Вечная жизнь

Влад Борисов

Вечная жизнь

По тенистой улочке небольшого городка неспешно вышагивал высокий седой мужчина в парадной форме космического флота. Редкие прохожие поворачивались ему вслед, гадая, что завело столь экзотического гостя в эти тихие края. Еще более редкие парочки шушукались, многозначительно кивая друг другу, чтобы потом, при встрече, посплетничать с родственниками или друзьями. Надо же — настоящий космонавт. Не сотрудник космопорта или офисная крыса из управления, а целый пилот! Для сонного тихого местечка, забытого деловым миром, это была новость.

Сергей Михайлович Логов — для знакомых просто Михалыч — не просто прогуливался по ухоженной аллее, наслаждаясь свежей зеленью и чистым воздухом, лишенным влияния промышленных зон по той простой причине, что они тут напрочь отсутствовали. Дело, которое привело его в незнакомый ему доселе городок, было настолько странным и необычным, что он долго сомневался в его целесообразности. Наконец, решившись, он оделся по всей форме, надеясь, что это придаст ему солидности и послужит хоть каким-нибудь основанием не посчитать его выжившим из ума стариком.

Он не ожидал, что произведет на местных такое впечатление и станет объектом всеобщего внимания. Все-таки летная жизнь пилота космического тягача приучает к социальной замкнутости в небольшом пространстве, ограничивая общение только с одним человеком — с самим собой. Теперь он успел пожалеть, что не оделся попроще, но куда было отступать, когда половина пути уже позади?

Не дойдя несколько метров до заветного номера дома, Михалыч вытащил сигарету и принялся крутить ее в руках, шурша табачными крошками, собранными в бумажный цилиндр.

— Дяденька, а вы взаправдашний космонавт? — маленький мальчик с леденцом в руке не сводил восхищенного взгляда с синей с золотыми нашивками формы пилота.

Михалыч обернулся на голос и вздрогнул, выронив так и не прикуренную сигарету. «Что-то я совсем нервный стал. Хватит уже вздрагивать от вида каждого подростка,» — обругал он себя, но изобразил улыбку и спокойным голосом произнес:

— Конечно. Самый, что ни на есть.

— А вы видели звезды? Вблизи? Вот так, как я сейчас вижу вас?

— Так близко на них смотреть нельзя, сгоришь, — с серьезным видом ответил Михалыч и потрепал мальчишку по вихрастой макушке, — Вырастай побыстрее и все звезды будут твоими. Или одна… Но самая красивая, — тень набежала на его лицо и он быстро свернул разговор, — К сожалению, я спешу, так что ты беги, родители уж верно волноваться начали!

Для подтверждения своих слов он решительно повернулся и быстро поднялся по невысоким ступенькам к скромной орехового цвета двери. Кнопочка винтажного звоночка провалилась под нервным пальцем неожиданно легко, заставив Михалыча поволноваться за его исправность. Он нажимал несколько раз, пытаясь тщетно уловить хоть какую-то реакцию за дверью.

Поэтому, быстро распахнувшаяся дверь явилась для него неожиданностью, заставив отпрянуть на полшага назад.

В дверях стояла невысокая седая женщина, строго взирая поверх толстых очков в роговой оправе. Михалычу она напомнила его первую школьную учительницу, вот так же встретившую его первый класс на пороге школы. «Может быть это кредо любой интеллигентного вида старушки — казаться учителем начальных классов?» — мелькнула у него мысль.

— Ну-с, молодой человек, — взгляд старушки смягчился, разглядев форму пилота, — Чем могу быть полезна?

«Сработала форма-то», — не к месту подумал Михалыч, а произнести что-то дельное не смог:

— Добрый день. Понимаете… Вы только выслушайте меня до конца… — и замялся в нерешительности.

— Понимаю, — неожиданно пришла на помощь старушка. — И обязательно выслушаю до конца. Да вы проходите, не стесняйтесь.

Она отошла в сторону, приглашая в дом, и Михалыч неуклюже ввалился в крохотную прихожую, чувствуя себя медведем в посудной лавке. Переминаясь с ноги на ногу, он бросил беглый взгляд на открывшуюся перед ним комнату и замер. На тонком комоде, у дальней стены, стояла красивая фотография: молодые мужчина и женщина, прижавшись друг к другу, обнимали стоящего перед ними невысокого подростка. Подростка, которого Михалыч узнал бы из тысячи.

Он нервно сглотнул и в тот миг ему показалось, что он стоит не в прихожей провинциального дома, а перед начальником космопорта в тот дождливый осенний день, пару месяцев назад…

***

— Ну что ты от меня хочешь? — полный мужчина в рубашке, прихваченной к телу подтяжками, вытер со лба выступившие капельки пота, — Приемом и отправкой грузов занимается интендант. У меня и без этого вон, — он кивнул на широкий экран монитора, пестрящий разновеликими записями, — дел по горло. Если он сказал, что заявок на грузы нет, значит нет. Я же их не рожу!

— Врет твой интендант, Николай. Поверь, ты же меня хорошо знаешь. Восемьдесят шестой взлетел час назад, а до этого три сотни первый и сто четвертый. Значит заявки есть?

— Откуда ты все знаешь, Михалыч? Слухами кормишься? Сто четвертый вышел на техобслуживание, это как тебе?

— А остальные?

— А что остальные? И остальные… Хм… — начальник космопорта пощелкал клавишами и нахмурился, — Разберемся с остальными. Ты вот что, Михалыч, иди отдохни еще денек, максимум два, а я тут разберусь и наведу порядок. Обещаю. О’кей?

— О’кеюшки, — вздохнул Михалыч и вышел из кабинета.

Заявок на доставку грузов не было уже целый месяц. Потерпеть еще день-другой проблемы не составляло. Был бы толк. Почему такая несправедливость — одним заявка есть, а ему нет? А все потому, что с новым интендантом космопорта не сложились отношения. Не понравился ему, видите ли, тон, в котором он позволял себе общаться с административными работниками. А то, что Михалыч полжизни отлетал капитаном в отряде космотранспортников, он в расчет не принимал? Кто такие эти офисные байбаки, в глаза не видевшие черноту космического пространства, ни разу не ощутившую холод пустоты и завораживащей бездны под ногами? Даже сейчас, покинув службу, бывший капитан водил купленный за свои сбережения старенький тягач, не представляя свою дальнейшую жизнь без космоса.

А что такое месячный простой для космического дальнобойщика, когда каждый день стоянки тягача откусывает по кусочку деньги с не такого уж и большого банковского счета? Разорение!

Михалыч не пошел домой, а направился к ангару, в котором на арендованном месте пылился его железный друг. Обгоревшие бока, на которых с трудом можно было разглядеть остатки некогда желтой краски, латки на броне, прихваченные грубым прочным сварочным швом — память о встрече с небольшими метеоритами, просто выщербины и выбоины от встречи с мелким орбитальным мусором. Под выведенными белой краской цифрами «038» красовалась надпись «Звездный сокол». Тягач должен был идти на списание и, чтобы не тратиться на утилизацию, был выставлен космофлотом на аукцион — обычная практика для отживших свое кораблей.

Цена была невелика, и Михалыч как раз сумел обойтись накопленным за время службы капиталом, не влезая в долги. Правда, на ремонт почти ничего не осталось, но так это дело поправимое, если разумно использовать деньги от выгодных контрактов.

— Когда они будут, — вслух произнес Михалыч, заканчивая вертевшиеся в голове мысли, навеянные внешним видом старого тягача.

— Чего разворчался, старый пень? — из тени корабля вышел главный техник, Дмитрий Ломов.

Дмитрий не уступал по возрасту, но всегда пользовался случаем поддеть приятеля.

— Чья бы корова мычала, — в тон ему ответил Михалыч и обнялся со старым другом.

— По-прежнему динамят? — Дмитрий кивнул в сторону управления космопорта. — Ты бы подошел к Николаю, объяснил ситуацию.

— Только что от него. Обещал помочь. Только на душе гадко как-то, как будто попрошайничать ходил…

— Не стушуйся, это нормально. Ты же теперь на вольных хлебах, хе-хе, а заявки и есть твой хлеб. Я что сказать хотел, — голос Сергея стал серьезным, — Движочек тут один нарисовался. Практически новый, да и помощней твоего раза в полтора-два, а типоразмер твой, вот я о тебе сразу и подумал. Настоятельно рекомендую, пока публика не пронюхала. День-два и уйдет, поминай, как звали.

— Дима, ты издеваешься? У меня денег только-только на аренду места в ангаре, а то, что ты говоришь, имеет совсем неподъёмную цену!

— Не совсем. Дефект там небольшой, вот и отдают его за полцены. Не беспокойся, ничего серьезного, просто при работе на полную мощность у него самопроизвольно отключаются генераторы тяги. На время. А потом снова работают, как надо. Хотели вернуть с претензией на завод, да вышел гарантийный срок. Тебе-то работа в полную силу не понадобится, ты и со своей изношенной махарайкой запросто летаешь. А тут почти новый движок, да с запасцем по мощам… Работы-то всего на час-другой и ты уже с обновкой. Думай, вобщем. Завтра уже может быть поздно.

Михалыч только вздохнул — двигатель тягача был чрезвычайно близок к капиталке, а там сумма выйдет не намного меньше, чем за новый. Есть над чем подумать. Ему ужасно не хотелось брать кредит, но, по-видимому, дело шло к тому.

Вызов коммуникатора прервал его грустные мысли:

— Ты еще на территории? — узнал он голос Николая, — Давай бегом к интенданту, я обо всем договорился, есть для тебя работенка. Можешь не благодарить.

***

Сухой, как щепка мужчина с пробором зализанных жидких волос встретил Михалыча неприязненным взглядом. «Почему некоторые люди не стесняются не держать себя в руках, — подумал тот, — Вот мне, например, один только взгляд его рыбьих глаз противен до такой степени, что хочется блевать, но я же виду не подаю…»

— Есть тут для вас одна работенка, — скрипучим голосом приветствовал его интендант с порога.

Он подвинул к краю стола тонкий пластик а-четвертого формата, на котором в разделе «Предмет договора» значилось описание сущности предлагаемого контракта и добавил, словно плюнул вдобавок.

— Выпросили-таки…

Не обращая на него внимания, Михалыч просканировал коммуникатором текст с координатами точки прибытия и запустил программу формирования схемы предстоящего маршрута.

На дисплее высветились цифры дальности полета, расхода топлива и времени в полете. Далекая планета с именем Оникс, которая скрывалась за сухими цифрами координат, была малоизвестна в силу своей незначительности для Земной экономики. По крайней мере, о большом товарообмене слышно не было. Следовательно, торговые пути были не налажены, и путь по ним во многом зависел от мастерства и интуиции перевозчика.

— Это рисковый рейс, — заметил Михалыч.

— Что это? Старый капитан испугался трудностей? Или он стал настолько стар, что его стал пугать даже выход в космос? — попытался изобразить удивление интендант.

— Какой груз на обратный рейс? — проигнорировал его вопрос Михалыч.

— Пожалте, все на второй странице, — интендант смахнул пальцем по пластику и открылась вторая страница договора.

— Сто тысяч тонн руды!? — оторопел Михалыч, — Это же превышает нагрузку на стандартный тягач почти вдвое!

— Сожалею, — развел руками тот руками, — Если вы отказываетесь…

Он сделал вид, что забирает контракт, но Михалыч прижал пластик пальцем:

— Я не сказал нет!

Сумма контракта выглядела внушительно. По-видимому, она была рассчитана на крупнотоннажный транспортник с полноценным экипажем. Почти. Потому что, все-таки, была скорректирована в меньшую сторону. И даже было понятно, чья эта сторона и сторона другая, в чью пользу совершена коррекция. «Интересно — разница в сумме ляжет в карман этой сушеной воблы или ему придется делиться с начальником космопорта?» — Михалыч посмотрел прямо в рыбьи глаза напротив и произнес, загибая пальцы:

— Первое, свяжитесь с пунктом назначения и предупредите, что придет тягач, а не транспорт. Ведь они ожидают именно его, не правда ли? Поэтому пусть готовят состав из сцепок контейнеров. И второе, мой аванс — пятьдесят процентов.

— Тридцать… — неуверенно произнес интендант. Согласие Михалыча для него оказалось совершенной неожиданностью, но он быстро пришел в себя — в любом случае он ничего не терял.

— Сорок пять.

— Максимум сорок! Мы не на рынке, — возмутился чиновник, — Какой может быть торг!

— Перечисляйте, — Михалыч прикинул, что полученная сумма с лихвой окупает установку нового движка, про который говорил Ломов, и размашисто накрутил ногтем на договоре витиеватую закорюку.

***

Главный техник не подвел — тягач тащил стандартный контейнер совершено не напрягаясь и путь до точки назначения проделал играючи, прилично сократив время в пути. Единственной неприятностью было то, что длинная дистанция вымотала Михалыча, который ждал сюрпризов от незнакомой трассы. Работал он без сменщика, уповая на умные приборы, способные вести корабль в автоматическом режиме. До определенного предела, разумеется, поэтому приходилось постоянно быть начеку и мониторить ситуацию на предмет чрезвычайной ситуации. Но, к счастью, все обошлось.

Насчет организации сцепки из контейнеров, естественно, никто не озаботился, потому что, как и предугадал Михалыч, ждали транспортник, а сволочь интендант не смог отказать себе в удовольствии подгадить в дорогу. Такую ситуацию Михалыч тоже спрогнозировал и заранее связался с космопортом, чтобы предупредить о возможных проблемах.

Сейчас, когда осталась позади суета по подготовке многотонного состава, сутолока с приемом груза и оформлением судовых документов, когда тягач лег на обратный курс, можно было расслабиться и пропустить глоток-другой первоклассного бренди, прихваченного с собой, чтобы скоротать время в пути.

Ну, положим, не глоток и даже не два, а полбутылки Михалыч одолел не моргнув глазом. Сказалась сильное нервное напряжение за последнее время — алкоголь действовал слабо. Но, накопившись в достаточном количестве, ударил сразу и наповал. Очнулся Михалыч часов через десять с жуткой головной болью и пустынной сухостью во рту. Стараясь понять, что вокруг него не так, он откупорил баночку с питьевой водой и запрокинул ее в пересохшее горло.

Простая вода обладает многими хорошими качествами. И Михалыч убедился в этом на практике. Во-первых, как он понял, она отлично утоляет жажду. Во-вторых, вкуснее ее напитка нет. А в-третьих, улучшает мозговую активность. Может быть, он нашел бы еще десяток ее полезных свойств, но способность соображать, так кстати вернувшаяся к нему, позволила найти ответ на мучивший его с начала пробуждения вопрос — что было не в порядке. Не было слышно гула двигателя!

Метнувшись к приборам, Михалыч тут же получил подтверждение — тягач летел по инерции, обусловленной его массой и ста тысячами тонн, прицепленного за ним груза. По-видимому, во время разгона сработал тот дефект, о котором предупреждал Дмитрий, и теперь нужно было выждать время для повторного включения двигателя.

«А если он не включится? Ты же поверил в это со слов Димы, — такие мысли вызывали озноб, но Михалыч отгонял их прочь, как назойливых мух, — Дмитрий первоклассный специалист. Если он сказал — значит так и есть!» На некоторое время это успокаивало, а потом снова пробуждался червячок сомнения: «Но ведь всякое бывает…» И все начиналось сначала.

Чтобы как-то отвлечься от невеселых мыслей, Михалыч принялся изучать маршрут полета, и тут ему поплохело окончательно — при запланированной коррекции курса мощности маневровых двигателей не хватило, чтобы побороть инерцию и сейчас он летел прямо в раскинувшееся на его пути метеоритное облако. Тормозить уже было бесполезно, да и небезопасно, имея за спиной сто тысяч тонн руды. Лавируя среди каменных осколков, изгибаясь гигантской гусеницей, состав медленно ввинчивался вглубь облака. Когда Михалыч уж решил, что беда миновала и самая сложная часть пути осталась позади, как тягач получил сразу три попадания, одно из которых повредило систему привода маневровых двигателей.

Дальше лететь без ремонта было чревато. Ремонт в космосе — что может быть хуже? Видимость паршивая, опоры нет, перчатки — что крабьи лапы, дать бы в руки того изобретателя инструмент, да посмотреть, как он простую гайку винтить будет. А время у тебя ограничено, кислорода не хватает, да еще знай гляди, чтобы тебя не снесло мелким камешком, что несется в пустом пространстве быстрее пули.

Стоило только Михалычу предаться унынию предстоящего ремонта в открытом космосе, как на радиолокационном экране появилась отметка крупного, больше похожего на маленькую планету, астероида, летящего пересекающимся курсом.

«Беда не приходит одна…» — дрожащими пальцами он постучал по клавиатуре, не сразу попадая в ставшие непослушными клавиши. Внутри все похолодело от понимания своей беспомощности перед грядущей судьбой. Увернуться от такой громадины при почти полном отсутствии маневровой тяги, да еще с таким грузом, было практически нереально. Бросить груз? Это было сродни самоубийству.

— Угораздило же ему появиться… — простонал он, наблюдая за моделированием траектории астероида.

— Столкновение невозможно, — бесстрастно заключил бортовой компьютер, проложив две компланарные трассы, расходящиеся в разных плоскостях.

— … в этот самый момент! — закончил Михалыч на автомате и задумался.

До любой маломальской планеты было лететь и лететь. И это в случае полной исправности корабля. Тут же прямо под носом пролетала твердая поверхность, да еще и прикрытая ионизированной оболочкой. А это, кстати, косвенно свидетельствовало, что перед ним все-таки планета, а не простой астероид. Причем планета с причудливой траекторией, обусловленной сложным гравитационным влиянием ближайших звезд. Астрономы не стали заморачиваться со специальным термином и окрестили такое небесное тело «Звездным скитальцем».

По всему выходило, что неожиданное появление «скитальца» было не проклятием, а даром божьим. Сбросив состав контейнеров на орбиту планеты, Михалыч выжал из маневровых движков все, что мог, и через пару часов зарылся в песчаный бархан на ее поверхности.

Посадка была не просто удачной, она была удачной с приставками «супер», «архи» и любой другой, выражающей высокую степень везения, вместе взятыми. Ионизированный слой планеты препятствовал изучению ее поверхности, и во время посадки та встретила непрошенного гостя грядами скал и острых пиков, одно только касание которых порвало бы тягач, как тузик грелку! Бортовой компьютер неожиданно проявил себя во всей красе — проанализировал данные оптических систем и взял управление на себя, выбрав самый оптимальный курс посадки. «Поневоле поверишь в проведение», — Михалыч даже перекрестился, хотя никогда к верующим себя не относил.

Пока все складывалось, как по заказу — вовремя подвернувшаяся планета, удача при посадке, низкий уровень радиации, позволяющий работать в легком скафандре — можно ли было мечтать о чем-то другом в сложившейся ситуации?

Но, как это часто бывает, каждая белая полоса в жизни сменяется черной, а может закончиться и полной задницей. Последний вариант как раз и наблюдал Михалыч, рассматривая развороченный модуль механического трансмиттера. Он оказался разбит так, что часть шестеренок вывернуло наружу, погнув и поломав их зубцы.

Начала маячить перспектива зависнуть на планете надолго, если не навсегда. «Похоже отлетался ты, Сокол, навсегда, и я вместе с тобой,» — грустно заключил Михалыч.

Единственной альтернативой было реализовать механику на тросиках. Такое решение было ходячим анекдотом среди дальнобоев. И то, имело успех только после пары литров крепкого пива, а иначе воспринималось, как дурная шутка. Но что было делать? Пока в мозгу еще не отгремел смех антикризисного собрания тараканов, руки уже начали нащупывать крепления трансмиттера, примеряясь к ним намагниченными ключами.

Среди всего этого шума в голове, в шлемофонах явственно прозвучал звонкий детский голосок:

— Дяденька, а что вы тут делаете?

Михалыч дернулся, ударился локтем о вывернутый модуль и выронил тяжелый ключ, который приземлился точно на тонкий верх герметичного ботинка.

«Боль — это хорошо, — подумал он, прыгая на одной ноге и прижав стрельнувший током локоть, — Очевидное отравление углекислотой, но нервная система еще функционирует!» Что бывает при вдыхании углекислого газа, ему было знакомо не понаслышке. Еще будучи капитаном в торговом флоте, он столкнулся с фактом отравления двух ремонтников, выполнявших работы в открытом космосе, одного из которых так и не удалось откачать. Виноватой оказалась система воздухообмена, позволившая скопится углекислоте в их скафандрах.

«А главное — отравление наступает незаметно. Головная боль, тошнота… Как же я раньше это не понял?» — Михалыч повернулся к источнику голоса и сразу же забыл о всех видах боли. Перед ним стоял невысокий паренек лет десяти — двенадцати.

— Меня зовут Антон, а вас? — спросил тот.

«Глюки!», — понял Михалыч и, как краб, боком, перебирая ногами, посеменил в корабль. Первым делом он заглотил горсть таблеток, сделал себе кислородный коктейль и залпом осушил его. Стало намного легче, и он попытался оценить обстановку:

— Если система воздухообмена неисправна, то ремонтные работы накрылись медным тазом. В обычном скафандре тросики не натянуть.

Вообще-то, Михалыч был не уверен, что их можно будет натянуть и в легком скафандре. К счастью, тщательная проверка показала, что система подачи и отвода воздуха легкого скафандра функционирует без сбоев.

— Тогда в чем причина? — Михалыч открыл начатую бутылку бренди и принюхался, — Неужели метанол?

Голограмма подлинности игриво переливалась, внушая радужный оптимизм. Да и запах вполне обычен для такого напитка, без явного отторжения организмом, даже совсем наоборот.

— Надо просто отдохнуть, — решил он, — Хотя времени у меня не так уж и много, но работать надо с ясным сознанием, чтобы потом не переделывать сделанное.

С этими словами он добавил к выпитым таблеткам еще одну — со снотворным, отметил время «наступления ночи» и завалился спать. Через шесть часов его растормошил вежливый будильник, напомнив, что по принятому новому расписанию наступило утро, и добавил, что сегодня ждут великие дела.

Сон оказал на организм благоприятное воздействие, загнав накопившиеся страхи и сомнения куда-то вглубь. Михалыч облачился в вернувший доверие легкий скафандр. Еще раз, не выходя наружу, проверил работу всех систем, и, только убедившись в их безотказности, покинул корабль.

На поверхности царил полумрак — вечный спутник планеты, лишенный своей звезды. Наверное, при следовании по своей заумной траектории, этот небесный скиталец приближается к каким-нибудь светилам и тогда он озаряется их холодным светом, символизирующим наступление настоящего светового дня.