Помоги проекту - поделись книгой:
— Не козленочек я!
— А кто?
— И работаю в серьезной конторе, — шмыгнул носом Леша.
— Что за контора?
— Инкассатор я.
— И что, много зарабатываешь?
— Не так уж много, но и немало… И на жену хватит… ну, и на Вику…
— И на жену?… — удивленно повел бровью Сарычев. — Сколько тебе лет?
— Двадцать восемь. Жена, сын у меня есть…
— Жены уже не хватает?
— Да хватает, — пожал плечами парень.
— Какого ж ты хрена к Вике полез?
— Так влюбился… Сам не понял, как влюбился…
— Вика — твоя ошибка!
— Ну не знаю.
— А за ошибки нужно платить. Инкассатор, значит?
— Инкассатор, а что?
Сарычев заглянул в бар, щелкнул пальцем по бутылке «Джека». Ликер — это для баб, для мужского разговора нужно что-нибудь покрепче. А виски у Вики есть. И газовый пистолет, переделанный под боевой, тоже имеется. Ствол Аркадию нужен, но сначала выпить. И обсудить один очень интересный вопрос.
Среднего роста, неприметный, взгляд спокойный, невызывающий, и в голосе ничего примечательного. Свою карьеру полковник Шимановский начинал в Комитете государственной безопасности, работал в наружном наблюдении, в эту службу только таких, неприметных, и брали. После развала Союза перешел в систему МВД, где без малого оттарабанил двадцать лет опером. В звании майора собрался на пенсию, когда его наконец заметили и выдвинули, махнув рукой на серую внешность. Он возглавил управление уголовного розыска, стал настоящим полковником — причем во всех отношениях. Не так давно Прокофьев был с ним на равных, но Андрей Васильевич этого как будто и не помнил. Нос он не задирал, но со своим бывшим напарником обращался так, будто всю жизнь ходил в больших начальниках. А чаем все равно угостил, это дело у него святое. И самовар в углу кабинета, и шерстяная баба на чайнике, кружки фарфоровые, из лихих девяностых. Пуд соли они вдвоем съели, не меньше.
— Что там у нас относительно трупов на Тамбовском шоссе? — спросил Шимановский, отхлебнув из чашечки. — Кто такие, я так понял, неизвестно.
— Луковы на проститутку вышли, некто Дятлова Елизавета Михайловна, не привлекалась, но пальчики в картотеке есть. Похоже, она знает покойниц, знает, что случилось, но говорить пока боится. Ничего, отогреют, разговорят.
— А пальчики? Что пальчики?
— Сыроедов обещает пальчики с покойниц снять. Может, и у них приводы имелись. Если проститутки. Не зря же Дятлова их знает.
В дверь постучались.
— Сейчас! — Шимановский начальственно подобрался, но голос все равно прозвучал тихо.
Впрочем, его услышали — в дверь больше не стучали.
— Новость стучится… — кивнув на дверь, с усмешкой сказал Шимановский.
— Хорошая?
— Помнишь, мы о кабинетном спецназе говорили?
— Говорить говорили… — Прокофьев осторожно глянул на своего начальника.
Работа у них суровая, клиентура, мягко говоря, жесткая, под пули ходить как с добрым утром. Силовая поддержка, конечно, не заставляет себя ждать, ОМОН прибывает, как правило, по первому требованию, но хотелось бы иметь группу особого назначения в штате отдела, чтобы всегда под рукой была и без всяких запросов привлекалась в случае необходимости к делу. Неужели Шимановскому подвластно волшебство?
— Ну вот и принимай пополнение, — улыбнулся полковник. — Пока только две боевые единицы. Зато какие!
— Какие?
— А вот это не очень хорошая новость… Не очень плохая, но и не очень хорошо.
— Не очень хорошая или не очень хорошо?
— В том-то и дело…
В дверь снова постучали.
— Сейчас сам увидишь… Войдите!
В кабинет одна за другой вошли две девушки: стройная худосочная шатеночка с голубыми глазами и полногрудая брюнетка с приятными изгибами тела. Короткие стрижки, белые рубашки, наглаженные мундиры, на каждом просвете по звездочке. Совсем еще молодые, но уже бывалые, видавшие виды, если судить по загадочной снисходительности в их взглядах, за которой угадывалась мудрость побывавших в серьезных переделках людей.
Прикладывая ладонь к пилотке, шатеночка даже не шевельнула ногой, но Прокофьев услышал щелчок, с каким соприкоснулись каблучки. Во всяком случае, так ему показалось.
— Товарищ полковник, младший лейтенант Феоктистова прибыла!..
Шимановский махнул рукой, отметая формальности, но не тут-то было, Феоктистова не собиралась останавливаться.
— Для прохождения дальнейшей службы в должности помощника оперуполномоченного уголовного розыска!..
Она ясно, казалось, осознавала свое подчиненное положение, но при этом смотрела на Шимановского сверху вниз. Прокофьева она как будто и вовсе не замечала.
И у брюнетки взгляд как будто стеклянный, казалось, она смотрела на мир через окошко в штурмовом щите спецназовца. И представилась она также по всей форме: «Младший лейтенант Сальникова, помощник оперуполномоченного…»
Не существовало в штате отдела такой должности, но иногда вакансия возникала, когда требовалось принять в работу стажера или еще какого-нибудь временного сотрудника. Возможно, этот кабинетный спецназ в юбке такое же мимолетное явление. Майор Прокофьев озадаченно смотрел на девушек. Может быть, Шимановский выбил две постоянные штатные единицы для отдела, если так, то, с одной стороны, это хорошо, но с другой — для сплоченного мужского коллектива женщины — это сладкий яд. Братья Луковы не женаты, холостяковал и старший оперуполномоченный майор Бордов. Капитан Ярыгин вроде бы счастлив в браке, но вдруг пойдет вразнос под чарами той же Феоктистовой, она как раз в его вкусе. Да и сам Прокофьев не святой, тем более что в семье у него далеко не все гладко. Впрочем, что ни делается, все к лучшему. Хотелось бы в это верить.
На улице собачий холод, а в кабинете тепло, и белесая дымка рисует узоры над гладью крепко заваренного чая. Лиза с удовольствием отхлебнула из стакана, но тут же с надеждой и выразительно глянула на Пашу. Чай хорошо, а с коньячком лучше. Крепости в напиток ей добавил Саша. Открутил пробку у своей фляжки, налил в стакан коньяку.
— А у вас тут неплохо, — сказала проститутка.
В управлении всего три камеры для задержанных, Лизе предоставили самую лучшую, Паша даже позаботился о теплом одеяле и чистом белье на ночь. Дальнобойщики о таких удобствах для проститутки вряд ли думают.
— Будет еще лучше. Чай допьешь, и на все четыре стороны. — Саша кивком указал на дверь.
Не располагал он правомочиями задерживать гражданку Дятлову, а она все-таки провела ночь за решеткой. Все, больше держать ее никак нельзя, а то вдруг жалобу прокурору настрочит, да еще и за упущенную выгоду истребует.
— А поговорить?
— Да? Ну тогда расскажи нам о своих недетских страхах, — усмехнулся Паша.
И так они вчера водили хороводы вокруг Дятловой, и эдак, а каравай так и не испекли. Болтовни было много, но ничего конкретного. Только намеки. Да, погибшие были проститутками, но кто их убил, за что, этого Лиза так и не сказала. Но стрелял, видимо, кто-то из сутенеров, из тех, кого она очень боялась.
— Нуда, боюсь… — кивнула проститутка. — Вы его отпустите, а он потом на мне отыграется.
— Кого отпустим? — Обнадеженные репликой девушки, братья переглянулись.
— Кого-кого… Сволочь редкостная, знали бы вы, сколько я от него натерпелась, — с видом невинной жертвы вздохнула Дятлова.
— Кто сволочь?
— Но Витя никого не убивал!
— Витя?! — оживился Саша.
— Когда фура идет, она ветер за собой несет. Этим ветром девчонок к нам и занесло, — уныло усмехнулась Лиза. — Я даже не знаю, откуда они. Знаю только, что их здесь высадили. Им бы на автобусе да обратно, а они сниматься стали, ну а наши девчонки этого не любят.
— Значит, конфликт был?
— Был. И нож был. Бабочку срезать…
— Был нож! — Саша глянул на Лизу как охотник на добычу.
— А она руку под нож подставила и давай орать, типа, вам всем здесь кранты, пацаны подъедут, всех завалят! Руку сильно порезала, кровь хлещет, а тут Витя… — Дятлова замолчала, не желая продолжать.
— Витя ее и положил?
— И одну, и вторую, — дополнил слова брата Паша.
— Я этого не говорила!
— Но было же!
— Ничего больше не скажу, хоть убейте!
— Значит, Витя?
— И про Витю ничего не говорила, — упрямо мотнула головой Лиза.
Открылась дверь, в кабинет вошел майор Прокофьев. Если он производил впечатление грозовой тучи, то девушек, которых он вел за собой, можно было сравнить с лучами солнца, выглянувшего вдруг из-за облаков. Темноволосые, со светлыми лицами, обе симпатичные, но глаза как будто в тумане. Важные, неприступные, себе на уме. Голубоглазая шатеночка глянула на Сашу снисходительно, интерес во взгляде далекий, рассеянный.
— Это у нас кто? — спросил Прокофьев, глядя на Дятлову.
Роста он чуть выше среднего, плечи далеко не самые широкие, но сам плотный. Не громила он по своей фактуре, но выглядел мощно, тяжеловесно. А сила в руках у него действительно недюжинная, подковы он не гнул, но, если сделает это, Саша не удивится.
— Проза жизни, — улыбнулся Паша, настороженно глядя на брюнетку.
Не нравилась ему ее бездушная дымка в черных глазах. Уж кто-кто, а Саша чувствовал настроение брата.
— Или просто лирика будней.
— Лирика может пока отдохнуть, а будни — за мной! — Прокофьев кивком показал на стеклянную перегородку, за которой находится его кабинет.
Саша кивнул, глядя на своего начальника. Прокофьев — мужчина брутальный, черты лица негрубые, правильные. Женщинам такие мужчины нравятся, но Прокофьеву с личной жизнью как-то не очень повезло. Саша видел его жену: неуклюжая, некрасивая, и если бы она хотя бы стремилась стать лучше, так нет, желание работать над собой умерло в ней вместе с замужеством. А ведь Марине Георгиевне лишь немногим больше тридцати. Но удивительно другое, Прокофьев не изменял своей жене. Во всяком случае, Саша ничего подобного про него не слышал. Никто не знал о его тайных романах, возможно, из-за отсутствия таковых.
Прокофьев знаком предложил девушкам сесть, но ни одна даже не глянула на стулья за приставным столом. Настаивать начальник не стал.
— Прошу любить и жаловать, младший лейтенант Лидия Феоктистова и младший лейтенант Раиса Сальникова. Переведены к нам из отряда полиции особого назначения.
— Старший лейтенант Луков-старший. — Саша нарочно взглянул туманными глазами, изображая из себя невероятно крутого оперативника, изнывающего под тяжестью боевых заслуг.
Он не воображал себя крутым, просто передразнивал девушек. В спецназе они служили или где-то в тылу снаряды считали, проще нужно быть. Везде люди служат, даже в паспортном столе.
— Старший лейтенант Луков-младший, — с тем же видом кивнул Паша.
Он действительно был младшим братом, не важно, что с разницей всего в пять минут.
— Близнецы? — снисходительно спросила Феоктистова.
— Дети дракона, — сострил Саша. — Отрубили голову — две выросли. Мы с Пашей на месте отрубленной головы выросли. Отрубят нас, будет четыре Лукова.
— Ну, тогда Лида и Раиса — реинкарнация ваших… вряд ли святых мучениц, — пошутил Прокофьев. — Немой укор вашей беспомощности.
— Ходячая совесть, — кивнул Паша.
— Совесть — это когда стыдно, — не согласился Саша. — А нам не стыдно. Дятлова…
Он глянул за перегородку, хотел указать на Лизу, но не увидел ее. Пусто в кабинете, Ярыгин на выезде, Бордов на больничном.
— А где Дятлова?
Саша выскочил из одного кабинета, прошел через другой, в коридоре Лизы не было, а в дежурной части осталось только воспоминание о ней. Капитан Клюшников хлопал глазами, глядя на оперативника. Прошляпил он Лизу.
Поделиться книгой: