Помоги проекту - поделись книгой:
Правда, он прекрасно понимал, что если бы не гунны, ему бы мешали жить другие племена, а также другие римляне. Это сейчас у готов нечего взять, кроме топора в зубы или копья в брюхо, но стоит им по-настоящему осесть и начать жить мирной жизнью, как они быстро обрастут жирком, который обязательно захотят срезать голодные и бедные соседи. А ещё римские козни нельзя списывать со счетов…
– Ладно, выдвигаемся в город, – вздохнул он, решив, что обдумает предмет переговоров с викарием по дороге.
Чего мог хотеть викарий? Денег у него много, связываться с крупным отрядом воинов он не захочет. Скорее всего, его интересуют гарантии безопасности. Эйрих может их дать, ведь у этого их похода нет военных целей.
Караван двинулся по мощёной дороге, пожалуй, самому выдающемуся достижению римлян, позволяющему доставлять войска и товары в любую точку империи в кратчайшие сроки. Они двигались по особенной дороге, называемой римлянами via militaris,[13] в направлении Филиппополя, где их уже должны ждать, если верить Татию. И Эйрих сильно надеялся, что их не ждёт там готовый к бою комитатский легион. Это посещение города послужит проверкой лояльности Татия.
К счастью, в пригородах их не ждали легионеры в боевом построении, но кое-кто, всё же, их ожидал.
Крупная делегация, прикрываемая небольшим отрядом кавалерии и одной когортой легионеров. Городская когорта, как ей и полагалось, находилась в городе, на крепостных стенах.
Легионеры стояли расслабленно, но в зримой готовности быстро принять боевой порядок и ударить по готам. Это римляне умеют, несмотря на то, что среди легионеров хватает бородачей – ещё Марцеллин жаловался на постепенную варваризацию легионов, но это не отменяет того факта, что это, всё ещё, легион.
– Здравствуй, викарий Соломон, – радушно расставив руки, будто собираясь крепко обнимать хозяина города, пошёл вперёд Эйрих.
– Здравствуй, Эйрих, сын Зевты, – степенно кивнул ему викарий.
Этот мужчина, как видно из остаточных признаков на теле, знавал времена могущественной стати, возможно, был выдающимся воином. Сейчас, правда, он постарел и одряхлел, а также заплыл жиром. Чёрные прямые волосы его были коротко острижены, как оно обычно и заведено у римлян, серые глаза имели под собой синие мешки, свидетельствующие либо о недосыпе, либо о какой-то хронической болезни. Ростом он был где-то на полголовы ниже Альвомира, чего достаточно, чтобы смотреть на готских воинов свысока. Прямой римский нос имел шрам от перелома, а на подбородке имелось несколько некрасивых отметин от чего-то маленького и колющего. Несмотря на суровый вид, на Эйриха викарий Соломон смотрел доброжелательно.
– Что привело тебя в наш город? – поинтересовался он.
– Держу путь в Константинополь, с торговыми целями, – честно ответил Эйрих. – Планировал останавливаться на ночлег во встречных селениях, но жители разбегаются, едва нас завидев.
– Времена нынче тяжелые и пугающие, – с сожалением вздохнул Соломон. – Сразу не поймёшь, кто друг, а кто враг. Кто ты нам, Эйрих, сын Зевты?
– У меня нет намерений как-либо вредить вам, – ответил на это Эйрих. – Но другом я могу назваться только после того, как буду уверен, что вы друзья мне.
– Не сомневайся даже: война сейчас – это последнее, чего мы хотим, – заулыбался викарий, после чего подошёл и протянул Эйриху руку.
Эйрих руку пожал, символизировав, тем самым, свои мирные намерения.
– Думаю, необходимо разместить твоих воинов в приличествующих местах, – заговорил чуть расслабившийся Соломон, – а тебя встречать как дорогого гостя у меня дома.
Лёд первой встречи треснул, поэтому чуть расслабился и Эйрих. Не все римляне враги, ведь, большей частью, они хотят того же, чего и готы – мирной жизни.
«Увы, мирная жизнь – это то, чего на всех не хватит, поэтому за неё приходится драться», – подумал Эйрих, следуя за викарием.
Три десятка кавалеристов, подчиняясь сигналу викария, поехали в город, а когорта легионеров отправилась в свой лагерь, расположенный в пригороде. Организованность действий римлян заставила Эйриха крепко задуматься.
Готы способны действовать столь же организованно только в бою, но и то далеко не всегда. Дисциплина римлян – это их главное и победоносное оружие, которым Эйрих очень хотел бы завладеть. Но чтобы внедрить что-то подобное среди своих воинов он будет вынужден ломать, если смотреть правде в глаза – варварские дружины, через колено. Как же решить эту проблему?
В городе их встретили обеспокоенные жители. Это обычные римляне, подобных которым Эйрих видел во множестве на разграбляемых виллах и в Афинах. Женщин они начали прятать, едва завидев движущихся по главной городской улице варваров.
– Если хоть один дружинник бросит тень на нас в глазах римлян – накажу всех, – предупредил Эйрих Нимана Науса.
– Мы же не дураки, – чуть обиженно ответил ему старший дружинник. – Римлян заведомо больше, у них кавалерия – будем вести себя как агнцы в волчьем логове.
Последнее – это точно не его слова. Наус является простым человеком, пусть и имеет репутацию опасного воина.
– Отец Григорий плохо на тебя влияет, – произнёс Эйрих.
– Послушать умного и мудрого мужа – уму прибыток, – пожал плечами Ниман Наус.
Прежде чем идти в резиденцию Соломона Приска, Эйрих позаботился о том, чтобы его воины надлежаще разместились. Для этого уже было найдено устраивающее всех решение – две соседствующих стабулы получили от Эйриха оплату и освободили все помещения для готских воинов. Горожане, ночевавшие в стабулах до этого, с готовностью покинули свои номера, потому что соседствовать с готами – это, на их взгляд, не очень безопасно.
– У меня как раз есть несколько бутылок фалернского, – произнёс Соломон, когда они разлеглись на лектусах в триклинии.
Триклиний, то есть пиршественный зал резиденции, был украшен роскошными фресками, устелен белым мрамором, также имеющим некий сюжет, изучению которого Эйрих не мог уделить достаточно времени. На стенах был изображён пир олимпийских богов, празднующих что-то прямо на облаках. Обнажённые мужские торсы, будто напоказ выставленные женские груди и ягодицы – эта фреска языческих времён и такое, насколько знал Эйрих, в приличных римских домах не одобряется. Но, судя по всему, Соломон Приск плевать хотел на мнение христианских проповедников и ценил эту фреску за изысканную красоту.
– Когда я купил эту резиденцию, пришлось долго ругаться с женой, чтобы отстоять фреску, – усмехнулся викарий, увидев, что Эйрих внимательно изучает произведение искусства. – В конце концов, хуже кушать Юлия от этого не станет, а я могу насладиться древней красотой.
– Прекрасная фреска, – кивнул Эйрих. – Хорошо, что ты её сохранил.
Рабы, с особой помпой, принесли старую глиняную амфору, покрытую пылью. Сняв восковую заглушку, один из рабов поставил амфору на специальный пьедестал.
– Надо дать вину подышать, – прокомментировал Соломон его действия. – Так можно насладиться всей палитрой его вкуса и аромата.
Видимо, озадаченность Эйриха была видна на его лице. Он пообещал себе старательнее работать над мимикой. С пластикой у него всё отлично, потому что его учил ей давно мёртвый человек, через книгу. А вот отдельного учебника по мимике у Эйриха ещё не было, лишь короткие обрывки сведений и упоминания, поэтому он был готов решительно сложить голову, но найти хорошие учебники в Константинополе.
– Этот здоровяк… – Соломон едва заметно указал взглядом на с восхищением любующегося фреской Альвомира.
– Это мой ближник, – сказал Эйрих. – Его зовут Альвомиром.
– Да, деда? – услышал своё имя скорбный умом гигант.
– Если не трудно, дайте ему побольше жареного мяса – это его порадует, – попросил Эйрих.
– Мясо… – заулыбался гигант.
– Афр, позаботься, – приказал викарий одному из рабов.
Смуглокожий и кудрявый раб поклонился, после чего мигом умчался исполнять приказ.
– Скоро придёт Лузий Публикола Русс, – сообщил Соломон Эйриху. – Он, как выяснилось, двоюродный брат твоего человека, Татия.
– Да, он сказал, – кивнул Эйрих. – Примипил в городской когорте? Часто приходится поднимать войска или это только я удостоился подобной чести?
– Хотелось бы мне, чтобы это было оказание чести достойному воину, – вздохнул Соломон с сожалением. – Варвары, увы, всё чаще перебираются через Дунай, а у меня ограниченные силы…
– Так сразу переходим к делам? – слегка удивился Эйрих.
– Времена сейчас тяжёлые и пугающие, – повторился Соломон. – Мне бы хотелось точно знать, кто друг, а кто враг.
– Пока что я тебе не враг, – повторил свой ответ Эйрих. – Но и не друг, потому что хочу быть уверен, что за дружбу не получу кинжал в спину.
– Вот поэтому я и позвал Русса, – Соломон прикрыл глаза. – У меня есть выгодное предложение для тебя, Эйрих, сын Зевты.
– Я весь внимание, – чуть напрягся уже было расслабившийся Эйрих.
Римляне никогда не предлагают ничего просто так и резкий переход к делу – это не в их обычаях. Тут что-то не так.
– Дождёмся примипила, – попросил викарий.
Но Русс не заставил себя ждать, явившись будто по сигналу. А возможно, что и по незаметному сигналу.
Лузий Публикола Русс был низкорослым, но коренастым римлянином. Широкоплечий, внешне неуловимо похожий на Татия, с серией шрамов на руках, с характерными потёртостями на правой кисти, остающимися в результате многолетних тренировок с гладием – это точно легионер, причём очень опытный. Коротко остриженный, черноволосый, карие глаза смотрят с холодом, причём не делают разницы в выражении между Эйрихом и Соломоном.
– Здоровья тебе, Эйрих, сын Зевты, – стукнул он себя по кирасе кулаком.
– И тебе здоровья, Лузий Публикола Русс, – Эйрих встал с лектуса и поклонился.
– Можешь звать меня просто Руссом, – разрешил легионер.
Разрешение обращаться по прозвищу – это недвусмысленное выражение расположения. Видимо, Русс не знает, что Татий, его двоюродный брат, был у Эйриха в рабстве. Ну или уже знает, но ценит тот факт, что Эйрих освободил Татия и приблизил к себе. Скорее первое, чем второе.
– Располагайтесь, – разрешил Соломон. – Непор, разливай вино.
– Мне разбавить, – попросил Эйрих.
Все присутствующие посмотрели на него с непонятными выражениями. Рабы были удивлены, хоть и старались это скрыть, а Соломон то ли усмехался, то ли умилялся – будто малолетний ребёнок сказал глупость.
Но спустя минуту Эйрих понял, что допустил оплошность. Здесь разбавляют вино всем.
– Благодарю за радушный приём, – счёл он нужным прервать неловкую паузу словами благодарности.
– Не стоит, – вновь прикрыл глаза и приподнял правую руку в останавливающем жесте Соломон. – Римское гостеприимство – это то, чем мы славимся далеко за пределами империи. Предлагаю раззадорить аппетит вином, пока мой повар готовит особенный деликатес.
В триклиний вошёл Иоанн Феомах, до этого занимавшийся обеспечением безопасности походной казны.
– Где я тебя видел? – посмотрел на него Соломон.
– Возможно, в Константинополе, – пожал плечами тот. – Хотя, я проезжал через Филиппополь некоторое время назад.
– Да, возможно… – кивнул Соломон.
– Иоанн Феомах, – представил своего полуневольного соратника Эйрих.
Римлянин, за прошедшие месяцы, слегка похудел, потому что богатый ежедневный стол остался в прошлом, но набрал мышечной массы, потому что не пренебрегал совместными тренировками с консулом Зевтой. Скромная еда и физические упражнения хорошо сказались на цвете лица, налившегося здоровьем. Если положение Феомаха сильно проиграло от произошедших событий, то здоровье только выиграло.
– Сам комит священных конюшен? – с притворным удивлением спросил викарий. – Это большая честь для меня.
Эйрих понимал, что Соломон Приск сейчас играет, потому что Татий вкратце рассказал суть и ход их аудиенции. Викарий точно заранее знал, что Феомах с Эйрихом, поэтому цель игры не до конца очевидна. Возможно, он так развлекает себя.
А ещё было понятно, что Феомах лично знаком с Соломоном, потому что возникло подспудное ощущение, что это два знакомых человека делают вид, будто видятся впервые. Да и не мог проезжавший Филиппополь вельможа не посетить резиденцию викария…
– Пейте, друзья, – дал знак рабам Соломон Приск.
Рабы разнесли кубки с разбавленным вином.
– Приятно поражён щедрым угощением, – понюхал содержимое кубка Иоанн Феомах.
– Гостеприимство – честь хозяина, – улыбнулся Соломон.
Римляне наслаждались вином, а Эйрих был не самым большим любителем. Даже более того – вино он терпел, от безальтернативности.
«Хороший айраг – вот ради чего стоит убивать и умирать», – подумал Эйрих, без особой радости отпивая из кубка.
Доить кобыл Эйрих умел, жизнь научила, но не стал заниматься странными для готов делами на глазах соплеменников. К тому же, пришлось бы изготавливать приспособления, долго и муторно возиться с ними, взбивая айраг часы подряд…
«Лучше я совершу набег на гуннов, похитив у них пару-тройку десятков женщин и несколько табунов лошадей», – подумал он. – «Эх, надо бы начать возвращать в свою жизнь привычные вещи…»
Идея дерзкого налёта на гуннов – это, конечно, авантюра, но Эйрих скучал по привычным вещам из прошлой жизни. Ещё ему хотелось попробовать гуннского айрага, который просто не мог не существовать. Пусть эти кочевники во многом уступают монголам, но кое-что общее с ними у них есть. И вообще, скоро придёт время как следует изучить гуннов, чтобы найти их слабые места.
– Хорошее вино, – произнёс Русс. – Но ты ведь позвал меня и этих уважаемых людей не просто так, Соломон?
– До меня дошли слухи, что асдинги планируют крупный набег, – отставил кубок на столик викарий. – Кто-то, присутствующий здесь, убил короля гуннов, поэтому за Дунаем стало очень неспокойно. Гунны борются за власть – это хорошо, но покорённые ими племена почувствовали запах свободы – это плохо. И прямым следствием этого ощущения свободы стало появление на северном берегу небольших отрядов асдингов.
– Надеюсь, ты не ставишь мне это в укор? – усмехнулся Эйрих.
– Кто я такой, чтобы ставить тебе что-то в укор? – вопросил Соломон. – Я вижу в тебе умелого и осторожного воина, который знает, как надо обращаться с гуннами. Мы уже слышали о тебе, Эйрих, сын Зевты. А ещё мы слышали историю о том, как именно у тебя оказался Иоанн Феомах.
Повисло напряжение, но Эйрих отметил, что бывший комит священных конюшен напрягся даже сильнее, чем он сам.
– Это всё дело прошлое, – прервал тишину Соломон. – У нас есть актуальная проблема – асдинги, замышляющие зло против Филиппополя. И есть у меня очень выгодное предложение для тебя, Эйрих, сын Зевты…
Глава четвёртая. Когда ты в Риме, поступай как римляне
– Талант серебра?[14] – переспросил Эйрих.
– А вы треплете боевые отряды асдингов, – покивал Соломон. – Но на той стороне Дуная.
– Меньше чем за три таланта я даже обдумывать это не буду, – ответил на это Эйрих. – Слишком опасная затея и похоже, что ты хочешь решить свои проблемы чужими руками.
– Побойся бога, мальчишка! – возмутился викарий. – Я не увидел среди твоих воинов Ахиллеса с Аяксом! Два таланта и это моё последнее предложение – дальнейший торг начнёт портить наши отношения.
– За Дунай мы не пойдём, – произнёс Эйрих, – но асдинги не нападут на город и его окрестности.
– Как ты это осуществишь? – спросил Русс.
– Это моя проблема, – не стал ничего объяснять Эйрих. – Один талант предоплата, остальное через два-три месяца, когда станет ясно, что асдинги больше не пересекут Дунай.
– Как мы можем быть уверены, что ты не обманешь и не уйдёшь восвояси с дармовым талантом серебра? – поинтересовался Соломон.
– Мы оставим тут некоторое количество людей, – ответил Эйрих, – а вы отправите с нами своих наблюдателей, которые будут смотреть и не мешать мне.
Поделиться книгой: