Встреча в Хайфоне

— Да, конечно, — сказал я. "У Вас есть какие-то предложения?"

— Да, очень ясно, но вероятность того, что вы преуспеете, вероятно, меньше одного из десяти.

Я пожал плечами. «Я был перед более горячим огнем».

Хоук долго смотрел на меня, потом улыбнулся. — Тогда приступим немедленно.

- Я бы хотел, чтобы Сондра ... э- э, мисс Киндерман, участвовала в операций офицером контроля , — сказал я.

Хоук тщетно пытался подавить улыбку.

"Да, если вы настаиваете," сказал он.

Глава 2

На подготовку у нас ушло восемь дней в Вашингтоне и еще два в Брюсселе. Теперь, когда, наконец, приближался момент, когда мы должны были уйти, я почувствовал облегчение.

Капитан Брюс умер за два дня до этого. Осложнения, которые он получил из-за своих невзгод, сказал Хоук, пороки сердца, проблемы с почками… бесчисленные проблемы, которые оказались для него фатальными.

Сидя напротив Сондры за столиком в ресторане нашего отеля, я мог думать только о невероятном путешествии капитана Брюса через более чем двести миль вражеской территории пешком, а затем еще пятьсот миль по морю в открытой лодке, в влажный муссон.

В то время его смерть казалась настолько бессмысленной, что меня это разозлило. Я не мог дождаться, чтобы начать. «Ужасно, что ему пришлось так умереть», — сказала Сондра .

Я посмотрел вверх. — Я настолько прозрачен?

«Иногда ты как открытая книга», — сказала она. «Я просто не хочу, чтобы ты делал ошибки».

— Нет, я тоже не собираюсь ошибаться, — сказал я после небольшой паузы. Но она была права. Если я слишком много думал о капитане Брюсе, я отвлекался. И это было худшее, что могло случиться с агентом АХ на задании.

Я подписал счет, и мы с Сондрой выпили несколько напитков в баре, прежде чем подняться наверх.

Последние полторы недели у нас не было физического контакта. Казалось, наши занятия любовью в моем доме были ужасной ошибкой, по крайней мере, с ее стороны, и что теперь она хотела поскорее забыть об этом.

И она была права, я пытался уговорить себя в этом. Сондра была умным и высокоэффективным оператором. Моя жизнь зависела бы от ее решений, если бы я был в действии. А во время планирования и подготовки лучше было не отвлекаться.

Мы стояли у двери ее комнаты. Коридор был пуст.

Она спросила. — "Во сколько вас там ждут?"

«Завтра утром в восемь часов».

— Тогда мы можем встать пораньше, — сказала она. — Я отвезу тебя на машине.

— Когда ты должен быть в Неаполе? - На ней была белая кружевная блузка, едва скрывавшая припухлость груди.

— Только в эти выходные. Я хочу сначала убедиться, что тебе это сойдет с рук.

— Хорошо, — сказал я. «Ты отлично справляешься». Я повернулась, чтобы пойти в свою комнату. 'Ник?' — сказала Сондра тихим голосом.

Я снова обернулся.

«Я не хочу быть одна сегодня вечером», — сказала она.

'Ты уверена?'

Она кивнула.

Я тоже не хотел оставаться один. Она открыла дверь, и мы вошли внутрь. Она тут же прыгнула мне в руки. Ее губы нашли мои, она задрожала всем телом.

— Ложмсь со мной, Николас, — сказала она. "Прямо сейчас... пожалуйста."

Мы закрыли дверь, и она подошла к большой кровати, где раскрыла одеяло, дрожащими пальцами расстегнула юбку и выбралась из нее.

Я подошел к телефону на прикроватной тумбочке, позвонил на стойку регистрации и спросил, можно ли меня разбудить самое позднее в 6 утра.

Сондра сняла блузку и лифчик и теперь вылезала из шорт. Ее соски были твердыми, и все ее тело дрожало.

В первый раз, когда мы переспали вместе, в нас было мало нежности. В основном это было, как спаривание животных.

На этот раз, подумал я, медленно начав раздеваться, мы сделаем это по- моему .

Медленно, нежно и красиво.

Мы целовались всю ночь и поэтому почти не спали. Итак, в шесть часов, когда меня разбудили, я очень устал. Она не назвала имя своего друга, как в первый раз, и спала с улыбкой на губах.

Я встал, надел штаны и рубашку и пошел в свою комнату с остальной одеждой под мышкой. Ей не нужно было везти меня всю дорогу до монастыря. Я добрался туда самостоятельно.

Я быстро принял душ, уложил кое-что в портфель, а остальное оставил Сондре . Я спустился в комнату для завтрака рядом с вестибюлем, где заказал круассаны и чашку черного кофе. Сондра справится, я не сомневался. Несколько дней она ужасно беспокоилась обо мне, а затем, как только операция начиналась, она была занята и должна была сосредоточиться на своей работе.

Я неторопливо завтракал и читал французскую газету. Закончив, я вышел через вестибюль и попросил швейцара заказать для меня такси. Когда я сел на заднее сиденье такси, я посмотрел туда, где все еще спала Сондра . В ближайшие недели многое должно было произойти, и все это было очень рискованно. Шансы на то, что мне удастся благополучно вывести 150 американских военнопленных из Вьетнама, были очень малы. Вот почему мы с Сондрой придумали своего рода « пружинную конструкцию паруса ». Никто не знал об этом, даже Дэвид Хоук. Но если бы это действительно оказалось нужным, я бы им воспользовался.

— Месье? — сказал таксист.

Я обернулся. — Ты знаешь, где найти Тирлемонт?

" Оуи ".

— Монастырь?

Его голова поднималась и опускалась.

«Вот куда я хочу поехать», — сказал я, снова глядя на отель.

— Но это сорок километров.

Я достал из кармана немного денег и протянул ему несколько банкнот. «Я не хочу быть там позже восьми часов».

— Конечно, сэр, — быстро сказал водитель. Его отношение явно изменилось теперь, когда деньги были в его руках. Он снова повернулся к рулю, включил сигнал «занято», и мы выехали из города.

Я закурил сигарету и откинулся в машине на сорокаминутную поездку из Брюсселя в город, где находился католический монастырь, которому, как сказал мне Хоук, несколько сотен лет.

Он был основан в середине семнадцатого века, чтобы дать ответ на учение Кальвина и Реформацию Лютера. Гораздо позже он стал миссионерским орденом, посылавшим миссионеров по всему миру на помощь угнетенным народам. Постепенно орден Тирлемона обратил свое внимание на Дальний Восток и, таким образом, вступил в контакт с ЦРУ при раннем вмешательстве США во вьетнамский конфликт .

Вначале помощь миссионеров была очень невинной: выбирались деревни, нуждавшиеся в помощи, и другие деревни, которые не нуждались в помощи, потому что уже получили ее от Вьетконга .

Позже миссионеры монашеского ордена также помогали переправлять сбитых американских летчиков из Вьетнама, Лаоса, Камбоджи и Таиланда.

Хотя северовьетнамцы сильно подозревали бельгийских священников в помощи нам, они никогда не смогли бы этого доказать.

И в тот день, когда в Сайгоне не стало посольства США, кончилась и помощь монастыря.

«Они боялись, что в противном случае им придется покинуть этот район», — объяснил мне Хоук. «Им еще многое предстоит сделать там, хотя сейчас они вынуждены ограничиваться Таиландом».

— Но ведь они согласились помочь нам сейчас, не так ли?

— Да, но только до определенного момента, Ник. Они доставят тебя в Йен Мин, но после этого тебе придется делать это самому.

«По крайней мере, это начало», — сказал я.

Мы приближались к Тирлемонту, и вдалеке маячил монастырь. Он стоял на одиноком холме, возвышавшемся между полями. В тот момент я все еще задавался вопросом, вопреки самому себе, что должно было стать с моей миссией.

Если бы 150 военнопленных были в таком же состоянии, как покойный капитан Брюс, было бы почти невозможно вывести их из Вьетнама пешком и через Лаос в Таиланд. Но вы не могли позволить им погибнуть вот так.

Мы проехали через город и через пять минут остановились у ворот монастыря, группы зданий за высокой каменной стеной.

Водитель выскочил из машины и поспешил открыть мне дверь.

— Прощайте, отец, — благоговейно сказал он, когда я шел к воротам. Прежде чем позвонить в звонок, я повернулась к нему, но он уже был в машине и ехал вниз по склону.

Он решил, что я священник, иначе зачем мне было ехать сюда? Я позвонил в тяжелые деревянные ворота и надеялся, что лаосцы и вьетнамцы, с которыми я столкнусь, будут думать так же.

Потребовалось несколько минут, чтобы кто-то подошел к воротам, и когда ворота распахнулись, появилась маленькая стройная фигура в мантии с капюшоном.

— Ник Картер, — сказал я.

Монах кивнул и молча отошел в сторону, пропуская меня. Огромный, красиво ухоженный сад лежал между внутренней стеной и главным домом, в сотне ярдов от него. Я последовал за фигурой в плаще по каменной дорожке в здание.

Внутри другая фигура в мантии с капюшоном взяла на себя управление и повела меня по широкому коридору с резными деревянными арками и красивыми фресками. Это было похоже на музей. В конце зала монах открыл дверь, отошел в сторону и жестом пригласил меня войти.

Старик в монашеском одеянии, но без капюшона, сидел за огромным письменным столом с кожаной столешницей, у двух французских дверей, ведущих в сад.

Он встал, когда я вошел.

— Американец, мистер Картер, — сказал он. У него был мягкий голос и странный акцент — смесь, как мне показалось, французского и фламандского.

Мы пожали друг другу руки.

Я спросил. — "Отец Темсе?"

Он кивнул. «Мартин Темсе , но меня зовут отец Мартин».

Он указал на стул. — Не сядете?

Когда мы оба сели, он налил мне бокал легкого красного вина. — А Дэвид Хоук в порядке?

— Конечно, — сказал я. «Он просил меня передать вам, насколько он ценит вашу помощь».

Аббат отмахнулся от этого. «Мы еще ничего не сделали, и я не уверен, что мы еще можем что-то сделать.

«О, я думал…»

— Да, мы можем устроить вам въезд в Таиланд с отцом Йозефом ван дер Вуртом , но я не знаю, сильно ли это вам поможет, молодой человек.

Я молчал и ждал, что он продолжит.

«Сейчас для нас в Лаосе очень опасно. Два брата пропали без вести уже как пять дней. Мы ничего не слышали о них».

' Патет Лао ?

Аббат пожал плечами. - Мы можем только догадываться об этом. Он глубоко вздохнул, откинулся на спинку тяжелого стула и сделал глоток вина.

— Вам уже объяснили, отец Мартин, что я буду там делать? Священник кивнул. «Намерение достойно восхищения, но все же мне интересно, не будет ли дипломатический путь менее… скажем… рискованным?»

— Мы об этом тоже думали, — сказал я, ставя стакан. «Но мы считаем, что вьетнамское правительство будет откладывать такие переговоры до тех пор, пока мое правительство не пойдет на определенные уступки.

«А ваше правительство не готово пойти на эти уступки?»

«Нет, когда речь идет о заложниках», — ответил я. «И во время переговоров многие из этих заложников почти наверняка умрут».

В глазах старого священника появилось грустное выражение. — Я понимаю, — устало сказал он. — Это единственная причина, по которой я согласился помочь. Хотя, как я уже сказал, я не уверен, что мы можем многое сделать».

Он снова наклонился вперед, поставил вино и встал. — Но если мы будем сидеть здесь, болтать и пить вино, мы ничего не добьемся. Наш следующий рейс снабжения вылетает из Брюсселя в четверг утром, так что у нас еще есть время сегодня и завтра подготовить вас.

Я тоже встал.

— Вы Герберт Карстен. Брат Герберт и начинающий миссионер, прикомандированный к отцу ван дер Ворту .

Он нажал кнопку на своем телефоне, и почти сразу вошел священник в мантии и капюшоне.