Помоги проекту - поделись книгой:
Рустам Александер
Закрытые. Жизнь гомосексуалов в Советском Союзе
Rustam Alexander
Red Closet: THE HIDDEN HISTORY of Gay Oppression in the USSR
Manchester University Press
© Рустам Александер, 2022
© О. Быкова, перевод с английского, 2023
© ООО «Индивидуум Принт», 2023
Благодарности
Я хотел бы поблагодарить Феликса Сандалова, главного редактора замечательного российского издательства Individuum, а также всех его сотрудников, причастных к изданию данной книги на русском языке. Отдельно хочу поблагодарить Ольгу Быкову и Олега Егорова за блестящий перевод с английского на русский.
Предисловие
Перед вами книга, описывающая жизнь советских гомосексуальных людей в период с 1933 по 1991 год. История советских гомосексуалов мрачна и тяжела, ведь в СССР эта категория населения подвергалась отнюдь не только уголовному преследованию. Их порицали в обществе, пытались лечить таблетками и сомнительной психотерапией, да и просто считали людьми второго сорта. Мужчинам, которые испытывали гомосексуальное влечение, приходилось жениться и жить в постоянном страдании, разрываясь между требованиями общества и своими естественными желаниями, данными им природой. Не важно, служил ли ты государству, был ли звездой эстрады или просто имел хорошее положение в обществе, – жизнь всех гомосексуалов в СССР была сложной и опасной.
События и ситуации, описанные в данной книге, – не плод моего воображения. Все они основаны на реальных исторических источниках советской эпохи, которые легко найти в библиотеках и архивах. Если у читателя возникнет такое желание, в примечаниях содержится вся необходимая информация о том, где эти источники находятся.
Несмотря на желание сделать повествование захватывающим, как историк я понимал, что обязан оставаться верным историческим свидетельствам, не искажать и не перевирать их в угоду сюжету. Поэтому, работая над «Закрытыми», я стремился как можно тщательнее ознакомиться с доступными источниками. В большинстве глав есть диалоги. Некоторые из них приводятся непосредственно из источников и в таком случае снабжены сноской. Некоторые – воссозданы на основе собранной мной информации и также снабжены соответствующей сноской. Наконец, некоторые беседы и эпизоды я описал, руководствуясь собственным пониманием и интерпретацией того или иного источника; поскольку у меня нет веских доказательств, что реплики звучали именно так, их я оставил без сносок.
Источники, которые легли в основу книги, включают архивные материалы, уголовные дела о мужеложстве, советские книги и прессу, воспоминания мужчин, прошедших курс психотерапии от гомосексуальности, неопубликованные диссертации и многое другое. Некоторые из них более полны и доступны для понимания; другие – фрагментарны и с трудом поддаются расшифровке. В таком случае я брал на себя смелость реконструировать разговоры и отдельные эпизоды, опираясь на собственное понимание источников, поскольку у меня было общее представление о том или ином сюжете, но не доставало деталей. Также я намеренно старался писать доступным языком, не утяжеляя текст научными терминами и теоретическими концепциями, чтобы сделать книгу максимально понятной для более широкой, неакадемической аудитории.
Было бы совершенно невозможно написать данную книгу и опустить сексуальные сцены – без них нельзя полностью воссоздать жизнь советских гомосексуалов в условиях тоталитарного общества. Поэтому я хочу заранее вас предупредить – некоторые главы содержат описания того, как советские гомосексуалы взаимодействовали между собой, в том числе в сексуальном плане. И если, вам, дорогой читатель, нет восемнадцати лет, а также если вы считаете для себя такие описания неприемлемыми, недопустимыми и так далее – пожалуйста, отложите эту книгу прямо сейчас. Цель данной книги – не скандализировать, не «пропагандировать» эту тему, а показать, как выглядела объективная реальность для гомосексуальных людей в советском обществе.
Я также хотел бы отметить: несмотря на то, что данная книга касается в том числе жизни советских гомосексуальных женщин, всё же основная ее тема – советские мужчины-гомосексуалы. Заранее приношу за это извинения. Причина проста: в отличие от мужских гомосексуальных связей, которые в СССР считались преступлением, однополые связи между женщинами не были криминализированы и уголовно не преследовались. Этим и объясняется отсутствие каких-либо существенных источников о гомосексуальных отношениях между женщинами в СССР. Совершенно очевидно, что для того, чтобы адекватно описать историю лесбийских отношений в СССР, понадобилась бы отдельная книга, и я надеюсь, что такая в скором времени появится.
Также хотелось бы кратко объяснить читателю логику использования слов «гомосексуал/гомосексуальность» и «гомосексуалист/гомосексуализм» в данной книге. В Советском Союзе людей, которые практиковали однополые отношения, называли «гомосексуалистами». Слово это несет крайне негативную окраску и подразумевает, что такие люди больны, что укладывалось в логику советской власти, по которой само влечение к людям того же пола рассматривалось исключительно как «половое извращение». Слово «гомосексуал» более нейтрально и правильно – оно просто обозначает вариант сексуальной ориентации, как «гетеросексуал» или «бисексуал». Так как в Советском Союзе широко использовалось именно негативно окрашенное слово «гомосексуалист/гомосексуализм» (даже сами гомосексуалы называли себя «гомосексуалистами»), то в диалогах героев и исторических документах я сохранил это слово, но в авторском тексте употребляю корректное «гомосексуал/гомосексуальность».
Читателю могут пригодиться некоторые общие сведения об истории гомосексуальности в России. До восемнадцатого века гомосексуальное поведение было на удивление широко распространено, что осуждалось как путешественниками из других стран, посещавшими Россию в тот период, так и священнослужителями Русской православной церкви. Однако в годы правления Петра Великого гомосексуальное поведение стало объектом государственного регулирования. В 1716 году Петр I утвердил Воинский устав, который ввел телесные наказания за мужеложство, а также смертную казнь или пожизненные каторжные работы за гомосексуальные контакты, которые сопровождались изнасилованием или другими насильственными действиями. Впрочем, эти правила касались только солдат на регулярной службе и не распространялись на общество в целом.
Впервые гомосексуальное поведение было криминализовано во всем российском обществе в 1832 году, когда Николай I принял новый Свод законов, предусматривавший наказание за мужеложство. Согласно параграфу 995, под запрет попали сексуальные контакты двух мужчин по обоюдному согласию, а параграф 996 предусматривал наказание за гомосексуальное изнасилование и совращение несовершеннолетних мужского пола. Хотя гомосексуальные половые связи по обоюдному согласию теперь были запрещены, этот закон редко применялся на практике[1].
Большевики, захватившие власть в конце 1917 года, полностью отменили Уголовный кодекс Российской империи, в том числе положения, запрещающие секс между взрослыми мужчинами по обоюдному согласию. В новом советском Уголовном кодексе, принятом в 1922‐м и измененном в 1926 году, сексуальные контакты между взрослыми мужчинами не были криминализованы – следовательно, теперь они считались законными[2]. Историки до сих пор спорят о том, намеренно ли большевики легализовали мужскую гомосексуальность или просто упустили этот вопрос из виду[3]. Тем не менее факт остается фактом: в течение более чем десяти лет, вплоть до начала 1930‐х годов, мужская гомосексуальность в СССР была не была запрещена законом.
История, которая рассказывается в этой книге, начинается в 1933 году, когда Иосиф Сталин решил вновь ввести уголовное наказание за мужеложство, обрекая тысячи советских гомосексуалов на уголовное преследование, травлю и другие формы варварского обращения, которое продолжалось почти семь десятилетий.
Часть I
При Cталине
Глава 1, в которой Сталин решает объявить мужскую гомосексуальность преступлением
Иосиф Сталин и его приближенные ненавидели гомосексуалов. На самом деле гомосексуалами они их никогда и не называли – только педерастами. Безжалостный вождь, ответственный за смерть и страдания миллионов советских людей, не заботился о политкорректности.
Советскому Союзу, крупнейшему коммунистическому государству в мире, было на тот момент чуть больше десяти лет. В 1917 году большевики во главе с Владимиром Лениным ловко воспользовались нарастающим политическим кризисом, который привел к падению царской династии Романовых, правившей Россией более трех столетий. Затем они использовали в своих интересах слабость и неэффективность Временного правительства, которое свергли в октябре того же года, полностью захватив власть.
Придя к власти, большевики быстро расправились с теми, кто выступал против их партии и порядков. Для начала они вывезли царскую семью из столицы и зверски убили всех ее членов. Затем, силами наспех созданной тайной полиции, устроили массовые казни сторонников царского режима. Началась кровопролитная и разрушительная Гражданская война: сторонники новой власти боролись с теми, кто ей сопротивлялся. К 1922 году большевики под руководством Владимира Ленина победили своих врагов и образовали новое государство – Союз Советских Социалистических Республик (СССР), в состав которого вошли Россия, Украина, Беларусь, Грузия, Армения и Азербайджан. Правительство перешло под полный контроль учрежденной большевиками Коммунистической партии, которую возглавил Ленин.
В 1924 году Ленин впал в кому и умер, оставив страну в руках своих ближайших соратников. Один из них, Иосиф Сталин, быстро сориентировался в обстоятельствах: устранив всех соперников одного за другим, он взошел на вершину власти, сменил Ленина и стал единоличным правителем СССР.
Опасаясь иностранного вторжения, Сталин хотел превратить преимущественно аграрный Советский Союз в индустриальную державу. В 1928 году он провозгласил начало «индустриализации». Его планы по модернизации советской экономики были поистине амбициозными и ставили невероятно высокие цели: он требовал увеличить добычу угля на 111 %, производство чугуна – на 200 %, а электроэнергии – на 335 %[4]. Чтобы достичь этих целей, Сталин ввел систему суровых наказаний для тех, кто отказывался работать. Так, если рабочие не выполняли план, они подвергались критике и публичному унижению со стороны руководства завода. Тех, кто не выходил на работу, – в условиях все более суровых репрессий и изнурительного труда это стало частой проблемой – обвиняли в саботаже пятилетнего плана и либо расстреливали, либо отправляли в трудовые лагеря, где заключенных буквально сводили в могилу непосильным трудом[5].
Чтобы прокормить советских рабочих в городах и предотвратить нехватку продовольствия, Сталин решил повысить производительность сельского хозяйства. Он ввел новую политику коллективизации: фермеры и крестьяне в деревнях должны были отказаться от индивидуальных хозяйств и вступить в крупные колхозы, подконтрольные государству. У тех, кто сопротивлялся, – а таких было немало – отбирали землю. Их арестовывали, депортировали в трудовые лагеря и даже расстреливали. Сталин был особенно суров к зажиточным крестьянам, или кулакам, которых намеревался «ликвидировать как класс». В итоге эта политика привела к массовому голоду в деревнях, особенно в Украинской ССР, где погибли миллионы людей.
Сталина это как будто не беспокоило. Чтобы укрепить свою власть в партии, он приступил к созданию культа собственной личности. В 1929 году вся страна с размахом праздновала его пятидесятилетие. В ходе торжеств Сталин был провозглашен единственным преемником и наследником Ленина[6]. В 1933 году он выступил с триумфальной речью на пленуме Центрального комитета Коммунистической партии и объявил цели первой пятилетки успешно достигнутыми. Вскоре пресса окрестила Сталина «вдохновителем всех побед», а в газетах стали появляться коллективные благодарственные письма, восхвалявшие его мудрое правление. Официальная пропаганда не упоминала зверств, которыми сопровождалось сталинское стремление к индустриализации и коллективизации, а критиковать вождя становилось все опаснее.
Любой, кто не работал и отказывался это делать, считался проблемой, которая требует немедленного решения. Тайная сталинская полиция – ОГПУ – активно выискивала и наказывала таких людей, стремясь привлечь их к работе, а если те оказывались несговорчивыми, бросала их в жернова быстро растущей системы трудовых лагерей, где люди погибали от изматывающего принудительного труда.
По инициативе ОГПУ начались репрессии против так называемых асоциальных элементов – проституток, попрошаек, алкоголиков и бездомных, – которые бродили по Москве, Ленинграду и другим крупным городам. Уже в 1933 году сотрудники ОГПУ устраивали облавы на рынках и вокзалах, отправляли неугодных в лагеря или тюрьму без суда и следствия.
Изначально гомосексуалы к категории асоциальных элементов не относились. Партийное руководство не упоминало их в официальных документах и, казалось, вообще не беспокоилось об их существовании. Однако в ходе многочисленных рейдов тайной полиции по бульварам и уединенным квартирам в больших городах гомосексуалы попали в поле зрения властей[7].
Теплой августовской ночью 1933 года, во время самой обычной облавы, сотрудники ОГПУ ворвались в московскую квартиру, в которой, по их данным, располагался бордель. Внутри шумная толпа распивала алкоголь, из патефона звучала громкая музыка, а воздух был заполнен густым дымом. Люди, находившиеся в квартире, не сразу заметили незваных гостей в форме, и те какое-то время стояли у двери, наблюдая за происходящим. Из-за дыма, который мешал что-либо толком рассмотреть, сотрудники ОГПУ поначалу подумали, что толпа в основном состоит из женщин. Однако вскоре им стало ясно, что многие из этих женщин – на самом деле переодетые мужчины. Их лица были разрисованы и напудрены, они говорили пискляво и называли друг друга женскими именами, обнимая сидящих рядом солдат.
– Товарищи, что вы смотрите? – крикнул один из сотрудников ОГПУ. – Немедленно схватить этих извращенцев!
Люди из ОГПУ скинули граммофон со стола, и в комнате воцарилась тишина. Затем они набросились на собравшихся, стали валить их на пол, а некоторых даже избили, не в силах сдержать отвращения. Задержанных в ту же ночь доставили на допрос в штаб-квартиру ОГПУ. Следователи выяснили, что эти мужчины не только пили и устраивали вечеринки, но и участвовали в «извращениях», то есть занимались сексом с мужчинами. Выбивая у задержанных признательные показания, следователи узнали, что этот притон был не единственным в Москве и что подобные заведения существуют и в других крупных городах.
В тот же день о рейде доложили Генриху Ягоде, главе ОГПУ и приближенному Сталина, печально известному организацией массовых депортаций и убийств невинных людей. Ягода немедленно приказал своим подчиненным найти подобные притоны в других городах и задержать как можно больше их посетителей.
15 сентября 1933 года Ягода поручил своему секретарю набрать длинную телеграмму Сталину, в которой сообщал, что «педерасты» вербуют молодых людей в свои ряды в разных городах по всему Союзу. Он отчитался о рейдах, которые провели его подчиненные в Москве и Ленинграде, задержав до 130 человек. По словам Ягоды, они участвовали в тайных организациях, создавали притоны и занимались шпионажем. Зная о паранойе Сталина и его страхе перед иностранным вторжением, Ягода сообщил, что члены этих кружков стремились подорвать советский режим, развратить рабочую молодежь и даже пытались проникнуть в армию и флот[8].
Докладывая Сталину о задержанных группах гомосексуалов, Ягода обратил внимание вождя, что в советском законодательстве отсутствуют законы о мужеложстве, которые позволили бы заключить этих людей в тюрьму, и предложил немедленно такие законы принять.
Захватив власть в 1917 году, большевики действительно отменили законодательство царской России, включая наказания за мужеложство, и тем самым гомосексуальность официально вышла из-под запрета. Тем не менее телеграммы Ягоды в 1933 году убедили Сталина что мужское гомосексуальное поведение вновь следует запретить. Интересно, что Ягода не предлагал считать женскую гомосексуальность преступлением и даже о ней не упоминал. Очевидно, гомосексуальные мужчины чаще привлекали внимание ОГПУ, поскольку встречались и общались в барах, ресторанах, общественных туалетах и других местах, куда могла нагрянуть тайная полиция. Лесбиянки же, как правило, вели себя более скрытно.
В своей телеграмме Ягода настаивал, что гомосексуалы занимались шпионажем, – так он играл на бесконечной паранойе Сталина по поводу иностранного вторжения, главным образом со стороны Германии, где в начале 1933 года пришел к власти Гитлер. Хотя Сталин и его приближенные считали, что правление Гитлера продлится недолго и не будет представлять опасности для СССР, уже очень скоро стало понятно, что они ошибались.
До Сталина также доходили слухи, что немцам удалось внедриться в гомосексуальные круги Москвы, получить секретную военную информацию и посеять раскол в партии, поэтому он быстро отреагировал на предложение Ягоды ввести уголовную ответственность за мужеложство: «Надо примерно наказать мерзавцев, а в законодательство ввести соответствующее руководящее постановление». Затем доклад попал на стол Вячеслава Молотова, близкого соратника Сталина и члена Политбюро, высшего руководящего органа Коммунистической партии, и тот сделал на нем пометку: «Конечно надо! Молотов». Лазарь Каганович, другой влиятельный член ближайшего окружения Сталина и Политбюро, также подписал: «Правильно! Л. Каганович»[9].
Холодным зимним днем 13 декабря 1933 года Ягода доложил Сталину, что он и его офицеры окончательно ликвидировали сборища гомосексуалов в Москве и Ленинграде; к отчету он приложил проект нового закона о мужеложстве. Проект Ягоды предусматривал наказание до пяти лет лишения свободы за половой акт между двумя мужчинами по обоюдному согласию и до восьми лет за «насильственное» мужеложство. Новый закон должны были включить в уголовные кодексы всех советских республик.
Пока Сталин рассматривал проект закона, Ягода решил провести чистки советской культурной элиты: о гомосексуальности многих выдающихся ее представителей ОГПУ уже было известно. В феврале 1934 года сотрудники ОГПУ выяснили, что директор Государственного литературного музея Владимир Бонч-Бруевич приобрел дневники и бумаги ленинградского поэта Михаила Кузмина, чьи любовные связи с мужчинами ни для кого не были секретом[10].
Сам Кузмин никогда не избегал изображения однополой любви в своих работах. Дневники и бумаги, которые Бонч-Бруевич от него получил, содержали неприкрытые описания гомосексуальной любви, и сотрудники ОГПУ конфисковали их в надежде узнать больше о гомосексуалах Москвы[11]. Хотя с этого момента Кузмин был в опасности, ему удалось избежать судебного преследования благодаря перестановкам в ОГПУ, которые привели к некоторой паузе в его деле. Кузмин умер в 1936 году.
Другим представителям советской интеллектуальной элиты, например Николаю Клюеву, повезло меньше. Как и Кузмин, он не скрывал своей гомосексуальности и однажды даже передал рукопись поэмы с гомосексуальными мотивами редактору журнала «Новый мир» Ивану Гронскому. Читая рукопись Клюева за завтраком в своей квартире вместе с другом Павлом, Гронский никак не мог уловить смысл произведения. Это была поэма о любви, но оказалось, что лирический герой был влюблен не в девушку, как предполагал Гронский, а в юношу. В недоумении Гронский нахмурился и посмотрел на Павла, который читал утреннюю газету в своем кресле-качалке. Гронский бросил ему рукопись:
– Паша, посмотри. Ни черта не понимаю!
Павел взял рукопись и тут же разразился хохотом.
– Чего ты, Пашка, ржешь?
– Иван Михайлович, чего же тут не понимать? Это же его
Раскатистый смех Павла заполнил всю комнату.
– Омерзительно! Я не собираюсь это публиковать. Захотелось пойти и вымыть руки – Гронский содрогнулся от отвращения[12].
Несколько недель спустя Клюев явился в офис Гронского в Москве.
– Получили поэму? – поинтересовался Клюев.
– Да, – ответил Гронский.
– Печатать будете?
– Нет, эту мерзость мы не пустим в литературу. Пишите нормальные стихи, тогда будем печатать. Если хотите нормально работать, мы дадим вам такую возможность.
– Не напечатаете поэму, писать не буду, – уперся Клюев. – Или вы ее напечатаете, или я не буду работать.
– Тогда разговор будет короток. В Москве вы не останетесь, – пригрозил Гронский.
– Мое условие: или печатайте поэму, или я работать не буду, – настаивал Клюев. Он действительно не слишком заботился о том, чтобы его печатали, поскольку предпочитал читать свои стихи близкому кругу.
Проблема Клюева была не только в гомосексуальности. Поэма о возлюбленном, безусловно, возмутила Гронского, однако не была столь же крамольной, как другие стихи Клюева, в которых он критиковал советское правительство. Их Гронский читал без возмущения, а вот гомосексуальные мотивы в последней поэме вызвали у него острое отвращение, которое переросло в желание наказать стихотворца. В 1933 году Гронский несколько раз встречался со Сталиным и рассказал ему о подрывной поэзии Клюева, что послужило поводом для возбуждения уголовного дела. В феврале 1934 года Клюев был арестован, а в 1937 году – расстрелян.
С марта по апрель 1934 года, пока Ягода преследовал гомосексуальных представителей советской культурной элиты, его законопроект о мужеложстве прошел утверждение в высших органах РСФСР и других союзных республик. Новый закон имел порядковый номер 154-а и состоял из двух частей. Первая предусматривала уголовную ответственность за добровольное мужеложство – лишение свободы на срок от трех до пяти лет. Вторая объявляла вне закона так называемое насильственное мужеложство, которое влекло за собой более суровое наказание – от пяти до восьми лет лишения свободы.
Сталин и его подручные не распространили никакой информации о принятии закона о мужеложстве, поэтому большинство мужчин, чьи действия отныне считались преступными, просто не знали о его существовании. В этом нет ничего удивительного: когда дело касалось вопросов государственной политики, сталинский режим предпочитал скрытность и двусмысленность[13]. Вместо того чтобы выносить четкие предписания, Сталин предпочитал давать народу сигналы о том, чего стоит ожидать. Таким сигналом могло стать публичное выступление или статья вождя, редакционный обзор в одной из крупных советских газет или, что случалось довольно часто, показательный судебный процесс над видным чиновником, который ассоциировался с теми или иными инициативами. Все это указывало на очередной поворот в советской политике и транслировало позицию партии. Однако власть никогда не давала четких объяснений, что эти сигналы подразумевают, как следует действовать чиновникам и обычным гражданам. Историк Шейла Фицпатрик считает, что такая секретность в законотворчестве была необходима Сталину для создания ореола таинственности вокруг режима – и, как следствие, укрепления своей власти [14].
В отношении нового закона о мужеложстве тактика была аналогичной. 23 мая 1934 года Максим Горький, советский писатель и рупор сталинских идей, представил закон широкой общественности. В своей статье «Пролетарский гуманизм», опубликованной в главных советских газетах «Правда» и «Известия», он туманно намекнул, что в СССР, в отличие от «культурной» Германии, гомосексуальность наказуема:
Помимо историй из жизни представителей советской культурной элиты, в дневнике Кузмина, конфискованном сотрудниками ОГПУ из Государственного литературного музея, также описывались приятельские отношения автора с некоторыми высокопоставленными советскими чиновниками – например, неоднозначная дружба с бывшим главой Министерства иностранных дел СССР Георгием Чичериным[16]. К тому времени Чичерин уже четыре года как вышел на пенсию, часто болел и вел уединенный образ жизни. Может быть, именно поэтому его решили не трогать и позволили спокойно умереть в своей постели в 1936 году. Однако ведомство, которое он возглавлял, стало мишенью ОГПУ. Опасаясь возможного внедрения гомосексуалов-шпионов из-за рубежа, сотрудники тайной полиции хотели выявить как можно больше геев среди советских дипломатов.
Вскоре они вышли на Дмитрия Флоринского, которого Чичерин лично пригласил на работу в министерство в 1920 году и чья гомосексуальность вскоре стала очевидной. Сотрудникам ОГПУ удалось схватить молодых любовников Флоринского, и все они дали показания против чиновника. Они рассказали, что Флоринский использовал бывшую жену в качестве приманки для привлечения молодых людей: обещал, что они смогут заняться с ней сексом в его присутствии. Они также утверждали, что дипломат вел распутную жизнь, соблазнял юношей и склонял их к содомии.
Сначала Флоринский отрицал свою причастность к мужеложству, но под пытками все же оговорил себя. После жестокого допроса он не только признался в содомии, но и объявил себя немецким шпионом[17]. В 1939 году его расстреляли за шпионаж. Дело Флоринского ознаменовало начало репрессий в отношении гомосексуалов в советских государственных органах.
В сталинском СССР никто не мог быть уверен в собственнной неприкосновенности, и вскоре автор закона о мужеложстве, печально известный глава ОГПУ Генрих Ягода сам пал жертвой сталинского террора. В июле 1934 года ОГПУ, которое он возглавлял ранее, перестало существовать как независимый государственный орган и вошло в состав Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) – эта аббревиатура еще долгие годы внушала людям страх. Хотя Ягода был назначен главой организации, вскоре он перешел дорогу Николаю Ежову, и тот, чтобы занять место соперника, устроил против него заговор. Впоследствии Ежов стал главным идейным вдохновителем Большого террора 1937 года, во время которого многие советские граждане были отправлены в трудовые лагеря или расстреляны по сфабрикованным обвинениям в шпионаже и заговоре против партии.
В марте 1937 года все тот же Ежов организовал задержание Ягоды по обвинению в шпионаже. Сотрудники НКВД провели обыск по месту жительства Ягоды и обнаружили, что автор закона о мужеложстве, который так беспокоился о моральном разложении молодого поколения под влиянием гомосексуалов, сам был не чужд разврата. Офицеры нашли порнографическую коллекцию из почти четырех тысяч фотографий, а также порнофильмы и бесчисленные предметы женской одежды: чулки, шляпки и шелковые колготки. В описи имущества фигурировали также коллекция трубок и портсигаров с порнографическими изображениями и даже один резиновый фаллоимитатор [18].
В марте 1938 года на показательном суде Ягода был приговорен к расстрелу вместе с двадцатью другими опальными партийными функционерами. Все они были казнены в тот же день. Приговор привели в исполнение с особым садизмом: прежде чем расстрелять, Ягоду усадили на стул и заставили наблюдать за расстрелом других осужденных. На казни присутствовал преемник Ягоды Николай Ежов, который приказал перед расстрелом избить Ягоду до полусмерти[19].
В результате крутого, но отнюдь не удивительного поворота судьбы Ежов вскоре и сам попал в опалу. Палачи в сталинской России часто становились жертвами. В 1939 году Ежова обвинили в заговоре против советского государства. Более того, он признался, что с самого начала карьеры неоднократно вступал в гомосексуальные связи[20]. В том же году его расстреляли. Воистину, взявшие меч…
Глава 2, в которой шотландец отстаивает права советских гомосексуалов
Гарри Уайту было всего двадцать семь, однако он уже мог похвастаться многочисленными профессиональными успехами – и все благодаря своему таланту и трудолюбию[21]. Гарри вырос в семье шотландского художника. Ни один из его родителей не интересовался ни иностранными языками, ни журналистикой, что не помешало Гарри выучить в школе несколько языков, в том числе русский, который увлекал его больше всего. А в 16 лет он бросил школу и поступил на работу помощником в офис газеты
Знание русского подогревало любопытство Гарри к СССР, революции и социализму, равно как и его желание жить в этой стране. В Шотландии Гарри не был счастлив по одной простой причине: он не мог открыто встречаться и иметь романтические отношения с другими мужчинами. Шотландское законодательство предусматривало наказание за мужеложство и клеймило таких, как Гарри, преступниками и извращенцами. В СССР, напротив, не существовало законов, направленных против гомосексуалов, – Гарри не смог найти никаких запретов в советском Уголовном кодексе. Более того, большевики казались гораздо меньшими пуританами, чем шотландцы, а некоторые из видных членов партии – например, Александра Коллонтай – даже выступали за «свободную любовь».
В 1931 году Гарри вступил в Коммунистическую партию Великобритании – с этого момента он стал совмещать журналистскую и политическую работу. В 1932 году, когда Гарри было двадцать пять, его пригласили в Москву в качестве штатного корреспондента российской англоязычной газеты «Московские новости». Гарри без раздумий принял приглашение. Переезд в СССР открывал захватывающие профессиональные и личные перспективы и казался ему идеальным решением: Гарри мог работать в международной газете первого коммунистического государства и жить как открытый гомосексуал, не опасаясь уголовного преследования и осуждения.
Работа в Москве шла очень хорошо. Начальник Гарри, главный редактор газеты Михаил Бородин, был впечатлен его преданностью и трудолюбием и уже в 1933 году повысил его до заместителя. Гарри был в восторге: казалось, переехав в СССР, он сделал правильный выбор, он даже подал заявление о переходе из Британской коммунистической партии в Коммунистическую партию СССР.
В личной жизни Гарри тоже наметились некоторые улучшения. Освоившись в городе, Гарри стал отправляться на разведку в общественные туалеты и парки, где надеялся встретить таких же мужчин, как он сам. Эта стратегия работала в Шотландии и должна была наверняка сработать в СССР, где гомосексуалы жили более свободно. Так оно и случилось: он начал встречаться с местными мужчинами и заводить среди них знакомства.
Один из них, Иван, действительно понравился Уайту. Высокому и светловолосому Ивану, как и Гарри, было около тридцати. Он приехал в Москву учиться на инженера. Иван, очарованный иностранным акцентом и опрятным костюмом с носовым платком в петлице, тоже увлекся Гарри. Иван никогда раньше не встречал иностранца, говорящего по-русски, – как, впрочем, и любого другого иностранца. Они любили вместе гулять и виделись все чаще.
Однако в декабре 1933 года Иван исчез. В тот день Гарри и Иван договорились встретиться в одном из центральных парков Москвы, а затем пройтись по городу. Но Иван так и не появился. После нескольких дней молчания Гарри решил позвонить ему. Иван жил в одной квартире со своей сестрой Александрой, которая, как он рассказал Гарри, знала об образе жизни брата и не одобряла его. Чтобы не расстраивать Александру, Иван попросил Гарри не звонить ему, если не случится ничего срочного, и сказал, что лучше будет звонить сам. Но Гарри уже не мог ждать. Он нашел в записной книжке номер Ивана и набрал его.
Трубку взяла сестра Ивана. Ее голос дрожал – что-то явно было не так. Когда Гарри попросил позвать к телефону Ивана, Александра сорвалась: «Иван в большой беде! Не звоните сюда больше! Это все из-за вас и таких, как вы! Вы, иностранцы, не понимаете, насколько всё это серьезно».
Гарри совершенно опешил. Он не знал, что сказать, но всё же спросил Александру, что случилось. Она ответила: «А то вы не знаете… Вот что бывает, когда вы этим занимаетесь. Поймали его. Не звоните сюда больше! Или они и за вами придут!» Она повесила трубку. Гарри сжимал трубку в руке, пытаясь успокоиться. Сердце колотилось.
Таких, как вы? Что она имела в виду? Иностранцы? Или это о гомосексуальности Ивана? Нет, этого не может быть. Ведь советский закон не запрещает гомосексуальность – такие люди свободны быть собой. Это одна из причин, почему Гарри вообще приехал в СССР. Здесь не было законов, по которым его могли бы преследовать.
Когда испуг и шок немного улеглись, Гарри собрался с мыслями и придумал план. Он обратится в ОГПУ, чтобы выяснить, что случилось с его другом. Он также хотел узнать, действительно ли дело было в гомосексуальности, чтобы избежать возможных неприятностей в будущем. Если такие, как он, под запретом, ему придется покинуть страну.
Обычный советский гражданин дважды подумал бы, прежде чем обратиться в ОГПУ с подобным вопросом. Эта организация и ее здание на Лубянской площади, менее чем в километре от Кремля, внушали страх москвичам. Тех, кого ОГПУ обвиняло в шпионаже или контрреволюционной деятельности, допрашивали в подвалах здания. Многих избивали, некоторые умирали под пытками. Войти в двери штаб-квартиры ОГПУ часто означало никогда больше оттуда не выйти.
История ОГПУ началась в 1917 году, когда большевики захватили власть и учредили ЧК (чрезвычайную комиссию) – специальный государственный орган, предназначенный для борьбы с противниками нового режима. ВЧК быстро стала синонимом террора и массовых репрессий. Закон не ограничивал деятельность спецслужбы, и она без суда арестовывала, пытала и казнила всех, кого считала врагом государства. По мере того как советский режим становился все более тоталитарным, могущество тайной полиции тоже росло. В попытке избавиться от страшной репутации в 1923 году ЧК была переименована в ОГПУ, однако на отношение народа это мало повлияло.
Получить номер телефона ОГПУ и договориться о встрече оказалось несложно. В конце концов, Гарри был заместителем главного редактора «Московских новостей» и имел кое-какие связи. Ему потребовалось несколько дней, чтобы записаться на прием и получить пропуск, без которого попасть в ОГПУ было невозможно.
Вход в штаб-квартиру управления находился в старом здании с историческими дверями и барельефом с изображением Карла Маркса над ними. У дверей Гарри замешкался, собираясь с мыслями и задаваясь вопросом, не приведет ли его визит к неприятностям. Но потом он напомнил себе, что в СССР гомосексуальность не считается преступлением, так что бояться ему нечего.
Пока Уайт шел по длинным мрачным коридорам, ему трижды пришлось предъявить пропуск. Проверив документы, угрюмые охранники с винтовками указывали дорогу. Вскоре Гарри оказался в комнате следователя, который согласился поговорить. Он был одет в форму и курил. В кабинете стоял диван – важный атрибут интерьера. Очень часто допросы длились целый день, и в перерывах между ними следователь мог немного отдохнуть.
Офицер ОГПУ посмотрел Гарри прямо в глаза.
– У меня здесь друг, – начал Гарри, и офицер мгновенно нахмурился. – Нет, он не преступник, но был задержан ОГПУ и доставлен сюда.
– Вы знаете причину?
– Да… Его арестовали, потому что он гомосексуалист.
Офицер нахмурился еще сильнее. Что-то изменилось, когда Гарри произнес слово «гомосексуалист». Атмосфера сразу стала напряженной. Гарри взял себя в руки и продолжил:
– Видите ли, я тоже гомосексуалист, и…
Поделиться книгой: