Конфидент для призрака

Как только лаз стал чуть шире, девушка попробовала протиснуться в него и глухо застонала, закусив футболку: она опасалась, что если крикнет, то её могут услышать. Вдруг Завьялов ещё здесь? Обливаясь ледяным потом и порой почти теряя сознание от боли, Лёля выбралась из подвала и, рухнув в траву, откатилась от дома, стараясь дышать не слишком громко, хотя ей казалось, что она хрипит так, что слышно за километр.

Понимая, что сейчас потеряет сознание и от боли, и от шока, девушка попыталась отползти подальше от полыхающего здания, чтобы на неё не рухнула какая-нибудь часть стены или крыши. Вот те кусты неизбежной сирени за разрушенным сараем или баней вполне годятся, а перед ними ещё и шиповник разросся — просто замечательно. Лёля даже не пыталась подняться на ноги или хотя бы на четвереньки, она упрямо ползла, обдирая кожу о торчащие старые доски и о колючие ветки, а за спиной весело трещал старый дом, рушились балки, лопались стёкла.

Только добравшись до кустов и спрятавшись в них, она позволила себе ненадолго прикрыть глаза. Ей хотелось полежать только минутку, но, когда она пришла в себя, было уже утро, и неподалёку громко переговаривались загружающиеся в машину пожарные.

– Да сгорело всё, – кричал один из них в телефон, – мы уже к концу приехали, даже не знаю, был ли кто в доме. С трассы водила зарево увидел и позвонил. Машин нет, деревня заброшена давно, может, алкаш какой заплутал, закурил да и уснул. Мы своё дело сделали, огня остатки затушили, так что возвращаемся.

Проводив взглядом пожарную машину, бодро укатившую в сторону трассы, Лёля мужественно попыталась хотя бы сесть, но тут же со стоном рухнула обратно на траву.

Полежав и порадовавшись, что на дворе лето, следовательно, хотя бы смерть от холода ей не грозит, она снова попыталась сесть, только на этот раз не совершая резких движений, стараясь шевелиться медленно и очень осторожно. Видимо, в благодарность за это организм сжалился над ней, и Лёля очень медленно и аккуратно поднялась на ноги, точнее, на одну ногу. Вторая опухла так, что присохшие к большому кровавому пятну в районе колена джинсы чуть не лопались на ней, а любое прикосновение отзывалось такой болью, что слёзы сами сыпались из глаз. Дышать, если не глубоко и осторожно, то в общем и целом получалось. Голова болела и кружилась, подкатывала тошнота, но если почаще отдыхать, то вполне терпимо. Опираясь обеими руками на подобранную тут же в траве корявую палку, Лёля попробовала сделать шаг, и у неё, как ни странно, это получилось. Окрылённая успехом, девушка кое-как выбралась на дорожку и остановилась. Во-первых, нужно было отдышаться, так как пройденные тридцать или сорок шагов дались ей, как некоторым подъём на Эверест. А во-вторых, нужно было понять, куда идти: то, что не в сторону трассы, это ясно. Если Завьялов узнает, что она жива, то постарается исправить допущенную ошибку: таких свидетелей в живых не оставляют.

Лёля огляделась: сгоревший дом был когда-то построен возле самого леса, и заросшая густой травой дорожка, скорее, даже тропинка, вела куда-то в сторону сплошной стены деревьев. Представив, как будет ковылять со своей ногой по густому лесу, девушка вздрогнула, но всё же сделала шаг по тропинке. Интересно, как далеко она сможет продвинуться, пока не упадёт? Она даже позвонить не может, потому что все вещи, в том числе телефон и кошелёк, остались в подвале сгоревшего дома. Да и кому звонить? Нине? А чем она поможет? Добраться до милиции и всё рассказать? А где гарантия, что поверят ей, а не Диме, у которого наверняка есть десяток убедительных объяснений: уж кем-кем, а дураком Завьялов никогда не был.

Надо найти место, где можно спокойно отлежаться, откуда реально вызвать врача. Паспорта у неё тоже теперь нет, так что пока она может назваться любым именем. Скажет, что её сбила машина, и она в состоянии помутнения рассудка ушла от трассы в сторону. Ну и что, что неправдоподобно, другого варианта она всё равно сейчас придумать не в состоянии: голова болит всё сильнее, а боль в ноге и рёбрах иногда такая, что хочется кричать в голос. О том, как это всё скажется на уже живущем в ней крохотном существе, Лёля старалась даже не думать.

Тропинка кончилась как-то неожиданно, банально растворившись в пока ещё не очень высокой траве. Лёля тряхнула головой, сбрасывая накатившую дурноту, и неожиданной услышала какой-то знакомый шум, потом свисток и снова шум.

– Электричка, – прошептала девушка сама себе, чтобы разогнать нарастающий звон в ушах, – значит, там точно есть люди и телефон…

Мысль о том, что в лесу звуки могут разноситься очень далеко, а с направлением вообще ошибиться просто, Лёле в голову не пришла, так как человеком она была сугубо городским. Прислонившись к шершавому стволу, она постояла немного и подумала, что в передвижении по лесу есть свои плюсы: можно прислоняться к деревьям и просто переходить от одного к другому. Ей даже удалось так пройти метров двести, когда повреждённая нога неожиданно провалилась в звериную нору. От слепящей боли Лёля рухнула на мох и потеряла сознание, а когда пришла в себя, то совершенно не представляла, куда двигаться дальше. Электричек слышно не было, но девушка, сцепив зубы, заставила себя встать, понимая, что если останется лежать, то Дима своего добьётся — она просто умрёт здесь без медицинской помощи.

Она повернула голову, и вдруг ей показалось, что справа между деревьев что-то блеснуло: неужели озеро или речка? При мысли о воде Лёля застонала, потому что только сейчас поняла, как она хочет пить. Мысли о холодной чистой воде заслонили даже боль, которая, казалось, заняла всё место в сознании. Невероятным, каким-то запредельным усилием воли она поднялась, стараясь не кричать, и сделала несколько шагов. Проморгавшись, присмотрелась: действительно, сквозь наползающую со всех сторон темноту можно было рассмотреть кусочек лесного озера. Нога в очередной раз подломилась, но Лёля, почти не осознавая, что делает, поползла в сторону живительной воды, не замечая, что каким-то чудом выбралась на достаточно широкую тропу. Последнее, что она услышала, прежде чем провалиться в глухое беспамятство, был удивлённый мужской крик:

– Алексей Константинович, смотрите! Смотрите туда!

* * *

В то утро рыбалка не задалась: клёва не было, только иногда какая-то мелочь дёргала поплавок, обгрызала червя и срывалась. Ну а что он хотел, при северо-западном-то ветре – в этих местах при таком направлении ветра рыба уходила куда-то и категорически отказывалась ловиться. Но Алексей Константинович Краснов совершенно не переживал по этому поводу: на рыбалку он поехал не столько за рыбой – всё равно он её не очень любит – сколько для того, чтобы хотя бы на несколько часов выпасть из бешеного ритма, в котором он жил последние несколько лет. Даже телефоны совершенно осознанно отключил и оставил водителю, чтобы никто не отвлекал.

Глядя на поплавок, мирно покачивающийся на зеркальной глади озера, Краснов думал о том, что жизнь – крайне странная штука. Раньше ему казалось, что её смысл – в покорении вершины, в том, чтобы стать независимым и финансово, и во всех остальных отношениях. Сейчас ему сорок шесть, и с возрастом пришло отрезвляющее понимание, что независимости, к которой он так стремился, просто-напросто не существует. Скорее, наоборот, чем выше ты поднимаешься, тем тяжелее оковы различных обязательств.

Счастье? А в чём оно? В количестве нулей на банковских счетах? Не факт, ибо нули есть – а счастья нет. В семье? А ты попробуй завести нормальные полноценные отношения, основанные не на товарно-денежных интересах, когда вокруг только эти длинноногие пираньи с одинаковыми лицами, словно из инкубатора. Алексей Константинович усмехнулся, вспомнив, как алчно смотрела на него одна из таких красоток на последнем экономическом форуме. Он чувствовал себя куском телятины, которую придирчиво рассматривает на рынке хозяйка: купить или поискать получше? В детях? Тоже непросто: заводить ребёнка только с целью получить наследника, а потом с болью смотреть, как он разбазаривает «всё, что нажито непосильным трудом»? Так себе перспективка… насмотрелся он на таких. Уж лучше оставить всё тем, кому считаешь правильным, пусть и не родным по крови.

Мысли текли спокойно, плавно, на редкость умиротворяюще, поэтому он не сразу отреагировал на запах гари, появившийся в воздухе. Дыма видно не было: наверное, где-то неподалёку был пожар, и переменившийся ветер принёс горький запах. Для лесного пожара рановато, да и видно было бы, так что, скорее всего, в какой-нибудь из близлежащих заброшенных деревень сгорел старый, никому не нужный дом. Мало их разве сейчас стоит?

Медитативное состояние было нарушено, и Краснов, тяжко вздохнув, погрёб к берегу: на этом маленьком лесном озере годилась только небольшая лодка, любой другой тут было бы тесно, не говоря уже о катере. Почувствовав под ногами твёрдое дно, он шагнул в воду и вытащил лодку на берег. Охранник, он же водитель, спокойно стоял возле машины, так как знал, что Алексей Константинович не любит, кому лезут под руку.

– Дымком припахивает, чувствуешь? – спросил у него Краснов, подходя и вытирая руки. – Как думаешь, что горит?

– Запах слабый, принесло откуда-то с севера, из-за леса, – поделился наблюдениями водитель, – сарай или дом сгорел где-то, вечером, скорее всего, так-то пожара не видно.

– Я тоже так думаю, – согласился Краснов и начал неторопливо укладывать в багажник чехол с удочками, кейс со всякими рыболовными мелочами, сапоги. И вдруг услышал полный удивления крик водителя:

– Алексей Константинович, смотрите! Смотрите туда!

Он выглянул из-за машины и с изумлением увидел, как на достаточно широкой, хорошо утоптанной тропинке лежит кто-то, издали похожий на сломанную куклу. Причём он был совершенно уверен, что ещё несколько минут назад там никого не было: значит, непонятный человек вывалился из леса?

– Жень, добеги, глянь, что там случилось. Наверняка какой-то местный бомж свалился по пути в магазин, или где тут они выпивку берут…

Водитель без особой охоты, но не споря, пошёл к лежащему на тропе телу, наклонился над ним и тут же, резко выпрямившись, крикнул:

– Алексей Константинович, это девушка! И, похоже, не пьяная, а избитая или что-то в этом роде, в крови вся…

Краснов захлопнул багажник и торопливо присоединился к присевшему возле тела Жене. Тот осторожно прижал пальцы к шее лежащей девушки и нахмурился.

– Пульс есть, но очень слабый, еле нашёл. Что делать будем, Алексей Константинович?

– Для начала давай посмотрим, что с ней? Может, очухается?

Евгений осторожно перевернул девушку на спину, но она только застонала, не приходя в сознание, а мужчины озабоченно переглянулись. Не нужно было быть крупным специалистом, чтобы понять: лежащая девушка не пьянчужка. Слишком тонкими и чистыми, несмотря на грязь, кровь и копоть были её черты лица, а длинные, когда-то золотистые волосы, заплетённые в растрепавшуюся косу, густыми и ухоженными. Одежда была порванной, немыслимо грязной, но неплохого качества, явно купленной в хорошем магазине.

А вот состояние незнакомки внушало серьёзные опасения: одна нога была неестественно вывернута, а джинсы ниже колена пропитались кровью. На боках сквозь разорванную футболку виднелись страшные синяки и, судя по характерным особенностям, как минимум часть рёбер была сломана. На шее неожиданно блеснула цепочка, и Краснов, протянув руку, вытащил маленький золотой крестик. Перевёл взгляд на руки и удивлённо поднял брови: руки девушки были в ужасном состоянии, ободранные, со сломанными и частично содранными ногтями, в земле. Было впечатление, что она этими руками траншею копала, причём на время.

– Что делать будем, Алексей Константинович? – водитель вопросительно смотрел на начальство и ждал распоряжений, а Краснов почему-то не мог заставить себя отвести взгляд от неестественно бледного, измученного лица. Он вдруг поймал себя на том, что осторожно отводит со лба мокрую от пота золотистую прядь и пытается угадать, какого цвета у неё глаза. Ему почему-то казалось, что они обязательно должны быть синими или хотя бы голубыми.

– Такое впечатление, что она откуда-то сбежала, – помолчав, высказал своё предположение Евгений, – смотрите, явно ведь сначала шла со сломанной ногой, точнее, пыталась идти, потом падала, ползла. Лишь бы уйти откуда-то подальше, иначе она спокойно ждала бы, пока её найдут и спасут. А тут… словно от смерти убежать пыталась.

– Подготовь место в машине, – решительно сказал Краснов, поднимаясь, – отвезём её домой.

– Слушаюсь, Алексей Константинович, – Евгений работал у него уже не первый год и привык выполнять распоряжения беспрекословно, но тут решил уточнить. – Домой? Не в больницу?

– Туда всегда успеем, – Краснов сам поднял на руки оказавшееся очень лёгким тело девушки, – а пока обойдёмся без огласки. Кто знает, от кого и от чего она так старалась уйти…

– Красивая девушка, – задумчиво проговорил водитель, распахивая заднюю дверь и застилая сиденье пледом, взятым на всякий случай.

– Невероятная… – негромко откликнулся Краснов, думая про себя, не связана ли незнакомка с донёсшимся до них запахом дыма. Осторожно уложив девушку на сидение, он запрыгнул на место рядом с водителем и скомандовал, – поехали, только на кочках аккуратнее, не растряси. А я вызову-ка пока Фёдора Павловича.

Санкт-Петербург, Павловск, 14 июня 2010 года

– … уже намного ниже, выше тридцати восьми не поднималась ни разу, – негромко говорила немолодая, судя по голосу, женщина, – давление почти в норме, данные биохимического анализа…

Дальше Лёля не услышала, так как снова уплыла куда-то на мягких крыльях сна, поняв лишь, что она не в лесу, а где-то, где есть врачи. Придя в себя через какое-то время, девушка попробовала прислушаться к себе. Нога почти не болела, точнее, она вообще не ощущалась, дышать тоже было не больно, хотя что-то ощутимо давило на грудь, и ужасно мешали тонкие трубки в носу.

Лёля медленно открыла глаза и осмотрелась: она лежала в просторной светлой комнате, за большим окном шелестели ветками деревья, озарённые лучами то ли утреннего, то ли, наоборот, заходящего солнца. Она попробовала пошевелиться, но не смогла, и сердце сжалось от ужаса. Синхронно с этим приступом страха громко запищал какой-то прибор, и в комнату вбежала женщина лет сорока в сине-белой медицинской форме. Она радостно улыбнулась Лёле и убавила громкость прибора.

– Ну вот и чудесно, вот мы и пришли в себя, – заворковала она, поднося к Лёлиным губам стакан с торчащей из него трубочкой. – Попей, моя хорошая, давай, потихонечку… Вот так… ещё глоточек… Молодец!

– Где я? – спросила Лёля, точнее, попыталась спросить, но вместо голоса из горла вырвался тихий хрип.

– Тише, тише, – женщина подсунула Лёле руку под спину, придерживая, и быстро подкрутила какой-то механизм. Когда девушку снова опустили на кровать, спинка оказалась приподнятой, и появилась возможность принять почти сидячее положение. – Попей ещё, только тихонечко. Это водичка с лимоном. Тогда и говорить станет легче.

– Где я? – повторила Лёля свой вопрос, понимая одно: кто-то подобрал её в том лесу, когда она потеряла сознание, и привёз… а куда, собственно, привёз?

– Сейчас я скажу, что ты пришла в себя, – женщина явно избегала отвечать на вопросы, и это слегка настораживало, впрочем, Лёля очень надеялась, что сможет как-то договориться со своими спасителями. Ведь не для того о ней так заботятся, чтобы отдать Завьялову. От воспоминаний её тут же замутило, голова закружилось, а пищащий аппарат снова ожил и выдал череду взволнованных сигналов.

В комнату — назвать эти апартаменты палатой у Лёли язык бы не повернулся — снова вбежала уже знакомая медсестра или сиделка: девушка ещё не поняла, кто есть кто. Но на этот раз она была не одна, вслед за ней вошёл мужчина, увидев которого Лёля почему-то сразу поняла, что спас её именно он.

– Здравствуйте, – проговорил он довольно низким голосом и по-хозяйски сел в стоящее неподалёку от Лёлиной кровати кресло. – Я очень рад, что вы пришли в себя. Понимаю, – он предупреждающе поднял руку, увидев, что медсестра хочет что-то сказать, – вы ещё очень слабы, поэтому постараюсь особо не утомлять. Но есть вопросы, которые требуют решения, вы ведь понимаете?

– Конечно, – хриплым шёпотом ответила Лёля, всматриваясь в слегка усталое лицо своего собеседника, – я постараюсь ответить… на какие смогу…

– Это замечательно, – он улыбнулся, и Лёля заметила, как улыбка изменила его лицо: у глаз собрались морщинки, но они удивительным образом ему шли, а на подбородке обнаружилась милая ямочка. – Но вам пока трудно разговаривать, поэтому сегодня в основном буду говорить я, хорошо?

– Спасибо, – шепнула Лёля, чувствуя, что действительно говорить пока вряд ли сможет. В горле словно поселилась семейка маленьких ёжиков, которые при малейшей попытке заговорить начинали ворочаться и царапать его иголками.

– Тогда давайте я по порядку расскажу вам, что случилось, – начал мужчина, – и для начала представлюсь. Меня зовут Алексей Константинович Краснов, и вы находитесь в моём доме, а сам дом расположен в Павловске. Наверное, вам интересно узнать, как вы здесь оказались?

Лёля кивнула, внимательно рассматривая Краснова: ему было, скорее всего, лет сорок с небольшим, хотя в густых тёмно-русых волосах уже было много седины, впрочем, не слишком старившей его. Скорее, эти белые пряди придавали ему некий с трудом объяснимый шарм. Загорелое лицо, тяжеловатые, но не грубые черты лица и удивительно проницательные светло-серые глаза.

– Мы с моим водителем подобрали вас в лесу, на тропинке возле небольшого лесного озера, куда я приехал в надежде отдохнуть и посидеть с удочкой. Откуда вы там взялись, мы так и не поняли, так как проводить следствие было некогда — мы всерьёз опасались, что не довезём вас живой. Потом мой врач диагностировал у вас сотрясение мозга, перелом трёх рёбер, перелом и вывих ноги, отравление угарным газом, про многочисленные ушибы разной степени тяжести я даже не говорю. К тому же… – он отвёл глаза, и Лёля прерывисто вздохнула. Она положила забинтованную руку на живот, и Краснов кивнул. – Мне жаль, но травмы были слишком сильны, у вас не было шансов сохранить ребёнка. Но вы ещё очень молоды, и Фёдор Павлович сказал, что не видит препятствий к тому, чтобы в будущем вы могли иметь детей. Скажите, – он пристально взглянул на Лёлю, – вас кто-нибудь ищет? Нужно сообщить кому-нибудь?

– Нет, – она попробовала покачать головой, но тут же прикрыла глаза, так как дурнота не заставила себя ждать, – я очень вас прошу, если можно, не говорите никому, что нашли меня. – Она отдышалась и упрямо продолжила. – Я не совершила ничего… противозаконного, честное слово! Это личное.

– Очень интересно, – он откинулся на спинку кресла и задумчиво потёр подбородок, – у меня сложилось впечатление, что вы спасались от кого-то. Я бы даже сказал — убегали от смертельной опасности. Это так? Простите мне мою настойчивость, но я должен знать.

– Да, – прошептала Лёля, и перед глазами снова возникло искажённое страхом и злобой лицо Димы, – меня хотели убить.

– За что?

– Я увидела… – она посмотрела на стакан, и Краснов, встав, подал ей воду, дождался, пока она сделает несколько глотков и, поставив стакан на тумбочку, вернулся в кресло, – больше того, что должна была. Как он поджигает дом… А я упала в подвал… И он решил, что так лучше…

– Интригующе, – помолчав, проговорил Алексей Константинович, – но пока не очень понятно. Он — это кто?

– Пообещайте мне, пожалуйста, что не будете обращаться в милицию, – Лёля почувствовала, как по щекам бегут слёзы, – я правда ничего плохого не сделала! Я всё расскажу, но, пожалуйста, не говорите никому. Пусть все считают, что я просто пропала, а он пусть думает, что я умерла… иначе он найдёт меня… и …

– Не могу обещать, – Лёля сжалась на кровати, а Краснов продолжал, – пока не узнаю всю историю. Поймите меня, я не могу безоглядно рисковать своей репутацией, и это как минимум. Давайте вы всё мне расскажете, и потом мы вместе подумаем, нужно ли нам обращаться … в соответствующие органы. Согласны?

Лёля подумала и кивнула: во-первых, у неё не было выбора, ей жизненно необходимо заручиться поддержкой этого явно обладающего властью и связями человека, а во-вторых, может быть, он действительно сможет помочь ей хотя бы советом.

– Меня зовут Ольга Кудрявцева, я несколько лет назад приехала в Петербург из Архангельска, закончила университет, экономический факультет, поступила на работу в одну аудиторскую фирму… Ещё в университете я познакомилась с одним молодым человеком…

Краснов слушал, как Ольга, хриплым, срывающимся голосом рассказывает свою историю, такую банальную, такую обыкновенную: юная провинциалка, приехавшая покорять столицу. Сколько их, таких вот наивных, восторженных, верящих в мировую справедливость, приезжает в мегаполис, чтобы раствориться без следа в его толпах.

Он слушал и не мог оторвать взгляда от прозрачной тонкой кожи, от бьющейся на виске голубоватой жилки, от ярких даже сейчас голубых глаз, от нежных губ. Ему хотелось лично, своими руками, свернуть шею тому, кто посмел изуродовать эту невозможную хрупкую красоту, оставить эту невероятную девочку умирать в подвале горящего дома. Она так и не назвала имени, но он уже всё для себя решил: ни к какой милиции он, конечно, обращаться не станет. К счастью, есть и другие возможности...

Через час, оставив заплаканную и измученную тяжёлым рассказом Лёлю на попечение сиделки Ирины и велев принимать лекарства и спать, Алексей поднялся к себе в кабинет. Подойдя к столу, он зачем-то переложил папки с бумагами, включил компьютер, прочёл несколько новостей, понял, что не запомнил ни одного слова, и откинулся на спинку кресла. Какой смысл изображать бурную деятельность, когда всё равно все мысли заняты хрупкой девочкой, которая приходит в себя в гостевой комнате внизу. История, которую она рассказала, вряд ли привлекла бы особое внимание Краснова, если бы не промелькнувшее имя Егора Андреевича Фомина, больше известного как Фомич.

Несмотря на то, что Петербург — достаточно большой город, большинство серьёзных игроков, входящих в верхний эшелон бизнес-сообщества, прекрасно друг друга знают, во всяком случае, имеют друг о друге представление. Вот и Алексей достаточно хорошо знал, что представляет собой Фомин, и по возможности никаких дел с ним старался не иметь. Конечно, если бы интересы бизнеса потребовали, он бы и улыбался, и шутил бы, и изображал бы всяческое расположение… но, к счастью, их интересы располагались в разных сферах, к тому же Краснов, в отличие от Егора Фомина, принципиально не лез в политику.

Из сумбурного рассказа Лёли информации можно было выудить достаточно мало, но интуиция отчаянно кричала, что дело здесь нечисто. И, прежде чем принимать какие-либо решения относительно неожиданной гостьи, нужно выяснить некоторые моменты. Алексей вздохнул и набрал знакомый номер.

– Руслан, ты мне нужен. Жду тебя дома, разговор будет исключительно приватный.

Выслушав ответ, Краснов нажал отбой и, взглянув на часы, решил, что вполне может позволить себе чашку кофе. И плевать, что Фёдор Павлович категорически не рекомендовал обожаемый напиток и настаивал на необходимости заменить кофе на чай. Смешной человек! Как можно сравнивать густой, терпкий, богатый, горьковатый кофейный аромат с едва заметным запахом запаренных в кипятке листьев, пусть даже и очень полезных? Нет, это без него: кофе будет последним, от чего Алексей откажется в этой жизни!

К тому моменту, как приехал Руслан, выполняющий функции начальника службы безопасности группы компаний, которой руководил Краснов, кофе уже был сварен и выпит. Обменявшись с приехавшим силовиком крепким рукопожатием, Алексей пригласил его в кабинет и, не ходя вокруг да около, спросил:

– Ты можешь узнать, был ли в районе Тосно два дня назад пожар, в результате которого сгорел частный дом в заброшенной деревне? И если да, то кому он принадлежал?

– Легко, – за что, помимо всего прочего, Алексей ценил Руслана, так это за то, что он никогда не задавал лишних вопросов. – Пять минут.

Руслан вытащил телефон, подумал и выбрал в списке контактов нужный номер.

– Юрий Петрович, рад слышать! Узнал? Жаль, значит, богатым не буду.. У меня вопросик, не в службу, а в дружбу. Скажи, там у тебя в районе случайно пожара на днях не было, во время которого дом сгорел старый? Был? – Руслан кивнул Краснову. – А где? Нет, просто у меня у знакомого домишко в тех краях, соседей нет, вот он и переживает, не случилось ли чего. У него? Недалеко от Ушаков в сторону Тосно какая-то деревенька в лесу почти, Залесье, Заборье или как-то так. Не там сгорел-то? Ах, в Бережках… Да что ты говоришь? А кому принадлежал-то дом? Нет, даже не слышал про такого… Хорошо, спасибо, Юраш, с меня причитается! Ты успокоил меня, а я звякну приятелю, что не в его деревне пожар, пусть не волнуется. Супруге привет, как-нибудь загляну! Спасибо, непрменно!

Нажав отбой, Руслан сразу посерьёзнел и очень внимательно посмотрел на Алексея. Тот никак не отреагировал на взгляд, молча ожидая информации.

– Пожар был, в деревне Бережки, сгорел старый дом, принадлежавший, – тут Руслан сделал театральную паузу, – некому Денису Забельскому, – тут Краснов удивлённо присвистнул и нахмурился. – Вот именно…

– Он же вроде где-то за границей мелькал в последний раз, – Алексей задумчиво побарабанил пальцами по столу, – а потом исчез в неизвестном направлении. Ты веришь в такие случайности? Нет? Вот и я не верю… что-то тут не так… И я даже догадываюсь, что именно.

– Думаете, домик не случайно сгорел? Или вы что-то знаете? – Руслан остро взглянул на Краснова и, помолчав, сказал. – Вы, Алексей Константинович, лучше не лезли бы в эту историю, а? Вы ведь никогда с криминалом не связывались, а Забельский — он же замазан по самые уши. И если вам есть, что мне рассказать, лучше это сделать.

Алексей молчал, размышляя, но Руслан и не торопил его, прекрасно понимая, что всё, что нужно, ему расскажут. Торопить в этом деле — не лучшее решение.

– Вот смотри, какая получается история, – Краснов задумчиво потёр подбородок, – дело в том, что у меня есть совершенно точная информация о том, что это был поджог. И я даже знаю имя человека, который это сделал, но тебе его пока не назову, сам понимаешь, дело такое.

Руслан кивнул, совершенно не обидевшись: он прекрасно понимал, какими странными и непредсказуемыми путями иногда попадает к людям важная информация, и что разглашать источник — последнее дело.

– Организуй-ка мне анонимный звоночек в соответствующую организацию, пусть проверят пожар на предмет трупа, а то вдруг решат схалтурить, всякое же бывает. Мол, сторож был, да куда-то подевался, третий день не видели, даже за бутылкой в магазин не приходил.

– Даже так? – Руслан и сам подозревал что-то подобное. – Я ведь правильно понимаю, что труп там есть?

– Есть, – не стал отрицать Краснов, – и это не Забельский. Но не тебе мне объяснять, что этой информацией делиться ни с кем не стоит.

– Обижаете, Алексей Константинович, – делано надулся Руслан, – а кто труп, тот самый сторож?

– Полагаю, что он и есть, – подумав, кивнул сам себе Алексей. – Но что-то мне подсказывает, что организовавшие поджог люди хотели бы, чтобы все подумали, будто бы именно Забельский приехал туда по какой-то своей надобности, да там и остался. И узнай про самого Забельского: что, кому, как… Не просто ведь так он следы заметает. А может, это вообще исключительно мои домыслы.

– Сделаем, – кивнул Руслан, уже продумывая, как грамотнее выполнить поручение и не слишком продемонстрировать свою заинтересованность. – Могу я поинтересоваться, чем вызван такой интерес к этому вопросу, Алексей Константинович?

– Можешь, – кивнул Краснов, – но сначала выясни про Забельского. Сможешь быстро это сделать?

– Разумеется, – Руслан прикинул что-то и сказал, – дайте мне полчаса.

– Действуй, – распорядился Алексей и погрузился в просмотр писем, усилием воли подавив желание спуститься и проверить, как там Оля.

Через полчаса вернулся Руслан, и теперь Краснов сидел и сосредоточенно рисовал квадратики и ромбики на листе бумаги. Новости не обнадёживали: выяснилось, что Денис Забельский, известный в узких кругах своими тесными связями с теневым бизнесом, задолжал достаточно крупную сумму серьёзным людям, но пообещал вернуть в кратчайшие сроки, намекнув, что деньги у него где-то припрятаны. Говорят — опять же исключительно на уровне слухов — что он обратился за помощью к Фомичу, но тот всячески отрицает даже намёки на это. Ходят слухи, что три дня назад Денис выехал из Петербурга на машине, но куда потом делся — никто не знает. Про пожар уже известно, более того, в развалинах, куда нужные люди добрались раньше представителей официальных органов, найден труп, и, судя по найденному на крыльце обгоревшему портфелю, есть подозрение, что труп — это сам Денис и есть. Но продолжают разбираться, потому что откуда-то просочилась информация, что Забельский поехал в этот дом не один, а с девушкой. Но второй труп пока обнаружить не удалось.

Краснов мог бы добавить, что этот самый несостоявшийся второй труп лежит к гостевой комнате на первом этаже, но пока решил промолчать и подождать развития ситуации.

* * *

– Ты же понимаешь, что по уму я должен сейчас отдать распоряжение, чтобы тебя тихо и незаметно закатали в асфальт? Для того, чтобы подобные тебе раз и навсегда уяснили, что нельзя играть во взрослые игры и при этом вести себя по-идиотски! – примерно так звучала бы речь белого от ярости Фомича, если бы её перевели с русского матерного на нормальный язык.