Помоги проекту - поделись книгой:
Часть I
КОНЕЦ ЭПОХИ ПРАВЛЕНИЯ МАО ЦЗЭДУНА
Мао Цзэдун умер 9 сентября 1976 г.
Его уход был окутан мистикой. Среди населения распространялись, например, слухи о том, что воинская часть, которая охраняла Мао Цзэдуна, получила свой номер — 8341 — далеко не случайно. Говорили, что этот номер можно расщепить на две части; при этом 83 означало число лет, которые проживет Мао Цзэдун, а 41 — годы, на протяжении которых он будет единовластным руководителем Коммунистической партии Китая.
Действительно, Мао Цзэдун родился в 1893 г., а умер в 1976 г., на 83-м году жизни. У власти в КПК он находился с 1935 по 1976 г., то есть 41 год.
Надо сказать, что число «ДЕВЯТЬ» имеет особый смысл в китайском языке.
День смерти Мао Цзэдуна — 9 сентября — девятое число девятого месяца; по-китайски это звучит как ЦЗЮ ЦЗЮ, то есть 9.9.
Одно из самоназваний Китая — ЦЗЮ ЧЖОУ, что означает земля, состоящая из девяти краев.
Девятка — это предел. Предел китайской земли. Предел жизни человека в фигуральном смысле.
День смерти Мао Цзэдуна обозначается, как уже упоминалось, двумя девятками.
ЦЗЮ ЦЗЮ, или «две девятки», имеют в китайском языке и еще один смысл. Существует выражение ЧУН ЦЗЮ — «двойная девятка»; имеется в виду девятый день девятой луны, а это, по китайскому народному календарю, празднество.
Кстати, в свое время Мао Цзэдун говорил, что человек должен уходить из жизни в 50 лет и не мешать новым поколениям. «Представляете, — говорил он, — какое омерзительное зрелище представлял бы собой Конфуций, если бы он дожил до наших дней».
Правда, чем старше становился Мао Цзэдун, тем менее он торопился умирать. Наоборот, он искал секреты «вечной жизни». В частности, в беседах с очень старым знаменитым китайским художником Ци Байши, который умер в 1957 г. в возрасте 97 лет, он расспрашивал живописца, как надо жить, чтобы дожить хотя бы до ста лет. В начале «культурной революции» — Мао Цзэдуну тогда было 73 года — маршал Е Цзяньин, очевидно потакая настроениям вождя, выступая перед молодежью, теми, кого именовали «хунвэйбинами», или «красной стражей» Мао Цзэдуна, провозглашал, что врачи обследовали вождя и пришли к выводу, что тот проживет до ста лет.
В китайском языке существует выражение ЦЗЮ ЦЗЮ ГУЙ И. Оно означает следующее: когда наступает день двух девяток, тогда люди могут вернуться к исходному положению; вновь прийти к тому, с чего начали. Может быть, сама смерть Мао Цзэдуна, попавшая на «две девятки», намекала на то, что «его времена, эти времена наконец закончились», что можно начать отсчет заново, начать жизнь сначала.
Есть и еще одно выражение в китайском языке, которое звучит так: ЦЗЮ ЦЗИНЬ ХУА КАЙ: когда девять периодов зимы кончаются, расцветают цветы. «Две девятки» — это конец прошлого, надежда на будущее.
Надо сказать, что в массах смерть Мао Цзэдуна не вызвала потрясения, не было проявлений великой скорби. Напротив, было ощущение, что подавляющее большинство вздохнуло свободнее. Мао Цзэдун в конце своего правления как камень висел на шее китайского народа, и, когда умер, с ним с облегчением расстались. День его смерти стал первым днем прощания, первым днем великого избавления от Мао Цзэдуна.
Удивительно и то, хотя это лишь совпадение, что 27-й год КНР (время с октября 1975 по октябрь 1976 г.) был необычным годом: произошло много чрезвычайных событий, причем все они явились составными частями ухода Мао Цзэдуна, конца его правления, разрушения механизма власти в стране, сложившегося при нем.
Мы имеем в виду следующие события:
— смерть палача при Мао Цзэдуне Кан Шэна в конце 1975 г.;
— смерть «правой руки Мао Цзэдуна» Чжоу Эньлая в 1976 г.;
— массовые выступления на площади Тяньаньмэнь в Пекине, явившиеся выражением протеста против политики Мао Цзэдуна, во всяком случае, в последнее десятилетие его правления;
— смещение Дэн Сяопина;
— кончина Чжу Дэ;
— землетрясение в Таншане;
— смерть самого Мао Цзэдуна;
— и, наконец, отстранение от власти его выдвиженцев периода «культурной революции», так называемой «четверки», членов политбюро ЦК КПК: Чжан Чуньцяо, Цзян Цин, Ван Хунвэня и Яо Вэньюаня.
На всех этих событиях необходимо остановиться. И потому, что каждое из них было важным в истории КПК и КНР, и потому, что, повторим, все они представляются звеньями одного процесса — ухода из жизни Мао Цзэдуна, ухода этой фигуры из политической жизни страны.
Иначе говоря, речь идет не только о констатации физической смерти Мао Цзэдуна, но и о затянувшемся его умирании, о процессе распада его режима, об окончании его эпохи.
Уход Мао Цзэдуна из политической жизни представляется не единичным и одномоментным актом, а длительным и затянувшимся процессом.
Более того, Мао Цзэдун умер более четверти века тому назад, но подчас возникает ощущение, что он еще не ушел окончательно из политической и общественной жизни страны, что его тень вдруг на какое-то время приобретает некие зримые и грубые черты. Расставание получилось долгим, и пока трудно сказать, когда этот процесс завершится.
Внимание к этому феномену необходимо, так как дает возможность разглядеть в политической жизни современного Китая, во внутренней и внешней политике КПК и КНР воздействие мыслей и практики Мао Цзэдуна. Китай еще далеко не избавился от Мао Цзэдуна и его наследия. Пристальное внимание к продолжающемуся процессу его ухода может помочь и пониманию происходящего в континентальном Китае и политики Пекина на мировой арене, прежде всего, что важно для нас, в отношении нашей страны в начале двадцать первого века.
Глава первая
Чжоу Эньлай был единственным и неизменным главой правительства КНР при Мао Цзэдуне, с 1949 по 1976 г. Он был одним из тех политиков в КПК и КНР, которые с 1930-х гг. и до конца своих дней считали необходимым помогать Мао Цзэдуну проводить в жизнь его замыслы.
Отметим: отношение Чжоу Эньлая к нашей стране — это отношение Мао Цзэдуна, и поэтому Чжоу Эньлай наряду с Мао Цзэдуном несет ответственность за весь тот вред, который их политика нанесла как нашей стране, так и двусторонним отношениям СССР и КНР. Чжоу Эньлай никогда не был другом нашей страны; более того, он враждебно относился к нам, впрочем, как и Мао Цзэдун. И дело не ограничивалось теорией. Чжоу Эньлай на практике осуществлял враждебную нашей стране политику Мао Цзэдуна.
Иначе говоря, Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай — главные ответственные за возникновение и углубление враждебного по отношению к нашей стране внешнеполитического курса КПК и КНР. Все дурное в наших двусторонних отношениях в тот период порождалось Мао Цзэдуном и воплощалось на практике, иной раз и усугубляясь, но никогда не расходясь с замыслами Мао Цзэдуна, усилиями Чжоу Эньлая.
Чжоу Эньлай занимал свое, предназначенное ему Мао Цзэдуном, место в механизме политического управления КПК и КНР. Причем это было именно политическое управление; партия и государство были лишь формами проявления или функционирования этого управления. Ни партия, ни тем более, государство сами по себе, вне власти Мао Цзэдуна, просто не существовали. Это были лишь формы, в которые выливалась его политика.
При этом важно подчеркнуть, что, с точки зрения Мао Цзэдуна, власть над страной должна была быть сосредоточена в одних руках, в его руках. Механизм осуществления его политики должен был существовать и действовать под его абсолютным контролем и управлением. Этот механизм формально делился на партийный и государственный аппараты. На самом же деле партия была важнее государства, находилась над государством; государство было предназначено для того, чтобы выполнять решения вождя, который использовал партию в качестве главного рычага руководства государством. Государство в известном смысле было государством партии. При том понимании, что и сама партия была лишь инструментом в руках все того же Мао Цзэдуна.
Механизм руководства Китаем при Мао Цзэдуне, как представляется, сформировался в своем относительно стабильном виде в итоге проведения VIII съезда КПК, то есть в 1956 г.
Тогда появилось то, что можно считать «большой семеркой» руководителей Китая эпохи Мао Цзэдуна.
И «семерка», и весь этот механизм были рождены волей Мао Цзэдуна и соответствовали его представлению о механизме власти.
Мао Цзэдун исходил из того, что в своих руках он должен всегда держать руководство всеми вооруженными силами в стране. В годы его правления был создан совершенно особый орган — военный совет ЦК КПК. Формально это был один из органов ЦК партии. Тем самым подчеркивалась мысль о том, что вооруженные силы — это вооруженные силы партии. Они подчинялись не государству, а партии, а еще точнее — вождю партии. Мао Цзэдун и видел себя в роли такого вождя. Поэтому главным рычагом власти он полагал вооруженные силы, а формально руководство ими осуществлял как председатель военного совета ЦК КПК. Военный совет ЦК КПК, по сути дела, был автономным органом. Он подчинялся напрямую Мао Цзэдуну. Отделение вооруженных сил от государства, их абсолютная неподконтрольность правительству, но лишь Мао Цзэдуну — важная особенность ситуации в Китае в то время.
Далее, Мао Цзэдун считал необходимым держать в своих руках руководство партией. Поэтому он сохранял за собой высший пост — пост председателя ЦК КПК. И здесь положение Мао Цзэдуна было особым. Он был неограниченным диктатором. Свое слово он считал законом для всей партии, для любого ее члена, для любого ее органа, включая ЦК КПК.
Следующим по важности, с точки зрения Мао Цзэдуна, был пост формального главы государства — пост председателя КНР. Это был не самый важный пост, и на время, при известных обстоятельствах, им можно было поступиться. Поступиться при том условии, что и руководство вооруженными силами, и руководство партией оставались в его руках. Правда, к такому пониманию ситуации Мао Цзэдун пришел не сразу и пришел вынужденно.
При создании КНР Мао Цзэдун счел необходимым сосредоточить в своих руках все три поста: руководителя вооруженных сил в качестве председателя военного совета ЦК КПК, руководителя партии в качестве председателя ее ЦК и руководителя государства в качестве председателя центрального народного правительства; позднее в соответствии с конституцией это был пост председателя КНР.
Когда в конце 1950-х гг. в результате проводившейся Мао Цзэдуном политики «великого скачка» и кампании создания по всей стране «народных коммун» в деревне возникли трудности и от голода погибли десятки миллионов людей, Мао пришлось пойти на то, чтобы переложить ответственность за выправление положения на других. В этой связи он временно поступился постом председателя КНР. Однако при этом сохранил за собой два первых поста — председателя военного совета ЦК КПК и председателя ЦК партии.
Еще раньше, обеспечив себе руководящее положение бесконтрольного высшего руководителя, Мао Цзэдун создал механизм, который формально представлял собой как бы коллективный орган руководства, но фактически был сформирован из отдельных лиц с целью спрашивать с каждого из них за определенный участок работы и не допускать ни малейшей возможности их совместного выступления против него.
В то же время Мао Цзэдун сформировал «семерку» таким образом, чтобы в партии теплилась призрачная иллюзия того, что у каждой из частей партии, у каждой из фракций или региональных элит, особенно военных, есть свой представитель в высшем руководстве партии.
Мао Цзэдун, с одной стороны, был вынужден считаться с объективными обстоятельствами, с тем, что партия при нем так и не стала единым механизмом, в силу многочисленности китайского населения, разделения страны на более или менее самостоятельные регионы, а также как следствие истории компартии, истории ее вооруженной борьбы.
С другой стороны, Мао Цзэдун, очевидно, полагал, что ему выгодна такая ситуация, ибо он всегда мог стать высшим арбитром в подковерных спорах внутри партии, внутри ее руководства.
Мао Цзэдун создал механизм управления КПК и КНР: во главе диктатор (вождь). Без него структура теряла устойчивость, требовала переформирования.
Итак, во второй половине 1950-х гг. в КПК появилась упомянутая «семерка».
На вершине этой своеобразной пирамиды, которая официально именовалась постоянным комитетом политбюро ЦК КПК, располагался Мао Цзэдун. Формально комитет состоял из председателя, пяти его заместителей и генерального секретаря.
Иными словами, эта структура была сразу же поделена на две не сообщавшиеся между собой и не зависевшие друг от друга части. Одна — заместители председателя ЦК партии, другая — генеральный секретарь ЦК КПК. Заместители, по мысли Мао, должны были существовать и работать отдельно друг от друга. Мы не случайно говорим о существовании и работе как о разных состояниях, в которых заместители пребывали по воле вождя. Он мог любого из своих заместителей держать какое-то время без работы, отводить «на запасной путь». В таком положении пришлось побывать и Чэнь Юню и Чжу Дэ. Во время «культурной революции» Мао так поступил с Дэн Сяопином. По-иному Мао Цзэдун обошелся с Лю Шаоци, которого сначала подверг нравственным мучениям, затем физическим и в конечном счете довел до гибели.
Каждый из заместителей председателя ЦК КПК должен был действовать автономно. Общность допускалась лишь при поддержке мнения Мао Цзэдуна. При этом каждый из них напрямую подчинялся председателю. В то же время существовал генеральный секретарь, который также напрямую подчинялся Мао Цзэдуну и через которого он мог тогда, когда полагал это нужным, осуществлять руководство, оставляя в стороне либо всех заместителей, либо некоторых из них. При этой системе сохранялась персональная зависимость каждого из шести членов «семерки» от одного человека — от Мао Цзэдуна.
При этом Мао Цзэдун мог командовать и в вооруженных силах, и в партии, и в государстве, а мог действовать и через своих заместителей или через генерального секретаря ЦК КПК.
Важно отметить, что карательные органы, органы, осуществлявшие тотальную слежку за всеми, прежде всего за заместителями председателя и за генеральным секретарем ЦК КПК, были самостоятельной сферой, которой Мао Цзэдун руководил сам, действуя в случае необходимости либо через особый аппарат — канцелярию или управление делами ЦК КПК во главе с начальником охраны Ван Дунсином, либо с помощью «железной руки» — своего главного помощника по осуществлению репрессий особенно внутри партии, уже упомянутого палача при Мао Цзэдуне Кан Шэна, который в периоды «чисток» появлялся и в составе высшего руководства партии, политбюро ЦК КПК, секретариата ЦК КПК, постоянного комитета политбюро ЦК КПК.
При подборе состава «семерки» Мао Цзэдун принимал во внимание личные качества каждого из членов постоянного комитета, их вес и значение в партии.
Заместителями Мао Цзэдуна были Лю Шаоци, Чжу Дэ, Чжоу Эньлай, Чэнь Юнь, Линь Бяо. Их имена перечислялись именно в этом порядке.
Каждый знал свое место. Мао Цзэдун считал иерархию важной составной частью своего рода свода правил, согласно которым он строил механизм управления и следил за его функционированием.
Генеральным секретарем ЦК КПК был Дэн Сяопин. Он находился в чрезвычайно сложном положении. С одной стороны, он должен был подчиняться Мао Цзэдуну. С другой стороны, он ведал повседневной деятельностью партии, а при этом неизбежно вступал в рабочие отношения с отвечавшим за эту работу Лю Шаоци.
Лю Шаоци был заместителем Мао Цзэдуна по партии, той рабочей лошадкой, которая тянула всю практическую работу по руководству партией.
В то же время выдвижение Лю Шаоци на этот пост отражало стремление Мао Цзэдуна сплотить партию и в момент прихода ее к власти в стране, и в дальнейшем. Дело в том, что исторически партия сложилась из двух частей. Одна — те, кто действовал в районах, давно уже находившихся под властью КПК; другая — работавшие в тех частях страны, которые находились под властью центрального правительства Китайской Республики или, другими словами, под властью Гоминьдана. Эти части страны называли также «белыми районами».
В момент прихода КПК к власти в масштабах всего континентального Китая Мао Цзэдун исходил из необходимости добиться сплочения партийцев из разных частей страны.
Сам он олицетворял собой тех, кто работал в так называемых опорных базах и освобожденных районах. Лю Шаоци был признанным лидером тех, кто работал в «белых районах». Более того, Лю Шаоци играл большую роль в создании партийного аппарата, на протяжении многих лет у него в руках было сосредоточено организационное руководство партией, ее номенклатурой.
Таким образом, у Мао Цзэдуна был свой политический расчет. Он принимал во внимание и то, что Лю Шаоци никогда не претендовал на место первого руководителя партии. Его вполне устраивала роль общепризнанного второго человека и преемника Мао Цзэдуна. Он учитывал то, что Мао Цзэдун стремился к тому, чтобы те, кто претендовал или Мог претендовать на роль его преемника, в конечном счете сбрасывались с политической арены. Одним словом, до поры до времени кто-то должен был быть вторым человеком в партии, и Мао Цзэдун предпочитал, чтобы это был Лю Шаоци. Мао Цзэдуна устраивало и то, что Лю Шаоци любил и умел заниматься черновой практической работой, строил государство и партию медленно и кропотливо. В то же время Мао Цзэдун оставался вождем партии. На эту роль он не позволял претендовать никому. Всем было ясно, что и вождь, и теоретик в партии только один и что этот вождь держит в своих руках власть над жизнями всех партийцев.
Чжу Дэ олицетворял в своем лице старых военачальников, которые десятилетиями воевали и полагали, что они заслуживают уважения и того, чтобы с их мнением считались. В то же время реально их оттеснили от власти; при этом соблюдались некие традиции или «приличия», «сохранялось лицо», подразумевалось, что они по возрасту уже не могут играть руководящие роли в стране после создания КНР и в последующие годы.
Мао Цзэдуну нужно было имя Чжу Дэ. Но реальной власти он ему не дал. Чжу Дэ временно смирился с этим. В то же время и сам Чжу Дэ, Мао Цзэдун, многие руководители и рядовые старые члены партии хорошо помнили, что в те годы, когда партия шла к власти, вела вооруженную борьбу, «внутренние войны» или гражданские войны против вооруженных сил Гоминьдана, ее вооруженные силы обычно именовались «армией Чжу-Мао», то есть армией Чжу Дэ как главнокомандующего войсками КПК и Мао Цзэдуна как комиссара при Чжу Дэ или политкомиссара этой армии. Мао Цзэдун никогда не мог забыть того, что имя Чжу Дэ стояло для членов КПК, да и для сочувствовавших КПК по всей стране перед его именем.
Чжоу Эньлай стал бессменным руководителем правительства КНР при Мао Цзэдуне. Чжоу Эньлая в КПК называли либо «БУ ДАО ВАН», то есть «ванькой-встанькой», политиком «непотопляемым», который способен в любых ситуациях остаться на плаву, либо «ХЭ СИ НИ», «размазней» или соглашателем, то есть политиком, который обволакивал своей внешней мягкостью, даже бесхребетностью, как будто бы шел на всевозможные уступки и компромиссы, но делал все это в интересах Мао Цзэдуна, сохраняя положение последнего как верховного правителя, вождя, единоличного диктатора.
Если Кан Шэн был одной рукой Мао Цзэдуна, рукой в железной перчатке, то Чжоу Эньлай был другой рукой Мао Цзэдуна — рукой в бархатной перчатке. Правда, Мао Цзэдун, используя и ту и другую руку, всегда стремился брать за горло всех тех, в ком он видел (обоснованно или нет — это другой вопрос) своих политических соперников.
Сильной стороной Чжоу Эньлая была его способность находить компромисс при возникновении споров или разногласий внутри руководства, но, конечно, не с Мао Цзэдуном. При этом Чжоу Эньлай умел предлагать такие компромиссы, которые никогда не расходились с сутью политики и идей Мао. Чжоу Эньлай был мастером воплощения в жизнь идей Мао Цзэдуна, особенно его политических, включая внешнеполитические, идей. Чжоу Эньлай был ориентирован исключительно на Мао Цзэдуна. При этом он никогда не стремился выходить на роль второго человека в партии, а предпочитал оставаться «вечно третьим по старшинству или по реальному положению».
В каком-то смысле Чжоу Эньлай составлял с Мао Цзэдуном такой тандем, в котором Мао Цзэдун всегда находился впереди, всегда держал руль, а на долю Чжоу Эньлая доставалась задача «крутить педали», заставляя машину государственного управления двигаться в направлении, указанном вождем, и сохранять при этом равновесие и устойчивость.
Чэнь Юнь был нужен Мао Цзэдуну в постоянном комитете как единственный деятель, который, как было общепризнано, разбирался в экономике и был способен предлагать решения экономических проблем. Кроме того, Чэнь Юнь отражал интересы Восточного Китая, в частности Шанхая, а также Северо-Восточного Китая. Иметь в постоянном комитете такого деятеля, который к тому же был всегда наособицу и ни с кем не был связан тесными узами, импонировало Мао Цзэдуну.
Наконец в постоянном комитете был маршал Линь Бяо. Из всех десяти маршалов КНР Мао Цзэдун выбрал именно Линь Бяо в качестве представителя действующих военачальников (Чжу Дэ уже не считался тогда действующим военачальником) по той причине, что все остальные маршалы недолюбливали Линь Бяо, а он отвечал им взаимностью. Мао Цзэдун исходил при этом, вероятно, из того, что и в вооруженных силах выгодно иметь несколько центров власти, используя одни из них для давления на другие и всегда оставаясь верховным главнокомандующим.
В постоянном комитете политбюро ЦК КПК был еще и генеральный секретарь ЦК партии Дэн Сяопин. Мао Цзэдун учитывал, что Дэн в известном смысле представлял провинцию Сычуань, самую многонаселенную в стране, и вообще весь Юго-Западный Китай, но главное — он представлял мощную военную группировку во главе с маршалом Лю Бочэном. Дэн Сяопин также не был лично связан ни с кем из заместителей председателя ЦК КПК.
Так Мао Цзэдун создал механизм, где каждый из его подчиненных был сам по себе, не мог ни по взглядам, ни по групповой принадлежности, ни исходя из истории взаимоотношений внутри партии войти в союз с кем-либо из других членов постоянного комитета против Мао Цзэдуна.
Мао Цзэдун в любой момент мог осуществить любые изменения в составе постоянного комитета политбюро ЦК КПК.
Во второй половине 1960-х гг. он счел необходимым развернуть «культурную революцию» потому, что был убежденным сторонником уравниловки, отрицал материальную заинтересованность, полагал необходимым изменить сам образ мыслей людей, а также считал необходимым перевести КНР на рельсы подготовки к войне против нашей страны (именно тогда в КНР пропагандировался лозунг: «Водрузим красное знамя идей Мао Цзэдуна над Московским Кремлем»); последнее представлялось ему, в частности, и политикой, которая давала возможность установить межгосударственные отношения с США, получить их содействие в усилении вооруженных сил КНР и военно-экономического усиления своего государства.
Мао Цзэдун далеко не случайно говорил тогда, что Китай, с его точки зрения, уже стал политическим центром мира, а следовательно, необходимо решить очередную задачу — превратить Китай в экономический и военно-технический центр мира.
Во время «культурной революции» Мао Цзэдун отстранил от руководства повседневной работой партийного аппарата Лю Шаоци, который представлялся ему сторонником курса, диаметрально противоположного изложенным взглядам, заменив его Чжоу Эньлаем и доверив последнему роль высшего практического распорядителя деятельностью аппарата ЦК КПК.
Одновременно Чжоу Эньлай продолжал оставаться главой правительства КНР.
Конец правления Мао Цзэдуна, последние его годы были страшным временем затянувшегося его умирания.
В эти же годы недуг поразил и Чжоу Эньлая. Это была смертельная болезнь. Это был рак.
1 июня 1974 г. Чжоу Эньлай простился со своим кабинетом.
Нужно сказать, что, придя к власти и обосновавшись в Пекине, Мао Цзэдун выбрал неплохое место для своей резиденции. В центре Пекина существует цепь озер. Большая часть их находится в пределах императорского дворца, за рвами с водой или за высокими стенами. На берегах этих озер растет много деревьев. В их тени располагаются одноэтажные дворцовые постройки.
В Пекине летом очень жарко и душно. Поэтому прохлада, которую дают и озера и деревья, просто роскошь. Это понимали и это создавали императоры. По их стопам шел и Мао Цзэдун. Практически и он сам, и каждый из членов постоянного комитета политбюро ЦК КПК, его заместителей, жили в отдельных усадьбах со всеми удобствами. Дворцовые павильоны, в которых они обитали, представляли собой одновременно и дом для всей семьи, у кого она была (Мао Цзэдун жил отдельно от своей жены Цзян Цин), и библиотеку, и спальню, которая по обычаю некоторых, прежде всего самого Мао Цзэдуна, служила кабинетом. Практически рабочее место и дом были совмещены. Все это находилось под круглосуточным неусыпным наблюдением. Это было большое удобство, с точки зрения Мао Цзэдуна, и полностью соответствовало его представлениям о том, как следует содержать своих ближайших чиновников.
Чжоу Эньлай занимал одну из таких усадеб на территории той части императорского дворца, которая именовалась Чжуннаньхаем, то есть Парком на берегах Среднего или Центрального и Южного озер. Павильон, в котором жил и работал, а точнее, работал и жил Чжоу Эньлай, назывался Сихуатин, то есть Западным цветочным павильоном. Именно под этим названием и была известна в КПК и в КНР резиденция Чжоу Эньлая. Жил он там со своей женой Дэн Инчао. Конечно же, он работал не один. У него были секретари, телохранители и другой обслуживающий персонал (повара, уборщики, шофер и т. д.).
В быту Чжоу Эньлай был непритязателен. Обстановка в его рабочем кабинете была унылой и казенной, хотя Сихуатин был местом, где он провел целых 25 лет своей жизни.
Для Чжоу Эньлая прощание с Сихуатин было расставанием с его единственным домом. Еще важнее для него было то, что он в известной степени терял возможность непосредственного общения с Мао Цзэдуном.
Чжоу Эньлай боялся за свою жизнь, полагая, что его враги воспользуются ситуацией и добьются изменения отношения к нему Мао Цзэдуна. Ведь Чжоу Эньлая фактически увозили в больницу умирать, и Мао Цзэдун прекрасно знал об этом, а потому больше не нуждался в нем как в практическом работнике, способном взять на себя повседневные дела. (Кстати, Мао Цзэдун так и не попрощался с Чжоу Эньлаем перед смертью последнего.)
Итак, 1 июня 1974 г. Чжоу Эньлая перевезли в больницу. Его поместили в военном госпитале № 305 — лучшей больнице для высшего руководства КПК. Там он и провел последние полтора года своей жизни. Этот госпиталь также находился на берегу одного из озер в центре Пекина, на берегу озера Бэйхай, или Северного озера.
Если говорить об истории болезни Чжоу Эньлая, то надо сказать, что рак у него был обнаружен во время плановой диспансеризации в мае 1972 г. Очевидно, дало о себе знать напряжение предшествовавших семи лет «культурной революции», особенно борьба против Линь Бяо, закончившаяся гибелью последнего в сентябре 1971 г.
Коротко говоря, Мао Цзэдун счел нужным в начале «культурной революции» перестроить механизм власти. Он отстранил от практической работы трех своих заместителей — Лю Шаоци, Чжу Дэ, Чэнь Юня — и назначил своим единственным заместителем Линь Бяо. Линь Бяо был объявлен и преемником Мао Цзэдуна. В дальнейшем Мао Цзэдун пошел на компромисс с представителями влиятельных сил в партии, с рядом высших военачальников и начал изолировать Линь Бяо и ограничивать его власть, даже карать его сторонников. Почувствовав смертельную угрозу, Линь Бяо был вынужден бежать из страны, но его самолет потерпел аварию, и Линь Бяо погиб. В ходе всей этой операции Мао Цзэдун опирался на Чжоу Эньлая, который установил эффективную слежку за Линь Бяо. Борьба, однако, была изматывающей и, очевидно, сказалась на здоровье Чжоу Эньлая.
Именно острота политической борьбы внутри страны, в ходе которой Чжоу Эньлай старался сохранить и свою жизнь, и свое положение, и побуждала его уже после того, как у него был обнаружен рак, требовать от врачей, чтобы они лечили его, но не мешали заниматься политической и практической деятельностью.
У Чжоу Эньлая были причины беспокоиться в связи с отношением к его предложениям Мао Цзэдуна. После гибели Линь Бяо Чжоу Эньлай предложил Мао Цзэдуну осудить поведение и позиции Линь Бяо как «по сути своей, проявление крайне левых взглядов». Однако Мао Цзэдун предпочел в масштабах страны сделать центральным звеном нападок на Линь Бяо его «крайне правые» действия. С точки зрения Мао Цзэдуна, главной угрозой были взгляды, которые он предпочитал считать «правыми». Чжоу Эньлай не угадал настроения Мао Цзэдуна и ощущал определенную шаткость своего положения.
Супруга Мао Цзэдуна Цзян Цин, которая приобрела в те годы большую власть и стала членом политбюро ЦК КПК, зимой 1973 г. развернула политическое наступление под лозунгом борьбы против «возвращения правого уклона». Острие этой идеологической кампании было направлено против Чжоу Эньлая. Состояние Чжоу Эньлая тогда ухудшалось. В кале ежедневно была кровь. Цзян Цин и иже с ней поднимали волны новых кампаний под лозунгом «критики Линь Бяо, критики Конфуция». При этом под «Конфуцием» подразумевался Чжоу Эньлай. Так Цзян Цин и другие выдвиженцы «культурной революции» объединяли имена Линь Бяо и завуалированно Чжоу Эньлая (кстати, тут Цзян Цин использовала и отрицательное отношение Мао Цзэдуна к Конфуцию; Мао Цзэдун не терпел никаких соперников ни среди своих современников, ни в истории страны и мира), почувствовав шаткость положения последнего и заинтересованность Мао Цзэдуна в поисках молодых продолжателей его дела. Вероятно, с точки зрения Мао Цзэдуна, а не только Цзян Цин, Чжоу Эньлай стал уже «отработанным материалом». Но он был еще жив, он еще кое-что мог, с ним приходилось в какой-то степени считаться, а следовательно, и вести против него борьбу.
Цзян Цин использовала и такой метод борьбы, как подчеркивание необходимости постоянно «получать советы» Чжоу Эньлая, «советоваться с ним по работе». Тем самым она стремилась одной стрелой убить двух зайцев: усугубить болезнь Чжоу Эньлая, постоянно сваливая на него уйму практических проблем, и косвенно показать Мао Цзэдуну, что Чжоу Эньлай уже не работоспособен, а следовательно, бесполезен. Мало того, здесь содержался и намек на то, что пришла пора осудить и Чжоу Эньлая за политические ошибки прошлого, рассчитаться и с ним, и заодно с целым рядом старых руководителей партии, которых можно было репрессировать как сторонников Чжоу Эньлая после того, как будет осужден и раскритикован сам Чжоу Эньлай.
В этой ситуации Чжоу Эньлаю часто приходилось ездить на аэродром встречать иностранных гостей. Если бы он этого не делал, могли бы сказать, что он не может выполнять даже функции главного помощника Мао Цзэдуна по внешнеполитическим делам. Чжоу Эньлай держался только благодаря постоянным переливаниям крови. Однако в апреле-мае 1974 г. его состояние стало весьма серьезным, и он согласился на операцию.
Вплоть до последних дней перед отъездом в больницу Чжоу Эньлай напряженно работал. Он был настолько слаб, что в любой момент у него могло наступить шоковое состояние. При последних встречах с премьер-министром Малайзии Абдул Разаком бригада врачей дежурила за дверями в полной готовности немедленно оказать ему помощь. 31 мая 1974 г. Чжоу Эньлай и Абдул Разак подписали соглашение об установлении дипломатических отношений между двумя государствами. На следующий день Чжоу Эньлай был перевезен в больницу.
В тот же день ему сделали операцию, которая прошла успешно. Однако в августе наступил рецидив, и пришлось делать вторую операцию. В газетах появилось сообщение о болезни Чжоу Эньлая и о том, что он находится в больнице. Можно предположить, что это было очередным шагом его противников, которые стремились создать в партии и у населения представление о скором уходе Чжоу Эньлая из жизни. Дело в том, что обычно о болезнях руководителей в КПК и в КНР официально не сообщали; люди в стране должны жить в уверенности в том, что их вожди бессмертны.
Поделиться книгой: