Красавица и Чудовище (ЛП)

Его стоны заводили меня, пока внезапно он не кончил, выстрелив в заднюю часть горла. Густой и невыносимо горячей струей. Я схватилась за его бедра, когда он ударил кулаком по кровати. На напряженной шее вздулись вены, а тело сотрясали спазмы от интенсивности освобождения.

Он судорожно хватал ртом воздух, а я продолжал сосать, не желая, чтобы хоть одна капля пропала даром, пока его освобождение все еще изливалось в мой рот. Широко открытые глаза Луки были прикованы к потолку, пока я услужливо дочиста вылизывала каждый дюйм его члена. Когда все, наконец, закончилось, я отпустила его и встала, глядя на него сверху вниз. Секунды бежали, а он пристально смотрел на меня. Я не могла сказать, о чем он думал или как долго я стояла, очарованная его прозрачными глазами. Я только знала, что не могу оторвать от него глаз.

Без предупреждения, он молниеносно схватил меня за бедра и швырнул на кровать.

С моих губ сорвался испуганный крик, но прежде чем я смогла собраться с мыслями, он перекатился на меня и облизал мои губы.

Действие было настолько животным, что я застыла в шоке.

Лука проник языком в мой рот и втянул мой язык себе в рот. Я была так поражена, что даже не смогла ответить. Затем он начал посасывать мой язык, жадно, будто не мог насытиться. Мой живот сжался, и показалось, словно из меня высасывают душу. Внезапно я испугалась реакции своего тела. Я осознала неоспоримый факт, что теряю над собой контроль.

Я не была дурой, поэтому с первого момента, как увидела его, прекрасно понимала, что меня дико и иррационально влечет к нему, и я бы довольно легко могла безумно и бессмысленно в него влюбиться.

Но я убедила себя, что секс с ним будет испытанием, которое я должна вынести ради отца, точно так же, как это было с Сальваторе. Я притворялась перед собой, что моя самая большая опасность заключалась не в том, что он разобьет мне сердце и оставит безутешной, а в том, что я буду чувствовать себя проституткой. Теперь я ясно видела, что не выйду из этого испытания невредимой.

По мере того как поцелуй становился все глубже, его вкус начал проникать в меня. Он был восхитителен. Я отогнала грустные мысли и, зажмурив глаза, обняла его, решив насытиться им до того, как потеряю навсегда.

Я дико сосала его язык, и это перенесло меня на другой уровень блаженства и близости. Шквал эмоций и ощущений ошеломлял, и я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание.

«Остановись», — разум смутно уловил мою слабую мольбу, но не послушал.

Ясно, что нас обоих окутывал кокон опасного влечения и обжигающей похоти, и никто из нас не хотел выбираться из этого состояния. Но у меня, на самом деле, страшно закружилась голова, и я прервала поцелуй и отвернулась. Мне было жарко, и я почувствовала, как кровь стучит венах.

— Посмотри на меня, — прорычал он.

Я слышала его команду, но не выполнила ее.

Я почувствовала, как его руки грубо раздвинули мои бедра, и я позволила ему.

Шелковистый член коснулся моего входа, и я затаила дыхание в ожидании сильного толчка, но он скользнул в меня медленно и целеустремленно. Я выдохнула воздух, который задерживала. Повернула голову, чтобы посмотреть на него, и выражение его глаз потрясло меня. Я ахнула.

Притягательное. Боже, такое собственническое.

Он намеренно медленно входил в меня, пока я не начала извиваться на кровати, запустив одну руку ему в волосы, а другой — сжав его плечо.

Моя голова моталась из стороны в сторону. Затем Лука снова наклонился и захватил мои губы, и я забыла выражение его глаз, ощущение его тела поверх себя, то, как его член достигал глубин моего естества. Я даже забыла об изысканном ощущении пылающей похоти, распространяющейся по нашим телам.

Я кончила. Так сильно, что мои глаза закатились к затылку, тело застыло, и я увидела радугу.

Я была так растеряна, что не поняла, когда он перестал меня трахать и теперь жадно пил мои соки. Слизывал их, пока я, тяжело дыша и задыхаясь, возвращалась к реальности. Я чувствовала себя слабой и беззащитной. Лука продолжал вылизывать, пока я не положила руки ему на голову.

— Хватит, — прошептала я, у меня было такое ощущение, что моя киска так распухла, что стала вдвое больше своего размера.

Он оторвался от меня и двинулся вверх по моему телу. Я почувствовала, как между нами что-то изменилось, когда он крепко держал меня в своих объятиях и, будто боготворя, пробовал на вкус каждый дюйм моего тела.

Пока я смотрела, его член вернулся обратно в меня. Я сглотнула. В моей набухшей плоти он казался невыносимо большим. Словно зная, что причиняет мне боль, Лука провел дорожку обжигающих поцелуев по моей шее и груди.

Когда он начал двигаться, я ожидала, что он, как и раньше, яростно врежется в меня, но он этого не сделал. Его движения были спокойными и нежными. Когда он качнул бедрами, я уткнулась лицом ему в шею, чтобы заглушить хныканье от охвативших меня эмоций.

Мне хотелось открыть глаза и посмотреть в его прекрасные светлые глаза, но не желала портить момент. Что, если я увижу в них то, чего не хочу видеть? Мне нужно было, чтобы этот момент оставался таким же совершенным, каким был. Однажды он меня бросит, оставит на произвол судьбы, и именно этот момент навсегда запечатлеется в моем сознании, его я буду вспоминать в старости и в последние минуты своей жизни, и я не позволю никаким подводным камням реальности испортить его.

Я хотела погреться в лучах лжи, в чем-то самом сладком, что я когда-либо испытывала. Не имело значения, что это обман.

Медленно я снова потеряла рассудок. И это было прекрасно. Я так и не поняла, кончил ли он, потому что уплыла слишком далеко. Все, что я осознавала, — как я распадалась, разбивалась в его руках на крошечные кусочки.

Я закричала, горло горело от звуков его имени.

Долгое время он оставался внутри меня. Я почувствовала усталость до глубины мозга костей, чего так давно не испытывала, и отключилась.

Глава 20

Лука

Лампа отбрасывала теплый свет на кожу и волосы Скай, которые теперь немного подсохли и спутанными волнами обрамляли лицо, как золотистый ореол. Глядя на нее спящую, я в сотый раз спрашивал себя: что, черт возьми, все еще здесь делаю.

Но просто не мог ее оставить.

По венам бежал непрерывный поток жидкого огня от желания снова быть внутри нее. После моей жены Алессы я ни с кем не оставался в постели после секса. И планировал делать так в обозримом будущем. Ее соблазнительное тело манило меня, но я заставил себя отвернуться. Я предостерегал себя, что она сирена — опасное создание, из-за которого моряки в явном безумии сами направляли свои суда на скалы и разбивались.

Внезапно Скай застонала, и я, как наркоман, которому предложили еще одну дозу, беспомощно, нетерпеливо повернулся к ней, но она всего лишь потянулась во сне. Из-под сползшего одеяла показалась одна грудь, с невинно-розовым соском, и этот прекрасный, уязвимый образ приковал меня к месту.

Нежность моих мыслей ясно показывала, что у меня начинает развиваться к ней некая привязанность, отчего я запаниковал. Даже не обувшись, босиком, я умчался прочь.

Вернувшись в свою комнату, я никак не мог уснуть. Голова гудела от событий этого вечера. Впервые я был так щедро вознагражден за то, что пришел сюда поужинать. Придется приходить чаще. Возможно, каждый вечер. Никакие планы это бы не нарушило. Я по-прежнему следовал бы своей стратегии.

Трахал бы ее до полусмерти, пока не потерял бы интерес. Да, отдам ей должное, она была особенной, но через двадцать девять дней мне абсолютно точно станет с ней скучно. Ни одна женщина не привлекала моего внимания дольше двух недель. На самом деле, я начинал уставать от них уже на первой.

Мой самолет на Сицилию вылетал в шесть утра, и с чувством уверенности, что мое увлечение Скай не продлится долго, я закрыл глаза. Тогда пришел сон.

Глава 21

Скай

— Извини, очевидно, у главного садовника нет разрешения впускать тебя сегодня в теплицу, — с сожалением объявила Мэри Джейн, возвращаясь в оранжерею с банкой клюквенного сока.

Я перестала жевать тост с копченым лососем. Положив недоеденный завтрак на тарелку, глубоко вздохнула и обдумала ситуацию.

— У главного садовника нет разрешения? Чье разрешение ему нужно?

— Думаю, босса. Но он ушел сегодня утром до рассвета, так что Джон не сможет встретиться с ним до его возвращения, и никто не знает, когда это будет. Имей в виду, даже после возвращения, застать его дома почти невозможно, не говоря уже о встрече с ним.

Мои мысли обратились к мужчине, который довел меня прошлой ночью до изнеможения, а затем накрыл одеялом мое обессиленное тело. Я покачала головой, избавляясь от тут же нахлынувших обжигающих воспоминаний.

— Могу я встретиться с Джоном? Я хочу с ним поговорить.

— Ооо… не знаю, — ответила девушка и принялась без нужды переставлять блюда на столе.

— В чем проблема?

Она скорчила гримасу и заговорила приглушенным голосом.

— Мадам Миттеран не очень любит… когда гости бродят по территории. Это очень охраняемый комплекс, поэтому обычно предпочтительнее, чтобы все оставались в пределах… эм… их личного пространства.

Я в удивлении уставилась на нее, не в силах придумать ответ. То есть, я даже не могу гулять по территории? Должна сидеть в заключении в закрытом помещении все время своего пребывания здесь? Нет, это не было частью контракта. Я должна предоставлять себя Луке для… секса, но в остальном была вольна поступать так, как мне заблагорассудится.

«Я найду его сама», — решила я. И мадам Миттеран как-нибудь переживет это.

После завтрака я вернулась в свою комнату. Собрала волосы в хвост на затылке и встала перед своим новым обширным гардеробом.

Я собиралась рыться руками в земле, но оказалось, что мой гардероб содержал только дизайнерскую одежду. Как бы ни было больно думать, что я испорчу предметы роскоши за тысячи долларов, другого выбора у меня не было. Я выбрала черные узкие джинсы от Armani, неоново-зеленую толстовку от Dolce and Gabbana и сапоги от Gucci. Я поймала себя на том, что стараюсь не смотреть на бирки, когда отрывала их. Натянув толстую куртку с воротником из искусственного меха и нахлобучив красивую черно-белую бейсболку с логотипом Chanel, я была готова.

Все еще смутно обеспокоенная мыслью о том, что надела такую дорогую одежду, чтобы заняться садоводством, я быстро вышла из комнаты.

Я покинула поместье через оранжерею и начала пробираться по холмистому ландшафту лужаек, покрытых нетронутым снегом. Я всегда жила в городе, и у меня никогда не было привилегии ходить по таким просторам, где на земле оставались только мои следы и стояла невероятная тишина.

Хотя я находилась в зимней стране чудес, холода я не чувствовала. Воздух был свежим и бодрящим, и я пожалела, что не могу привезти сюда папу. Подальше от пропахшего лекарствами и нищетой дома. Может, перед отъездом мне удастся уговорить Луку согласиться на такой визит. Папе точно пошло бы на пользу пребывание в этой прекрасной части света.

Я перешла по узкому мостику, под которым протекал ручей. У меня возникло искушение последовать за бегущей водой, просто чтобы посмотреть, куда она впадает, но отбросила отвлекающий курс и сосредоточилась на следовании инструкциям, которые дала мне Мэри Джейн.

Вскоре в поле зрения появились стальные рамы и стеклянные панели теплицы, и мое сердце подпрыгнуло от волнения. Всю свою жизнь я любила растения и выращивала их сама. В детстве, я пыталась вырастить на заднем дворе помидоры и перец чили, но по какой-то странной причине они погибали. Сначала все шло очень даже хорошо, а потом они внезапно бурели, сморщивались и умирали. Я так и не поняла, почему, и после многих попыток, наконец, сдалась и перестала пытаться обустроить свой огород.

Я заметила мужчину, который, как я предполагала, должен был быть Джоном, так как, по словам Мэри Джейн, он единственный, кто работает в теплице. Он толкал тачку, полную земли, в закрытом стеклом пространстве. Мэри Джейн также объяснила, что он ревностно относился к своей территории, поэтому я не сразу вошла в теплицу, а остановилась снаружи и вежливо окликнула его. Со своего места я видела большие, здоровые на вид кочаны капусты и всевозможные растения, которые росли лишь летом.

Я поняла, что могу найти здесь свое счастье.

Из-за гряды с помидорами показался мужчина с очень густыми седыми бровями. В руке в перчатке он держал лопатку и хмуро смотрел на меня, будто я вторглась в его священное пространство.

— Чего вы хотите? — спросил он.

Его голос источал ту же враждебность, как и его лицо и поза. Если он думал, что сможет избавиться от меня этим проявлением недружелюбия, то ему стоило бы подумать еще раз. Я привыкла к вечному папиному ворчанию, и знала, что оно напускное.

— Я буду жить в этом доме месяц, — вежливо объяснила я, — и надеялась, что смогу приходить сюда. Хочу набраться опыта в садоводстве и, если возможно, посадить несколько цветов.

Говоря это, я огляделась, но не заметила никаких цветущих растений. Вокруг были лишь овощи и травы, и они наполняли зеленый дом чистым и землистым ароматом.

— Нет, — последовал его немедленный и, казалось бы, не терпящий возражений ответ. Не дожидаясь моего ответа, он нырнул обратно за помидорные грядки.

Я улыбнулась. Теперь я точно знала, что он не был большим злым волком. На самом деле, он прятался от меня! Я последовала за ним и обнаружила его за растениями. Он наполнял маленькие горшочки черной почвой с удобрениями.

— Почему, нет? — поинтересовалась я.

Он не смотрел на меня.

— Мы не сажаем цветы в теплице. И вы испортите свою красивую одежду.

— Хорошо, вместо цветов я посажу овощи, и мне все равно, если я испорчу свою красивую одежду.

— Вы ничего не вырастите за месяц, — пробормотал он.

— Знаю, но я все равно хочу начать.

— Это тяжелая работа, вы себе ногти сломаете.

Я вытянула вперед руки.

— Мои ногти уже сломаны, и я люблю тяжелую работу.

Мужчина повернулся и посмотрел на меня из-под кустистых бровей.

— Почему вы хотите здесь работать?

— Потому что люблю садоводство. Ребенком я пыталась вырастить что-нибудь на папином заднем дворе, но растения всегда умирали, и я хочу знать, что делала не так.

Что-то промелькнуло в его глазах. Желание профессионала помочь мне понять мои ошибки, но он заглушил его.

— Сначала вам придется спросить разрешения у Дона Мессаны.

— Хорошо, я спрошу, — согласилась я и улыбнулась.

Он хмыкнул и вернулся к работе.

После я долго бродила по снегу. Это было чудесно — быть одинокой в такой красоте. На ветку неподалеку приземлилась малиновка. Она сидела так близко, что я могла заглянуть ей в глаза. Птичка была так прекрасна, что мне захотелось протянуть руку и погладить ее. Вдалеке я увидела небольшую группу оленей, но не попыталась приблизиться к ним. Руки и ноги у меня замерзли, но я чувствовала себя в полной гармонии с самой собой.

К тому времени, как я вернулась в дом, было уже время обеда, и я, почувствовав голод, направилась сразу в оранжерею. Мэри Джейн уже ждала меня там. Она улыбнулась мне.

— Подавать обед сейчас?

Мне вновь подали изысканные блюда. Свежеиспеченный хлеб с маслом и баранью ножку, которой, по словам Мэри Джейн, славился шеф-повар. Мясо было таким нежным, что даже не требовалось его резать. Все, что нужно было сделать, это поднять косточку за один конец, аккуратно тряхнуть, и мясо отвалится само. Я попробовала так сделать, и все получилось. Мясо просто соскользнула с кости. Я с жадностью набросилась на него. Оно было восхитительно. Затем я съела маленькую миску крем-брюле и попыталась позвонить по номеру, который Лука дал мне, когда мы встретились, но телефон, похоже, был выключен. Я не могла себе представить, что его телефон может быть выключен, поэтому предположила, что у него, должно быть, не один номер.

— Есть ли способ, которым я могу связаться с Доном? — спросила я Мэри Джейн, потягивая кофе.

— Понятия не имею, — ее голос был пропитан недоумением от одного только предположения. — Я же говорила, что даже не…

— Знаешь, как он выглядит, — закончила я за нее.

А потом я испытала сожаление, потому что не намеревалась ее задеть. Просто то, как все говорили о Луке, заставляло его казаться богом или призраком. Я улыбнулась девушке.

— Все в порядке. Спрошу его, когда увижу.

Как только обед закончился, я вернулась в свою комнату, бросила куртку на кровать и рухнула рядом.

В голову сразу же хлынули воспоминания о нашей ночи. Я покраснела, подумав о том, как отсасывала ему. Будто он был самым вкусным леденцом на палочке, который я когда-либо пробовала. То, что мы делали друг с другом в темноте, при дневном свете казалось невыразимо чувственным. Мои пальцы потянулись к ширинке джинсов, но я отдернула руку. Я должна остановиться. Я была на пути к тому, чтобы стать зависимой от секса.