Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон

Тутта Карлссон уже ожидала приятеля на поляне.

– Давай поиграем в прятки, – предложил Людвиг Четырнадцатый. – Ты лучше меня считаешь, поэтому первым прятаться буду я.

Тутта Карлссон согласилась и начала громко считать:

– Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, двадцать десять, двадцать одиннадцать, двадцать двенадцать, я иду искать.

И она пошла искать. За одним кустом она заметила что-то очень похожее на лисий хвост.

– Людвиг, я тебя пи-пи нашла! – закричала она и от радости захлопала крылышками. – Выходи, я тебя вижу!

– Обознатушки! – закричал Людвиг совсем с другой стороны. – Ты не могла меня видеть!

– Странно, – смутилась Тутта, заприметив, как Людвиг выходит из своего укрытия. – Честное слово, я вот за тем кустом видела лисий хвост.

– Ну и ошиблась, – засмеялся Людвиг. – Там была, наверно, брусника, или ягоды рябины упали за землю. Обознатушки-перепрятушки!

На самом-то деле Тутта Карлссон вовсе не обозналась. За тем кустом действительно мелькнул лисий хвост – хвост Лабана. Он подсматривал, как его младший братец играет с цыплёнком.

Его тёмно-коричневые глаза округлились от удивления.

– Мне надо заказать себе очки! – воскликнул он и заморгал. – Не могу поверить своим глазам. Что скажет на это папочка?

Во весь дух, как будто его пришпорили, он помчался домой и пулей влетел в гостиную.

– Кошмарный ужас… то есть ужасный кошмар, – после сумасшедшего бега он никак не мог перевести дух. – Тутта Четырнадцатая – это лис Лабан. То есть нет, не так! Людвиг – это Карлссон Четырнадцатый…

Папа Ларссон поскорей заткнул сыну рот морковкой.

– Пожуй и успокойся, – велел он. – А потом расскажешь, что такого страшного ты увидел.

Лабан послушно откусил морковь, пожевал и стал рассказывать по порядку, какие странные вещи творятся на поляне возле изгороди.

Он, конечно, хотел, чтобы папа Ларссон по-настоящему рассердился на Людвига Четырнадцатого. Но, к его удивлению, папа так и расхохотался, держась за живот.

– Ты на него не зол? – растерянно спросил Лабан. – Тебе кажется нормальным, когда член нашей семьи играет с цыплёнком? Вместо того чтобы оставаться дома и обучаться полезным проделкам? Тебе перед всей роднёй за него будет стыдно, папа. Что скажет наш прадедушка?

– Я уверен, он тоже будет смеяться, – ответил отец. – Неужели ты продолжаешь думать, что наш Людвиг не хитрая шельма? А я-то считал, что ему привиделось что-то во сне. На самом деле то, что он нам рассказывал, было чистой правдой.

– У меня такое чувство, что я сам слышу тебя во сне, – потрясённо проговорил Лабан. – Какая же хитрость в том, чтобы играть с цыплёнком?

– Очень даже большая хитрость, – серьёзно ответил отец. – Ты не можешь представить себе, какую пользу может нам принести его новое знакомство.

Но до Лабана всё ещё не доходило.

– Людвиг нашёл для нас самый простой путь в курятник, – объяснил папа Ларссон. – Мы теперь сможем без труда проникнуть туда и раздобыть для себя сколько угодно еды.

Отец говорил, посмеиваясь про себя.

– Ах, этот Людвиг, ну и Людвиг! – повторял он. – Подружиться с цыплёнком! Даже я в его возрасте не был таким хитрым.

– Но Людвиг сказал, он никогда не станет добывать пропитание у людей, – всё ещё возмущался Лабан. – Это позор для семьи, что он играет с цыплёнком!

– Тихо, он идёт, – прошипел папа Ларссон.

Лабан зря надеялся, что отец сразу станет ругать своего непутёвого сына. Наоборот, он посмотрел на Людвига дружелюбно и спросил:

– Ты сегодня, наверно, опять встречался со своей подружкой Туттой Карлссон? Опять играл с ней?

– Ага, – ответил Людвиг. – Было очень здорово.

Папа Ларссон подмигнул своему младшему сыну:

– Помнишь, я тебе говорил, что хорошо бы эту подружку пригласить к нам в гости. – При этих словах он почему-то аппетитно облизнулся. – А может, у неё есть ещё братья, сёстры, какие-нибудь родственники? Разве не стоило бы их взять с собой? Как ты считаешь, Лабан?

– Ещё бы, как же, – пробормотал тот, уставившись в пол.

Людвиг Четырнадцатый задумчиво перевёл взгляд с папы на брата. Неужели они узнали, что Тутта Карлссон цыплёнок?

– Ну, что ты скажешь? – повторил отец. – Передай своей Тутте, что мы приглашаем к себе всю их семью. Устроим вместе замечательный праздник.

– Не знаю, – в сомнении ответил Людвиг Четырнадцатый. – Тутта Карлссон очень робкая, она побоится идти сюда.

– Разве мы такие уж страшные? – ухмыльнулся папа Ларссон. – В общем, скажи, что мы приглашаем их на обед. В любой день, когда им захочется.

Людвиг Четырнадцатый насторожился. Что-то в словах отца ему не нравилось, что-то вызывало у него беспокойство.

– Ну да, пусть придут, я тоже заранее предвкушаю эту встречу, – сказал Лабан и облизнулся. – Твоя подружка очень неплохо выглядит.

Тут Людвиг Четырнадцатый навострил уши.

– Ты что, видел Тутту Карлссон? – спросил он.

– Видел… нет… ну, как сказать. – Лабан стал вертеться, он не знал, как ответить. – Я просто имел в виду, что она, должно быть, очень симпатичная. Всё-таки твоя лучшая подруга, мой милый братец.

Людвиг окончательно понял, что Лабан врёт.

– Пойду-ка я в нашу комнату, – сказал он, – поиграю перед ужином ещё немного.

Людвиг улёгся на свою постель из еловых веток и стал размышлять.

Значит, его секрет действительно раскрыт. Раз уж Лабан и папа знают, что Тутта цыплёнок.

Но как они об этом узнали?

И тут Людвиг Четырнадцатый вспомнил, как во время игры в прятки Тутта увидела рыжий хвост и решила, что это хвост его, Людвига. Конечно же это Лабан спрятался там и подсматривал за ними.

Людвиг Четырнадцатый прикусил себе кончик хвоста.

Что же теперь делать?..

Глава одиннадцатая

* * *

Людвиг Четырнадцатый прислушался.

Папа Ларссон и Лабан оставались в гостиной. Оттуда доносилось неясное перешёптывание. Но Людвигу совершенно отчётливо послышалось имя Тутты Карлссон.

Он соскользнул со своей постели и встал за дверью, сделанной из старого ржавого противня.

– Неужели ты веришь, папа, что Людвиг приведёт Тутту Карлссон к нам в нору? – спрашивал Лабан.

– Нет, этого я не думаю. – Отец засмеялся. – Но, если цыплёнок не придёт к нам, мы же можем пожаловать к нему.

Людвиг Четырнадцатый даже икнул от страха. Он прекрасно понял, что имел в виду папа.

А тот опять добродушно засмеялся:

– По-моему, неплохо было бы отправиться в курятник, чтобы навестить Тутту Карлссон и всё её семейство. Да хоть прямо сегодня вечером, почему нет! Я ужасно проголодался.

Людвиг Четырнадцатый чуть не вскрикнул. Как папа мог говорить такое!

– Нет, у меня есть предложение получше, – сказал Лабан. – Я пойду в курятник один.

– Хватит ли у тебя для этого хитрости? – засомневался папа Ларссон. – Ты же знаешь, там во дворе злая собака, а у человека есть ружьё. Это дело довольно опасное.

– Подумаешь, – беззаботно возразил Лабан. – Если даже у Людвига Четырнадцатого хватило смелости, уж я-то тем более справлюсь.

Папа Ларссон задумался.

– Ну что ж, – сказал он помедлив. – Только бы ты не наделал глупостей. Ложись-ка немного поспать. Когда совсем стемнеет, ты сможешь пробраться во двор.

– Хорошо! – воскликнул Лабан и толчком распахнул дверь. Людвиг Четырнадцатый даже не успел от неё отойти. Дверь стукнула его по голове так сильно, что он едва удержался на ногах.

Лабан взглянул на него подозрительно:

– Ты что, подслушивал тут наш с папой разговор?

– Не пойму, о чём ты, – ответил ему брат и зевнул. – Я только что проснулся, собирался выйти во двор, а ты распахнул дверь как ненормальный. Можно подумать, где-то пожар.

– Маленькие дети не должны стоять у дверей, когда взрослые обсуждают свои дела, – важно проговорил Лабан. – Давай иди куда тебе надо. А я должен ещё малость вздремнуть. Этой ночью мне предстоит нешуточная работа.

Людвиг Четырнадцатый выбрался из норы, прилёг в мягкий мох и задумался.

Намечалось нехорошее дело, он уже понял. Надо было любыми способами помешать Лабану забраться в курятник.

Но как?

Людвиг Четырнадцатый думал, думал – и нашёл наконец единственное решение. Надо самому прямо сейчас бежать на тот двор и предупредить кур и цыплят о ночном визите. И хотя было ещё совсем светло и его могли заметить люди или Максимилиан, колебаться Людвиг Четырнадцатый не стал. Раз он обещал Тутте Карлссон защищать её семью от лис, значит, надо это обещание сдержать.

И он помчался по тропе через лес к изгороди, легко пересёк овсяное поле. Дальше пришлось ползти между клубничными грядками. Прятаться там было непросто. Людвиг Четырнадцатый полз очень медленно, всё время оглядываясь при этом по сторонам.

Оглядываться-то он оглядывался, но птичье пугало перед собой не заметил и довольно сильно стукнулся головой о палку, на которую оно было насажено. Второй раз за этот вечер он набивал себе на лбу шишку.

Пугало от удара слегка наклонилось, с его головы что-то упало. Людвиг в испуге отскочил в сторону. Но ничего опасного не оказалось, с пугала просто свалилась шляпа.

Людвиг Четырнадцатый потёр лапой ушиб и двинулся дальше. Но клубничные грядки закончились: перед курятником лежало открытое место, спрятаться было негде.

Вот когда стало по-настоящему опасно.

До сих пор Людвигу везло. Во дворе было как будто спокойно.

И вдруг…

Дверь в доме людей открылась, из неё вышли Петер, Марлотта, а с ними Максимилиан.

Людвиг Четырнадцатый надеялся, что они просто вышли прогуляться и скоро уйдут. Но нет, они начали играть, носились по всему двору. Между грядок ни дети, ни собака увидеть его не могли, но попробуй он перебежать через двор, они бы тут же его обнаружили.

Шишка на лбу Людвига Четырнадцатого ещё болела, набухая всё больше. Он снова потёр её лапой, стараясь что-то придумать.

«Ничего не получится, – жалобно причитал он про себя. – Мне до курятника не добраться. Будь я хотя бы не рыжим, а того же цвета, что песок на дворе, я бы на нём не выделялся. А так я слишком заметный. Хоть возвращайся назад ни с чем. Но скоро Лабан придёт сюда, а я не успею Тутту предупредить».

И Людвиг Четырнадцатый стал опять озираться вокруг. Вдруг взгляд его задержался на пугале.