Помоги проекту - поделись книгой:
Сергей Калабухин
Исповедь царя Бориса
История — ложь, которую никто не оспаривает.
В тексте сохранены авторские орфография и пунктуация.
Витёк и «черти»
Для побеждённых спасенье одно — о спасенье не думать!
Голоса явно шли из-под земли.
— Допился! — обречённо вздохнул Витёк. — Опять теперь в психушку Клавка засунет…
«Гнилушка», как презрительно называла жена родовые «хоромы» бывшего майора Российской армии, а ныне давно и безнадёжно безработного военного пенсионера Виктора Семёновича Круглова, стояла на самом берегу Москва-реки в исторической части подмосковной Коломны.
Когда ошалевшие от радости либералы, легко захватившие выпавшую из рук выродившихся «коммунистов» власть, начали лихо крушить государство и армию, майор Круглов потерял не только работу, но и смысл жизни. Он с верной женой Клавдией вернулся в родной город, оставив квартиру недавно женившемуся сыну, помыкался годик в поисках новой службы, похоронил родителей, не принявших реалии новой «независимой» России и тихо угаснувших практически одновременно, а потом глухо и беспробудно запил, превратившись в глазах окружающих в обыкновенного забулдыгу.
В пьяном виде бывший майор не был буйным, с кулаками на окружающих и уж тем более на жену не бросался, но становился не в меру болтлив и слезлив. А так как пил Витёк каждый день, то Клавдия перестала пускать его на ночь в дом. Когда это случилось в первый раз, бывший майор, поматерившись недолго перед запертой дверью, в конце концов, отправился спать в сарай, где давно уже не осталось никакой живности. Зато на сеновале сохранилась небольшая горка из смеси трухи и полусгнившей соломы. Витёк бросил на неё свой старый армейский ватник, в котором в былые годы помогал отцу копать картошку, и самодовольно усмехнулся.
— Русский солдат и из топора кашу сварит! И без перин выспится!
Однако вскоре Витёк перину всё же на сеновал приволок. Когда-то, почти тридцать лет назад, она была частью «приданого», тёщин подарок новобрачным на свадьбу. С годами перья местами сбились в отдельные комья, а между ними зазияли обширные провалы. Клавдия, которую в последние годы начали мучить боли в спине, велела Витьку выкинуть пришедшую в негодность перину, заменив её современным матрасом, благо они теперь свободно продавались отдельно от кроватей. Витёк, не будь дурак, отволок перину на сеновал, заменив ею ватник.
Теперь, когда изрядно «приняв на грудь» в компании столь же безжалостно выкинутых «дерьмократами» из привычной жизни собутыльников Витёк, возвратясь домой, упирался в запертую женой дверь, то просто покорно отправлялся спать на сеновал. В этом году лето пришло довольно рано, и когда дневная жара стала плавить асфальт улиц, Витёк оборудовал себе «гнездо» подальше от дома, в кустах чёрной смородины на самом краю сада. Ветхий деревянный забор, огораживающий участок Кругловых, в этом месте давно рухнул, открыв почти двухметровый проход к берегу Москва-реки.
В общем-то, и раньше именно в этом месте в заборе находилась небольшая калиточка, от которой по крутому, заросшему кустарником склону мужскими представителями семьи Кругловых была ещё со времён царя-батюшки (какого именно — выяснить не удалось) протоптана узкая извилистая тропка к воде. Но рыбалка уже давно не интересовала бывшего майора, и Клавдия резонно требовала, чтобы муж восстановил забор, пусть даже и без калитки к реке.
— Да зачем он нужен? — вяло огрызался Витёк. — Кто к нам полезет? Что у нас воровать?
— Да уж, ты постарался! — кричала Клавдия. — Всё из дома вынес и пропил!
— Да что там у нас было? — отмахивался Витёк. — Было б об чём жалеть…
— Чтоб забор был! — твёрдо приказала Клавдия. — Колхозы вокруг давно позакрывались. Или не видишь с пьяных глаз на том берегу заросшие сорняком совхозные поля? А жрать каждый день просишь! Забыл, как в прошлом году у нас почти всю капусту с огорода вынесли? Я что, на чужого дядю после работы на грядках больную спину гну?
— Ладно, — хмуро согласился Витёк. — Чего сейчас-то орать? Один чеснок пока на твоих грядках зеленеет. Как капуста кочанчики завяжет, я забор сбацаю…
Но такой ответ Клавдию не устроил.
— Вот как починишь забор, тогда и в дом ночевать пущу, — решительно сказала она. — Можешь теперь хоть пьяный, хоть трезвый приходить — моё слово окончательное.
— Не больно-то и надо! — фыркнул Витёк, но упавший кусок забора пошёл осмотреть. За жарким летом-то скоро и холодная осень придёт.
Штакетины, конечно, прогнили давно. По-хорошему, надо ставить новый забор, а не латать старый. Витёк пнул бывшую калитку носком дырявого кеда, и та неожиданно легко соскользнула вниз по откосу к реке, застряв через пару метров в кустах.
— Хорошо, что забор упал наружу, а не на кусты малины, — буркнул Витёк, осматриваясь, — а то бы Клавка меня вообще…
Что «вообще», он додумать не успел, так был поражён иной мыслью: местечко-то здесь замечательное! Упавший забор открыл живописный вид на Москва-реку, вымахавшие ввысь кусты малины и смородины прекрасно укроют от палящих лучей солнца, и места для устройства лёжки между ними для одного человека не богатырской комплекции вполне достаточно. Опять же, прохлада от воды, что в нынешнюю жару немаловажно. А главное, далеко от всевидящего ока жены!
Когда Клавдия ушла на работу, Витёк вытащил из огромного, прадедовского ещё сундука пёстрое, пошитое из лоскутов двуспальное ватное одеяло и устроил из него в облюбованном у пролома месте между кустами чёрной смородины «гнездо». Чтобы уберечься от сырости, майор предварительно подстелил под одеяло свою старую плащ-палатку. Вместо подушки он бросил принесённый с сеновала ватник и с удовольствием улёгся в новую постель, чтобы как следует обдумать предстоящую починку забора.
Главный вопрос: где взять доски? Своровать негде, и денег на них нет. Свою пенсию Витёк почти полностью пропивает в первые же две недели после получения. У жены деньги просить бессмысленно — ни за что не даст! Научена горьким опытом. Да и откуда у неё? Работает в регистратуре городской больницы. Зарплаты еле хватает на еду и коммунальные платежи. Как только на новый матрас наскребла?
«Кстати, о деньгах, — встрепенулся Витёк, обшаривая собственные карманы. — Какое сегодня число?»
Мучительные подсчёты и безрезультатность поисков убедили бедолагу, что впереди его ждут две недели горестного безденежья. Какой там, к чёрту, забор? Возник более актуальный вопрос: на что пить сегодня и в последующие дни? Ну, первую неделю, как обычно, будут выручать дружки-собутыльники, а потом и их заначки закончатся. В оставшиеся перед пенсией дни придётся воровать и продавать, кто что сможет. Обычно обшаривали кладбища, тянули вещи из дома. Однако теперь домашние запасы «ненужного» у всех закончились. Да и покупатели стали чересчур разборчивы. Не то что стеклянные банки брать не хотят, но и от «хрусталя», «гжели» и «хохломы» нос воротят! Лёжа в новом «гнезде», Витёк принял роковое решение и посягнул на святое: стал воровать и продавать книги из домашней библиотеки, благо их было много, и жена, чуть ли ни с религиозным почтением относящаяся к печатному слову, быстро обнаружить пропажу не могла.
Когда Кругловы вернулись в Коломну, чтобы окончательно здесь поселиться, Клавдия устроилась работать в библиотеку Коломенского артиллерийского училища, и была своей участью весьма довольна. Начальство её уважало за аккуратность и обширные литературные познания, а курсанты — за приветливость и желание помочь, объяснить, подсказать.
Когда-то, в далёких восьмидесятых годах прошлого века, и сам будущий майор Круглов здесь учился и посещал эту библиотеку. Славные были деньки! По выходным девушки так и вились вокруг курсантов, многим из них хотелось стать женой офицера. Да и матери подзуживали подросших дочек: если станешь женой военного, будешь кататься, как сыр в масле! У офицеров-то повсюду почёт, высокие зарплаты, дополнительное материальное обеспечение, одеждой и жильём государство снабжает. То, что семье новоиспечённого лейтенанта придётся сначала помыкаться по отдалённым гарнизонам и военным городкам, матери как-то упомянуть забывали. Но сами курсанты об этом обстоятельстве знали твёрдо, а потому старались поскорее найти себе невесту и обязательно жениться на последнем курсе. В отдалённых-то гарнизонах свободных девушек-невест не бывает!
Виктору Круглову с женой повезло. Многие его товарищи по военному училищу развелись в первые же годы службы. Их жён, разочарованных безрадостной жизнью в закрытых военных городках, не остановили от разрыва даже родившиеся дети. А вот Клавдия оказалась верной женой. Она полюбила самого Виктора, а не его военную форму, а потому безропотно несла нелёгкое бремя офицерской жены. Она всегда фактически жила заботами мужа, поддерживала того во время неприятностей по службе, искренне радовалась его успехам, прощала мелкие шалости на стороне.
Когда работать в семье стала одна Клавдия, а Виктор неожиданно оказался бездельником, семейная жизнь Кругловых дала трещину. Центром внимания и темой разговоров вместо мужа и его службы постепенно стала жена и её работа в библиотеке Коломенского артиллерийского училища. Сначала Виктора это даже забавляло. Он ещё не понимал, что жизнь переместила его на задний план, потому что Клавдия заваливала его вопросами о том, как устроено училище, какова его история, что интересует курсантов в плане литературы и реалии их повседневной жизни. И Виктор с удовольствием жену просвещал. Он искренне радовался её интересу, потому что всегда гордился своим училищем. Да и не могло быть иначе!
Коломенское артиллерийское училище имело давнюю и славную историю. Оно было создано в Санкт-Петербурге в далёком 1820 году. В память о Великом князе генерал-фельдцейхмейстере Михаиле Павловиче Романове в 1849 года училище получило название Михайловского. После революции 1917 года по приказу Революционного Военного Комитета училище было расформировано. Но вскоре большевики начали создание Красной армии, и уже в марте 1918 года в бывшем Михайловском училище открылись 1-е экстренные курсы по подготовке командиров артиллеристов из рабочих и бывших солдат. Пережив несколько реорганизаций, бывшее Михайловское училище в 1937 году превратилось во 2-е Ленинградское артиллерийское училище, а в январе 1953 года его передислоцировали подмосковную Коломну.
Здесь вновь последовали череда реорганизаций и переименований, и Виктор Круглов уже заканчивал «Коломенское высшее артиллерийское командное ордена Ленина Краснознамённое училище имени Октябрьской революции». А вот его жене Клавдии пришлось работать в библиотеке «Михайловского высшего артиллерийского командно-инженерного училища».
— И откуда у российского генералитета такая тяга к переименованиям? — спросила мужа Клавдия.
Тот только усмехнулся в ответ.
Вскоре Виктора стали раздражать вопросы жены. Он стал воспринимать их как намёки на то, что из офицера превратился в бездельника. Жена работает в поте лица, а он, здоровый мужик, грубо говоря, «груши околачивает»! И Виктор начал попивать…
Но прошло ещё несколько лет, и тема коломенского военного училища из разговоров четы Кругловых исчезла окончательно. По распоряжению премьер-министра Российской Федерации Виктора Зубкова 30 декабря 2008 года Коломенское артиллерийское училище закрыли за ненадобностью ввиду отсутствия у демократической России военных врагов. Вот такой вот подарочек под Новый год!
Библиотеку тоже расформировали. Специальную литературу, аккуратно упаковав, куда-то увезли. А вот «художке» был предназначен прямой путь на свалку. Когда Клавдия узнала об этом, она поняла смысл чисто литературного и нелепого, как ей до этого казалось, выражения: «сердце облилось кровью». Наиболее ценные, редкие и интересные книги забрало себе начальство, что-то взяли коллеги, а остальное «прихватизировала» Клавдия. Бывшие курсанты помогли ей перевезти книги и сложить их на чердаке кругловского дома.
И вот теперь окончательно опустившийся Витёк потихоньку от жены «толкал» книжки по двадцатке за штуку всем желающим, лишь бы поскорее набрать на бутылку. Сегодня бизнес удался, непроданными остались всего две книжки. Вернувшись поздним вечером в своё «гнездо», Витёк привычно сунул пластиковый пакет с ними в тайник, сооружённый под досками упавшего забора. Для жены, если она случайно на них наткнётся, у Витька была заготовлена «железная», как он считал, отмазка: взял для чтения в свободное время. Не лазить же, в самом деле, каждый раз на чердак! Вот и заначил.
Собственно, именно в эту часть сада Клавдия почти не ходила. У неё уже не было сил обрабатывать весь участок. А ягоды созреют ещё не скоро. Но вот прийти проверить, как идёт ремонт, вполне могла в любой момент.
— И чего пристала со своим забором? — недовольно бурчал Витёк, кряхтя укладываясь на сложенное вдвое ватное одеяло. — Пересадила бы в этот проём куст шиповника или ту же малину — дёшево и сердито! Какой дурак сквозь эти колючки полезет? И на доски тратиться не надо…
Вольготно раскинувшись, Витёк полностью отдался во власть алкогольных волн, привычно качавших его исхудавшее тело вверх-вниз. Содержимое желудка временами подкатывало к горлу, но Витёк героически удерживал его внутри. Глупо избавляться от того, на что потрачены с таким трудом добытые денежки. И вскоре долгожданный сон пришёл…
Что его разбудило, приподнявшийся с ложа Витёк сначала не понял. Вроде, всё было, как обычно. Внизу, под обрывом, слабо плескалась Москва-река. Где-то недалеко, через дом или два, шумела молодёжная компания. Со стороны Кремля привычно гудела автомобильными моторами главная улица Коломны. Но было же что-то, выдернувшее бывшего майора из безмятежного сна! Витёк медленно опустился на комковатое, провонявшее его потом одеяло и вдруг услыхал голоса, невнятно что-то бубнившие под землёй!
— Что за чёрт?!
Витёк резко сел. Голоса исчезли. Лёг, и они вновь появились. Именно в этот момент перспектива психушки, где бывшему майору уже приходилось избавляться от «белочки», замаячила перед ним в полный рост.
А голоса всё усиливались, по-прежнему оставаясь невнятными. Вдобавок к ним послышались глухие удары. И вдруг где-то на склоне обрыва что-то шумно осыпалось и с громким плеском ухнуло в воду. Жутко, как в каком-нибудь киноужастике, заскрипели ржавые петли. Подземные голоса сразу вырвались на свободу, обозначились восторженным матом и тут же резко стихли.
— Вы что, совсем охренели? — чётко прозвучал возмущённый девичий голос, хоть его обладательница и попыталась снизить его до шёпота. — Хотите, чтобы сюда на шум сбежалась куча народа?
— Извини, Нинель, — прохрипел в ответ юношеский, не установившийся пока окончательно басок. — Это мы на радостях. Ведь думали, что уже каюк: сзади — обвал, впереди — железная дверь. Повезло, что замок прогнил чуть ли не насквозь…
— Ладно, кончай базар! — жёстко приказала невидимая девица. — Надо выбираться отсюда, пока нас не заметили. Вот и тропа какая-то наверх ведёт…
— А что с дверью делать? — робко прошептал третий голос, половую принадлежность которого Витёк определить на слух не смог. — Так оставим?
— Ты что, совсем со страху ополоумел? — гневно прошипела девица.
— Так ведь всё равно ход засыпало…
— И что? А если кто из детей полезет или рыбак какой? Нам повезло, а другие могут и не вернуться. Давайте в темпе: закройте лаз, завалите дверь комьями земли, плавником, всем, что найдёте поблизости. Вон, наверху, какие-то доски валяются…
Вновь послышался металлический скрежет, мат сквозь зубы и возмущённое шипение юной атаманши. Услыхав приближающееся пыхтение, очумевший Витёк юркнул поглубже в кусты смородины, утянул за собой «гнездо» и затаился. По доносившимся звукам он понял, что подземные «черти» пытаются спешно доломать упавший забор и что-то с его помощью прикрыть на склоне к реке.
— А это что такое? — прозвенел удивлённый голос атаманши. — Откуда здесь пакет с книгами?
— Интересное что-нибудь? — поинтересовался басок.
— В темноте не понять, а включать фонарь стрёмно. Ладно, потом разберёмся…
При свете луны работа продвигалась довольно быстро. Но вот кто-то из парней вогнал в ладонь болезненную занозу. Другой, еле сдерживая голос, материл гвоздь, пропоровший ногу. Наконец, закончив работу, выбравшаяся из-под земли троица, прокравшись через огород Клавдии («А ведь достанется за потоптанные грядки мне!» — мысленно возмутился Витёк), выскользнула за калитку и растворилась в темноте.
На всякий случай выждав ещё несколько томительных минут, протрезвевший Витёк выполз из своего убежища и, как мог, осмотрелся. Доски рухнувшего забора переместились вниз по склону, образовав что-то вроде кучки строительного мусора.
— Сейчас не полезу, — решил Витёк, потирая давно не бритый подбородок. — Ноги ломать в темноте — дураков нет.
Тут он усмехнулся, вспомнив троицу «чертей».
— Есть, однако! Но я лучше подожду, когда рассветёт. Витёк шагнул назад, чтобы привести в порядок своё «гнездо», и чуть не грохнулся в колючую малину. Громко и от души матерясь, — ему-то кого бояться? — Витёк нагнулся посмотреть, обо что это он споткнулся, и был приятно поражен, обнаружив свой пакет с книгами. Видать, атаманша в спешке его забыла. Витёк поднял пакет и удивился — тот явно потяжелел. Бывший майор не знал, что его находка в дальнейшем приведёт к цепочке событий, изменивших жизнь нескольких человек…
Задание
Из всех потерь самая тяжёлая — утрата надежды.
Настроение у Игоря Лидина всё больше портилось. Он пришёл сюда, в редакцию «Коломенской правды», в которой когда-то подрабатывал фельетонистом, за простой рекомендацией в Союз журналистов, а в результате влип в какой-то совершенно идиотский диалог. И с кем? С Зинкой Ляпиной! Когда-то та была простым корректором, исправляла ошибки в его статьях и смотрела на Игоря снизу вверх, а ныне вышла в начальство: ответственный секретарь, замещает главного редактора — как всё же не вовремя ушёл тот в отпуск! Бодайся теперь с этой вздорной бабёнкой. А ведь он и на неё рассчитывал и небезосновательно…
— Да, обещала. — Зинаида скривилась. — Но пойми, Игорёк, вот повезу я тебя в Москву на утверждение, а с чем, не подскажешь?
— У меня же есть публикации! — напомнил Лидин. — Две рекомендации только нужны…
— Две рекомендации — тьфу, не проблема: одну сама напишу, другую практически любой здесь накатает, стоит только мне попросить. Проставишься, конечно, не без этого. А вот публикации… Ну, сам подумай: когда они были-то? Сто лет с тех пор прошло, страна изменилась!
Это раньше ты сюда буквально через день шастал, статьи приходилось даже под псевдонимами давать, чтобы номер не перегружать твоим настоящим именем. А потом как в воду канул! Последний раз материал приносил, если память мне не изменяет, лет пятнадцать назад?
— Да засосало! Ты ж знаешь, у меня небольшая фирма по ремонту станков. Тогда как раз подфартило мне сразу несколько долговременных и денежных договоров с коломенскими предприятиями заключить. Пришлось даже ещё нескольких толковых ребят в штат набрать. Дел навалилось столько, что за все эти годы ни разу в отпуске не был.
— А сейчас-то что изменилось? Зачем бизнесмену корочки Союза журналистов?
Лидин вздохнул:
— Издеваешься, да, Зинуль? Неужели не знаешь, что сейчас изменилось? Про очередной мировой кризис не слышала? Про Крым и Донбасс ничего не знаешь? Мы сейчас еле трепыхаемся, того и гляди окончательно утонем. Завод тяжёлых станков чуть дышит. На Текстильмаше я даже не знаю, что теперь производят. На Коломзаводе, с которым мы пока продолжаем сотрудничать, с каждым годом положение всё хуже. Почти не выделяют нынешние хозяева заводов денег на ремонт станков и прочего оборудования…
Зинаида сидела со скучающим видом, даже не пытаясь скрыть, насколько ей безразличны проблемы этого бывшего внештатника, то бишь внештатного корреспондента. Перегорело… А ведь всё могло быть совсем иначе. В прошлом году они с Лидиным случайно встретились на презентации очередного номера альманаха «Коломенский текст». Зинаида никогда не пропускала это событие, а вот Игорь забрёл на него от нечего делать — его жена с дочкой в это время отдыхали на море, в Кабардинке. Лидин сидел рядом с Зинаидой и вздыхал. Он был какой-то грустный и неприкаянный, её, очевидно, не узнал, хоть и несколько раз оглядывался вокруг в поисках знакомых.
На сцене менялись выступающие, что-то говорили, пели, читали стихи, но Зинаида как будто оглохла и ослепла: она не понимала слов и не узнавала лиц. Ведь рядом сидел он — тот, при виде которого у неё когда-то замирало сердце и начинали пылать щёки. Щёки и сейчас горели, а вот сердце колотилось всё сильнее и быстрее. «Что ж я сижу-то? — с ужасом подумала Зинаида. — Скоро всё кончится, и он уйдёт. Опять уйдёт на годы, если не навсегда!» Она решительно повернулась к Лидину и с кокетливой, как ей тогда казалось, улыбкой спросила:
— Вы меня не узнаёте, Игорь?
Лидин удивлённо всмотрелся в её искажённое напряжённой гримасой лицо.
— А мы знакомы?
— Я ваш неизвестный соавтор!
Зинаида истерично хихикнула. Что она говорила потом, и что отвечал ей Игорь, оба впоследствии так и не смогли вспомнить. Главное свершилось: они уже не были одинокими малознакомыми зрителями. Более того, диалог, общение между собой интересовали их гораздо больше того, что происходило на сцене. А когда презентация закончилась, и все потянулись на выход, Игорь вдруг позвал её в гости, и ночь была такая, что Зинаида до сих пор краснела и бледнела, вспоминая, что они тогда вытворяли. Как-то само собой всё происходило, из неведомых глубин рвалось. Она отбросила и осторожность, и стыд. Лидин тоже не строил из себя скромного юношу. Он с готовностью откликался на все её пожелания, и сам не стеснялся делать с её телом всё, что хотел. Да и чего деликатничать? Чай, не юные оба, скоро шестой десяток разменяют.
И что потом? За прошедшие с той ночи десять месяцев Игорь Зинаиде ни разу не позвонил, не поинтересовался, как она, что с ней, ни с одним праздником не поздравил. А она ждала, гадала, почему он не звонит. Встретиться негде? Нашла бы. Ради такого дела всех подруг бы на уши поставила. Конечно, кто-то из них обязательно рано или поздно настучал бы об этом её мужу. Ну и что? Тоже мне муж — объелся груш. Не то, что ласки или внимания — самого примитивного супружеского секса, считай, уже лет пять у них вообще не было. И как только терпит, старый козёл? Или сам давно любовницу завёл? Интересно, какая она, чем привлекла?
— …А до пенсии ещё ого-го сколько! — зло напирал Лидин. — Стали ремонтировать особняки, квартиры, ставить изгороди из сетки-рабицы дачникам, словом, подрабатываем, где только можем, ни от чего не отказываемся.
— Ну, а чем членская книжка Союза журналистов тебя спасёт? — Зинаида ухмыльнулась, радуясь, что в своих эротических раздумьях пропустила мимо ушей большую часть слёзной исповеди. — Во внештатники мы тебя и так возьмём. Перед своими работниками пофорсить хочешь? Тогда, может, сразу в Союз писателей рванёшь? Рассказов у тебя полно. Я недавно в интернете наткнулась на твою страничку и прочла несколько. Вполне приличные тексты.
— Рассказов-то много, но нет ни одной опубликованной книжки! — хмуро ответил Лидин. — А статьи и фельетоны есть.
Книжка членская! Недавно она Игорю и даром не была нужна. Да вот зашёл у него пару дней назад спор с одним хмырём на литературном сайте «Стихи & Проза», на котором Лидин выложил несколько своих рассказов. На каждом сайте всегда складывается некий кружок старожилов, в котором имеются свои лидеры, общепризнанные корифеи, критики и прочие рядовые члены стаи. Новичков стая, как правило, встречает насторожённо и сразу пытается «обтесать» под свои установившиеся стандарты. Лидин всё это прекрасно знал и, будучи новичком на сайте «Стихи & Проза», не собирался сразу же вступать в какие-либо споры и конфликты со старожилами. Но когда местный корифей, прочтя один из рассказов Игоря, неожиданно обвинил автора в неумении оформлять прямую речь, Игорь не сдержался.
Разгорелся спор, в котором обе стороны ссылались на имеющийся у каждой из них справочник, написанный общепризнанным авторитетом в области правил русского языка Дитмаром Эльяшевичем Розенталем. Корифей апеллировал к «Справочнику по правописанию и литературной правке для работников печати», а у Лидина был «Справочник по русскому языку. Пунктуация». В ходе ожесточённого спора выяснилось, что хоть автор у справочников один, правила оформления прямой речи в них несколько отличаются: в книге Игоря оказался ещё один дополнительный пункт, объясняющий, в каком случае слова автора, следующие сразу после прямой речи, надо писать с большой буквы. И в тексте Лидина было как раз несколько таких случаев. Их сайтовый «корифей» и объявил примерами неправильного оформления прямой речи, с чем Игорь, разумеется, никак не мог согласиться.
Стая, естественно, дружно набросилась на чужака. Но Игорь не сдался, твёрдо отстаивая свой вариант справочника Розенталя как более подробный и полный. В конце концов, хамоватый корифей выдвинул аргументом собственной правоты то, что он — профессиональный литератор и член Союза журналистов России. А кто такой Игорь Лидин? Инженер-технарь без какого-либо гуманитарного образования. В запале Игорь заявил, что данный аргумент просто смешон, и наличие какой-либо «корочки» вовсе не гарантирует правоту того, кто ею обладает. И если он, Игорь Лидин, захочет, то максимум через месяц и у него будет такая же членская книжка Союза журналистов. Корифей и его стая тут же поймали Игоря на слове. Вот только совсем не обязательно Зинке Ляпиной знать такие подробности.
— Я понимаю, конечно, что ничего не дают сейчас эти членства, и всё-таки… — Игорь обворожительно улыбнулся Зинаиде. — Ты же сама предлагала помочь, помнишь? — с намёком на нечто другое выделил это «помнишь» Игорь.
— Я и не отказываюсь, — вздохнула Зинаида и вдруг неожиданно для себя покраснела, поняв намёк Лидина. — Но публикации, Игорёк, публикации! Как говорится, вынь да положь. И не столетней давности, а свеженькие.
— Где ж я тебе их возьму? — вспыхнул Лидин. — Нужен материал. Дай хоть какую-нибудь наводку.
— Нет, ну ты и нахал! — возмутилась Зинаида. — А самому пошустрить лень?
— Да дело не в лени, — сбавил тон Игорь. — Пойми, Зинуль, я ж кучу времени убью на поиски материала, а у тебя наверняка что-нибудь уже есть на примете. Давай поможем друг другу?
— Ну, ладно, — сдалась вдруг Ляпина. — Есть и в самом деле у меня небольшой загашничек, я его так и называю: «мечты идиотки». Никому пока не удалось, попробуй ты. Три, всего лишь три интервью, и ты сразу в дамках. Записывать будешь?
— Конечно, — бодро отозвался Лидин и вытащил из внутреннего кармана пиджака блокнот.
— Хорошо. Вариант первый, — со злорадной усмешечкой начала Зинаида. — Доктор исторических наук, профессор, наш, коломенец, но давно уже, как ты сам понимаешь, в Москве проживает. Преподает в Суриковском и Щукинском. С актёрами, которых ты только в кино видишь, каждый день за руку здоровается. Монографий, книг — выше головы. Из-за «бугра» не вылезает. Совсем недавно в Ватикане лекцию о православии читал на примере маленького провинциального российского городка. Угадал, какого?
— Неужто, нашего? — подыграл Ляпиной Лидин, старательно изобразив удивление.
— А разве мало в Коломне церквей? — клюнула та на его крючок. — Монастырей одних, знаешь сколько?
— Посчитаю, — покорно кивнул головой Лидин.
Поделиться книгой: