Вернёмся домой

– Ты спасешь меня?.. – молодой человек смотрел на меня с такой надеждой, что у меня от боли сжималось сердце.

– Конечно!

– Тогда вот... – Борис достал из кармана своей больничной пижамы маленький бархатный футляр, в котором оказалось кольцо со сверкающим камнем. – Еще раз прошу тебя стать моей женой. Ты согласна?

– Конечно!

– Тогда благословляю вас, дети, на брак!.. – всхлипнула Галина Альбертовна. – Знали бы вы, как я рада за вас!

Операция прошла через несколько дней, и все это время Галина Альбертовна находилась рядом со мной и Борисом. Пришла женщина из ЗАГСа, и мы заполнили заявления. Было решено, что свадьба состоится через месяц после того, как нас с Борисом выпишут из больницы. Шумное веселье устраивать не стоит, лучше просто пригласить в ресторан родных и близких, отметить тихо, так сказать, по-семейному. Неуемная Галина Альбертовна уже выбирала ресторан, составляла праздничное меню, не оставляла меня в одиночестве ни на минуту...

А еще будущая свекровь настаивала, чтоб я заранее выбрала себе роскошное белое платье. Она принесла мне каталоги свадебных платьев, и при одном только взгляде на стоимость этих рукотворных чудес портновского искусства я даже испугалась – они были просто-таки немыслимо дорогие. Однако Галина Альбертовна не хотела слушать никаких возражений, и привела элегантную женщину – представительницу какого-то французского модного дома, которая сообщила, что свадебные платья на заказ у них заказывают не менее чем за полгода, и потому за срочность придется дополнительно заплатить сорок процентов стоимости платья. Галина Альбертовна не возражала, и с этой женщиной мы просидели едва ли не полдня, выбирая платье из множества представленных моделей, а заодно снимая с меня мерки...

Маме о предстоящей операции я говорить не стала – понимала, что она будет категорически против. Ничего, скажу потом, и, надеюсь, она меня если не поймет, то простит.

Операция прошла успешно. Как мне сказали, у Бориса все хорошо, но пока что его лучше не беспокоить. Что касается меня, но чувствовала я себя сравнительно неплохо, если, конечно, не считать физической слабости и боли на месте разреза. А еще постоянно хотелось пить, и во рту едва ли не все время была сухость.

Все бы ничего, но через несколько дней меня стало беспокоить молчание Галины Альбертовны – на мои звонки ее телефон не отвечал, да и о самочувствии Бориса медики говорили коротко – пациент идет на поправку, но его просят не беспокоить. На все мои попытки что-то узнать о женихе медики сообщили, что мать прооперированного молодого человека запретила говорить кому-либо о состоянии его здоровья – мол, она человек суеверный, боится сглазить. Ну, в таких случаях персонал обычно не спорит с родственниками (чтоб не было конфликтов), однако видя мое беспокойство, молоденькая медсестра шепнула, что дела у Бориса идут на лад, и оснований для тревоги нет. У меня после этих слов будто гора с плеч свалилась, и я уверилась, что все будет хорошо.

Меня выписали из больницы через десять дней. Одновременно с этим я узнала, что в этот же день Борис тоже покинул больницу, только его куда-то увезли: как мне сказали, завершать послеоперационное лечение и реабилитацию пациент будет в ином месте. Неужели произошло что-то непредвиденное? Скорей всего, так и есть, видимо Галина Альбертовна не хочет расстраивать меня плохими вестями.

Позвонив на работу, выяснила, что хозяйка нашей компании уже пару недель отсутствует на месте, но недавно сообщила, что вновь появится там через несколько дней, и по всем личным вопросам можно подходить в понедельник. Признаюсь – к этому времени я уже не знала, что и думать о происходящем, ведь нельзя же бросать меня в полном неведении! И потом, Борис – мой жених, а подобное молчание весьма смахивает на неприкрытое пренебрежение. К тому же я сделала весьма неприятное открытие – в моем мобильнике пропали все фото Бориса, номер его телефона, а еще исчезла наша с ним переписка. Похоже, в моем телефоне кто-то всерьез покопался... Хорошо еще, что у меня хорошая память на цифры, и номер мобильника Бориса я помнила наизусть.

Шли дни, телефоны Бориса и его матери по-прежнему молчали, и у меня стали появляться нехорошие предчувствия, однако все дурные мысли я старательно гнала прочь.

А еще на меня в последнее время то и дело накатывало нечто вроде депрессии, в голову бесконечно лезли дурные мысли, которые я старалась гнать прочь. Чтобы хоть немного успокоиться, я то и дело доставала бархатный футляр и смотрела на сверкающие грани драгоценного камня. Бриллиант в четыре карата... Ясно, что кольцо стоило безумно дорого, было очень красивым, однако не знаю, по какой причине, но я не хотела носить его на пальце – пусть лучше полежит в футляре.

А еще мне все время хотелось плакать, и этот уродливый шрам на теле, в правой стороне живота... Он оказался таким большим, и частенько там появлялась тянущая зудящая боль, которая меня просто изводила. Интересно, как себя сейчас чувствует Борис? Хочется надеяться, что ему куда лучше, чем мне, но неужели Борису так сложно позвонить мне хотя бы один раз?!

Разговор, который все же состоялся у нас с Галиной Альбертовной, можно назвать кошмаром. Когда я, не обращая внимания на окрик секретарши, вошла (вернее, вбежала) в кабинет будущей свекрови, она раздраженно рявкнула:

– Ко мне входят или по предварительной записи, или по моему разрешению! Ты что здесь делаешь? Или слово «субординация» тебе незнакомо?

– Галина Альбертовна, что происходит?.. – конечно, я несколько оторопела от ее грубости, но решила не обращать внимания на неприязнь женщины. – Что с Борисом?

– А какое тебе дело до моего сына?.. – приподняла брови женщина. – Кто ты такая, чтоб им интересоваться?

– Но, Галина Альбертовна... – теперь уже растерялась я.

– Я прекрасно знаю, как меня звать... – отрезала та. – Кстати, ты уволена.

– Что?! Но как...

– По сокращению штатов. Компания избавляется от ненужных и слабых работников, а заодно от тех, кого считает балластом. Как понимаешь, ты входишь в их число.

У меня было впечатление, будто я с разбега ударилась о каменную стену. В то же самое время я осознала, что в глубине души опасалась чего-то подобного, только вот мое сознание не желало в это верить. Захотелось закричать, ударить кулаком по столу или швырнуть в женщину чем-то потяжелей, но вместо этого я глубоко вдохнула, чтоб хоть немного придти в себя, уселась на стул и постаралась произнести как можно спокойней:

– Похоже, вы получили то, что хотели, и теперь я вам больше не нужна. Тогда будьте любезны, проясните ситуацию, чтоб отныне у меня не было иллюзий.

– Почему бы и нет?.. – женщина пожала плечами. – Тем более что спектакль закончен и тебе, как зрительнице, ради которой все это затевалось, пора на выход. Моему сыну нужна была почка, и мы ее получили. Ради этого стоило потрудиться и разыграть представление. Вот и все.

– Вам не кажется, что подобное за пределами добра и зла? Это же просто безбожно!

– Ох, какие слова! Запомни на будущее: стервой и змеей быть куда лучше, чем лохушкой. На трансплантацию ты согласилась добровольно, на это куча свидетелей имеется, а то, что в больнице называла себя его невестой – так мало ли какие фантазии могут придти в женскую голову!

– И вам не стыдно?

– Стыдно? Об даже речи нет! Борис у меня единственный сын, одна отрада в жизни. Ты это не знаешь, но я его выносила с огромным трудом, чуть не умерла при родах, и врачи категорически запретили мне рожать еще раз. Ради Бориса я пойду на все, если понадобится, то и убью, не колеблясь.

В словах женщины прозвучало нечто такое, отчего у меня мороз пошел по коже. А ведь эту женщину, и верно, стоит всерьез опасаться. Так, не стоит показывать, что я ее боюсь, тем более что этого она и добивается.

– А с чего вы решили выбрать для этого представления именно меня, и почему были уверены, что моя почка подойдет вашему сыну?

– Чтоб почка подошла, нужно множество факторов, в том числе один из основных критериев – совпадение групп крови донора и пациента. У Бориса четвертая группа крови, которая встречается всего у четырех-пяти процентов населения, что крайне сужает возможность отыскать нужную почку. У тебя, как оказалось, тоже четвертая группа...

– Все равно не понимаю, почему ваш выбор пал именно на меня!

– Пожалуй, можно и рассказать, тем более что дело уже сделано... – ухмыльнулась женщина. – За это ты благодари своего бывшего ухажера Семена.

– А он-то тут причем?!

– Все просто: твой бывший институтский дружок женат на моей хорошей знакомой. Парень, конечно, красивый, но умом не блещет и отчего-то считает себя подарком для любой женщины. Пустышка, в общем, но вполне годится для совместных выходов в свет и хороших снимков, да и наследственность у него, вроде, неплохая. Я еще до свадьбы предупреждала подругу, чтоб она особо не рассчитывала на верность этого смазливого парня, но той захотелось семейного счастья, ведь ранее вся ее жизнь была положена на развитие бизнеса, о личной жизни думать было некогда, а возраст берет свое. Ну, свежеиспеченный муж первое время вел себя образцово-показательно, но потом козлиная натура взяла свое, и он стал поглядывать на сторону. Пару раз был уличен на измене, и с трудом вымолил себе прощение, но когда вздумал залезть в счета жены и запустить туда свои лапы... После этого красавцу без промедления указали на выход, тем более что у моей знакомой уже родился ребенок (а именно это было ее мечтой), и отныне муж, за все годы совместной жизни гуляющий как козел в огороде, ей особо не требовался. Красивых парней много, всегда можно найти равноценную замену, а то и кого получше. Если же учесть, что пара перед вступлением в брак подписала брачный контракт, и после развода парнишка должен остаться только с тем, что у него было до свадьбы, а у него не было ничего...

– Не понимаю...

– Не перебивай! Так вот, когда Семен понял, что в этот раз влетел по-крупному, клятвам любви больше не верят, прощать отныне не намерены, и перед ним замаячила реальная перспектива остаться голой задницей (почти в прямом смысле этого слова)... Вот тогда красавчик запаниковал и прибежал ко мне – хорошо знал о моих проблемах с сыном, и решил на этом сыграть. Предложил заключить сделку: если я упрошу свою знакомую простить блудного мужа, то он указывает мне человека, у которого имеется четвертая группа крови. Больше того: если анализы того человека подойдут Борису, то подскажет, как уговорить беднягу добровольно расстаться с почкой...

Мне вдруг вспомнилось, как один из студентов нашего курса попал в серьезную аварию, и из больницы, где его должны были оперировать, позвонили в деканат с просьбой сдать кровь. Откликнулись очень многие, в том числе и мы с Семеном. Да, именно тогда он и узнал о том, что у меня четвертая положительная группа крови... Семен не мог меня так предать! Хотя почему не мог? Один раз он это уже сделал.

– Я согласилась, тем более что моя знакомая решила пойти мне навстречу и чуть помедлить с разводом, дать блудливому мужичку призрачную надежду на прощение, а я тем временем стала проверять полученную информацию... – продолжала женщина. – Для этого надо было пригласить тебя к себе на работу. Дело в том, что уже несколько лет все мои вновь поступающие работники должны проходить медкомиссию в здешней поликлинике – с тамошним руководством у меня есть э-э... некая договоренность, и моими работниками там дополнительно проводят некие анализы...

– Скажите прямо – негласно определяют, подходит ли этот человек как донор для трансплантации почки или нет... – горько усмехнулась я.

– Верно... – кивнула головой Галина Альбертовна. – Только все было бесполезно – ничего подходящего не попадалось, хотя я бы отдала любые деньги за подходящий гм... орган. Представь себе мое удивление, когда оказалось, что твоя почка подходит ему просто идеально! Лучше просто придумать невозможно! А главное – очень кстати! В последнее время дела со здоровьем у Бориса становились все хуже, и, грешным делом, меня даже стало охватывать отчаяние. И вдруг такая удача! И сама ты родом из Сибири, здоровая, не пьешь, не куришь, запрещенными веществами не увлекаешься, с мужиками не таскаешься, так что к твоим потрохам не должно оказаться претензий. Оставалось только уговорить тебя по доброй воле отдать свою почку Борису, а для такой цели можно было и расстараться. На что может клюнуть одинокая девица, которой уже за двадцать? Правильно – на высокие чувства, большую любовь и будущее семейное счастье с обеспеченным мужем. Девицы твоего возраста перечитались дамских рОманов и пересмотрелись сериалов, где бедная и любящая Золушка получает принца и полцарства в придачу. Исходя из этого, мы и решили действовать... Кстати, почка, по словам доктора, оказалась прекрасной, можно сказать, словно создана для него, так что старались мы не зря.

– Сценарий моего охмурения придумали сами?.. – не зная почему, я жаждала подробностей.

– Это совместное творчество – мое, Семена и нашего семейного психолога, весьма умной дамы, которая и составила основной сценарий. Правда, по ходу развития событий его приходилось то и дело корректировать – Борис звонил психологу после каждой вашей встречи, отчитывался во всех подробностях, а она подсказывала, что дальше делать, как себя вести и что говорить. Как видишь, у нас все удалось.

Значит, и тут Семен свою руку приложил. Теперь понятно, отчего мне иногда казалось, что Борис словно бы повторяет слова моего бывшего ухажера, да и поведение было в чем-то схожим.

– Просто удивительно, что вы не стали увозить меня куда-то, чтоб вырезать обе почки... – только что не огрызнулась я.

– Такая мысль, конечно, была... – Галина Альбертовна и глазом не повела. – Но проблема в том, что определенному сорту людей полностью доверять нельзя. Они, конечно, выполнили бы заказ, но спустя недолгое время кто-то из них наверняка стал бы меня шантажировать – от возможности постоянно разживаться деньгами они бы не отказались, а у таких людишек с крючка слезть непросто. Потому я решила пойти иным путем – пусть по времени это продлится несколько дольше, но зато без криминала.

– Бориса долго уговаривали принять участие в этом представлении?

– Его и уговаривать не надо было, сразу согласился – когда на кону стоит твоя жизнь, пойдешь и не такое. К тому мой сын любитель развлекаться и шутить, а еще у него неплохие актерские способности (в свое время даже о сцене мечтал), так что задурить тебе голову у него получилось неплохо. Хоть немного развлекся, а не то в последнее время из-за своей болезни что-то захандрил. Согласись, что изображать мечтательного юношу он сумел недурно, ты, во всяком случае, ничуть не усомнилась в его будто бы искренних чувствах. Оставалось только умело подвести тебя к мысли о том, что ради спасения любимого человека можно пойти на многое...

Да... – подумалось мне. Борису бы, и верно, в театре играть – очень достоверно изображал трепетную любовь! Только вот аплодировать мне совсем не хочется.

– Единственное, о чем он сожалел... – продолжала женщина. – Так только о том, что вынужден был изображать возвышенного романтика и до интима у вас дело не дошло. Увы, следовало избегать даже малейшей возможности того, чтоб ты оказалась в интересном положении – в этом случае все наши планы пошли бы насмарку, и ни о каком донорстве почки даже речи бы не шло. Ну, а в больнице, чтоб ты в последний момент не передумала и не отказалась от операции, пришлось пустить дымовую завесу – ЗАГС, колечко, разговоры о банкете, платье невесты, консультант из будто бы французского дома моды... Нанятые актрисы неплохо справились со своей ролью. Я вообще люблю решать непростые задачи – приятно, когда твои расчеты сбываются. Кстати, кольцо можешь оставить себе. На память, а заодно как оплата за почку – большего ты все одно не стоишь. Там, естественно, не бриллиант в четыре карата, как тебе было сказано, а обычный циркон: такие деревенские простушки, как ты, все одно разбираться в камнях не могут – им, как сорокам, лишь бы блестело поярче. Понаехали в столицу, тупые провинциалки, и мните себя королевами, хотя в действительности представляете собой малоценный человеческий материал.

– Насколько мне известно, вы сами приезжая... – уточнила я.

– А ты меня с собой не ровняй!.. – разозлилась несостоявшаяся свекровь. – Ты даже представить себе не можешь, что мне стоило выйти замуж за пьющего москвича, и не только спасти его полностью развалившийся бизнес, но и поднять этот самый бизнес, дышащий на ладан, до его нынешнего состояния! Вам, нынешним соплячкам, такое и не снилось!

– Честь вам и хвала... – отмахнулась я. – Не подскажете, где находится сейчас Борис с моей, вернее, со своей новой почкой?

– Где и положено – долечивается за рубежом, в дорогой платной клинике. Скоро будет совсем здоров. Кстати, просит передать тебе свою искреннюю благодарность за хорошую почку, а еще сообщает, что ты совсем не в его вкусе, и в другое время он бы на тебя даже внимания не обратил. Просит несостоявшуюся невесту и дальше вести столь же здоровый образ жизни – может, и твоя вторая почка понадобиться.

– Не смешно.

– А никто о смехе и не говорит... – неприятно улыбнулась женщина, и от ее взгляда меня едва не передернуло. – Должна сказать, что вскоре у него появится невеста – естественно, это будешь не ты. Мы с партнером по бизнесу почти договорились о браке наших детей, и эта девушка подходит ему куда больше тебя, во всяком случае, она из нашего круга. Вскоре мой сын окончательно поправится, и все будет хорошо, так что... Впрочем, хватит о нас, поговорим о тебе. Чтоб завтра же тебя не было в столице – убирайся в свой родной Мухосранск, и чтоб больше сюда носа не показывала, а иначе пеняй на себя.

– Вообще-то мой город называется Вешнегорск.

– Я и говорю – Мухозасиженск.

– Позвольте мне самой решать, как жить дальше. И уезжать я никуда не собираюсь.

– Еще как соберешься... – отрезала Галина Александровна. – Не хмыкай, я и не таких обламывала. Запомни: никогда больше не хочу видеть твою кислую физиономию, и уж тем более ничего не желаю о тебе слышать. Не хватало еще, чтоб через какое-то время ты выскакивала перед Борисом, словно черт из табакерки, и рассказывала всем и каждому слезливую историю о том, как пожертвовала своим драгоценным здоровьем ради некоего молодого человека, который не оценил этот дар... И не вздумай требовать от нас деньги за свою почку – ни копейки не получишь. Я и так потратилась, пока подводила тебя к нужному решению. Считай, что ты проявила благородство ради другого человека, и отныне можешь гордиться этим поступком до конца своей никчемной жизни – все одно тебе больше гордиться нечем... Так, что-то я с тобой заговорилась сверх меры, пока заканчивать наш познавательный разговор. В общем, так: если завтра к вечеру ты не покинешь столицу, то утром следующего дня у тебя найдут большую партию наркотика.

– А вы не слишком много на себя берете?

– Не хами... – скривилась женщина. – Прием отработанный, не в первый раз его применяю. Последняя девица, которая отчего-то решила, что она умней меня и вздумала перейти мне дорогу, получила десять лет колонии за хранение наркоты в особо крупных размерах, а по ее статье УДО не светит. Так что если не уберешься из столицы до завтрашнего вечера, то имеешь все шансы присоединиться к той нахалке. Будете вместе рукавицы шить или ватники. В одном можешь быть уверена: не пожалею денег, но тебе подкинут такую партию порошка, что засядешь ты лет на пятнадцать, не меньше, ни один адвокат не отмажет. Так что пока я добрая, убирайся в свой родной Козлодоев и держи язык за зубами. Все, разговор окончен и пошла отсюда вон.

– Знаете... – я встала. – Знаете, у вас с совестью все в порядке – ее просто нет.

– Кошке, знаешь ли, безразлично, что думают о ней мыши... – усмехнулась та. – Сама уберешься, или охрану звать, чтоб тебя в шею вытолкали?

Вернувшись в свою съемную квартиру, я просто-таки упала на кровать – надо было решить, что делать дальше. В голове был полный кавардак, а на душе пустота... Правда, остаться в одиночестве и собраться с мыслями у меня не получилось – внезапно заявилась хозяйка квартиры, боевая дама лет шестидесяти.

– Вот что, голубушка... – вместо приветствия заговорила она. – Съезжай-ка ты с моей квартиры, мне неприятности не нужны.

– Не понимаю, о чем вы!

– Не понимаешь, значит?.. – а хозяйка явно выведена из себя. – Ко мне сегодня участковый приходил, о тебе расспрашивал – кто сюда приходит, да не замечала ли я чего странного, поведением твоим интересовался. Он, конечно, прямо ничего не сказал, но я ж не дура, поняла, что речь идет о запрещенных веществах, а это дело серьезное. Намекал, что из-за наркоты тебя с работы уволили. Это так?

– Да, меня, и верно, уволили, но...

– Раз все обстоит таким образом, то тебе здесь делать нечего... – хозяйка не желала слушать мои объяснения. – За свою жизнь я уже всего насмотрелась. Не хватало еще, чтоб сюда появились какие-то упоротые наркоманы и чтоб об этой квартире пошли дурные слухи, ведь деньги от ее сдачи – единственный приварок к моей пенсии!

– Я снимаю эту квартиру больше года, у нас с вами никогда не было конфликтов, и вы же меня хорошо знаете...

– Ничего не знаю и знать не хочу!.. – оборвала меня женщина. – В своих проблемах разбирайся сама, что у тебя происходит – это меня не касается, но наш участковый просто так приходить не станет. Решения своего я не изменю, так что давай расстанемся по-хорошему, без ругани, тем более что я уже занялась поисками новых жильцов.

Можно было бы попытаться что-то объяснить хозяйке, но понятно, что все это бесполезно, да и сил на подобное у меня не было.

– Я могу остаться хотя бы до завтра? Мне просто пойти некуда.

– Ну, ладно, я ж не зверь какой... – женщина смягчилась, видя, что я особо не сопротивляюсь и не требую вернуть деньги, выплаченные ей за месяц вперед. – Давай договоримся так: я к тебе завтра утром приду, и ты мне ключи отдашь. Договорились?

– Да...

Хозяйка ушла, а я снова прилегла на кровать – навалилась апатия, не было сил даже шевелится. Сейчас полежу немного, а потом начну думать, как жить дальше... Сама не заметила, как уснула, и меня разбудил звонок телефона. Высветился незнакомый номер, и хотя я обычно на них не отвечаю, отключаюсь, но сейчас произнесла:

– Слушаю.

– Лена, это я... – услышала я мужской голос.

– Кто это?.. – спросонья я не сразу сообразила, кто звонит.

– Семен. Ты меня не узнала?

– Что?! – сна как не бывало, зато злость поднялась в душе темной волной. – Да как у тебя совести хватило мне звонить? А, понимаю, ты выполняешь очередной приказ подруги своей дорогой женушки!

– Ты все знаешь?.. – упавшим голосом спросил Семен.

– А то, как же, Галина Альбертовна рассказала, причем ее просто-таки распирало от радости и от осознания того, как лихо у нее получилось задуманное. Поведала и о твоем ценном вкладе в процесс моего обдуривания ради получения почки для ее любимого сына. Все еще не могу придти в себя от ее откровений.

– Прости...

– Насчет прощения – не ко мне. Я обычный человек со всеми недостатками, а не всепрощающая святая старица.

– Понимаю, что виноват...

– Надеюсь, за все немалые старания тебя оставили возле хозяйского тела? Ты там служи со всем тщанием, а то как бы вновь в немилости не оказаться.

– У нас развод состоялся еще три дня назад... – в голосе Семен слышалось неподдельное отчаяние. – Эта стерва Галина Альбертовна и не подумала выполнить свое обещание. Меня, по сути, вышвырнули ни с чем, как использованную вещь. Не поверишь, но с чем я к жене пришел, с тем и ухожу, как будто и не было этих последних лет...

– Сочувствие поищи в другом месте. Если я правильно поняла, то жар-птица улетела, не оставив в твоих руках ни одного пера. Ничего, ты у нас парень шустрый, поймаешь еще одну золотую птичку.

– Да мне больше с сыном видеться не позволят!.. – едва ли не взвыл бывший ухажер. – Ты даже не представляешь, что это такое! А я так люблю своего малыша, он такой хороший мальчишка...

– Не тебе жаловаться мне на свою горькую судьбу. К тому же, как я поняла, у твоей жены имелось основание для развода, а потому получай, что заслужил. Это все, что ты хотел мне сказать?

– Нет, я позвонил для того, чтоб предупредить... – заторопился Семен. – Я слишком хорошо знаю закадычную приятельницу моей бывшей супруги, эту самую Галину Альбертовну. Она, если понадобится, кого угодно раздавит, по трупам прогуляется, для нее никаких правил не писано. Ты ей больше не нужна, и если сделаешь хоть что-то против нее, то тебе не поздоровится. Я на эту особу за несколько лет успел насмотреться, и знаю, что от нее можно ожидать. С теми, кто ей более не нужен, она не церемонится. Уехала бы ты из столицы на какое-то время – та мерзкая баба тебе все одно спокойной жизни не даст. Да, и на всякий случай все свои вещи проверь перед отъездом – мало ли что там может оказаться... И прости меня, если сможешь...

Какое-то время я сидела, глядя на смолкнувший мобильник. Ты, Семен, сказал или слишком много, или слишком мало. Во всяком случае, надеюсь, что никогда больше тебя не услышу.

Пора начать собирать вещи, а потом я начну просматривать объявления о сдаче квартир, а заодно и сайты с предложениями о работе. Хорошо и то, что мой чемодан – он на колесах, в руках не надо нести, а не то тяжести мне сейчас носит нельзя, шов может разойтись.

Однако слова Семена не давали мне покоя, и прежде чем сложить какую-то вещь и убрать ее в чемодан, я внимательно осматривала одежду, и, как оказалось, не напрасно – в заднем кармане своих старых джинсов я обнаружила два прозрачных пакетика с каким-то белым порошком. А ведь если бы не предупреждение Семена, то я бы не стала поверять карманы, тем более что в них никогда и ничего не совала. Конечно, вполне может оказаться и то, что в пакетиках находится самая обычная сода, но мне в подобное что-то плохо верится. Непонятно, как пакетики оказались в моей одежде? Да какая разница, каким образом это произошло, тем более что ответ очевиден. На душе стало еще более скверно, хотя хуже, кажется, уже некуда.

Смыла пакетики в унитаз, джинсы выкинула в мусоропровод, после чего в ванной долго мыла руки, затем вновь стала укладывать вещи, тщательно их осматривая. Такая внимательность дала результаты – под стелькой зимних ботильонов я обнаружила еще один прозрачный пакетик с белым порошком. Как говорится – нет слов... Пакетик вновь отправился в унитаз, а обувь – в мусоропровод.

Последний, четвертый пакетик, я обнаружила в открытой пачке влажных салфеток, которыми использовала вместо носовых платков, причем нашла его, этот пакетик, только потому, что тщательно проверяла каждую вещь, прежде чем положить ее в сумку или чемодан. Вновь смывая в унитаз целлофан с порошком, и выкидывая в мусоропровод пачку салфеток, поняла, что надо мной нависли самые настоящие тучи.