Помоги проекту - поделись книгой:
— Он просто издевается надо мной, — вставила я свой вариант, не дав договорить, — Продолжай.
— Он всегда выставит тебя хуже его самого. Так было всегда? Он всегда выставлял тебя на посмешище? — спросила она, когда мы вместе уселись за стол на кухне.
— Он опозорил меня один раз, но хоть это и было давно, все до сих пор об этом помнят, — промямлила я, доставая кружки для чая.
— А как это было? — поинтересовалась подруга.
— Я не хочу об этом рассказывать, — возможно я сказала это слишком резко, так как Вика сразу замолчала, — Прости, просто мне не особо приятно вспоминать то время, тем более я уже забыла многие детали, — а вот тут неправда, я помнила всё, каждую фразу, каждую интонацию в его голосе, даже урок, на котором все это произошло, — Можно сказать, я почти смирилась, — я была готова сделать все что угодно, лишь бы никогда больше не рассказывать о том дне.
— А ты не забыла про цветы у….? — приподняла брови Вика, показывая на мои руки. Я уже несколько минут стояла и смотрела в одну точку, сжимая кружку для чая. И только сейчас до меня дошел смысл её слов.
— Вот черт! Черт, черт, черт я совсем забыла. Мне нужно быстрее бежать, это цветы для маминой подруги, у неё день рождения завтра. А магазин уже… — я взглянула на часы, по пути натягивая кеды. — он закроется через 15 минут! Побежали быстрее! — я буквально выпихнула подругу из своего дома, и мы скорее побежали за этими грёбаными цветами. Только бы успеть…
Вечер встретил нас неожиданным ветром и мелким дождем. Волосы путались, падая на лицо. А дождь, хоть и небольшой, портил настроение еще больше. Мы с Викой бежали к тёте Лиде через три проспекта. Ноги уже отваливались от резкой попытки «заняться спортом», пролетев больше трёх километров без остановок. Но цветы нужно было забрать. Иначе, меня ждёт ещё одно наказание. А перестать слушать музыку я не могла. Нельзя позволить маме снова отобрать телефон или ещё что-то важное. Она не имела на это право, но не соглашаясь со мной, утверждала, что может делать всё, что хочет, и я должна её слушаться. Ведь она мой единственный родной человек.
До закрытия магазина оставалось ещё 6 минут, если точно отсчитать время. Но я уже видела его на другой стороне улицы, светло-розовый маленький ларёк, полностью заполненный цветами. Хоть туда не часто кто-то заглядывал, я знала, что там самые лучшие цветы. Отчасти мама тогда послушала меня, пытаясь выбрать букет на день рождения подруги.
Я уже вижу, что тетя Лида выходит на улицу и кричу её через улицу, когда мы ускоряемся ещё больше и подбегаем к ней:
— Тёть Лид, мама про… просила забрать… цветы… для подруги на день… рождения, — я, запыхавшись, еле выговаривала слова, согнувшись над землёй, уперев руки в колена, пыталась отдышаться. Вика делала то же самое.
— Я уж думала, ты не зайдёшь, — посмеялась женщина, снова заходя в ларёк. Мы последовали за ней, оказавшись внутри.
Каких только цветов тут не было. Гардении, лилии, розы, пионы, ромашки, гвоздики и… орхидеи. Их было меньше всего. Лишь две орхидеи стояли на столе около окна и будто смотрели в мою сторону. Нежно-голубая и светло-оранжевая с малиновыми вкраплениями. И только они были живыми. Остальные цветы срезанные, лишь на время сохраняющие свою красоту, позже они увянут и попадут на помойку, сгнивая вместе с остальным мусором. Нельзя так относится к цветам. Их нужно сажать в землю и поливать, а не срезать и просто ставить в воду. Но так считала я…
Тётя Лида протянула мне букет жёлтых лилий, завязанных зелёной атласной лентой:
— Деньги Ольга Владимировна уже отдала, можете идти, девчонки. Удачи, — сказала тетя Лида, улыбаясь. Мы вместе вышли из магазина.
— Она заказала лилии? — сиплым голосом спросила я, смотря на женщину.
— Да, — она взглянула на цветы. — Что-то не так?
— Нет-нет! — поспешно ответила я. — Все хорошо. Мы пойдём, — попрощавшись, мы с Викой поторопились домой.
По дороге назад между нами воцарилась тишина, сейчас она была необходима мне как никогда. Нужно было подумать. Насчет цветов и насчет вопросов Вики. Стоит ли рассказывать ей? После того дня все в школе начали меня дразнить, показывать пальцем и отпускать непристойные шуточки. Хотелось свернуться калачиком и лежать где-нибудь далеко в углу, попивая яблочный сок, только бы никого больше не слышать и не видеть. Я стала держать все в себе, больше молчать, перестала разговаривать с мамой. Вследствие чего между нами часто возникали ссоры. Мои отношения с ней испортились ещё больше. О том дне я не рассказывала никому, и стоит ли сейчас рискнуть и признаться себе в том, что тогда я проиграла. Проиграла самой себе.
— Ты стала другой, — заметила Вика, когда мы подходили к моему дому.
— Ты только сейчас заметила? — усмехнулась я, и у меня вырвался истеричный смешок.
— Дело в том, что я не вижу привычного блеска в глазах, широкой улыбки, всегда позитивного настроя и всего того, что было у тебя до… — она запнулась, моё сердце пропустило удар. Я ожидала этого слова, но так и не услышала его из уст подруги.
— Да. До того момента я была другой. Но люди меняются, вернее, именно такие моменты заставляют их меняться. Что и произошло со мной, — я вздохнула, ставя букет в вазу с водой, идя провожать подругу.
— Ты стала такой холодной, отстраненной ото всех, в твоих глазах, вместо обыденного блеска, виден только арктический лёд самого холодного айсберга на земле, — проговорила подруга, разворачиваясь ко мне. Я же смотрела себе под ноги, пиная камушки около дороги.
— Северного Ледовитого что ли? — предположила я.
— Я серьезно, Тамара. Сегодня я не сразу, поняла, что это ты. И только когда увидела твою выходку перед тем Кириллом, поняла — это моя безумная, вспыльчивая, самая лучшая девчонка из всего огромного мира, — сказала Вика, и я улыбнулась. — Я вижу улыбку, это знак?
— Это всего лишь смущение, — я посмотрела на неё, она улыбалась ещё шире меня, поднимая бровь.
— Богоевская смущена? — громко сказал она, и я шикнула на неё, мы вместе засмеялись. Так смеялась я очень давно. Звонко, искренне, до слёз.
— Ладно, Косарева, пора нам прощаться на сегодня, — я положила ей руку на плечо, замечая, что солнце уже село, оставляя на небе красные и темно-синие разводы.
— Прощай, подруга, — проговорила она, умиляюще смотря на меня.
— До завтра, — ответила я.
— Уверена, с завтрашнего дня всё в твоей жизни изменится в лучшую сторону, — процитировала Вика.
— Это гороскоп на 2 сентября? — я изумлённо подняла брови.
— Что-то схожее с этим, — ответила она, и мы снова засмеялись.
Распрощавшись, мы разошлись по домам. Там я проскочила мимо кухни, на которой была мама, и бесшумно закрыла дверь в своей комнате. Теперь мне никто не помешает. Я надела наушники, включила телефон, приготовившись расслабиться и максимально позитивно настроиться на завтрашний день. В голове зазвучали слова:
«Мой и не мой! Идя к тебе
Домой — я «в гости» не скажу,
И не скажу «домой»». Откуда Кирилл знал это стихотворение?
Ответ на этот вопрос перестал волновать меня, так как в наушниках зазвучали слова:
Надеясь, что завтра все измениться, я погрузилась в мир музыки.
2. Отвлечение
Почему мне нравятся книги и музыка? Это что-то вроде отвлечения от реального мира, можно погрузиться в книгу, представить себя наблюдателем, а реальность как-то сама собой останется на втором плане. Когда маме что-то не нравится в моём поведении, и она начинает отчитывать меня, а это происходит довольно часто, я начинаю читать, погружаться в книгу, и проблемы уходят или остаются по крайней мере только в голове, не более. Музыка. Мелодия разливается теплом по телу, окутывает сознание, ты чувствуешь её. Грустная песня, тебе будет хуже, если же мотивирующая, танцевальная, твоё настроение поднимется так быстро, что ты снова забудешь о проблемах.
Утром я собралась за полчаса, накрасилась, надела своё любимое чёрное платье и, закинув рюкзак на плечо, вышла из дома. Оказавшись на улице, я осмотрелась. Кирилла не видать, видимо, сегодня и правда всё изменится. Улыбнувшись, я пошла по дорожке в школу.
Сегодня стояла отличная погода. Лёгкий ветерок раздувал волосы, несмотря на вчерашний дождь. Солнце грело, и я подставила лицо его лучам, наслаждаясь этим днём. Надеюсь, так хорошо и легко будет как можно дольше, до того как случится ещё одна стычка или неприятность в школе.
В школе я не всегда была тенью. Раньше со мной дружил весь класс, я спокойно ела в столовой, а мальчики из старших классов не смотрели на меня, как на полоумную. Но так было до одного момента. Пока Кирилл Ворошилов не опозорил меня, сказав, что…
— Тамара! — мужской голос вырвал меня из размышлений. Я повернулась и увидела Сашу, своего одноклассника. Что ему понадобилось в первый день учебы?
— Ты даже помнишь моё имя? — изумилась я. — Думала, все знают меня только по кличкам прошлых двух лет, — добавила я, морщась.
— Я хотел спросить… это… тут просто такое дело… — Саша что-то мямлил, но я не могла понять, что он хочет до меня донести.
— Говори прямо, я спешу, — закатила глаза я, ускоряя шаг.
— Я просто хотел поболтать с тобой, — улыбнулся он, на что я никак не могу ответить взаимностью. — Что ты делаешь после школы? — спросил он, а я аж споткнулась и полетела прямо в клумбу с цветами рядом со школой.
— Смотри, что ты наделал! — возмутилась я, осматривая своё Любимое платье! Коленки в земле, а ткань испорчена. — Теперь мне придется весь день ходить в грязном платье! — продолжила я.
— Это была не Моя идея, — пожал плечами Саша, улыбаясь как ни в чем не бывало. А у меня глаза становятся размером с блюдца. Решаясь воздержаться от выражений, я вздохнула и выдохнула. А как же хотелось сказать ему и автору Идеи пару ласковых. Скрипнув зубами, я быстро зашла в школу и направилась в женский туалет. С платьем можно было ещё что-то сделать, и я решила не падать духом и держаться весь день. Хотя бы не говорить пакости людям, которые там и просят меня об одолжении.
Протерев подол платья водой с мылом, я посмотрела в зеркало. В голубых глазах девушки с русыми волосами металась надежда. Надежда на удачный последний учебный год. Надежда на то, что кое-кто вразумится и перестанет её доставать по всем имеющимся поводам. Надежда на то, что я наконец…
Дверь открылась, и в туалет зашла Вика, разговаривая по телефону. Она меня будто не заметила, просто прошла в кабинку. Я разобрала часть разговора:
— Да, я знаю… — говорила Вика. — Мне нужно немного времени, и я сделаю это… У меня ещё недостаточно информации… Тогда она поймёт, что… — она запнулась, думаю, прислушивалась, нет ли кого в туалете. Так и не договорив, она сбросила вызов. Я услышала звук с её мобильного и поспешила выбраться из туалета, пока она не застала меня в подслушиванием.
В классе я уселась за последнюю парту, выбранную вчера, и стала наблюдать. Саши в классе ещё не было, наверно решил рассказать автору идеи, что же он провернул. Ведь Тамара упала в клумбу. Вот смеха будет. Виолетта Королёва подкрашивает губы, глядя в маленькое зеркальце, нервно поправляя волосы, о чем-то волнуется. Артур Грачевский с Лешей Мироновым опробывают новую игру на телефоне, постоянно пиная друг друга локтями, перебрасываясь угрожающими фразами: «Ты жульничаешь», «Дай мне пройти», «Я тебя замочу». Остальные были где-то в школе, кто-то гулял, кто-то охмурял мальчиков из параллельного, я сижу в классе и наблюдаю за людьми, анализируя и предугадывая их действия. Интересно, сегодня будут ещё сюрпризы для меня и моей подпорченной репутации. Очень сильно надеюсь, что нет.
Прозвенел звонок, и всё двадцать два человека, не считая меня, ввалились в класс. Но я до сих пор не видела Вику после того случая в туалете. С кем же она разговаривала, и какую информацию ей нужно ещё узнать? А главное, о ком?
Демьян сел на ту же третью парту на втором ряду. Вчера не было нескольких человек на линейке, поэтому он сел один, но сегодня всё двадцать три лба, вместе со мной, расселись по местам. Раньше около меня всегда было свободное место, но сейчас ко мне мог кто-то подсесть, как бы этого не хотелось. С Демьяном села Арина Радионова, и я мысленно напряглась. Не собирается ли она охмурить его? А вдруг он начнёт с ней встречаться? Тогда и он будет на их стороне. Стороне, противоположной мне.
Я не заметила, как в класс зашла Вика, никто её, понятно дело, не узнал. Она очень изменилась. И только с первых секунд вчера я смогла понять, что это она. Только та ли эта Вика, которую знала я два года назад. Она подошла к парте Демьяна и что-то сказала ему, попытавшись прислушаться, я придвинулась к ним, но так и не смогла ничего услышать. В следующую секунду Демьян встал со своего места и направился к моей парте. Моё сердце пропустило удар и забилось со скоростью 150 ударов в минуту. Врачи в шоке, я в панике. Он сел за мою парту и спокойно повернулся ко мне, спросив:
— Твоя подруга сказала, тебе нужно помочь с литературой? — улыбнулся он, а я смотрела безотрывно в его глаза. Они как тёмно-синий океан, поглощающий меня с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Голубые как небо, так и просящее поднять взгляд и посмотреть в них.
Я смотрела на него даже тогда, когда он, не услышав моего ответа, принялся изучать учебник литературы. Оторвавшись от его лица, я подняла голову и только губами спросила у Вики:
— Как? — на что подруга лишь пожала плечами и улыбнулась.
Весь урок я не могла сосредоточиться ни на литературе, которая была моим любимым предметом, ни перестать тайком поглядывать в сторону Демьяна. Тёмные волосы спадали на лоб, и он все время поправлял их, поджимая губы. А мне хотелось запуститься в них пальцы и оценить шелковистость. Оказывается, отвлечением может быть не только музыка и книги. Марина Цветаева, который был посвящен урок, отошла на второй план. Ненадолго посмотрев в окно, я заметила несколько парней, курящих за школой. Выругавшись под нос, продолжила пытаться сосредоточиться на Марине Цветаевой и её прекрасных стихотворениях, которые я неоднократно перечитывала летом.
— На следующий урок можете выучить одно из стихотворений Марины Цветаевой, если хотите и прочитать его перед классом, — сказала Галина Васильевна, рассматривая класс. Но я мечтательно смотрела в потолок, думая как мы с Демьяном назовём сначала кошку, а потом нашего первенца. Стас? А может… — Богоевская, тебя не интересует домашнее задание? — я не сразу поняла, что обращаются ко мне. Моргнув, посмотрела на учителя. Галина Васильевна смотрела на меня из-за своих очков прямоугольной формы. — Встань и ответь, что я сейчас сказала. — хоть я и думала о своём, но прекрасно слышала, о чём говорил учитель. Взглянув на Демьяна, я занервничала, но все равно встала с места и осторожно проговорила:
— Марина Ивановна Цветаева, — начала я. По классу прошел смешок. — Русская поэтесса, родившиеся двадцать шестого сентября тысяча восемьсот девяносто второго года. Её стихи всегда звучали искренне — в них она была настоящей, писала о своих самых личных чувствах и переживаниях. Одно из самых популярных стихотворений — «Имя твоё — птица в руке». Имела связь с ж… — учитель скептически на меня посмотрела, и я поняла, что слишком много сказала.
— Знаете ли вы какие-нибудь стихотворения Цветаевой? — она что-то написала в своём ежедневнике и снова подняла на меня глаза. Я сглотнула.
— Я знаю несколько, но одно мне особенно нравится. — неуверенно проговорила я.
— Говорите, раз знаете, — отрезала Галина Васильевна.
— Ты мне чужой и не чужой,
Родной и не родной,
Мой и не мой! Идя к тебе
Домой — я «в гости» не скажу,
И не скажу «домой», — осторожно сказала я и боковым зрением увидела, как Демьян оторвался от учебника и с удивлением посмотрел на меня. Это придало мне немного уверенности:
— Любовь — как огненная печь:
А всё ж и кольцо — большая вещь,
А всё ж и алтарь — великий свет.
— Бог — не благословил! — в классе повисла гробовая тишина, двадцать три пары глаз уставились в мою сторону. Тихоня класса умела говорить на публике, не каждый день такое увидишь. Даже Витька Соколов удивлённо поглядывал на меня через плечо, обычно он удостаивал меня только издёвками. А я нахмурилась и села место. Демьян явно понял, что помощь с литературой мне не нужна. Галина Васильевна не обращала на меня внимание всё оставшееся время урока.
К началу перемены я уже примеряла фамилию Демьяна, строила дом, в котором мы будем жить, и придумала, как назовём кошку. Тамара Орлова. А неплохо звучит. В коридоре, по пути к кабинету физики меня догнала Вика:
— И давно ты стала тенью? — спросила она, отдышавшись.
— Относительно недавно. Всего-то после нескольких недель после твоего «исчезновения», — я показала кавычки пальцами.
— Я же говорила тебе, что мне нужно было уехать. Тогда от меня ничего не зависело, — напомнила подруга.
— И я не тень. Просто стала…
— Стала тенью, весь урок я только и видела, что ты сидела тише воды, ниже травы, — перебила Вика, смотря на меня с укором.
— Вода бывает громче самих громких колонок в машине на Приоре в твоём дворе. И не забудь, что прошло Два года, а не неделя. Изменилось многое, в том числе и я, — уже напомнила я, подняв брови.
Вика потупила взгляд и сказала:
— Тогда расскажи мне наконец, что случилось, — вдруг услышала я. Но не поняв её намерений, ответила:
— Я уже говорила, что не хочу об этом разговаривать, — ускорив шаг, я зашла в кабинет физики и поздоровавшись с учителем, села на своё место. — И у меня нет проблем с литературой, — улыбнулась я.
— Я заметила, — Вика недовольно посмотрела на меня, встав около моей парты. — Могу ли я надеяться на твой рассказ в ближайшее время? — поинтересовалась она.
— Нет, — незамедлительно ответила я, даже не удостоив её взглядом. Она разозлилась и плюхнулась место рядом со мной. Видимо, теперь я сижу не одна. Да и свободных парт нет. Двадцать четыре человека, двенадцать парт. — Почему это тебя так интересует? — спокойно спросила я, открывая учебник по физике на первой странице.
— Я просто волнуюсь за тебя, — я хохотнула и взглянула на неё. Настолько фальшиво это звучало, что казалось, самый плохой актёр сказал бы это натуральнее неё.
— Можешь не беспокоиться, я справлюсь, — соврала я, но в моём голосе была уверенность. Вика также злилась и отвернулась. Странная она сегодня, сначала этот разговор, теперь она уж очень сильно хотела разузнать, что произошло два года назад после её отъезда.
Поделиться книгой: