Академия попаданок. Четвертый семестр

— Могу обратно раскидать его на мох, — бесстрастно произнес маг.

— Ладно уж, — отмахнулся оборотень. — Дайте мне пять минут, потом возьму козу и догоню вас.

— Пойдем, — кивнул маг. — Но помни — тренировка ещё не закончена. Девчонки могут тебя…

— Да-да, — кивнул Хардинг. — Могут-могут… Не будем терять время.

— А мне бы такой костюмчик тоже подошел, — мечтательно произнес воздух голосом суслягуха.

— Могу сделать галстук. Пеньковый, — мрачно ответил маг.

— Мальчики, не ссорьтесь, — в очередной раз безуспешно попросила я.

Мы развернулись и пошли в сторону деревни. Мне даже стало интересно — что там будет? Как маг собрался помогать Хардингу? И что там произойдет? Пока же мы ковыляли по заросшему лесу и старались не поцарапаться.

Небеса начали темнеть…

11

К деревне мы дошли уже затемно.

Если честно, то ноги уже подкашивались. Прошлая ночь без сна, долгая прогулка по лесу и напряжение содержимого головы отрицательно сказывались на моем состоянии. Об Агапе я и говорить не хочу — последние несколько километров оборотень нес её на руках.

Да, я завидовала подруге. Она не только обняла красивого молодого человека за шею, но ещё и склонила голову ему на плечо. Изредка поглядывала в мою сторону из-под ресниц и тихо улыбалась. Вот же хитрюга какая — заняла самое хорошее место, а мне и приткнуться некуда. Если я упаду и буду стонать, держась за ноги, то маг может запросто схватить меня за волосы и поволочь по прошлогодней листве до тех пор, пока я не вскочу обратно. А может и не будет ничего предпринимать, если неведомая сила потащит меня следом.

Хотя, я не завидовала Агапе, ведь ей приходилось делить пространство на руках с козой Цвинкаря, а это малоприятное соседство. Я шла по чудесному лесу и с каждым шагом старалась придумать, как лучше улизнуть от черного мага. Суслягух шепотом накидывал варианты, но все они были из разряда: «вызвать армию и, пока маг дерется…», «устроить землетрясение и, пока маг шатается…», «вырастить крылья и, пока маг офигевает…»

Похотун шел с прямой спиной и даже не оборачивался, словно мы были ему безразличны. Так и хотелось отвесить ему пинка или запустить в спину атакующим заклинанием, но вряд ли это поможет.

Сам оборотень оказался словоохотливым человеком. От него мы узнали, что принцем он был давно, лет десять назад. Всё это время он шлялся по лесам и весям, пугал народ и ел то, что придется. Когда же мы спросили о пропавшем ребенке, то ответил, что этого сироту он украл специально и оттащил к одинокой вдове в соседнее королевство. Вроде как этого мальчишку обижали в деревне, а вдова была настолько доброй, что даже бабочки-капустницы без страха садились на огород, а мыши спасались у неё от соседских котов.

— Похоже, что ты нормальный чувак, — усмехнулась я, когда он закончил рассказ. — Чего же тебя все так не любят?

— Потому что я другой, — ответил оборотень. — А люди терпеть не могут других. Если не удается чужаков подчинить, то они уничтожаются.

— Слушай, а почему ты не придешь к Тулии и не скажешь, мол, так и так, я всё осознал и раскаиваюсь…

— Не получается. Сразу набегает куча народу, её успешно «спасают», а мне приходится драпать, чтобы никого случаем не покалечить.

— Кстати, пока вспомнила, — заговорщицким шепотом протянула я. — Мне очень нужен волосок из твоего уха. Ты не будешь против, если…

— Не буду. Это такая малость за вашу помощь…

Агапа тут же протянула руку к его волосам, и оборотень едва не выпустил её от неожиданности.

— Предупреждать же надо, — буркнул Хардинг, когда Агапа сорвала листочек и аккуратно завернула в него свою добычу, чтобы потом спрятать в складках платья.

— Вы всё надеетесь собрать лекарство для своего сумасшедшего ректора? — спросил Похотун.

— А ты мог бы нам в этом помочь, — упрекнула я.

— Не для того я его заколдовывал, чтобы потом помогать расколдовывать. Если сможете, то будете героинями, если не сможете, то не разочаруете меня.

В очередной раз захотелось отвесить ему пенделя. С прискорбием замечаю, что это желание уже становится моей навязчивой мечтой.

Деревня вынырнула так же легко, как и в первый раз. На этот раз встречающей вилами-косами демонстрации не было. Даже стало немного обидно — вообще-то мы тут их спасаем, а деревенские жители даже в ус не дуют. Занимаются своими привычными делами и не хотят обращать внимания на нас. Досада.

— Эй, люди! Мы вернулись! — прокричала я насколько могла громко.

— И зачем ты это сделала? — с укоризной спросил маг. — Не могла промолчать? Вот теперь ты привлекла их внимание, а могли бы и малой кровью обойтись…

Я искренне не понимала причину его недовольства. Подумаешь, позвала людей. Так я же не просто так их позвала, у меня же цель конкретная — избавить народ от нашествия оборотня.

— Кстати, а как ты собрался деревню от оборотня избавлять? — спросила я у мага.

— Хотел в тишине и спокойствии вызвать на околицу Цвинкаря с женой и поговорить… А теперь это вряд ли удастся сделать, при таком скоплении людей, — Похотун кивнул на сборище у ворот.

Собрание было без холодного оружия, но не без холодных настороженных глаз. В основном смотрели на Хардинга, так как мы на фоне его великолепной одежды смотрелись замухрышками. Женщины невольно сравнивали черноволосого красавца со своими мужьями и последние явно проигрывали.

Цвинкарь снова оказался впереди всех, то ли по долгу старосты, то ли его вытолкнули. Он озадаченно почесывал затылок и осматривал оборотня. Тот нагло пялился в ответ. За спинами собрания раздался женский крик, а потом звук падающего тела. Цвинкарь метнулся туда и вскоре послышался его успокаивающий голос.

Хардинг вздрогнул и устремил туда взгляд. Может мне показалось, но его глаза повлажнели, а может, это игра света от фонарей так сделала.

— Цвинкарь и Тулия, нам нужно с вами поговорить. Наедине, — с нажимом произнес маг последнее слово.

— А човой-то наедине, милсдарь маг? Мне от своих соотечественников скрывать-то неча. Говорите как есть, или энтот незнакомый господин стеснение како-то видит? — из-за спин послышался голос Цвинкаря.

Маг взмахнул платком, и толпа разделилась на две части, словно он был Моисеем и разводил волны моря руками. На дне, то есть за спинами, обнаружилась сидящая на земле Тулия и обнимающий её Цвинкарь.

— Я могу вытащить вас из деревни, как глупых щенят, но предлагаю вам оставаться людьми и выйти для разговора на околицу.

— Нет, милсдарь маг, дома-то и родные стены помогают, а за околицей что? Оборотень и академички? — поднялся на ноги Цвинкарь.

Остальные крестьяне взволнованно загомонили, откуда-то возникли старые знакомые косы и вилы. Вряд ли можно было назвать эту встречу радостной и светлой, скорее она была ожидаемой.

Коза Свитанка оказалась той ещё предательницей. Она счастливо взмекнула, вырвалась из рук Хардинга и, высоко подбрасывая копыта, помчалась к своим родным и близким.

Ну да, как ещё можно было назвать Цвинкаря, кроме как козлом? За что он так Хардинга-то обозвал? Нет бы на улицу вывел и разобрались как мужчина с… оборотнем.

Кстати, мне всегда нравилось, когда мужчины за меня сражались. Правда было это всего пару раз, когда мы с мужем познакомились на вечеринке, а там на меня положил глаз местный заводила, и второй раз, когда мы отдыхали в Турции и один подвыпивший отдыхающий захотел очень сильно потанцевать. Первый раз я самолично участвовала в драке и даже обломала ноготь, но победа осталась на нашей стороне, а второй раз муж просто скинул мужчину в воду, и живительная влага принесла понимание, что отдых может быть прекрасен и без танцев.

Это было в том мире, а сколько раз за меня вступались в этом…

— Люди, я предлагаю вам решить всё мирно. И это я предлагаю вовсе не потому, что мне нужно сохранить ваши жизни, а из-за обычной человеческой лени. Мне лень потом выслушивать нытье двух особ, что я мог, но ничего не сделал. Поэтому, Цвинкарь и Тулия, выйдите по-хорошему.

— Соседушки, да чой-то энто делается-то? Мага по-людски просили подмогнуть с оборотнем проклятущим, а он чо? Он припер его в нашу деревню и ещё изгаляется, миром норовит всё порешать. А вот огородный овощ ему во всё ры…

Договорить Цвинкарь не успел. Похотун взмахнул платком и губы крестьянина склеились между собой, как рот Джулии на первом курсе. Зато вытаращились глаза, как будто старались передать весь гнев и возмущение. Увы, как бы весело не хлопали реснички, ему не удалось ничего передать.

— Тулия, всё решаемо. Не нужно лишних жертв. Не нужно лишних ушей. Всего лишь выйди и поговори, — предложила я, пока тихий ропот только начал возникать среди крестьян.

— Да чого их слушать? Покрошить всех до единого и всех делов! — гаркнул лохматый мускулистый мужчина с молотом в руках.

— Кузнец дело говорит, — крикнул другой мужчина.

Где-то позади толпы завизжала женщина и это послужило сигналом к наступлению. Крестьяне двинулись вперед в виде атакующего строя под названием «свинья», то есть впереди были самые отчаянные, а уже поодаль находились те, кто был менее храбр и ближе к концу располагались люди с дрожащими коленями.

— Покажите, что вы умеете, — отступил назад Похотун и показал на крестьян с таким видом, словно они были капустными кочанами, а нам нужно было приготовить борщ. Потом он повернулся к Хардингу. — Даже не думай оборачиваться, они справятся сами.

— Маг-от слабеньким оказался, вон за девок прячется! — хохотнул кузнец. — Давай-ко, соседушки, законопатим их по самое не балуй!

Этот возглас придал остальным храбрости и в нашу сторону кинулась орда воодушевленных тружеников земли. Впереди летел Цвинкарь. Мы с Агапой переглянулись и хотели храбро дать деру, даже набрали в грудь побольше воздуха для дикого визга, но ноги оказались словно приклеенными к тому месту, где мы стояли.

— Дайте-ка я щипану грудастенькую! — крикнул кузнец, который был уже меньше, чем в десяти шагах.

— Шандарахус! — взвизгнула я и взмахнула платком.

Быть «щипанутой» мне не улыбалось, поэтому выкрикнула то, что пришло на ум.

Козе Свитанке крупно повезло отпрыгнуть в сторону, когда здоровенное тело кузнеца шлепнулось рядом. Коза спряталась за Тулию и поглядывала на битву уже из-за её спины. А посмотреть было на что.

Чуть офигевшие от зеленого шара и феерического полета кузнеца, крестьяне тем не менее решили продолжать своё наступление. Пришлось применять другие заклинания.

— Столбнякиус! Инундатио! Пануй! Боссинио! Шандарахус! — мы метали все те заклинания, которые успели выучить за время наших скитаний и учебы.

Крестьяне столбенели, другие отскакивали от фонтанов воды и струй пламени. Мы походили на двух ведьм, но никак не особ, претендующих на королевские престолы. Мы махали платками, храбро визжали и корчили страшные рожицы.

К счастью, битва продолжалась недолго. Мы не успели нанести ощутимого урона, как крестьяне побросали холодное оружие и помчались обратно, под прикрытие деревянного забора. Мы с Агапой не стали их преследовать, так как наши ноги оставались приклеенными к земле. Перед нами остались пять парализованных мужчин, кузнец, лежавший без сознания, и наша супружеская пара, причем Цвинкарь пытался что-то гневно мычать.

Небольшой костер, который я устроила, продолжал весело гореть на земле без поддержки топлива. Ну и пусть его горит, всё же светлее. Языки пламени разгоняли сумерки и я видела, как поблескивали глаза принца, который неотрывно смотрел на виновницу своего нынешнего положения.

— Тулия, подойди! — твердо сказал Похотун.

Женщина поднялась и выдернула руку из тисков мужа. Она не отрывала взгляда от земли и шла к нам так, как идут на казнь, неохотно и без прибауток. Её лицо побледнело ещё больше обычного и теперь стало красивого серебристого оттенка.

— Я знаю, зачем вы здесь, — тихо проговорила она.

— Если знаешь, то скажи — принц Хардинг получил сполна, или ему так и оставаться в волчьей шкуре? Ты прокляла его и только ты можешь снять проклятие…

— Но я…

Оборотень шагнул вперед. Его глаза полыхали ярче пламени костра. Блики играли на заостренных скулах, а по правой щеке проделала дорожку слеза. Он взял руку Тулии и прижал её к сердцу.

Цвинкарь кинулся вперед, но взмахом платка Похотун заставил замереть его на месте.

— Послушай… Ты слышишь? — тихим голосом спросил Хардинг. — Моё сердце бешено бьется, когда видит тебя. Я… Я виноват перед тобой… И вряд ли когда смогу искупить свою вину. Я был очень самонадеян и высокомерен. Я заслужил быть оборотнем, но я не хочу причинять вред людям, когда не могу себя контролировать. А с каждой полной луной становится всё труднее это делать. И я боюсь, что однажды не смогу вернуться обратно. Не смогу вернуться в королевский дворец к старику отцу. Прошу тебя… Нет, умоляю — прости меня за все жестокие слова, которые были сказаны друзьями. Прости за все те горести, что я причинил… Прости за мои приставания и мой смех… Прости. И если ты не сделаешь этого, то я уйду прочь, и ты никогда не услышишь обо мне. Я никогда не вернусь, но мне незачем будет жить, и оборотень будет нападать на людей до тех пор, пока серебряная стрела не пронзит волосатую грудь… Прости…

Талия осторожно высвободила руку из ладоней Хардинга. На её лице поблескивали слёзы, я тоже начала хлюпать носом, а об Агапе и говорить было нечего — она уже второй раз выжимала платок. Лишь маг оставался неприступно ледяным, как айсберг Титаника.

Тулия прерывисто вздохнула и произнесла:

— Я… Я любила вас, принц Хардинг. Я… я и сейчас вас люблю, но…

Она обернулась на застывшего мужа и отступила от оборотня на шаг.

— У меня есть мужчина, которого я люблю больше и который любит меня. У нас есть пять сыновей, в которых мы души не чаем, и они так же отвечают нам. Я счастлива сейчас и… и хочу, чтобы и вы тоже были счастливы. Вы получили сполна за свою прошлую жизнь. Я прощаю вас…

С небес грянул гром, и ярко-синяя молния прочертила зигзаг, конец которой уперся в костерок и разметал огонь по сторонам. Небольшой горящий уголек попал на оборотня и тот вспыхнул ярким пламенем. Это пламя было без жара, оно не обжигало, а обтекало улыбающегося Хардинга синеватым огнем.

Оборотень рассмеялся и вскинул к небу руки.

— Я свободен! Я больше не оборотень! Я возвращаюсь к отцу!

Он в огненном шаре поднялся на пару метров в воздух и с громким хлопком исчез. Если бы это был фокус, то я бы поаплодировала, но к магии уже успела привыкнуть, поэтому только тихонько ахнула.

— Вот и всё, — усталым голосом произнес маг. — Вот и всё…

— Великий маг, а как же быть с мужем и остальными? — подала голос Тулия.

— Расколдуйте их, — велел Похотун.

— Инанис! Инанис! Инанис! — начали мы махать платками.

Один за другим крестьяне оживали и пятились назад, прочь от трех людей, владеющих магией. Я ощущала себя по меньшей мере великой волшебницей Гингемой из «Волшебника Изумрудного города», а Агапу представляла Урфином Джюсом. Не могу сказать, что пугать было неприятно.

— Вот ваши монеты, милсдарь маг, — вытянул из-за пазухи кошель Цвинкарь, когда последним из крестьян снова обрел свободу передвижения.

Мы с Агапой ждали, что Похотун откажется, при этом произнесет что-либо пафосное, вроде «это вам на развитие сельского хозяйства» или «оставь себе, тебе ещё детей поднимать». Но наши ожидания не оправдались, он спокойно взял кошель и спрятал его в складках черной мантии.

После этого Похотун повернулся спиной к крестьянам и летящей походкой отправился в сторону леса.

— Пока, Тулия, пока, Цвинкарь и остальные! — выкрикнула я, когда почувствовала, как невидимая сила потащила меня за магом.

— Прощайте и… не приходите больше, — хмуро пробурчал Цвинкарь, а Тулия помахала нам рукой и потом спрятала лицо на груди мужа.

Мне показалось, что она зарыдала. Заплакала бурно, словно выпуская накопленное за годы чувство…

— Мне сейчас надо в ванную и спать, — пробурчал маг. — Мне не нужны их сантименты. Я устал…

Мы шли за ним. Шли туда, где оставалась наша простыня-самолет. Шли, а на душе оставалась светлая грусть, какая бывает после похода в кинотеатр, где показывался добрый, слезовыжимательный фильм.

12

— Академичка-а! Ну, академичка-а-а! — выл под дверью тонкий голосок.

Я с трудом разлепила глаза.

Ну, что там ещё? Почему не дают просто выспаться? Неужели так сложно — не трогать пленницу в течение суток?