Помоги проекту - поделись книгой:
А он сказал: «Как насчёт зайти? Отметим Новый год».
Я сказала, что Новый год только через пять дней. А Влад сказал, что с завтрашнего дня он и его друзья будут заняты. Они все будут работать ведущими на вечеринках.
Я хотела спускаться дальше, но Влад настаивал, чтобы я зашла к нему. Я не знала, что сказать. Мне очень хотелось зайти, но я стеснялась. Вся компания, стоявшая на лестнице, смотрела на нас. Среди них были девушки. Все как одна красивее меня и лучше одеты. А вдруг они будут смеяться надо мной? Ведь я для них чужая. Совсем из другого мира. Но если я откажусь, то второго шанса может не быть, как выражается Рабия. А мне так хотелось увидеть, как Влад живёт, и побыть с ним хоть немного.
Тут самая красивая из девушек по-доброму улыбнулась мне и сказала: «Пойдём! Увидишь, будет весело!» И я пошла.
Я сняла пуховик, и Влад провёл меня в квартиру. Телевизор у него стоял там же, где у нас, а вот стол был только маленький, журнальный. Я сразу увидела, что бутылок много, а еды мало, и сказала Владу: «Я сейчас приду». Влад решил, что я хочу переодеться. Когда я шла к двери, он взял меня за плечо и посмотрел в глаза. У меня подкосились ноги, а он сказал: «Обещай, что не сбежишь и вернёшься». Я сказала: «Честное слово» – и поднялась в свою квартиру. Дома была только Рабия, она делала уроки и ни о чём не спрашивала. Я переоделась и взяла из морозилки манты. У нас большая морозилка, и мантов мы с мамой и сёстрами налепили много. Хватит на всех, и дома тоже много осталось.
Потом я опять спустилась вниз. На лестнице уже никого не было, но дверь была не заперта. В комнатах играла музыка, было шумно, но я туда не пошла. Я прошла в кухню, поискала в шкафчиках, нашла самую большую кастрюлю и стала кипятить воду. Тут пришёл Влад. Он посмотрел на меня и сказал: «А я думал, что ты не вернёшься». Я сказала: «Я же обещала». Он сказал: «Красивое платье. Тебе идёт. А это у тебя что?» Я ответила, что манты. Он посмотрел на меня, на кастрюлю, снова на меня и сказал: «Офигеть!» Я испугалась, что не спросила его, может быть, он не любит манты? Может быть, он вообще не ест мяса? Ведь сейчас так модно. Но Влад успокоил меня и сказал, что любит мясо, да ещё как. Он спросил, чем может мне помочь. Я сказала, что варить манты очень просто и я справлюсь одна. Но он всё равно остался со мной в кухне.
Наверное, ещё никогда в жизни я не чувствовала себя такой счастливой.
То и дело в кухню заглядывали друзья Влада и звали его. Но он отвечал: «Погодите, я занят. Мы с соседкой варим манты». Все говорили: «Вау, манты!» – и оставались в кухне. Когда еда была готова, в кухне было уже не протолкнуться, пришли все. Все ели манты и хвалили. А ещё говорили, что Владу и Феде повезло с соседкой. И что они даже завидуют. Друзья Влада улыбались мне и совсем не были страшными и не воображали. Никто не показывал мне, что я тут чужая, ни парни, ни девушки. А та самая красивая из девушек, Соня, сразу стала вести себя со мной так, будто мы с ней подруги. Я сначала подумала, что она девушка Влада, и хотела уйти. Но оказалось, что Соня совсем не его подруга, а Феди. Вообще на вечеринке было много парочек, но Влад ни с одной из девушек не вёл себя как-то особенно. К концу вечеринки я так осмелела, что даже решилась спросить у Сони, есть ли у Влада девушка. И она сказала, что уже нет. Была, но они расстались – потому он сюда и переехал. Я прекрасно понимала, что для меня это ничего не значит, но всё равно была очень рада это слышать.
Я ещё никогда в жизни не была на такой вечеринке. Все веселились, но не потому, что выпили, как это бывает у русских. Просто у Влада друзья были такие, как он сам, – лёгкие и весёлые. Все постоянно смеялись, шутили и подшучивали друг над другом, но совсем не обидно. И вместе пели под гитару. И весь вечер играли. Я и не знала, что на свете столько весёлых игр. Больше всего мне понравилась игра «Крокодил», когда надо изобразить какое-то слово, чтобы все догадались, но ничего при этом не говорить. Сначала я стеснялась и только смотрела, как играют другие. Но потом стала играть вместе со всеми, и мы всё время хохотали. У меня от смеха даже живот заболел.
