Помоги проекту - поделись книгой:
– Так в чём была сила древних легионов? – заинтересованно спросил Ниман. – В неуязвимой броне? Может, в числе воинов?
– Расскажу после того, как закончим с налётчиками асдингов, – улыбнулся Эйрих. – Уже достаточно стемнело. Хумул, отправь гонцов к Аравигу, скажи, чтобы начинали. Всем проверить снаряжение и строиться!
– Чувствуешь запах? – обеспокоенно спросил Муритта у своего телохранителя, Обада.
– Дымом воняет, – принюхался телохранитель. – Не к добру это…
Выйдя из шатра, Муритта огляделся.
Вокруг непроглядная ночь, небо закрыто облаками, моросит мелкий дождик, грозящий перерасти в ливень. В воздухе пахнет свежестью и грозой. Мелкие капли воды падали на лицо смотрящего в небо вождя. Вспыхивает молния, а затем раздаётся раскат грома. Вспышка позволила увидеть, что воздух вокруг заволочен туманом. Нет, не туманом, а дымом. Весь лагерь в дыму и во тьме.
– Что-то горит в лесу, – Муритта непроизвольно схватился за меч.
– Может, молния подожгла? – предположил Обад. – Такое бывает.
– Не вижу зарева пожара, – покачал головой вождь. – Это римляне что-то задумали… Я так и знал, что не могло быть просто!!! К оружию! Сотники, строить воинов в центре лагеря!
Поднялась суета в темноте. Вспышки молний позволяли видеть бегающих туда-сюда людей, а также очертания походных шатров.
– Доставайте факелы!!! – громогласно скомандовал Муритта. – Я хочу, чтобы весь лагерь был освещён как днём!!! Где дозоры?!
– Отсырел, сукин… – зачиркал кресалом по кремню один из воинов.
– Жаровня в шатре, тупица! – крикнул ему начавший злиться вождь. – Быстрее!
Факелы загорались в десятках рук, мокрый мрак рассеивался по всему лагерю, что придавало Муритте уверенности. Правда, всё в едком дыму, поэтому видно недалеко.
А затем из темноты начали прилетать одиночные стрелы.
Вот воин из ближников, только что поджигавший факел в жаровне, поймал стрелу в грудь. Кольчуга выдержала попадание, но воин уронил факел.
– В укрытия! – распорядился Муритта.
Он никому бы не признался, что не готов к такому. Ночью он никогда не воевал, предпочитая лить кровь при свете дня. Отец предупреждал его, что бывают враги, использующие всё, что даёт природа: местность, погоду, даже смену дня и ночи, но Муритта, как-то пробовавший тренировать своё воинство ночью, потерпел сокрушительное поражение как учитель и полководец. И сегодня это слабое место может послужить причиной его погибели, потому что видно было, что римский командир, явно, знает, что делает.
Стрелы прилетали нечасто, но всегда в носителей факелов. Муритта понял, что из-за дыма враг тоже не видит происходящего в лагере, поэтому стреляет по свету. И стрельба эта была результативной – ранено уже трое.
– Кха-кха! Вождь! – подбежал к нему кашляющий от дыма Армогас. – Что будем делать?!
– Занимаем оборону! – выкрикнул вождь. – Строиться в центре лагеря! Стена щитов!
Стрелы продолжали прилетать, поражая воинов с факелами. Ущерба от этого мало, потому что вождь быстро понял, что стреляет либо один, либо двое лучников, судя по частоте прилёта стрел.
– Держи факел подальше от меня! – предупредил Муритта примчавшегося к его шатру воина.
Но его слова были напрасны, потому что невидимый лучник прислал стрелу прямо в лицо воина. Настоящий мастер, способный прицельно стрелять сквозь дым.
Пока воины собирались в стену щитов, Муритта сбегал в шатёр за своим мечом и щитом.
Когда он вышел из шатра, дым снаружи стал ещё гуще, отчего было тяжело дышать и практически ничего не было видно.
Увидев сквозь дым силуэт построения, а также множество факелов, вождь направился туда и споткнулся о что-то мягкое, лежащее на земле. Упав в грязь, он чуть не порезал лицо о свой меч. Встав на ноги, Муритт перешагнул через труп, стёр с лица грязь, после чего продолжил идти к своим.
Римляне, как оказалось, готовы драться во тьме, но это их единственная надежда – легионов поблизости нет, поэтому воинов у них, максимум, тысяча, а этого недостаточно, чтобы штурмовать лагерь, полный готовых к бою воинов.
– Зубы обломаете… – процедил Муритта, становясь в строй.
Эйрих выпустил последнюю стрелу, после чего удовлетворённо пронаблюдал, как факел падает на землю, вместе с носителем.
Кольчуг у асдингов мало, большая часть воинов имеет в собственную защиту только щиты и шлемы, поэтому стрелы, в большинстве своём, поражали незащищённую плоть. У Эрелиевы дела обстояли чуть похуже: она стреляла не так метко, как Эйрих, но даже при недостатке навыка она иногда попадала в кого-то. Пусть два лучника не могут повлиять на исход предстоящей битвы, но их достаточно, чтобы попортить кровь.
– Потушили? – спросил Эйрих, увидев подходящего Хумула.
– Кое-как, – недовольно ответил тот, после чего похлопал по рукавам поддоспешника. – Весь дымом провонял…
Способ, которым Эйрих решил покарать асдингов сегодня ночью, был недешёвым, но эффективным. Он закупил у римлян дёготь, целых десять амфор. Как известно, дёготь разгорается плохо и сильно дымит. Эйрих знал об этом ещё в прошлой жизни, поэтому решил использовать дымовые свойства дёгтя в бою – на это его натолкнул способ, которым он одолел сотню элитных римских воинов из палатинской ауксилии. Он подумал тогда: а что если сделать больше дыма, чтобы можно было использовать его даже в открытом поле? Идея с дёгтем – ответ на этот хороший вопрос.
Дождь почти ни на что не повлиял, потому что свежее сено, облитое дёгтем, было прикрыто навесами. Телеги, подведённые поближе к лагерю асдингов, сгорят, но Эйрих считал это малой ценой за победу. Лучше телеги, чем лишние воины.
– Наверное, им очень паршиво там находиться, – произнёс Хумул с усмешкой. – Когда атакуем?
– Когда станет чуть менее дымно, – ответил Эйрих, а затем перевёл взгляд на Науса. – Воины на местах?
– Да, ждут, – ответил тот. – Мы всерьёз будем атаковать две тысячи воинов четырьмя сотнями?
– Всерьёз, – улыбнулся Эйрих. – Атака по сигналу.
Инцитата использовать нельзя, лошади плохо годятся для ночных боёв, поэтому Эйрих сегодня сражается пешим.
– Вперёд, – приказал он, вытащив топор из перевязи.
Назначенный для этого воин сдёрнул пропитанную дёгтем ткань с костра, расположенного на вершине деревянной башенки. Факел поджёг сухую древесину, облитую маслом. Со вспышкой пламя взметнулось к небу. Сигнал к атаке подан.
Эйрих присоединился к сотне воинов, готовых к штурму.
Четыре группы, по две с севера и юга, двинулись вперёд, на асдингов, большая часть из которых ещё не успела прийти в себя.
– Тревога! Римляне!!! – заорал кто-то.
Дозоры вырезаны тихо, судя по тому, что вандалы поняли о совершаемом нападении только когда запахло дымом.
Но готы уже были слишком близко, поэтому раздался слитный воинский клич и в лагерь ворвались сотни готовых убивать воинов.
– Держись у меня за спиной, сестра! – бросил Эйрих через плечо.
Эрелиева, вооружённая луком, нервно кивнула, но брат этого не увидел.
– Ломи! Бей! – завопил Хумул, после чего первый отряд, возглавляемый лично Эйрихом, врезался в слишком поздно начавших перестроение вандалов.
Ограниченный в манёврах строем, Эйрих принял на щит не очень умелый удар топором, после чего дёрнул своим топором вражеский щит. Опытный воин бы знал, что делать в таком случае, но вандальский воин упустил шанс на выживание и получил в грудь копьём.
Враги не успели поставить нормальный строй, поэтому в первые минуты схватки потеряли очень много людей, оказавшихся не готовыми к столь решительной и молниеносной атаке.
Натиск оказался чрезвычайно успешен, потому что атака проводилась совсем не с той стороны, с которой ожидали вандалы, а если точнее, то не с тех сторон.
Пахло кровью и дымом.
Резервов Эйрих не оставлял, потому что сейчас происходит не тот тип войны, к которому здесь все привыкли. Ведь он даже не ставил целью абсолютную победу над вандалами.
– Бей! Режь! Руби! – доносились восторженные выкрики Хумула.
– Ут! Ут! Ут! Ут! – доносился со всех сторон древний боевой клич.
Даже Эйриху стало слегка не по себе от этого замогильного звука, словно доносящегося прямиком из Хельхейма… Как бы громко не кричали проповедники о том, что готы, все как один, благочестивые ариане, прошлое из головы не выкинешь.
Задачей воинов было нанесение максимума потерь, чем они и занимались, а Эйрих не отставал. Покалечить так, чтобы враг не смог стоять на ногах, ранить так, чтобы он не мог продолжать бой – убивать необязательно, но обязательно, чтобы после боя у вандалов осталось очень много раненых и калек.
– Ублюдок… Сука… – процедил бородатый вандал, правое плечо которого разрубил Эйрих.
Вынув топор из раны, мальчик принял на щит ослабленный удар от своей жертвы, после чего завершил всё горизонтальным ударом в шею, над опущенным щитом.
Противники никак не могли собраться и начать отражать атаку, их командир утратил бразды управления своим войском, что вело к катастрофическим последствиям.
Да, их около двух тысяч, было до атаки. Теперь же численность асдингского войска стремительно сокращается, причём так быстро, что Эйрих даже начал задумываться об окончательной победе…
Кашель, звон металла, рёв и предсмертные крики.
Топор Эйриха стал скользким от крови, а кровавая корка на лице уже начала засыхать и облупляться.
В отличие от вандалов, готы действовали с конкретной целью, делящейся на задачи – Эйрих подсмотрел это у принцепса Октавиана Августа, любившего и умевшего делить цель большую и недостижимую на множество малых, но достижимых задач.
И вот они прорвались к центру лагеря, не позволив вандалам вновь собрать строй воедино и начать отражать атаку. Останавливаться нельзя, потому что каждая минута передышки для вандалов – это сокращение шанса на успех для готов.
Разделив лагерь на две части, остготы встретились в центре, после чего разошлись налево и направо, рассекая хаотичные скопления вандалов уже на четыре части. Всё это сопровождалось непрерывном убийством всех встреченных противников, не имеющих на правом плече красной повязки.
Эйрих уже не знал, скольких убил, может, человек двадцать, это если не считать тех, кого он подстрелил из лука.
Тут сквозь дым стало видно силуэт относительно ровного построения.
– Наус, два десятка вправо! – скомандовал Эйрих. – Хумул, два десятка влево! Остальные – за мной!
Указанные подразделения, ведомые старшими дружинниками, начали обход, а Эйрих повёл остальных в лобовую атаку. По левую руку от него шёл Альвомир, очень результативно разрубающий врагов своей тяжёлой секирой, а по правую Аравиг, подающий надежды дружинник.
Вандалы предупреждающе заорали, увидев вал покрытых металлом вооружённых тел, стремительно приближающихся к их стене щитов.
Альвомир, обогнав остальных, подлетел к стене щитов и нанёс вертикальный рубящий удар, разрубая понравившийся щит яркой расцветки и руку владельца этого щита. Душераздирающий вопль, а затем гигант, проигнорировавший нанесённый откуда-то слева тычок копьём, начал ускоренную рубку, нанося выверенные и быстрые удары по всем врагам, что оказались у него в ближайшем доступе.
Натиск гиганта был поддержан остальными готами, а спустя несколько десятков секунд после столкновения во фланги стены щитов врезались отряды Науса и Хумула.
Эйрих успел убить лишь двоих, когда построение вандалов перестало существовать и уцелевшие вражеские воины бежали, бросив оружие.
Дым ещё не осел, хотя телеги уже давно потушили. Дегтярная вонь раздражала глотку, Эйрих уже чувствовал лёгкое головокружение, но что тогда ощущают вандалы? И в этот момент, когда покашливающий Эйрих наносил удары по лежащему вандальскому воину, пытающемуся укрыться за сжимаемым обеими руками щитом, его посетила идея. Нет, не идея, а ИДЕЯ.
Но эту идею он отложил на время после боя, как бы ему ни хотелось начать обдумывать её сейчас, после чего полностью погрузился в сражение.
Вандалы выступили позорно, сумев создать лишь несколько очагов сопротивления, после чего бросившись в повальное бегство.
Эйрих даже не рассчитывал на то, что удастся так легко сломить их боевой дух, но был искренне этому рад.
Задымление постепенно сходило на нет, вместе с сопротивлением асдингских воинов. В один момент, Эйрих обнаружил, что спереди нет врагов и видно краешек рассветного солнца, восходящего из-за пихт и буков.
– Надо выпить, – произнёс подошедший Ниман Наус.
– Сначала выставить охранение, посчитать и обобрать трупы, собрать оружие и доспехи, а также вычистить лагерь от всех ценностей, – распорядился Эйрих. – Потом мы уходим в Филиппополь, а там уже можно выпивать. На враждебной земле никакой браги.
– Да понял я, понял, – разочарованно махнул рукой старший дружинник. – Пить нельзя, баб нельзя – что за жизнь вообще? Успокаивает только одно – платят хорошо…
– О, слышу звон монет! – пришёл Хумул.
Броня его была покрыта кровью, в руке окровавленный топор, а щит обзавёлся десятком пробоин от копий и топоров.
– Объяви всем, что в честь славной победы выплачу каждому воину по пять силикв единовременно, – решил Эйрих соответствовать своему прозвищу. – И это не считая ежедневной оплаты.
– А вот так мне нравится! – заулыбался Ниман Наус. – Эйрих Щедрый! Эйрих Щедрый! Эйрих Щедрый!
– Эйрих Щедрый! Эйрих Щедрый! Эйрих Щедрый! – поддержали окружающие воины.
Над задымлённым лагерем, усеянным трупами, разносились славословия в честь Эйриха, а выжившие вандалы стремительно бежали к Дунаю, чтобы сообщить о полном уничтожении первого переправившегося отряда и легионе римлян, поджидавшем наивных асдингов в засаде.
Глава шестая. Деньги и целесообразность
Телеги, гружённые добычей, стояли во дворе стабулы, вновь освобождённого специально для воинства готов.
Поделиться книгой: