(Не)правильный выбор

(Не)правильный  выбор

ГЛАВА 1

Каждый вправе сделать однажды ошибку. Ошибку в выборе. И именно с этой ошибки и начинается моя история, которая закончится явно не так, как я ожидаю…

— Анют, ну, ты что замерла?

Я нервно сглотнула, посмотрев на Димку из-под полуопущенных ресниц.

Что он там сказал… Почему замерла? Да, наверное, потому что нервничала сильно, ведь не каждый же день ты собираешься лишиться девственности. Да ещё и перед этим танцуешь парню стриптиз, который до этого ни разу не танцевала.

Я дрожащими руками провожу от щиколотки по икре вверх, медленно поднимая край ситцевого платья.

Господи-Божечки! Надеюсь, мне не будет так больно, как об этом говорят девчонки из класса.

А тем временем руки плавно задирают подол, и я, как заправская соблазнительница, стягиваю через голову платье и остаюсь перед парнем в одном лифчике и трусах.

— Анют, — сипло выдыхает парень, а моё тело всё покрывается красными пятнами от смущения.

Конечно же, в свете, который падает от голубого экрана, Димка вряд ли это заметит, но уже достаточно того, что об этом знаю я.

— Анют, а теперь лифон снимай, но только как там, по телеку.

Облизываю пересохшие губы. Ага, как по телеку, легко сказать. Всё-таки зря я согласилась посмотреть с Димкой порно. Передёрнув плечами (хоть времянка, в которую меня привёл Димка, и была обжитой, но отчего-то в воздухе скопилась промозглая сырость), я прошлась пальцами по бретелькам хлопчатобумажной ткани и медленно потянула вниз, мотнув головой, откинула волну длинных волос на спину, стараясь подражать той девушке, что была на синем экране.

— Анютка, ты… у тебя офигенные сиськи, — Димка часто задышал, а у меня мурашки по спине побежали, и соски тут же твёрдыми стали, заострились и заныли, наполняясь лёгким возбуждением.

— Димка, — хрипловато проговорила я, кидая короткие взгляды в сторону парня, — я и так стесняюсь, а ещё ты тут со своими комплиментами.

— Да ты че, Анют?! — Димка соскочил со старенькой софы, та жалобно скрипнула под его движением. — Ты просто очуменная.

Я только успела отбросить на стул ненужный больше бюстгальтер, когда Димка притянул меня за затылок и впился в мои губы влажным поцелуем. Я тут же обвила его шею руками и прижалась к нему всем телом.

Бабочки в животе вспорхнули и закружили вихрем, щекоча кожу кончиками крыльев. В голове поплыло. Я обожала целоваться с Димкой. Мне казалось, он был настоящим мастером в этом деле. Посасывая, покусывая мои губы, он скользнул языком вглубь рта, и поцелуй перерос в нечто большее, откровенное.

Теперь руки Димки мяли, сжимали, пощипывали моё обнажённое тело, исследуя каждый его миллиметр, а я наполнялась, будто пустой стакан — водой, желанием.

Когда меня начало подтряхивать от накала возбуждения во всем теле, Димка вдруг неожиданно отстранился и, тяжело дыша, уставился прямо мне в глаза.

— Анют, — рвано выдохнул он, — а давай по-взрослому, а?

— Что?! — смотрю на него растерянно.

В груди сердце трепещет так, что кровь в ушах бухает оглушительно. И я совсем не понимаю того, о чем говорит Дима.

— Ну, как там… — он кивает в направлении голубого экрана, на котором уже нет изображения, — …сделаешь минет? — смешавшись, шепчет, а я замираю перед ним с открытым ртом.

— Дим, но я не умею… — наконец-то выдавливаю из себя, а зашкаливающее возбуждение клокочет в груди, не давая нормально думать.

— Да чего там уметь, Анют, — парень давит мне на плечи, и я поддаюсь его натиску, опускаюсь на колени.

Он быстро расстёгивает ширинку потёртых джинсов и, спуская их до колен, достаёт из трусов свой возбуждённый пенис.

— Господи, — выдыхаю на рубиновую головку горячий воздух, — Дим, он не поместится у меня во рту! — то ли возмущённо, то ли обескураженно говорю ему, не отводя глаз от пениса. До сих пор я только чувствовала его через ширинку штанов.

— Дурочка ты, Анют! — веселится парень, а я снова смущаюсь.

— А вдруг меня затошнит? — не унимаюсь я, но вместо ответа Димка пронизывает мои волосы на затылке пятерней и, фиксируя голову на месте, утыкается горячей плотью в мои сухие губы.

— Оближи губы, Анют, — его хрипловатый голос морозным покалыванием прокатывается по моей коже, и я в миг завожусь.

Облизываю губы, и в этот момент Димкин пенис ныряет мне в рот. От неожиданности ощущения в себе чего-то большого и чужеродного я закатываю глаза. Господи-Боже! Это так мерзко и одновременно возбуждающе, что страшно подумать, что я делаю это всё на самом деле.

Но и отказать Димке я не могу.

Надо думать, что это язык… немного ощущения схожи… горячий, влажный, огромный и солёный…

Бр-р, но ведь я люблю Димку, а значит и пенис его нужно полюбить… это же его неотъемлемая часть. И из всех девочек, что вьются вокруг этого парня, он выбрал именно меня, а это значит, что я тоже ему нравлюсь…

— Анют, давай же, соси его, — тихо стонет Димка, а я, вспоминая, как это — сосать конфетку, втягиваю щеки в себя.

Когда изо рта Димки вырывается уже громче стон, приходит понимание, что делаю всё правильно. Беру двумя пальцами за основание его орган, ища в этом движении опору, и начинаю, как та девушка из телевизора, водить головой вверх-вниз, вверх-вниз.

— Да, Ань, да, — стонет парень, подтягивая меня за затылок на свой пенис всё глубже и глубже.

Когда слюни ручьём потекли по моим пальцам, а в глазах от нехватки воздуха появились слезы, я всё же решила прекратить этот процесс и упёрлась в бедра Димки ладонями.

— Сейчас, Ань, ещё минутку, ещё минутку, — хрипит Димка, а его орган начинает пульсировать у меня во рту.

«Боже, как же это странно и грязно!» — проносится в голове мысль, но не задерживается ни на секунду, потому как следом прямо в горло ударяет что-то горячее и тягучее.

Я распахнула глаза в недоумении и резко дёрнула головой, но димкина рука даже не сдвинулась с места, а увидев его лицо, я ощутила, как в груди разлилось тепло. Димкины губы расплылись в благодарной улыбке, а в глазах застыло немое обожание.

— Анютка, ты охренительно сексуальная, я даже удержаться не смог, чтобы не кончить, извини, — шепчет Димка, вытаскивая из моего рта немного опавший пенис. — Если не можешь глотать, то сплюнь, — говорит просто, и я понимаю, что не смогу проглотить.

Вскакиваю с колен и подбегаю к мусорному ведру, что стояло возле двери, всё выплёвываю в него.

— Да, ты не стремайся, Анют, со временем тебе понравится. Вот увидишь, — обещает Димка, но я почти не слышу его, потому что ещё продолжаю сплёвывать вязкую сперму.

— Анют, водички попей и иди сюда, — голос Димки низкий и будоражащий.

Я набираю из питьевого ведра кружку воды, споласкиваю рот и разворачиваясь на пятках, застываю на месте.

— Димка, а может, не стоит?! — замечаю в его руках баночку с вазелином и презерватив.

— Ну, мы же договорились, что всё по-взрослому?! — в недоумении смотрит на меня парень. — Я тебе обещаю, Анют, больно не будет.

Я неуверенно делаю шаг к нему.

Аня, спокойно! Тебя же Димка уже ласкал! Ты же знаешь, что эти прикосновения приятны.

Я невольно взглянула на часы. Десять вечера, ещё два часа, и уже надо домой. Мой комендантский час до двенадцати, а Димка ждать не будет. Если я не сделаю, как он просит, то на моё место быстро найдётся замена. За ним и так вереница девчонок бегает.

Поэтому делаю глубокий вдох и направляюсь прямо в объятия любимого парня.

* * *

— Боже, Ди-и-има-а, ах! — вырывается стон, когда его смазанный вазелином палец скользит по контору упругого заднего колечка.

Как и обещал Димка, лишиться девственности оказалось совсем и не больно. Неприятное жжение, что длилось совсем недолго, переросло во что-то большее, жгучее. Меня то и дело бросало то в жар, то в холод, но всё это приятными волнами эйфории растекалось по телу, оставляя после себя неповторимое чувство наслаждения.

— Анют, ты сейчас расслабься по максимуму.

Я прогибаю спину так сильно, что раздаётся тихое похрустывание позвоночника, а Димка в этот момент продолжает скользить в мою глубину всё чаще и глубже, наращивая темп.

— Я… ах… постараюсь, Дим, — стону я срывающимся голосом, комкая в пальцах старенькое покрывало и в него же вдавливаясь лицом.

— Сейчас, — шипит парень и, наматывая мои волосы на кулак, тянет мою голову назад.

Его палец тонет в моей тугой глубине, а потом, подхватывая тот же ритм, что и Димкины бедра, начинает растягивать, погружаться глубже и глубже в том же бешеном темпе.

Я хриплю, мечусь под непрестанными шлепками кожи о кожу и, закусив до боли губу, тихо постанываю, с каждой секундой всё ярче и ярче ощущая приближающуюся волну наслаждения. Я не осознаю, что делаю, когда активно подмахиваю Димке бёдрами, насаживаясь на него сама всё глубже и глубже. До полной потери контроля над собой и своим телом остаётся совсем чуть-чуть. Я чувствую, как перед глазами всё сначала темнеет всего лишь на миг, но потом на горизонте вдалеке растекается световое представление… и вдруг… Пустота.

— Нет… нет… нет… — шепчу я, ощущая, как бедра обдаёт холод.

Димки сзади меня нет. Я, будто слепой котёнок, ещё не до конца открывший глаза, щурясь, оглядываюсь через плечо в поисках парня и вижу на фоне сумрачной комнаты его силуэт.

— Сейчас, Ань, подожди секунду, — горячо шепчет Димка, и я слышу, как рвётся фольга.

— Дим, ты же надевал презерватив?! — смутившись, спрашиваю его.

— Да, мне показалось, что он порвался, — отвечает парень, и через мгновение я снова чувствую его орган в себе. — Да ладно, Анют, забей, я уже кончил раз, — он ласково проводит по моему позвоночнику сверху вниз и останавливается прямо на жаждущей его пальца дырочке.

— Готова продолжить, Анют? — грудным голосом спрашивает парень, и я вместо ответа трусь своей влажной щёлочкой о его пах. — Ты такая чумовая, Анют, — хрипит он и заполняет одновременно сразу две моих глубины.

Воздух со свистом вылетает из моих лёгких, и я, вцепившись в покрывало, сильно выгибаюсь навстречу своему наслаждению, которое заиграло вновь золотистыми всполохами у меня перед глазами.

ГЛАВА 2

— Анька, я на первый раз матери не скажу, что ты весь день сегодня бездельничаешь! — орёт во всё горло тётя Дуся. В нашем небольшом городке она занимается фермерством. — Но если и завтра будешь работать спустя рукава, то и платить я буду тебе так же!

— Теть Дусь, я работаю, работаю! — кричу ей в ответ и, подобрав с грядки сорняки, иду к компостной яме, а у самой улыбка с губ не сходит, и на душе такая благодать и веселье от того, что снова с Димкой встретимся вечером.

Сегодня пятница, и он обещался приехать с родителями. Ожидание встречи с Димкой настолько щемит душу, что глаза слезятся. После того, как он лишил меня девственности, я поняла, что моя любовь к этому парню возросла в несколько раз.

Ну, и пусть, что сейчас нас расстояние разделяет. Это ненадолго. Через месяц выпускной в училище, и гуд-бай наш убогий городок и эти пресловутые грядки, которые за месяц уже надоели до чёртиков. И здравствует новая жизнь в большом городе. И институт, и Димка.

— Анька, етит твою мать. Ты чего сегодня шальная такая? — рявкнула тётка Дуся мне в спину, я аж подскочила на месте.

— Тёть Дусь, чуть сердце наружу не выпрыгнуло, — повернулась я к ней одним махом.

— Так и мух возле ямы компостной нечего ловить. Иди траву дёргай, а не о красавчике своём мечтай, — бубнит она, а у меня под ложечкой вдруг засосало.

«Откуда она-то про Димку узнала?»

Не твоего он поля ягодка, Анька — вот что тебе тётя Дуся скажет, — как будто прочитав мои мысли, ответила она.

— А вам-то какое дело, тёть Дусь? — вскинулась я. — Или что, завидуете, что не вашей Машке так повезло, как мне?!

Слова слетели с языка прежде, чем я подумала над их содержанием, и я тут же, конечно, пожалела. Но слово не воробей, сказанного назад не вернёшь.

«Дуреха, ты Аня», — обругала я сама себя и взгляд в грядки спрятала.

— За то, что этот парень на Машку внимания не обратил, я свечку пойду в церквушку поставлю, Богородице спасибо скажу, что беду отвела. А ты, Анька, не зазнавайся и гляди не повтори судьбы матери своей, — сказала тётка и ушла, а я, как молнией поражённая, всё стояла, будто парализованная, и слова тёткины пережёвывала.

Что она имела в виду? Что за ересь она несёт? Отец мой умер незадолго до моего рождения. Мне мамка об этом сказала.

* * *

К концу дня, пока возилась на грядках, нещадное солнце напрочь выжгло все мысли из головы, и о разговоре с тёткой Дусей я напрочь забыла. Только культивируемые сознанием мысли о Димке по-прежнему крутились в голове, и между ног всё ярче нарастало сладкое томление от предвкушения предстоящей встречи.

— Аня! — голос мамки выдернул из фантазий.

— Иду, мам. Сейчас, только руки помою! — радостная от того, что этот день наконец-то закончился, я подбежала к крану руки мыть.

— До понедельника, Аня, — прокряхтела тётя Дуся, отсчитывая мне денежку, заработанную за неделю.

— Ага, спасибо, тёть Дусь, — я вытерла руки о подол и забрала деньги. — Вы про Машу не обижайтесь. Я не со зла.

— Иди уже, мать заждалась небось.

Развернувшись на пятках и бросив на прощание «до свиданья», я помчалась к калитке, возле которой ждала мать.

— Вот, мам, тётя Дуся зарплату отдала, — подойдя к женщине, сую ей деньги в руки.

— Да ты моя помощница, — треплет меня мамка по щеке.

— Мам, ну, пойдём, а то мне помыться ещё надо, — суечусь вокруг мамки.

— Димку ждёшь?

Я взглянула на неё, и мне показалось, или грусть проскользнула в её голосе?

— Ну, да, мам. Сегодня же пятница, — делано улыбаюсь, а в голове всплыли слова тётки Дуси, но заводить с мамкой разговор о её прошлой жизни сейчас мне совершенно не хочется.

— Да, я знаю, — кивнула женщина, толкая вперёд велосипед, — как у тебя дела в училище?

— Мам, ну, что за вопросы? Ты же знаешь, сейчас подготовка к экзаменам полным ходом идёт. На выходных придётся корпеть над докладами, — рассказываю ей, а сама улыбку сдержать не могу. — Мам, ну, а с твоим настроением что не так? Почему такая грустная?