Мой муж – чудовище

– Милорд? – упавшим голосом проговорила я. Он махнул рукой еще раз, более нетерпеливо.

– Свежую рубашку, быстрее, – громко сказал муж уже точно не мне, и Летисия поспешила выполнять распоряжение, а я, напротив, очень медленно двинулась в кабинет.

– Поторопитесь, миледи.

Я поняла, что лорд Вейтворт не спал всю ночь. Стоило взглянуть на него – покрасневшие глаза, синяки под глазами, волосы взъерошены, несколько пуговиц рубахи расстегнуто. Абсолютно неподобающий вид – однако не для того, кто в своем доме и кому некого стесняться.

– Как вы себя чувствуете? – спросил лорд Вейтворт, отходя к окну. Мне показалось, он предпочитал на меня не смотреть – или же не хотел, чтобы я на него смотрела.

– Благодарю вас, милорд, хорошо, – соврала я не моргнув глазом, – надеюсь, вы тоже.

– Я чувствую себя отвратительно, – проворчал он, – но это не ваша забота. Как много времени вам понадобится, чтобы собраться?

– Собраться? – переспросила я. – Куда?

– Неважно. Дальше села вы не уедете в экипаже – не по такому снегу. В лесу его навалило не так много, как на полях, да и телеги накатали путь.

– Я не понимаю, – вырвалось у меня. Я и в самом деле терялась в догадках.

То, что он отсылал меня, было крайне плохим знаком.

Со дня свадьбы прошла всего лишь неделя. То, что молодая жена покидает дом мужа, означает одно, и хотя я прекрасно знала, как истолкуют происходящее, спросить прямо я не решалась и теребила косу, а лорд Вейтворт молчал и не желал отвечать на мои полунамеки.

– Милорд, – я набрала в грудь побольше воздуха, – вы говорили, что здесь безопасно, я…

– Здесь небезопасно, миледи, и вам надо уехать. Желательно засветло, а темнеет сейчас рано. Что-то еще?

Он повернулся ко мне, и какое-то время мы оба стояли, смотря друг другу в глаза. Из-за того, что свет из окна падал ему на спину, лицо лорда Вейтворта было в тени и взгляд его не так пугал меня, как ночью, но, может, дело было и в том, что все казалось иначе при свете дня.

Я обязана была сказать что-то в свою защиту.

– Вы покроете меня бесчестьем, милорд.

– Это лучше, чем покрыть ваш растерзанный труп погребальным саваном, – отрезал он и резким жестом указал мне на дверь. – Идите собирайтесь и поторопите вашу горничную.

Это человек уничтожал меня, даже не думая о последствиях. Из дома выгоняют только жену, которая опозорила себя или мужа, и путь у нее после этого один – в убежище Ясных, замаливать грех. Что бы ни случилось, я не уеду отсюда, решила я. Но мне не обязательно не соглашаться и спорить.

Алоиз и поварята вели себя вроде бы как обычно, но что я знала о том, как они себя обычно ведут? Летисия была напугана, мой муж… он показался мне растерянным. Не таким надменным и бездушным, как ночью, словно день смыл с него все нечеловеческое. Он так и не подошел ко мне, даже не угрожал, просто стоял и смотрел, и его нетерпение испепеляло.

Я вышла из кабинета и направилась в малую столовую, твердо решив сначала позавтракать, но там было пусто. Летисия наверняка знала, что нам придется уехать. Не успела сказать мне, или не захотела, или получила приказ молчать, или, может быть, ей было дано распоряжение держать меня в комнате. Или она боялась сама, вне зависимости от страхов, владеющих моим мужем.

– Я голодна, – сказала я, заходя в свою комнату. Летисии не было, я вспомнила, что она должна отнести моему мужу рубашку, и тем не менее на столике уже стоял завтрак. Кто же его принес? Поварятам входить в мою комнату не разрешалось. Для этого дня сделали исключение или Летисия принесла мне поднос сама?

Но это был не тот насущный вопрос, который меня тревожил, хотя я и правда очень хотела есть. И поэтому я набросилась на еду так, как не подобает леди – едва не давясь вкуснейшими булочками, тонко нарезанной ветчиной и запеченным яблоком со взбитыми сливками и перечно-соленой карамелью.

Алоиз был искуснейшим из поваров, бесспорно.

И все это время я старалась не смотреть на пятно. Оно было, как я ни избегала его взглядом, и едва я вошла, я прекрасно его увидела. Может быть, это пятно было причиной того, что лорд Вейтворт практически обрекал меня на заточение в убежище Ясных созданий, потому что… потому что принять меня обратно после такого он просто не мог. Либо жена опозорена и наказана, либо муж опозорен и с этим смирился. Здесь, в глуши, вряд ли кто-то обратил бы внимание на мой отъезд настолько, чтобы не подать лорду Вейтворту больше руки, но он был лордом-рыцарем, и если бы этот поступок стал известен хоть кому-нибудь при дворе…

Что жены бывали неверны до брака, я знала. Не до такой степени я была наивна и несведуща в свои неполные двадцать два года. И поступали с ними по-разному, но чаще всего оставляли позор за дверями спальни. Так было проще для всех.

Я не была ни в чем виновата, если не считать того, что вышла замуж за человека, на землях которого нашли подозрительное мертвое тело. Но несмотря на весь ужас того, что меня ожидало, мне не хотелось даже рыдать. Я тоже вела себя очень странно – не так, как могла бы сама от себя ожидать, так почему же меня смущает поведение остальных в этом доме?

– Миледи?

Чтобы окончательно представить себя не леди, я повернулась и с удовольствием увидела, как в ужасе отшатнулась от меня, довольно облизывающей пальцы, моя чопорная горничная. Насколько ей происхождение позволяло, конечно, быть чопорной, но мне удалось немного сбить с нее спесь.

– Вот это пятно, Летисия.

– Да, миледи. Я видела. Оно не только у вас… Умоляю, не говорите его милости, он сживет меня со свету, если узнает, что я проговорилась вам. Эти пятна по всему дому. Не то чтобы их было много, но их видели все, все… Если бы я знала, заперла бы свою комнату и вам велела бы запереть, миледи, я…

– Летисия, – сказала я очень спокойно. Чего ждать от других, раз сама себя удивляешь раз за разом? – Моя комната была заперта изнутри в эту ночь.

Глава пятая

Побелев как полотно, Летисия отшатнулась. Конечно, ее напугала не я, а сам факт, может, еще и мое спокойствие. И я находила объяснения тому, откуда могло взяться пятно.

Кто-то мог невзлюбить меня до такой степени, что не побоялся воспользоваться ситуацией. Полиция считает, что это оборотень? Напугаем приезжую дурочку, которую никто здесь не ждал, и заставим лорда Вейтворта сделать так, что она навсегда исчезнет. После того, как он отошлет ее в безопасное место – подвергнет себя возможному позору, если примет ее обратно под крышу своего дома. Почему бы не дать ему шанс?

Но кто меня мог невзлюбить, я не знала. Допускала, что муж мог иметь любовницу – родственницу любого из слуг, живущих здесь… Все равно мое предположение звучало неправдоподобно. Лорды не женятся на простолюдинках – никогда.

Возможность накапать кровью была. Есть, в конце концов, кухня, есть скотный двор. Никто не проверит, человеческая ли кровь, это ведь невозможно.

И комната моя была заперта.

– Это чья-то шутка, Летисия. Я никуда не поеду.

– Я понимаю, миледи, – быстро заговорила она. – О, я понимаю, но…

– И кто сказал, что я буду в безопасности в другом месте.

– Его милость приказал вам уехать, – почти простонала Летисия. – Он не мог не подумать о том, как это истолкуют, но он хочет как лучше.

– Или нет, – заметила я.

Что же мне делать?

Я отошла и села на кровать. Летисия отмерла наконец, позволила себе съесть оставшуюся булочку, вытерла руки небольшой салфеточкой – наверное, как укор мне: вот что подобает сделать после завтрака леди, – и стала собирать мои вещи. Я наблюдала за ней и поняла все не сразу.

– Зачем ты берешь столько вещей? – спросила я, когда увидела, что Летисия накидала на кровать рядом со мной кучу платьев и, пыхтя, выдвигает из стенной ниши огромный сундук. – О…

Жена приходит в дом мужа, почти ничего не имея. Если она покидает дом мужа с вещами, которые приобрела в браке, никто не решит, что муж ее выгнал.

Особенно если заставить кого-нибудь посмотреть на этот огромный багаж.

– Милорд приказал собрать вас как положено, – ответила Летисия. – Он несколько раз повторил мне приказ, миледи, как будто я кажусь дурочкой. Да что я, не понимаю, как следует вас отправить? И он понимает.

Да, отстраненно подумала я. Мне хочется выглядеть умной в своих собственных глазах, но я не могу догадаться об очевидных вещах.

Я поднялась и начала сворачивать платья. До этого момента у меня не было даже желания их рассмотреть, а сейчас, аккуратно складывая их, я отметила, что Летисия достала всю мою зимнюю одежду – и видят Ясные, та была превосходна! Тонкие ткани, отличный пошив, изысканная отделка. С меня снимали мерки перед свадьбой, как полагается, но я не мечтала о подобном изобилии. Лорд Вейтворт был, несомненно, богат, возможно, даже богаче, чем я о нем думала.

Следом за платьями я занялась бельем. Я привыкла донашивать все за сестрами, даже рубашки и белье, но чаще – за мачехой, потому что мы были одинакового телосложения. Вот только семья не могла похвастать богатством, и прежде чем надевать рубашку, мне приходилось ее зашивать. Сейчас все вещи у меня были новыми.

Так чем же мне придется заплатить за свой удачный брак?

– Летисия, – не выдержала я, – мой муж не похож на мужей моих сестер, правда?

Ее удивил мой вопрос, так что она чуть не выронила шкатулку – в ней было всего два украшения, но раньше я не имела и этого, – а потом повернулась ко мне и нахмурилась.

– Вы живете в своем доме, миледи, в теплой комнате, у вас много одежды и вкусной еды, вам не приходится ухаживать за тремя малолетними детьми, как леди Эмилии, или зашивать камзол мужа, как леди Элизабет. В отличие от леди Джулии я не вижу на вас синяков от побоев, – сказала Летисия. Она успела подойти к туалетному столику и убрать в шкатулку мою диадему, и мне показалось, она специально тянула время, чтобы хорошенько обдумать свои слова, прежде чем мне ответить.

– Он молод, хорош собой, крепок здоровьем, иначе бы не был лордом-рыцарем, и по этой же причине, наверное, очень неглуп, – заметила я. – Но я спрашиваю тебя не об этом.

– Что еще желать леди? – пожала плечами Летисия. – Внимания? Уверяю, он не привык к вам так же, как вы к нему. Пройдет время, и вы все получите.

– Что может быть с ним не так?

Летисия в сердцах бросила шкатулку в сундук поверх нарядов, подхватила лежащие рядом ночные платья и принялась их быстро сворачивать.

– Меньше думайте об этом, миледи, вот мой вам совет. Я вдова, насмотрелась на всякое в этой жизни. На сестер ваших, на мачеху, да и прочих. Ищете добра от добра. – Она опять швырнула платья в сундук – ее явно этот разговор расстраивал. – Давайте я вас переодену, не надо медлить, темнеет рано.

Спорить я больше не стала.

Беспокоит ли меня то, что муж ни разу не пришел ко мне в спальню? И да, и нет. Того, что было для меня неизбежно, я очень боялась, но как же было невыносимо ждать, пока оно наконец-то случится. Почему лорд Вейтворт не исполняет свой долг? Я ему неприятна? Он ожидал, что я буду красивее и моложе? У меня был всего лишь один портрет, и он никому не нравился, все утверждали, что в жизни я лучше, но, может, на нем я вышла полнее? Художник не справился с лицом, зато нарисовал мне пышную грудь, но не может же быть в этом дело?

Летисия могла просветить меня, но спрашивать я не стала. Я не знала, что творилось за закрытыми дверями домов моих замужних сестер, а когда попыталась расспросить об этом, меня оборвали невежливо, и не только мачеха, но и отец чуть не дал мне пощечину…

Беспокоит ли меня то, что лорд Вейтворт смотрит на меня как на вещь, доставшуюся ему по наследству и которую он не знает, куда теперь деть? Да. Я предпочла бы, чтобы хоть свой долг жены я исполняла примерно. У меня словно нет места, и это волнует меня сильнее всего.

Летисия подала мне теплую доху.

– Ну вот вы и готовы, миледи, – сказала она удовлетворенно. – Выглядите так, как должна выглядеть жена лорда-рыцаря.

– А где же я буду жить? – улыбнулась я. – На постоялом дворе?

– При храме. – Тут я убедилась, что Летисия не всегда действует в моих интересах или действует так, как она их понимает. – Ни один оборотень не войдет в храм Ясных, – объяснила она.

Все же провозились мы долго. Солнце клонилось к закату, почти задевая верхушки деревьев, а Филипп с озабоченным видом ходил вокруг кареты. Не той, на которой приехала я – ту отправили обратно сразу же, как только я вошла в храм, – этот экипаж был намного новее, тяжелее, и, как я понимала, по такому снегу это минус… Но колеса его были больше, а ободы шире, и лошадей запряжено не две, а три.

Поварята вынесли мой сундук. Весил он немало, и его водрузили позади кареты так, чтобы всем было видно: вот герб, такой же, как на двери экипажа, и это значит – леди Вейтворт не изгнана, а путешествует.

Из окна за нами наблюдал Маркус, а мужа я не увидела.

– В добрый путь, – сказал Алоиз, но не мне, а Филиппу. Мне он лишь поклонился.

Белое, все белое, слегка тронутое серым налетом, – в солнечный день тени яркие, а сейчас словно призраки на снегу. Я смотрела в окно на дорогу, на лес, который был близко, а в лесу – та самая тропа, на которой нашли тело несчастного.

«В стороне от тракта» – так сказал полицейский. Я приехала в имение затемно, но заметила, что от дороги отходят несколько местных троп до небольших деревень. Заселены они были в основном в теплое время года – так крестьяне продавали себя на сезон королю, но кто-то оставался и на зимовку. В основном вольные, те, у кого было хозяйство и скот. И те, кому некуда было возвращаться.

Эти люди в куда большей опасности, чем я.

Мы въехали в лес, и я поняла, что путь наш не будет легким. Карета застряла в сугробах, лошади дергали ее и ржали, Филипп ругался и бегал вокруг, потом постучал в дверь и попросил Летисию выйти. Мне он, конечно же, ничего не сказал.

Но Ясные создания были к нам милосердны. Или у Филиппа кончилось терпение, и он стегнул лошадей так, что они вырвали карету из плена. Меня сильно мотнуло, я даже ударилась головой, но, несмотря на боль от ушиба, была рада, что мы можем ехать дальше.

К тому же мне пришлось сделать над собой усилие и не морщиться, когда Летисия села в экипаж. Она могла проявить заботу, сейчас не слишком уместную, а мне хотелось, чтобы меня никто не трогал до тех пор, пока мы не окажемся в селе среди людей.

Быстрой езды до села – с полчаса, но не по такой дороге. Я рассчитывала, что хорошо если через час мы окажемся на месте. Филипп ехал теперь внимательно, рывками – наш кучер так же возил нас, присматриваясь, где стоит замедлиться, где перескочить опасный отрезок. Меня начало знобить, Летисия покачала головой, но ничего не сказала.

Потом карета остановилась.

– Что там еще? – заворчала Летисия, подбирая полы своей дохи и выглядывая в окно. Она взялась за ручку дверцы, готовая выйти и поругаться с нашим возницей. Как видно, кучер из Филиппа был хуже, чем охотник. – Филипп! Тьма тебя побери!

Я отодвинула занавеску и подумала, что слова ее прозвучали пророчески. Тьма. На улице действительно была тьма. Стемнело молниеносно, и даже луны не было видно за облаками.

Хлопнула дверь, Летисия выбралась наружу с другой стороны экипажа. Я откинулась на спинку сиденья, пытаясь выровнять дыхание. У меня была версия, куда исчез Филипп, правда, я не хотела ее озвучивать. Все мы люди, но некоторые вещи лучше просто иметь в виду.

– Филипп! Где ты? Филипп!..

А потом я услышала душераздирающий вопль.

Глава шестая

Человек или зверь? Крик был нечеловеческий. Не мужской и не женский. Короткий, он оборвался быстро. Я не могла представить, кто так кричит – как обреченный на смерть.

– Миледи, бегите! Бегите!

Летисия, спотыкаясь, подбежала к карете, судорожно цепляясь за дверцу и стены кареты, пыталась забраться внутрь, и ее колотила крупная дрожь.

– Бегите! Бегите что есть мочи, заклинаю!

Я открывала и закрывала рот. Куда мне бежать, зачем, разве есть смысл? Но Летисия захлопнула дверь, схватила меня за плечо и резко толкнула. Говорить она больше не могла, лицо ее перекосилось, как в припадке, а пальцы впились в меня с такой силой, что я вырвалась уже от нее и, задыхаясь от ужаса, распахнула дверцу со своей стороны и выскочила из экипажа.

Я ничего не увидела – и никого. И крик больше не повторялся, было темно и пугающе тихо.

Конечно, я провалилась в снег почти по колено. Мне мешали платье и тяжелая доха, я спотыкалась на каждом шагу, меня подгонял неизвестно откуда взявшийся страх. Он словно шлепал меня по спине, грубо и бесцеремонно, не давая остановиться, осмотреться, понять, что вообще происходит. Страх хватал за горло и рывками гнал вперед.

Мне бы подумать, зачем я бегу, но паника овладела мной. Я сознавала, что надолго меня не хватит, что я задыхаюсь, что ноги практически перестали меня слушаться, что я отбежала совсем недалеко, хотя казалось, что промчалась несколько миль, и если я оглянусь, то сквозь деревья увижу карету – и, может, еще кого-то. Я грудью кидалась на девственный снег, врывалась в сугробы, видя только то, что до меня никого здесь не было…

Меня никто не окликнул, никто не догонял. Настигнуть меня по следам – легче легкого, так зачем я пытаюсь умереть не своей смертью?

Но хаотично бившиеся в голове мысли не останавливали. Я продолжала бежать, по лицу текли капли пота, мне было жарко, как в летний день у огня. Я разрывала руками доху – безрезультатно, она замедляла мой бег, я вся промокла, и черные стволы кружились перед глазами, сливаясь в скелет карусели.

Потом я упала лицом прямо в сугроб и поняла, что выдохлась совершенно. Ни бежать, ни даже подняться я не в состоянии. Я бездумно хватала пересохшими губами снег и думала, что надо вернуться.

Как это выглядит? Чего испугалась Летисия? Кто кричал? Что – это, что там случилось? От чего я бегу?

Я с трудом поднялась на колени – на большее меня не хватило. Как я могла быть настолько беспечной, почему я позволила внушить себе, что мне надо бежать?