А ещё на этой вечеринке мы с Владом первый раз поцеловались. Влад сказал: «В Новый год обязательно надо выпить шампанского». Я сказала: «Я не пью». А он налил два бокала, протянул один мне и сказал: «Давай на брудершафт». Я сделал глоток. Пузырики ударили в нос, как в лимонаде. И Влад поцеловал меня. Не по-настоящему, но это был первый в моей жизни поцелуй. Я потом не могла уснуть всю ночь, так и лежала и вспоминала всё до самого утра.
Когда я уходила, он попросил мой номер, и я сама записала ему его в телефон. И с тех пор целыми днями думала, позвонит ли он мне когда-нибудь.
Влад позвонил десятого января. Был уже поздний вечер, но мы с сестрами были дома одни, потому что мама работала в ночную смену, а папу срочно вызвали из-за аварии в двенадцатом доме. Я увидела имя Влада на экране телефона и почувствовала, что сердце провалилось куда-то вниз. Влад сказал: «Привет, Айкыз!» Мне было очень приятно, что он назвал меня по имени и не ошибся в нём. А потом он сказал: «Извини, что звоню так поздно. И с такой просьбой, что даже неудобно. Но у тебя, случайно, ничего пожрать нет? А то я пришёл домой голодный как зверь, а в холодильнике шаром покати. Я после работы, очень устал, сил идти в магазин или в кабак вообще нет. А доставку пока ещё привезут, я с голоду умру».
Я сказала: «Пожалуйста, не умирай». Принесла ему плов и сказала, что надо разогреть.
Он сказал: «Сейчас разогрею в микроволновке».
Я сказала: «Не надо в микроволновке. Будет невкусно».
Влад удивился и спросил: «А как?»
У него был такой растерянный вид, что я не выдержала, засмеялась и сказала, что всё сделаю сама.
Когда я разогрела плов и положила на тарелку, он спросил, поем ли я тоже. Я отказалась, потому что недавно поужинала. Он сказал: «Тогда просто посиди со мной». И я согласилась. Мы сидели вместе на кухне, как муж с женой, болтали и смеялись. Он съел всё, даже тарелку вытер кусочком хлеба и спросил: «А кто готовил, ты?» Я кивнула и спросила «Вкусно?» Он сказал: «Обалденно!»
Было уже очень поздно, я боялась, что отец вернётся и не застанет меня дома. Я сказала, что мне надо идти, а Влад сказал: «Слушай, теперь я твой должник. И просто обязан сводить тебя в кафе». Я чуть не умерла от счастья, когда это услышала. Он спросил, когда я могу, я чуть было не сказала, что всегда. Но сдержалась и предложила ему самому выбрать день, когда ему удобно. Он заглянул в телефон и спросил: «Как насчёт вечера четверга?» Я еле дождалась четверга и так волновалась, что чуть не заболела. Я постоянно думала о том, что надеть, что говорить, как себя вести. Очень боялась, что Влад окажется занят и в последний момент отменит приглашение. Но ещё больше боялась сказать при встрече что-то не то, что-то, что ему не понравится. Вдруг он тогда больше не захочет со мной общаться?
Родителям я, конечно же, ничего не сказала. Но сёстры всё знали и собирали меня на первое в моей жизни свидание чуть ли не как на свадьбу. Мне очень хотелось одеться нарядно, но я понимала, что буду выглядеть глупо. И просто надела новый свитер, который мне шёл.
В том кафе я никогда не была, я вообще нечасто хожу в кафе. Наверное, другие люди считают его самым обычным местом. Но у меня весь вечер было такое чувство, будто я попала куда-то в сказку, в мультфильм или сериал. Я до сих пор помню каждую секунду из тех двух часов, которые мы тогда провели вместе, и каждое слово. Говорил, как обычно, Влад, а я больше молчала и слушала. И всё время смеялась его шуткам, просто до слёз. Раньше я думала, что это только выражение такое. Но, оказывается, нет – когда сильно смеёшься, действительно из глаз начинают течь слёзы.
А потом мы вместе шли домой, и это было так здорово – возвращаться вдвоём. Я шла рядом с ним и представляла, будто мы муж и жена и возвращаемся не в разные квартиры, а в одну – в нашу, где мы с ним живём. И пусть это была всего лишь мечта, неправда, но всё равно в мире в тот миг не было никого счастливее меня. Особенно тогда, когда Влад поцеловал меня на прощание. В ту ночь мы с сёстрами почти не спали, всё шептались до самого утра, особенно с Гулей, пока Рабия не рассердилась и не запустила в меня подушкой.
Я даже не надеялась, что Влад пригласит меня куда-то снова, да ещё так скоро. Но уже на той неделе он прислал сообщение с вопросом: «Как насчёт посмотреть новый фильм?» Я с радостью согласилась. Это получилось второе наше свидание, потому что после кино мы ещё погуляли и попили кофе. А третье свидание было у него дома. Мы с сёстрами делали самсу, я выложила в соцсети фото, и Влад сразу же написал, что выглядит офигенно. Я написала ему сообщение: «Хочешь, принесу?» Он ответил: «А так можно?»
Я выбрала самые румяные пирожки и пришла к нему. Его друг Федя был дома, мы вместе попили чаю, весело болтали и смеялись. А потом Федя ушёл, а Влад стал меня обнимать и целовать. И этот вечер стал самым чудесным в моей жизни.
С тех пор мы с Владом стали встречаться, когда у него было свободное время – раз или два в неделю. Он водил меня в разные интересные места: на каток с цветомузыкой, в кафе, где едят в полной темноте, в музей иллюзий, на чайную церемонию. И на мультимедийную выставку, где картины показывают, как кино, на стенах и потолке большого зала. До знакомства с Владом я даже не знала, что на свете существует столько всего интересного. Иногда мы никуда не ходили, а просто сидели у него, болтали и смеялись – вдвоём или втроём с его другом Федей или вчетвером с Соней.
А ещё Влад придумал мне смешное имя: он стал звать меня «Кызка». Как будто сокращённое от «Айкыз». Сказал, что некоторые называют девушек «Киска», а я буду не киска, а Кызка. Я не стала спорить, мне понравилось. Мне всегда нравилось всё, что говорил или делал Влад.
В конце марта у сестёр в школе начались каникулы. В это время мои родители обычно берут отпуск, и мы всей семьёй едем в Кыргызстан навестить дедушку с бабушкой. Так было и в этом году, только я с ними не поехала, потому что не могла пропускать занятия в колледже.
В пустой квартире сразу стало просторно, грустно и очень тихо. Даже телевизор не помог. Когда Влад написал и спросил, как у меня дела, я ответила, что все уехали и мне грустно. Он написал: «Приходи ко мне вечером». Я пришла. Оказалось, что Федя тоже уехал, мы были совсем одни, весь вечер обнимались и целовались, и всё было просто замечательно. Когда стало совсем поздно, Влад спросил: «Кызка, как насчёт того, чтобы остаться у меня?» Я ответила: «Если ты этого хочешь». Он сказал: «Конечно, хочу, иначе бы не предлагал». Именно тогда и случился наш первый раз. Влад очень удивился, когда понял, что у меня до него никого не было. Я сказала, что у нас так принято: девушки берегут себя для того, кого полюбят по-настоящему. В тот момент мне больше всего на свете хотелось, чтобы он тоже сказал, что любит меня. Но он не сказал.
Раньше я думала, что после того, как стану женщиной, в моей жизни всё изменится. Как именно – я не знала, но считала, что изменится обязательно. Однако ничего не изменилось. Я всё так же ждала свиданий с Владом и постоянно проверяла телефон, чтобы не пропустить сообщение от него. Мы всё так же встречались раза два в неделю, болтали о пустяках и много смеялись. Только теперь мы реже ходили куда-то, а чаще проводили всё время у него. И я была так счастлива, что не хотела ни о чём думать. Мне и так приходилось нелегко – нужно было скрывать всё от родителей и заставлять себя учиться, когда голова занята совсем другим. В моей голове, как и в моём сердце и во всей моей жизни, теперь был только Влад. С самой первой нашей встречи он заменил мне весь мир.
Весна пролетела быстро, настало лето. Сёстры уехали на каникулы. Я тоже могла бы уехать с ними, но совсем не хотела. Я сказала родителям, что лучше останусь в Москве и найду себе работу на лето. Им это понравилось. Мама нашла мне работу у себя в магазине – уборщицей. После этого мы стали реже видеться с Владом, но всё равно это было лучше, чем если бы я уехала из Москвы.
Работа оказалась тяжёлой, да ещё началась сильная жара, и я очень уставала. Влад это заметил и заявил, что мне надо отдохнуть. Он сказал, что в июле его компания всегда ездит в Крым, и предложил поехать с ними. Мне очень-очень хотелось согласиться, но я сказала: «Нет».
Влад удивился и, кажется, огорчился. Он спросил: «Почему, Кызка? Будет весело. Мои друзья клёвые. Ты многих знаешь: Федьку, Соню… Тебе же нравится Соня, ты сама говорила. А если у тебя нет денег, то мы что-нибудь придумаем».
Я объяснила, что дело не в деньгах, а в том, что меня ни за что не отпустят родители. Влад опять предложил «что-нибудь придумать», но я сказала, что врать родителям тоже не хочу. А потом я вдруг не выдержала и расплакалась. Влад ещё больше огорчился и даже испугался. Он обнял меня, стал гладить по голове как маленькую и говорить, что не хотел меня расстраивать. Он сказал: «Кызка, ну, хочешь, я тоже никуда не поеду? Останусь с тобой. Будем вместе ходить к тебе в магазин мыть полы, вот так». И тут же изобразил смешной танец, будто у него в одной руке швабра, а в другой пылесос. Я не удержалась и засмеялась сквозь слёзы.
Он всё-таки уехал, я сама его упросила, сказала, что ему обязательно нужно отдохнуть. Я осталась и радовалась за него, когда видела фотки в соцсети или получала короткие сообщения. Я очень скучала по Владу, так сильно, что даже стала плохо себя чувствовать. Сначала я думала, что заболела, но потом оказалось, что я вовсе не больна, а беременна.
Это была ужасная новость. Я долго надеялась, что всё как-нибудь обойдётся и тесты просто ошибаются. Но тесты не ошибались, это подтвердили и в поликлинике. Когда врач сказала, что у меня срок восемь недель, я совершенно растерялась. Было такое чувство, как будто я забралась куда-то высоко-высоко, а потом со всего размаху упала вниз, в пропасть.
Врач что-то говорила, но я не понимала её слов. Я извинилась, встала и вышла на улицу. Я понятия не имела, куда мне идти, но точно знала, что домой нельзя. Дома мог оказаться кто-то из родителей – и как я посмотрю им в глаза? Как скажу, что их дочь беременна от русского парня, который никогда даже не говорил, что хочет жениться на ней?
Я пошла к метро, села в поезд и поехала в то место, где мне всегда было хорошо, – в парк «Кузьминки». Мы были тут весной с Владом и смотрели, как на деревьях появляются молодые свежие листочки. А теперь я заметила, что некоторые листья уже пожелтели, хотя до конца лета ещё далеко. Это было очень грустно. Но то, что случилось со мной, было ещё грустнее. Я совсем не знала, что мне делать. Когда я вышла от врача, то сначала хотела написать Владу, но потом решила, что этого делать не нужно. Зачем портить ему отдых? Я не сомневалась в том, что Влад совсем-совсем не обрадуется такой новости. Влад несколько раз говорил о том, что сейчас никто не женится рано, до тридцати лет. Это раньше бежали в ЗАГС сразу после школы, а теперь всё по-другому. Теперь умные люди хотят сначала встать на ноги, обзавестись своим жильём, хорошей машиной, сделать карьеру, и уже только потом можно подумать и о семье. Я прекрасно понимала, что он хочет этим сказать. Это значило, что он не хочет жениться. И тем более на мне.
До сегодняшнего дня я с этим мирилась. Мне важно было только то, что Влад со мной. Но теперь всё стало по-другому. У меня будет ребёнок, а Владу не нужен ребёнок. Я это точно знала. Я не знала, нужна ли ему я, одна, без ребёнка. Он никогда ничего про это не говорил. Но ребёнка Влад в свои двадцать три года точно не захочет. Какой может быть ребёнок, когда у парня нет своего жилья и даже постоянной работы? Я знала, что сценариями для КВН и вечеринками Влад зарабатывал неплохо, но эти заработки были нерегулярны. Деньги то есть, то нет.
А я? У меня ведь тоже нет ни профессии, ни работы. Уборщица в супермаркете не в счёт. Нам с родителями и сёстрами даже впятером, без ребёнка, очень тесно в нашей двухкомнатной квартире. И как я всё скажу папе и маме? Для них это будет ужасный удар. Страшно подумать, что начнётся дома… Папа у нас очень хороший, но строгий. А мама всегда всё повторяет за ним. Для неё всё, что скажет или сделает папа, всегда правильно. Но пугало меня даже не то, что родители рассердятся, а то, как они огорчатся. Им всю жизнь будет стыдно перед роднёй и знакомыми за то, что они так плохо воспитали старшую дочь. Такое никогда не забудется. Даже сёстрам достанется. Про Рабию и Гулю все будут говорить: «А, это та, у которой сестра родила без мужа!» И на моего будущего сына или дочь тоже всю жизнь будут показывать пальцем – смотрите, у него нет отца, мать нагуляла его от русского парня…
Всё говорило о том, что мне надо делать аборт. Но я понимала, что никогда не смогу убить своего ребёнка. Маленького мальчика или девочку, который во мне живёт. Интересно, а какой он или она будет? Но даже если малыш вообще не будет похож на Влада, я всё равно буду любить их обоих больше всего на свете. Я понимала, что никакого аборта не сделаю. Как бы всё ни сложилось, через что бы мне ни пришлось пройти, но я оставлю ребёнка. Конечно, будет очень трудно растить его одной. Наверное, как много и тяжело я ни буду работать, я всё равно не смогу покупать своему ребёнку дорогих вещей. Но я обязательно дам ему свою любовь, а это всё-таки гораздо важнее, чем игрушки, фирменная одежда и гаджеты.
И тут я подумала о самом страшном – о том, что мне придётся выбирать между ребёнком и Владом. Потому что Влад, конечно же, будет настаивать на аборте. И если я откажусь, он порвёт со мной. Так что меня ждал ужасный выбор: либо убить своего ребёнка, либо навсегда потерять любимого человека, который был для меня весь мир.
Не знаю, сколько времени я бродила по аллеям, вся в своих грустных размышлениях. В тот день в парке было особенно много детей. Или мне так казалось? Может быть, раньше я просто обращала на них меньше внимания? Но тогда было чувство, что в «Кузьминки» будто нарочно привезли детей со всей Москвы. И совсем маленьких, которые ещё лежат или сидят в колясках, и карапузов побольше, на великах и самокатах. Каждый из них словно нарочно напоминал мне о моих проблемах. Я отвернулась от аллеи и увидела полку буккроссинга. Я не очень люблю читать книги, и по-русски и по-киргизски, мне гораздо больше нравится смотреть кино и сериалы. Но тогда я была рада всему, что помогло бы хоть ненадолго отвлечься от грустных мыслей.
Я подошла к полке, стала смотреть на книги и увидела среди них тетрадь в зелёной обложке. Стало интересно, кто и почему положил тетрадь среди книг. Я взяла тетрадь, раскрыла наугад и увидела, что страницы исписаны чётким красивым почерком. Так пишет Рабия, когда особенно старается. И кто-то неизвестный написал в этой тетради:
Никогда не надо думать за других. Всегда надо дать другому человеку шанс высказать своё мнение, а не решать за него, что он
Я прочитала эти слова и очень сильно удивилась. Они совершенно точно относились ко мне. Как будто кто-то подслушал мои мысли. Я даже оглянулась, но, конечно же, никого не увидела. Но всё равно было такое чувство, что кто-то говорит со мной. И я поняла, что он прав. Наверное, и правда не следует самой всё решать за маму, папу и, главное, за Влада. Может быть, я действительно ошибаюсь, когда представляю, что они скажут?
Идя к выходу из парка, я окончательно решила, что поговорю с ними со всеми. И сначала с Владом. Он должен был вернуться через два дня. Долго, конечно, но я потерплю. А потом уже расскажу всё родителям… Хотя это казалось ещё страшнее.
Два дня прошли как в тумане. Влад запостил в соцсети фото себя и своих друзей в аэропорту и написал, что отпуск закончился. Я стала ждать его звонка, но ни в тот день, ни на следующий он не позвонил и в интернете тоже ничего не написал. Я даже стала волноваться, не случилось ли с ним что-то плохое, но никаких сообщений о крушении самолётов в новостях, к счастью, не было. Вечером я вышла на улицу и увидела, что в окнах их квартиры горит свет – и на кухне, и в обеих комнатах.
Я дождалась утра и сама позвонила Владу. Он, похоже, обрадовался, услышав мой голос, и сказал, что как раз думал обо мне. Я спросила, можно ли мне зайти. Он удивился и сказал, что это первый раз на его памяти, когда я предлагаю встретиться сама, ведь раньше я никогда так не делала. Но, конечно, он будет рад меня видеть. Тем более что Федя уже смотался с утра пораньше и квартира весь день будет в нашем полном распоряжении.
Я спускалась в восьмого этажа на седьмой, наверное, не меньше часа. Я шла как на казнь. Мне предстоял самый тяжелый разговор из всех, что были в моей жизни. Было очень жалко Влада. Бедный, он даже не представляет, что его ждет. Наверняка то, что я сейчас скажу, будет для него шоком – это словечко очень любит Рабия, и Гуля тоже за ней повторяет. Меньше всего на свете я хотела расстраивать своего любимого. Если б было можно, я бы вообще ничего ему не сказала. Но я понимала, что так выйдет ещё хуже, потому что будет нечестно. Нет ничего хуже, чем быть нечестным с тем, кого ты любишь.
Пока я спускалась, мне вспомнилась вся история наших отношений, с первого до последнего момента. Как я увидела Влада, когда он перевозил вещи, как мы встретились в лифте, и «Новый год» двадцать шестого декабря, и многое другое. Я даже подумала: это похоже на то, как жизнь проносится перед глазами накануне смерти. Я понимала, что надо быть готовой к смерти – если не моей собственной, то наших отношений. Но я запретила себе об этом думать, чтобы не решать за других.
Видимо, я шла так медленно, что Влад не выдержал и вышел мне навстречу. И сказал, что уже стал беспокоиться, куда я делась. А потом добавил: «Кызка, ты плохо выглядишь. С тобой всё в порядке?»
Я не смогла ничего ответить, только смотрела на него. Вот уж кто выглядел не просто хорошо, а отлично. Посвежевший, загорелый, такой красивый… Мамочка, до чего же он красивый! Хоть бы наш ребенок был бы похож на него!
Влад спросил, буду ли я пиццу, которую он недавно заказал. Но я не могла даже думать о еде и только выдавила из себя, что нам надо поговорить. И, пока не прошла решимость, торопливо сказала: «Я беременна».
Я думала, что никогда не смогу произнести это вслух. Но, когда сказала, легче не стало.
Наверное, первый раз за всё время знакомства я увидела у Влада такое серьёзное выражение лица. Он тихо спросил: «Ты… что?»
Но я не могла повторить эти слова.
Он забормотал: «Но как же так… Этого не может быть… У нас же всегда были презервативы! Ну, почти всегда…»
Я молчала. Он тоже замолк, но вскоре заговорил опять, стал спрашивать, точно ли я знаю, ведь тесты могут ошибаться. Я сказала, что тоже сначала на это надеялась, а потом пошла к врачу.
Тогда Влад опять замолчал. Я слышала, как у кого-то из соседей за стеной играет музыка.
Влад сказал: «Ты очень хороший человек, Айкыз. Самый лучший из тех, кого я встречал».
Я сказала: «Так говорят, когда хотят сказать: «Но я тебя не люблю».
Он сказал: «Я вовсе не хочу это сказать. Я хочу сказать, что мне нужно время подумать».
Я ничего не успела ответить. За дверью послышались шаги, и в замке повернулся ключ. Вошёл Федя, и только тогда я поняла, что мы с Владом так и стоим в прихожей.
Федя сказал, что ему пришлось вернуться, потому что он забыл телефон. А потом он взглянул на нас и извинился, что помешал. Он сказал: «Я сейчас уйду». Я сказала, что мы уже обо всём поговорили, повернулась и ушла. Влад не остановил меня. Я закрыла за собой дверь двадцать шестой квартиры и подумала, что сделала это последний раз.
Какое счастье, что дома никого не было – сёстры ещё не приехали, родители на работе. Никто не видел, как я хлопнулась на свою кровать, заревела и проплакала там весь день. Только к вечеру я заставила себя встать, чтобы приготовить родителям ужин. Потом пошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Всё лицо и особенно глаза были красные и распухшие. Я полезла в сумку за косметикой и наткнулась на ту проклятую тетрадь. Оказывается, в парке я машинально сунула её в сумку и принесла домой. Увидев тетрадь, я её просто возненавидела. Как можно было поверить словам какого-то неизвестного человека и понадеяться, что у меня всё может быть хорошо? С досады я отшвырнула тетрадь и села к зеркалу, чтобы хоть как-то привести себя в порядок.
Родители тоже сказали, что я плохо выгляжу, но я заверила их, что просто немного нездорова. Надо поспать – и всё пройдёт. Я закрылась в нашей с сёстрами комнате и легла в постель, но не могла уснуть, всё думала и думала. И наконец решила, что другого выхода нет – надо всё рассказать маме. У неё завтра выходной, и мы сможем поговорить, когда папа уйдёт на работу.
В первые минуты, когда проснёшься, не помнишь ни о чём плохом. И это прекрасные мгновения. Только потом, спустя некоторое время, в памяти проявляется всё ужасное. Проснувшись в то утро и всё вспомнив, я подумала, что теперь всю жизнь, наверное, если когда-то и буду счастлива, то только в эти первые мгновения нового дня.
Тренькнул телефон: пришло сообщение. Я даже не стала смотреть, уверенная, что это кто-то из сестёр. Я хотела сначала поговорить с мамой, чтобы поскорее оставить позади разговор, который меня так пугал. Но мама ещё спала. Я взяла телефон, посмотрела на экран и увидела, что сообщение от Влада.
Он написал: «Как насчет пожениться?»
Вот так просто. Будто приглашал меня в кафе или к себе в гости на вечер.
Сначала я не поверила своим глазам и раз пять перечитала сообщение, чтобы убедиться, что я не ошиблась и всё поняла правильно. А потом меня захлестнуло столько разных мыслей и чувств, что просто не было сил в них разобраться.
Конечно, я была очень рада, ведь я и мечтать не смела, что Влад когда-нибудь захочет жениться на мне. Вернее, мечтала, но никогда не думала, что так будет. Но чувствовать себя самой счастливой на свете мешали сомнения. Получалось, что Влад позвал меня замуж только потому, что так получилось, и потому, что он пожалел меня. А я не хотела его вынуждать и не хотела, чтобы он меня жалел.
И дело было не только в этом, но и во многом другом. Что скажут мои папа и мама, когда узнают такую новость? Она наверняка им совсем не понравится. Даже несмотря на то, что Влад хочет жениться на мне, папа будет не рад тому, что дочь выходит за русского парня из-за беременности. А родители Влада? Вдруг и им не понравится, что их сын женится на киргизке? А когда у нас появится ребёнок, как они будут относиться к внуку? А сам Влад? Что он думает о будущем ребёнке? Растить детей трудно, нужно много сил и много денег… На что мы с Владом будем жить? Где? В голове у меня было столько вопросов, и ни на один из них было ответа.
Я снова спустилась к Владу. Я была не меньше взволнована, чем вчера, но всё-таки уже не такая несчастная. Хотя и постоянно напоминала себе, что ещё ничего не решено, Влад может как следует всё обдумать, взвесить и отказаться от своего предложения.
В тот день мы проговорили очень долго, с самого утра и до позднего вечера. И Влад развеял мои сомнения, пусть не все, но очень многие. Он уверял, что его родители уже давно поняли, что у него своя жизнь, и не станут вмешиваться. Какой я национальности, им всё равно, главное, что я замечательный человек и буду такой же замечательной женой и матерью, в этом он уверен. После этих слов Влада я не удержалась и снова заплакала. Но впервые за всё это время не от горя и растерянности, а от радости и от того, что меня очень тронуло сказанное, ведь раньше Влад ничего такого мне не говорил. А он стал утешать меня, обнимать и целовать, и на некоторое время мы с ним забыли обо всём на свете.
Потом мы снова вернулись к важному разговору, и Влад сказал, что не сомневается: мои родители обязательно полюбят его, даже если не сразу, то со временем обязательно. Он ведь такой замечательный, уверял меня Влад, говоря сам про себя, его нельзя не полюбить! Влад говорил это так же весело и очень смешно, как и раньше, но при этом чувствовалось, что он относится ко всему серьёзно.
Мы решили, что скажем моим родителям не всё сразу. Сначала только о том, что хотим пожениться. А попозже, когда мама и папа уже смирятся с новостью, – тогда о будущем ребёнке. Чтобы не откладывать надолго, решили, что Влад придёт к нам прямо завтра. У отца как раз был выходной, а мама должна была вернуться с работы после восьми.
Попрощавшись с Владом, я поднялась на свой этаж. Родители уже были дома, и я решила, что надо их как-то подготовить к завтрашней встрече. Поэтому я набралась храбрости и после ужина попросила родителей меня выслушать. Они поглядели на меня с такой тревогой, что мне стало их жалко. И я сразу сказала, чтобы они не пугались, не случилось ничего страшного. Просто я решила сообщить, что у меня появился парень.
После моих слов они немного успокоились. Хотя, конечно, всё равно заволновались, стали задавать вопросы и даже рассердились, когда узнали, что парень у меня уже давно, а я до сих пор ничего им не рассказала.
Папа спросил: «Где вы познакомились?»
Я сказала, что мой парень живёт в нашем доме. Родители стали вспоминать всех киргизов, которые тут живут, а я всё не знала, как сказать им, что Влад русский.
Наконец сказала: «Он живёт прямо под нами, на шестом этаже, в двадцать шестой квартире».
Мама задумалась и сказала: «Подожди-подожди… Так там же русские парни живут?!»
Я не смогла ничего ответить, покраснела и опустила голову. В тот миг я думала, что никогда в жизни больше не посмею взглянуть на папу.
Мне казалось, что молчание длилось целую вечность. А потом папа вдруг спросил: «Светлый или тёмненький?»
Я сказала, что волосы у Влада тёмные. Я всё ещё не смела поднять глаза. Но папа вдруг заговорил, и голос у него звучал совсем не сердито. Он рассказал, что в двадцать шестой квартире как-то прорвало трубу, Влад с Федей вызвали слесаря. Папа в тот день дежурил и пошёл к ним. Федя тогда растерялся, не знал, что делать, и только мешал, а Влад стал помогать папе, и оказалось, что у него, как говорят, руки растут из нужного места. Папе Влад понравился, потому что он толковый и вежливый. А ещё весёлый.
Тут я всё же посмотрела на папу и увидела, что он улыбается. И мама тоже улыбнулась и сказала, что тоже знает Влада. Она несколько раз встречала его в подъезде, он всегда здоровается и открывает и придерживает ей дверь, пропускает вперёд, а однажды даже помог донести тяжёлую сумку.
В общем, оказалось, что родители совсем не против, чтобы Влад пришёл познакомиться с ними. И я была так этому рада, что решила пока больше ничего не говорить. Будем, как и собирались с Владом, сообщать новости постепенно.
На другой день, когда Влад позвонил в дверь нашей квартиры, я даже ахнула, такой он пришёл красивый и нарядный: в костюме, в модных туфлях, с букетами цветов для мамы и для меня. Папе он тоже принёс подарок – фирменную зажигалку. Мой папа, к сожалению, курит, и мы с мамой и сёстрами никак не можем отучить его от этой вредной привычки.
По выражению лиц моих родителей я сразу поняла, что подарки им понравились и им было приятно, что Влад пришёл не с пустыми руками. Мама тут же позвала всех за стол, и ужин прошёл хорошо и весело. Влад ел за обе щёки и нахваливал нашу с мамой еду, и это тоже было приятно, ведь мы с мамой обе очень старались, когда готовили. Конечно же, Влад всё время шутил, и мои родители смеялись. Папа задавал Владу вопросы, и тот честно рассказывал всё о себе. И даже если папе что-то и не нравилось, то он не подавал вида, а продолжал улыбаться.
После еды Влад поднялся из-за стола и вышел на середину комнаты. Я сразу поняла, в чём дело, и сидела ни жива ни мертва, вжалась в сиденье дивана и спрятала лицо в вышитую подушку. Влад откашлялся, повернулся к моим родителям, назвал обоих по имени-отчеству и торжественно сказал: «Я прошу у вас руки и сердца вашей дочери».
Некоторое время в комнате было тихо, так тихо, что на миг мне даже подумалось, что я умерла и лежу в могиле. Я всё-таки оторвала лицо от подушки, посмотрела на папу и увидела, что тот удивлён, даже очень, и растерян, но, похоже, не сердится.
Впрочем, скоро папа пришёл в себя и снова начал задавать вопросы, на этот раз уже без всякого стеснения. Где мы будем жить, сколько Влад зарабатывает, придётся ли мне бросить колледж. Влад отвечал, что уже всё продумал. Оказалось, что его сосед Федя собирается съехать и жить со своей девушкой Соней, так что двадцать шестая квартира будет целиком в нашем распоряжении. И снимать её один Влад вполне может себе позволить. Пусть заработки у него и не регулярные, но постоянные. В целом каждый месяц выходит не меньше сотни, а чаще больше, иногда и намного. После того как Влад назвал такую сумму, папа посмотрел на него с уважением. Да и я удивилась. Я не знала, что Влад столько зарабатывает, и всегда стеснялась брать у него подарки.
Сразу ответа Владу папа не дал, пригласил зайти через несколько дней. Но уже в тот вечер я сердцем почувствовала, что он согласится, хотя и волновалась, когда бесстыдно подслушивала под дверью разговоры родителей. Конечно, им не нравилось, что Влад русский, что он привык жить совсем иначе, чем мы, что у него нет своей квартиры в Москве и «несерьёзная профессия». Папа говорил, что лучше бы Влад закончил учиться и всё-таки стал врачом, как собирался, а мама возражала на это, что молодые врачи зарабатывают гораздо меньше, и с этим папа поспорить не мог. Как и с тем, что мы с Владом любим друг друга.
Наконец папа сказал мне, что я могу позвать своего парня за окончательным ответом. И мы с Владом снова волновались, потому что не знали, что папа скажет. А папа, похоже, нарочно тянул время, потому что весь ужин говорил о чём угодно, только не о том, что мы хотели услышать. И только после еды он наконец объявил, что они с мамой согласны.
Я не удержалась, закричала и запрыгала от радости. А Влад удивил нас всех. Он вынул из кармана пиджака маленькую бархатную коробочку, и я решила, что он сейчас наденет мне на палец кольцо, как это делают в сериалах. Но в коробочке оказалось не кольцо, а серьги. Оказывается, Влад прочитал в интернете о наших традициях, в том числе и об обряде «Сойко Салуу». И теперь он в знак нашей помолвки вдел мне в уши золотые серьги, как это принято у нас, киргизов. В этот момент я взглянула на родителей и поняла, что они счастливы. Если у них и оставались какие-то сомнения, то теперь они развеялись как дым под порывом ветра.
Потом, когда Влад ушёл, я сказала родителям, что он совсем не против традиционной киргизской свадьбы, наоборот, будет рад, если всё пройдёт по нашему обычаю. И даже согласен, как это у нас принято, оплатить все свадебные расходы. Но лично мне хочется, чтобы свадьба была хоть и традиционной, но как можно более скромной. К моей радости, родители согласились с моими доводами. Они решили, что я экономлю, не хочу больших расходов, и я не стала говорить, что дело не только в этом. Чем пышнее будет свадьба, тем больше потребуется времени на подготовку к ней. А мне хотелось выйти замуж как можно скорее, пока моя беременность ещё не очень заметна. Так что на следующий же день мы с Владом пошли в ЗАГС, подали заявление, и нам назначили дату через два месяца. Это было долго, но всё же более или менее терпимо.
Сёстры, услышав новости, тут же прервали каникулы и примчались домой. Им я, потихоньку от родителей, всё же призналась, что беременна. Рабия промолчала и только покачала головой. Зато Гуля очень обрадовалась и сказала: «Вот здорово! Я буду нянчиться с твоим ребенком, надо же потренироваться перед рождением своих».
Раньше я бы посмеялась над этой фразой. А теперь возмутилась.
Я сказала: «Это тебе что, тренажер? Это живой человек!»
Поделиться книгой: