Помоги проекту - поделись книгой:
Дэвид Тэйлор
Слониха-пациентка
Записки летающего айболита
Вступление
Сейчас, когда я пишу эти строки, миновало примерно два десятилетия с той поры, как я оставил общую практику в Рочдейле, Ланкашир, и стал первым в мире независимым странствующим ветеринаром, посвятившим себя исключительно экзотическим животным. С 1957 года я работал в некогда знаменитом зоопарке Белль-Вю в Манчестере, обучаясь у старшего смотрителя Мэтта Келли и других опытных людей навыкам обращения с дикими животными и исцеления их от недугов. Когда я начинал свою карьеру, преданных зоологической медицине встречалось очень немного, а интерес к экзотическим животным — от антилопы до яка, от анаконды до ящерицы — у ветеринаров был весьма невелик.
Мир, открывающийся перед новоиспеченным Айболитом, был огромен и, как я понял, сулил множество возможностей. Новые методы безопасного обращения с пугливыми или опасными животными путем выстреливания «летающими шприцами» еще только-только входили в практику и сулили революцию во взаимоотношениях ветеринара и его экзотических пациентов. Строившиеся первые сафари-парки и аквапарки привечали новых экзотических обитателей и требовали новой, будоражащей воображение медицины.
Итак, я попрощался со старой операционной на Милнроу-роуд, с часами приема «в два и в семь» для владельцев собак и кошек, с вызовами фермы для приема отела коров и кастрирования хряков, с визитами на конюшни для лечения переломов и выяснения отношений с владельцами пациентов, не желающими платить по счетам.
Работа в Белль-Вю познакомила меня со многими сотрудниками зоопарков из разных уголков Британии, и в результате одной такой встречи я провел блаженные полтора года в парке Фламинго в Йоркшире, где я впервые начал серьезно работать с морскими млекопитающими. Владелец парка Пентланд Хик направлял меня для обучения в разные части света, оплачивая мне командировочные, и таким образом я приобрел новых друзей (и клиентов) в международном зоологическом сообществе. Мне повезло войти в мир экзотической ветеринарии в то счастливое время, когда начали применяться ружья, стреляющие наркотическими зарядами, когда появились два важнейших анестезирующих средства в истории медицины для животных — фенциклидин и М-99, когда открылись виндзорский сафари-парк, лондонский дельфинарий, аквапарк «Лазурный берег» и множество других прекрасных мест, сулящих огромный простор развитию ветеринарии.
Работая в Виндзоре (а мне подчас приходилось дважды в сутки приезжать туда из своего дома на озере), я сдружился с Ричардом Ридом, свободным пресс-фотографом, и подборки его фотографий, запечатлевших меня с моими экзотическими пациентами, украшали центральные полосы лондонской газеты «Ивнинг стандарт». Благодаря этому меня пригласили на радио Би-би-си на программу Джека де Манио, а редактор издательства «Аллен и Унвин» Джон Ньют предложил мне написать автобиографию. Первый том своих записок я так и назвал «Ветеринар в зоопарке» («Zoovet»), и его три предложения превратились в три части цикла «Одно за другим» («One by one») на телевидении Би-би-си.
Я покинул Рочдейл, развелся с женой (жизнь летающего Айболита мало совместима с семейной) и переехал в Сюррей в 1976 году. В то время у меня в течение нескольких лет был партнер по имени Эндрю Гринвуд, живущий в Йоркшире. Он работал в северной части страны, вылетая по вызовам из аэропортов Лидса или Манчестера, тогда как я предпочитал юг и вылетал из Хитроу или Гэтуика.
Короче говоря, засосала меня жизнь летающего Айболита. Постоянные вызовы, постоянная упакованная сумка. Сегодня горилла в Италии, завтра дельфин в Испании. Вчера Тимбукту, послезавтра Торонто. Экзотические места, экзотические животные, но, куда бы ты ни прибыл, везде каждый готов поднести твой багаж. Получу гонорар за то, что поплавал в одном бассейне с дельфином, — и отведу душу за коктейлем «Голубой дельфин». Прослушиваю и выстукиваю таких редкостных созданий, как панда или окапи. В эту неделю наслаждаюсь китайской кухней, в следующую — исландской; утром пользую золотую обезьяну, а вечером того же дня гуляю по запретному городу[1], а на следующий день оперирую слона в цирке в Гренаде и ночую на постоялом дворе под стенами Альгамбры.
Все это могло бы показаться заманчивым, но… Частые купания в ледяной воде не прошли бесследно: я порядком повредил себе колени; а эскортирование дельфина или морского льва в двенадцатичасовом перелете в грузовом отсеке — занятие утомительное и скучное, не говоря уже о том, что намерзнешься и надышишься отнюдь не фиалками… За двадцать лет мой краткий отпуск неизменно прерывался, четырнадцать раз я праздновал Рождество вдали от дома, подчас сидя один-одинешенек в аэропортовском баре — а то и у подстилки (чуть не вырвалось — «у постели»!) серьезно больного или травмированного животного, с руками по локоть в крови и сале… Достаточно сказать, что меня столько раз доставал телефонный звонок, когда я сидел в сортире, что у меня даже закралось в душу подозрение, что между канализационной и британской телефонной сетью существует какая-то потайная связь. В моем холодильнике рядом с молоком к завтраку всегда находится что-нибудь вроде проб крови дельфинихи, взятой для тестирования на беременность, а в морозилке рыбное филе соседствует со срезами печени жирафа или кита…
Телефон начинает звонить в пять утра — в это время в Аравии уже десять — и мой рабочий день простирается подчас до полуночи, когда у моих калифорнийских друзей полдень. Я получаю по почте огромное количество пакетов с образчиками помета, гноя, крови, мочи и срезов различных органов — не всегда хорошо запечатанных. Как-то мне прислали срез мозга заподозренного в бешенстве животного — завернутый ни больше ни меньше как в простую оберточную бумагу. Надо ли говорить, какое амбре стоит от этих препаратов, превращающихся за время пересылки в невообразимую кашицу.
Но, как бы то ни было, мне посчастливилось ни разу не подцепить ни одной болезни от своих пациентов, хотя иные из них страдали весьма экзотическими инфекциями. Ограничилось несколькими укусами, синяками и царапинами. Я заработал своим ремеслом много денег и этим доволен.
При любых обстоятельствах, эта зверская жизнь — самая лучшая судьба, какую я только мог себе вообразить.
Ну, а теперь — в дорогу, читатель!
По следам ганнибаловых слонов
Вперед, сумасброд! Спеши через эти безумные Альпы! Глядишь — завтра тобой будут восхищаться школяры!
Каждый знает, что Ганнибал перешел через Альпы с боевыми слонами. А вот кто такой Ганнибал и почему он повел такими высокими — очень высокими! — дорогами стадо неуклюжих гигантов, большинство из нас давно забыли. Если знали о том вообще.
Но — к делу! Когда я в 1987 году впервые встретился с Мервом Эджкомбом, он пустился с места в карьер посвящать меня в свои планы, стрекоча как пулемет со своим изящным йоркширским прононсом (который стал для меня таким близким в последующие месяцы). Напрасно копался я на задворках своей памяти, силясь вспомнить, что мы проходили в школе по римской истории сорок лет назад.
— Значит, так, Дейв (не люблю, когда меня фамильярно называют «Дейв», но коль скоро собеседник тоже называет себя «Мерв», получается как бы не обидно), вот что мы от тебя хотим в продолжение семи недель. Хотим, чтобы ты присмотрел за слонами. На пути из Испании в Италию через Францию. Этот маршрут через Альпы собирается пройти с нами Йан Ботэм. Сотни миль! Мы не хотим, чтобы со слонами что-то приключилось.
Я поглядел на молодого человека с копной густых волос и внушающей доверие улыбкой, точно с рекламного плаката.
— Ну, так расскажи нам, какие проблемы, что тебе требуется, — продолжил он, — мы разберемся.
— Хм… Итак… — начал было я, но Мерв меня перебил:
— Йан — парень-гвоздь! Так и рвется в поход. Это мероприятие — лучший способ собрать средства для Фонда борьбы с лейкемией.
А надо сказать, что в два-три года кто-нибудь обязательно звонит мне и предлагает подобную идею. Однажды в зоопарке Дудли мне тоже приходилось давать лекарство слону, который, как предполагалось, примет участие в подобном мероприятии. Но каждый раз ничего из этого не выходило.
— Если старина Ганнибал смог это сделать две тысячи лет назад, почему мы не сможем? — настаивал Мерв. — В том числе переправить их на плотах через Рону.
— Да помолчи ты хоть минуту! — перебил я. — Одно дело — Альпы, и совсем другое — погрузить пятитонных гигантов на плоты, чтобы перевезти через реку шириною с Темзу. Ты что, всерьез хочешь повторить Ганнибалов поход шаг за шагом, милю за милей?
Мерв так и просиял:
— Ну да, конечно же! Ты только вообрази. Мы бурей ворвемся в ворота Турина, а Бифи Ботэм будет восседать верхом на флагманском слоне! Пресса будет в отпаде!
В 218 году до Рождества Христова существовали две великие средиземноморские империи — Рим и Карфаген. Ганнибал был карфагенянином (теперь он был бы гражданином арабской страны Тунис). Его отец, Гамилкар Барка, клятвой приговорил его к вечной вражде с Римом, который незадолго до того завоевал карфагенские земли — Сицилию, Сардинию и Корсику. Блестящий полководец, в свои двадцать девять лет Ганнибал уже имел за плечами череду военных успехов, когда решил выступить в поход против глубинных земель Римской империи. Он двинул армию из оккупированных Карфагеном испанских земель на восток через Францию и далее в Италию. С войском, насчитывавшим примерно 38 тысяч пехотинцев, 8 тысяч всадников и 37 боевых слонов, он собирался дойти ни больше ни меньше как до самого Рима — очень уж хотелось ему застать римлян врасплох, войдя в Италию там, где его меньше всего ожидали! То, как ему удалось этого достичь, представляет собою одну из самых знаменитых страниц военной истории всех времен и народов.
— Слоны — главные действующие лица в нашем походе, — продолжал Мерв, склонившись над столом и блестя глазами, точно смаковал сенсационную новость (он был когда-то репортером «Дейли мейл»). — Йан произведет такой фурор, что вся пресса только об этом и будет твердить наперебой!
Я вспомнил, что много лет назад мой друг Дино Терни, директор одного итальянского зоопарка, отправился в поход по небольшому участку Ганнибалова маршрута, взяв с собою слона и группу английских студентов. Весь поход длился что-то около недели; темп задавал слон. Я знал, что Ботэм и его друзья хотели взять сумасшедший темп — пять, а то и шесть миль в час в начале пути — и снизить его до четырех на финише.
— Итак, каждое утро мы спозаранку отправляемся в путь, — объяснял Мерв. — Каждый город или деревня, где мы будем проходить, осыпают нас пожертвованиями Фонду. Нас сопровождает целая армия — походная кухня, спортивный врач (можешь сам назначить его) — и примерно в три часа привал.
— Погоди, — прервал я моего собеседника, — у меня есть три вопроса. Сколько, откуда и могу ли я обладать абсолютным правом вето на все, что может повлиять на их благополучие?
— Слонов будет три. Думаем взять из зоопарка. Посоветуй нам, как и что. Ну, конечно, мы наделяем тебя правом вето — на все, что касается слонов.
— Слоны из зоопарка для этого не годятся, — ответил я. — Не уверен, что они смогут пройти по местности, где ездит транспорт и бегают собаки, да и от людей много шума. Значит, годятся только цирковые слоны. А главное, чего бы там ни замышляли Йан и его друзья, слоны не смогут пройти весь маршрут полностью. Значит, для них годится только «подобие похода».
Мерв сразу скис.
— Что ты имеешь в виду? — уныло спросил он.
— Они не смогут проходить пятнадцать — двадцать миль в день, как люди.
— В… в дикой природе?
— А в дикой природе они слоняются по кустам, как им вздумается. Так что сравнивать не с чем.
— Ты хочешь сказать…
— Даже и не стоит пытаться заставлять слонов выдерживать один темп с Ботэмом. Коль скоро вы вручили мне право вето, я его использую.
Дикие слоны ходят со скоростью от двух с половиной до трех с половиной миль в час, хотя в случае необходимости могут часами шагать с удвоенной скоростью. Скорость нападающего слона достигает 25 миль в час, хотя фактически он не бежит, а идет быстрым шагом. Ганнибаловым слонам вместе со всем остальным воинством в 218 году потребовалось все лето и осень, чтобы совершить великий переход. Погонщики слонов, следует думать, шли позади пехоты, подгоняя животных криками, палками и острыми пиками. Сохранились записи, сколько стадий воины Ганнибала проходили каждый день, но беда в том, что ученые расходятся во мнениях, чему, собственно, равняется стадий. Это где-то между 177-ю и 185-ю метрами, и даже представляется, что это была достаточно гибкая мера длины. В среднем войско Ганнибала проходило восемьдесят стадий в день — это где-то около четырнадцати километров.
Но эти исторические подробности меня мало волновали. Мероприятие, устраиваемое Ботэмом, должно быть для слонов приятным моциончиком, и ничем другим. Да, да, каждый день приятная прогулочка не больше чем в несколько миль, а точное расстояние будет зависеть от характера дороги и от погоды, а главное, от скорости, которую они сами выберут. Стало быть, нам требовалось три добронравных цирковых слона, привыкших к реву публики, крику клоунов и звону тарелок циркового оркестра. Приученных к парадному маршу, когда цирк вступает в город — а значит, не страшащихся движения так же, как полицейские лошади, — и счастливых — при приветственных возгласах толпы. Ну, а наградой им, думал я, станет альпийский воздух, возможность размять ноги — да и появится повод заставить антицирковое лобби, кричащее, что цирковым слонам не дают даже погулять, прикусить язык. В общем, задуманный Ботэмом поход будет прекрасным времяпрепровождением для трех цирковых слонов. Теперь только оставалось их найти.
В январе 1988 года мы с Мервом и его директором экспедиции по имени Патси (он организовывал поход примерно таким же образом, как организовывают, скажем, экспедицию для съемок фильма) полетели на Сицилию. Там, в цирке Медрано, я собирался договориться о найме трех слонов. Поскольку их зимние квартиры находились вблизи Вероны, в Северной Италии, то получалось бы, что слоны — если бы мы могли договориться об их участии — пошли бы из Испании пешком прямехонько домой.
Мы отыскали цирк на набережной Палермо, и, когда представились, хозяин цирка Уго повел нас к палатке, в которой жили слоны, мимо зверинца, где обитали все прочие животные. Всю свою жизнь они проводят, переезжая с места на место в маленьких клетках, где негде даже вытянуть ноги, — такое встречается в цирках, и это, конечно, заслуживает осуждения. Неожиданно я поймал взгляд двух горилл, изнывающих в фургоне из металла и стекла. Бедные гориллы! И в родных угодьях их на каждом шагу подстерегает опасность, но лучше ли жалкое существование здесь, среди торговцев сластями и мигающих фонарей, освещающих безвкусное зрелище! Эти мини-зверинцы на колесах продолжают существовать и по сей день — если бы в такой тесноте и большой обиде прозябали животные какого-нибудь зоопарка, то его немедленно закрыли бы. Странно, что европейские правительства, в том числе британское, не спешат выступать с требованиями, чтобы к тигру в цирке относились не хуже, чем в зоопарке или сафари-парке.
— Эх, вот бы нам взять этих горилл в поход с Ботэмом по Центральной Африке! — сказал я Мерву.
— Да потерять их по пути! — кивнул тот, с кислой миной на лице.
Зайдя в слоновую палатку, я прошел вдоль череды терпеливых, приветливо кивающих животных, позволяя обследовать себя чуткими хоботами, понюхать мою одежду и даже карман — не спрятано ли там чего-нибудь сладкого?
— Предлагаю вот этих трех. — Уго показал на слонов.— Тали и Дидону нельзя разлучать, а вот Бэтмэн. — Слоны, как и люди водят дружбу между собой. В цирках я не раз сталкивался с этой проблемой, когда требовалось изолировать заболевшего слона на несколько дней. Это не так просто, как кажется. Если изолируют А, то с ним придется вывести и его дружка Б. Иначе все может пойти прахом. Я могу вспомнить несколько случаев, когда слоны — точно киты — противились, чтобы от них отдалили заболевшего товарища. «Один за всех, и все за одного» — такой, должно быть, лозунг у Союза слонов, и против слоновой солидарности не поспоришь.
В цирке Уго были индийские слоны. В настоящее время на Земле сохранилось только два вида слонов — африканский и индийский. А ведь когда-то их насчитывалось свыше трехсот пятидесяти видов, включая карликового слона — высотой в метр (какой очаровательный, должно быть, был малыш!) и почти пятиметрового гиганта, чьи окаменелые останки иногда находят в Кенте.
Одна из загадок, оставшихся от экспедиции Ганнибала: каких слонов он взял в поход, африканских или индийских? Споры по этому вопросу и по сей день продолжаются в академических кругах. Он мог взять с собой как тех, так и других. Хотя африканский слон в настоящее время не одомашнивается в тех землях, где он водится, его иногда дрессируют для цирка, хотя по сравнению с индийским это не так-то просто. Каким бы это ни показалось курьезом, но на карфагенских монетах, отчеканенных в 220 году до Р. Х., т. е. совсем незадолго до похода, изображены африканские слоны, тогда как на этрусских, выбитых в 217 году до Р. Х., когда Ганнибал завоевал эту часть Северной Италии, изображены… индийские.
Я осмотрел трех слонов на предмет могущих иметь место обычных болячек: сгибы ног, утолщения ног, вспухшие суставы, растрескавшиеся ногти, грыжи, абсцессы, вызванные простудой или хронические. Ничего такого не обнаружилось. Все трое, как мне показалось, живут душа в душу. Пытливые приятные глаза, розовые, словно лососина, десны и, самое важное, твердые экскременты размером с буханку хлеба. Взяв образцы, я обнаружил, что непереваренные остатки пищи измельчены мелко и не имеют кислого запаха. Значит, зубы и кишечник функционируют нормально. (Родителям на заметку: если ваш отпрыск мечтает стать добрым доктором Айболитом, приучите его к мысли, что здоровый интерес к конечному продукту пищеварения животных во всех его формах куда более фундаментален для будущей карьеры, нежели способность неделями не спать из-за того, что золотая рыбка в аквариуме всплыла брюхом кверху.)
Я снял мерку со слонов — доктору Тэйлору придется выступить в роли слонового портного[2] и сшить для них одеяния и украшения. Кстати, снять мерку с внутренней стороны ноги не так-то просто: если невзначай пощекочешь в паху, хлопот не оберешься.
— Стало быть, ни с кем из всей троицы не случалось никакой беды? — спросил я Уго.
Он отрицательно покачал головой.
— Nada, nada, nada. — Мы говорили между собой по-испански. — Estan en condicion perfecta[3].
Бэтмэн кивнула своей могучей головой, словно в знак подтверждения, и что-то пропищала своим подругам — слоны нередко пищат, когда довольны. Меня удивило, почему ей дали такое странное имя.
Мы вернулись в трейлер, служивший цирковой конторой, и начали переговоры по поводу цены за наем слонов. Уго заламывал непомерную сумму плюс бешеные деньги за содержание слонов и обслуживающего персонала в пути. Мерв с карманным калькулятором в руках оперировал цифрами, которые я ему предоставил: рацион взрослого слона составляет 50 кило сена, 50 кило фруктов и овощей и 2 кило зерна в день.
— Да поймите же наконец! Наймем мы их или нет, их все равно придется кормить, — выступал он. — В цирке немало других слонов, так что представление не пострадает. В конце концов, мы же устраиваем это для благотворительности! — Так, пядь за пядью, Мерв склонял Уго к капитуляции. И вот наконец ударяем по рукам, сторговавшись на умеренной, с нашей точки зрения, плате. По этому случаю Уго откупорил бутылку ледяного «Берлуччи». Эскадрон боевых слонов, который Йан Ботэм поведет в поход против лейкемии, был сформирован.
Вернувшись в Англию, я стал размышлять над проблемой ухода за слонами во время экспедиции. Конечно, поддержка нашей акции общественностью в немалой степени будет обязана людям, пустившимся в такой поход и обрекающим себя на лишения и усталость; но как хотите, а слонов надо избавить от любых трудностей, да так, чтобы публика это видела! Нельзя, чтобы мои подопечные утомились хоть в малейшей степени! Право вето в вопросах о том, что слоны могут, а что не могут, явилось моим ключом к контролированию ситуации.
Хотя у меня не было возможности провести разведку предполагаемого маршрута, я изучил карты и выписал, какие проблемы могут подстерегать слонов (моих ли, Ганнибаловых ли) в пути. Путь экспедиции начинался в Картахене, к югу от Аликанте (здесь и далее я буду оперировать современными географическими названиями), и шел далее на север, минуя Валенсию, Барселону и Коста-Брава. Он переходил за Пиренеи и далее следовал по средиземноморскому побережью Франции, следуя через Перпиньян и Монпелье, а после Нима и Авиньона, у города Оранж, достигает реки Роны. Здесь карфагеняне повернули на север по левому берегу реки, преследуемые римским войском, высадившимся в Марселе с расчетом упредить Ганнибала. Но у римлян сложилось впечатление, что Ганнибал идет войной вовсе не на Италию, а на земли непокорных галлов. Римляне вздохнули с облегчением и дальше не пошли. Уцепившись за выгодный шанс, предоставленный ему противником, Ганнибал переправился через Рону близ Баланса, обговорил маршрут перехода через Альпы с галльскими проводниками, которых он склонил к сотрудничеству, и, двигаясь по долине Сусы, вошел в город, населенный племенем тауринов, нынешний Турин. На глазах потрясенных римлян войско Ганнибала заполонило долину реки По и в результате череды крупных побед вытеснило их почти со всей территории Северной Италии.
Наш поход, назначенный на 1988 год, должен был совпадать с маршрутом Ганнибала, по крайней мере до перехода через Альпы. Центральная загадка эпического марша состоит в том, каким именно переходом воспользовался Ганнибал. Некоторые историки полагают, что он двигался через переход Траверсетт, другие — что он избрал переход Мон-Сенис, и каждый из пяти-шести возможных маршрутов через высокие горы имеет своих сторонников. Мы выбрали переход Мон-Женевр — здесь большую часть пути мои животные пройдут по асфальтированному шоссе. Не для них обледенелые булыжники альпийских седел, которые я помню по своим первым школьным каникулам в горах сразу после войны. Но и асфальтовое покрытие имеет свои минусы, мне придется бдительно, ястребиным взором следить за их ногами. Высота проблем не создаст: максимальная — 1850 метров над уровнем моря. Слоны, чьи легкие притиснуты хрящевыми полосами к внутренней стороне стенки грудной клетки, это безболезненно перенесут — за долгий переход по побережью в направлении гор они постепенно акклиматизируются.
Иное дело — погода. Апрель в Высоких Альпах может выдаться холодным, влажным и снежным. Слоны, будучи массивными животными, не теряют тепло так легко, как, например, собаки или кролики. А если их к тому же хорошо кормят и вволю дают погулять, то взрослые слоны с их способностью к быстрой акклиматизации переносят влагу и сырость лучше, чем можно было бы ожидать от не слишком укутанного шерстью млекопитающего. И все же на следующий год после своего перехода через Альпы Ганнибал потерял 36 из 37 слонов по причине суровой погоды. Я себе такого позволить не мог — значит, фургон для перевозки слонов всегда должен быть под рукой на случай дурной погоды; кроме того, придется возить с собой шатер для использования под «госпиталь», если возникнет необходимость, и сшить по мерке каждого животного водонепроницаемый пластиковый макинтош. После долгих размышлений я заказал несколько четверок кожаных сапог для слонов. Мне прежде случалось их использовать — по одному: я надевал их на больную ногу после операций на септических пальцах и деформированных лодыжках. Но на постоянно движущемся животном их нужно использовать с большой осторожностью: если они достаточно прочны, чтобы выдержать такую нагрузку, то они могут легко повредить даже толстую слоновую кожу.
Следующим шагом было собрать все необходимое в медицинский саквояж. Какие травмы и заболевания могли настигнуть нашу троицу в пути, да еще в какой-нибудь долине, где до ближайшей деревушки много километров, а весь ветеринарный арсенал местных пастухов — инструмент для вливания лекарства, баночка стокгольмской мази да перочинный ножик! Я составил список самых необходимых принадлежностей: несколько литров антибиотиков для инъекций, лекарства против растяжений связок и ревматизма (термин, включающий полный набор заболеваний суставов, сухожилий и мускулов, которыми слоны могут страдать так же, как и люди), болеутоляющие и анестетические средства для небольших операций, тюбики с мазями и бальзамами против воспалений кожи — в общем, колоритный ассортимент, который очаровал бы любого средневекового аптекаря, — и, что важнее всего, бренди.
Бренди для слонов? Как мне уже случалось писать, владелец цирка старина Билли Смарт непременно настаивал на том, чтобы держать бутылку коньяка в шкафчике с лекарствами. Если слон простудится, или ему сделается нехорошо с желудком после того, как объестся ворованных в чужом саду зеленых яблок, или разноется зуб (что случается часто, когда у них меняется какой-нибудь из их удивительных подвижных зубов), бутылка бренди будет принята им с благодарностью. А главное преимущество бутылки Курвуазье — помимо того, что она облегчает небольшие недуги, — это то, что в данном случае пациент не капризничает. Когда я был еще молодым ветеринаром в зоопарке, мне не составило особого труда открыть, что бесполезно прописывать истощенному гиганту (от которого остались одна толстая кожа да кости) фунт или полгаллона патентованного средства, если тот от него хобот воротит, а то и почище — просто выльет тебе все прямо на голову. У слонов необыкновенно развито чувство вкуса — они могут почувствовать единственную горькую пилюлю, спрятанную в буханке хлеба, и тут же вернут вам буханку самым бесцеремонным и неожиданным образом.
Ко всему прочему слоны питают слабость к виноградному ликеру, что дает повод иным разгневанным членам Лиги трезвости забрасывать меня язвительными письмами — как, мол, я смею толкать бессловесных тварей на скользкую тропу пьянства! Этаким «доброжелателям» следовало бы понаблюдать за слонами и павианами в дикой природе в Африке, где они отыскивают и объедаются переспелыми забродившими плодами «чудо-дерева» в положенный сезон. Вот уж где действительно дикие разгульные пирушки!
В общем, при посредстве добрых знакомых из местного паба «Полумесяц» я убедил производителей пожертвовать нашей кампании ящик «Реми Мартин», дав страшную клятву, что людям перепадет немного, а основное предназначено для лечения слонов.
Как раз перед тем, как в Овале должна была состояться большая пресс-конференция, на которой мы собирались посвятить журналистов в подробности акции, я наткнулся на краткую заметку в «Ветеринари рекорд», посвященную разразившейся в Испании африканской болезни лошадей, вызываемой опасным вирусом, переносимым комарами и мошкарой. Причиной вспышки послужил, по-видимому, ввоз некоторого количества инфицированных зебр. Слоны не подвержены этому заболеванию, но следствием эпидемии могли стать сложности с пересечением слонами испанской границы. Я позвонил Мерву и попросил его выяснить с ситуацией в Испании и, что более важно, с французскими властями. На этой самой пресс-конференции — как раз перед ее началом — я впервые встретил Йана Ботэма (для тех, кто не знает: знаменитый игрок в крикет) и его очаровательную супругу Кэти. Милые люди, напрочь свободные от звездной болезни и глубоко преданные делу кампании против лейкемии. Они были не менее обеспокоены, чем я, чтобы животные пришли к финишу здоровыми.
За полчаса до начала выступления Йана перед толпой журналистов ко мне прискакал бледный Мерв.
— Наша семинедельная экспедиция под угрозой, — сказал он. — Французы не позволяют ни лошадям, ни другим крупным животным пересекать испано-французскую границу. Они говорят, что ситуация может измениться, если испанцы быстро возьмут эпидемию под контроль, но где гарантии?
Сказать по совести, нам менее всего хотелось бы увидеть слонов запертыми в Испании. Мерв провел несколько кратких, но бурных встреч со своими друзьями, сподвижниками, четой Ботэм, боссами финансовой компании, выступавшей главным спонсором, и телекомпанией «Йоркшир Телевижн», представители которой должны были сопровождать нас по всему маршруту. В итоге было принято решение отставить поход по Испании и начать прямо с Перпиньяна во Франции — стало быть, вместо семи недель акция продлится только четыре. Это был удар, хотя и не фатальный. Что ж, и за этот срок можно будет собрать достаточное количество средств на благое дело. И хотя «Йоркшир Телевижн» наотрез отказалась от своих планов послать телегруппу, ее место заняла группа из «Телевижн Саут». Я рад был услышать, что ее возглавит мой старинный приятель Дэвид Пик, который за двадцать лет до того сдружил меня с саугтемптонской телекомпанией.
За два дня до начала великого похода я прибыл в Перпиньян и встретился с большинством участников. Кроме четы Ботэмов, там была еще примерно дюжина бравых гвардейцев, которые планировали пройти весь маршрут пешком, в том числе знаменитый игрок в крикет из Австралии Грег Ричи. Еще примерно две дюжины участников акции собирались пройти пешком те или иные участки пути. Три телегруппы да бесчисленное количество репортеров на колесах, вознамерившихся проехать весь путь с комфортом. Ну и, естественно, целая армия сопровождающих лиц — курьеры, водители, фуражиры (из них многие добровольцы, сопровождавшие Йана в предыдущих благотворительных походах): несколько итальянских работников цирка — присматривать за слонами; врач Стив Кэрролл, специалист по лечению спортивных травм; историк и специалист по Ганнибалу Вольфганг Цойнер, который много лет мечтал о такой экспедиции; и Рекс Шойлер, страстный ходок и искусный маг и волшебник во всем, что касается электроники. Именно он разработал и смастерил оборудование для наблюдений за физиологией слонов. Небольшое хитроумное устройство крепится к «сбруе», надетой на животном, и в нескольких местах к телу испытуемого прикасаются датчики. Информация о пульсе, дыхании и прочих функциях тела передается на приемно-записывающее устройство, установленное в машине, которая будет ехать медленно, поспевая за слонами. Предусмотрен был даже сигнал тревоги с мигающей красной лампочкой, если какое-то из животных подавало признаки стресса.
Я с энтузиазмом воспринял идею электронного наблюдения, но сомневался, будет ли оно работать на ходу. Что касается сигнала тревоги, это тоже великолепно, но мы не должны допустить, чтобы животные даже чуть-чуть переволновались, не то чтобы дело дошло до стресса. По правде сказать, я больше доверяю своим глазам, ушам и, время от времени, стетоскопу — вот инструменты, на которые я полагаюсь больше всего, следя за тем, чтобы гиганты были здоровы и счастливы.
Первый день похода выдался холодным и дождливым; затянутое облаками небо было серым, как спина слона. Ветер врывался через старинные городские ворота, когда все собрались на старте. Фургоны с главными участниками событий прибыли в восемь ноль-ноль, и я осмотрел слонов, прежде чем Рекс надел на них сбрую и подключил свое оборудование. События вокруг нас происходили далеко не гладко: проблемы с парковкой, препирательства между нашим обслуживающим персоналом и обнаглевшими фотографами и, наконец, трудности с тем, чтобы заставить знамена развеваться на ветру. Репортеры стояли раздраженные, дыша на озябшие руки, полицейские словно в едином порыве дули в свистки. Дети в традиционных провансальских костюмах, с бледными лицами, танцевали, пытаясь расслышать музыку среди всего этого шума и гама, а французские обыватели понуро тащились на работу, косясь на маленькую толпу англичан в шортах и дурацких шляпах и на трех слонов, решительно не понимавших, куда их гонят и зачем. Мерв стоял, расточая ругательства — ему только-только сообщили, что во Франции запрещено собирать деньги во время похода. Такое «попрошайничество», даже во имя благотворительности, считается незаконным.
Внезапно Ботэм, который секунду назад беседовал со своими друзьями посреди толпы, рванулся аллюром через ворота. Ни тебе пушечных салютов, ни фанфар. Просто сам факт начала события. Йану привычно вот так внезапно, словом «Вперед!» начинать марши. Последовал хаос. Ботэм с гвардией самых отважных «пехотинцев» вырвался вперед.
— Ну, а теперь гони слонов! — крикнул я главному погонщику по имени Давио. Он не отреагировал. — Vamonos![4] — повторил я по-испански. Он крикнул своей команде по-итальянски, и, наконец, все три слона выступили в поход.
Фотографы, танцоры, полицейские, торговцы булками с ветчиной и случайные зеваки убрались прочь с дороги, и Тали, Дидона и Бэтмэн, радостно трубя, пошли гуськом, точно корабли кильватерной колонной. Поспевая за задними ногами последней слонихи, я размышлял, так ли все было свыше двух тысячелетий назад, когда после ночевки где-то неподалеку от этих мест выступала в поход армия Ганнибала. Сходные с нынешними суматоха и шум были, это уж точно. Сходная публика, думаю, тоже. Мы знаем, что в армии Ганнибала был главный врач по имени Сингал, и жрец с таким странным именем Богус. Был ли у карфагенян главный ветеринар, проще говоря, лицо с такими же, как у меня, функциями, я не знаю.
Слоны шли быстрым шагом, стараясь поспеть за группой Ботэма; но все равно отстали, когда мы проходили через центр Перпиньяна. Давио кричал слонам что-то ободряющее, стараясь поддерживать их на полном ходу; их мощные ноги тяжело шлепали о холст, подстеленный под оснащенную электроникой сбрую, чтобы не слишком натирала задницу… Но не успели мы прошагать и первых трех с половиной сотен метров семисоткилометрового пути, как обрывки сбруи, провода, соединительные контакты, пряжки и пластиковые батареи полетели на землю. Вот так, прости-прощай программа наблюдения. У нас не было времени остановиться, чтобы подобрать всю эту хитроумную технику, в которую вложил душу Рекс.
Семеня позади Бэтмэна и время от времени отскакивая в сторону, чтобы не угодить под град слонового помета, я очень быстро понял, что скорость слонов требуется решительно уменьшить. Иначе они быстро выдохнутся: как и я, они порядком устали за день. Что сделаешь, у цирковой жизни слишком сидячий образ.
— Сбавь скорость! — крикнул я Давио. — Пусть идут как хотят.
— Но, доктор, люди ушли уже за полкилометра вперед.
— Не важно. Остановимся, соберемся все вместе и пойдем помедленнее. Темп будут задавать слоны.
Бэтмэн и компания снизили скорость и далее шли без усилий, легким шажком.
Поделиться книгой: