Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон

– Лисёнок-всё-таки-удрал-хотя-Максимилиан-всё-время-сидел-у-него-на-пятках, – сказал человек. – Вот-ведь-рыжий-хитрец!

Людвиг Четырнадцатый смог разобрать лишь последние слова, и сердце у него забилось от гордости. Слышал бы это папа Ларссон! Человек назвал его, Людвига, хитрецом, каково!

– Пошли-домой-пить-свой-кофе, – продолжал человеческий голос. – Рыжий-думаю-уже-у-себя-в-лесу. В-следующий-раз-тебе-Максимилиан-надеюсь-повезёт-больше.

Людвиг Четырнадцатый с облегчением вздохнул и уже второй раз собирался выбраться из своего убежища, когда кто-то появился перед входным отверстием.

И кто же это был? Максимилиан!

Чёрная гладкая шерсть его блестела, красный язык свисал изо рта.

Людвиг Четырнадцатый скорчился, ему хотелось стать как можно меньше.

– Надо же, что за вечер! – пожаловался Максимилиан. – Опять лис от меня улизнул. Ничего, погоди, уж в следующий раз тебе не уйти! Я покажу тебе, как делаются котлеты!

От этих слов у Людвига опять засосало в желудке, он вдруг вспомнил, до чего голоден, и спросил, сам не понимая, что делает:

– А у тебя есть котлета?

И тут же прикусил язык. Он окончательно себя выдал.

– Это кто тут подал голос? – сердито пробурчал Максимилиан.

– Ах, это всего лишь я, не обращай на меня внимания, – слабым голосом отвечал Людвиг Четырнадцатый. – Мы сегодня вечером уже, кажется, встречались. Меня зовут Людвиг Четырнадцатый Ларссон, очень приятно, всего доброго, счастливо оставаться, мне пора домой.

Но выбраться из будки он не мог, потому что Максимилиан загородил выход.

«Вот сейчас он меня и укусит», – подумал Людвиг Четырнадцатый и от страха зажмурился.

Но ничего не случилось. Когда Людвиг осторожно приоткрыл один глаз, Максимилиан выглядел вовсе не злым. Он лежал на полу и смеялся.

– Это ты, значит, тот хитрый и храбрый лис, за которым я столько гонялся, – сказал он одобрительно.

Людвиг Четырнадцатый опять ощутил прилив гордости. Шутка ли, уже второй раз за вечер его похвалили за хитрость. Слышал бы это сейчас папа Ларссон, как бы он мог порадоваться за своего младшего сынишку!

– Я ведь весь двор обегал, чтобы тебя найти, – продолжал Максимилиан. – А ты вот где, оказывается, прятался? В МОЕЙ СОБСТВЕННОЙ БУДКЕ! Никогда бы не догадался!

– Что? В твоей собственной будке? – ошеломлённо спросил Людвиг Четырнадцатый. – Ты здесь живёшь?

– Не стану отрицать, – отвечал Максимилиан. – Мне и в голову не пришло, что у тебя хватит смелости здесь спрятаться.

– Ну да, конечно. Я сам так и подумал, – соврал Людвиг Четырнадцатый. – Потому здесь и спрятался.

Максимилиан расхохотался уже совсем от души.

– Да я на тебя не сержусь, – пролаял он сквозь смех. – Но послушай, после такой бурной охоты ты, должно быть, сильно проголодался. Если хочешь, я могу тебе предложить сочную косточку.

Повторять приглашение дважды не пришлось. Ужин в курятнике Людвига Четырнадцатого совсем не насытил. Он взял из миски Максимилиана самую большую кость.

– Увидел бы нас сейчас кто-нибудь, – чавкая, проговорил Максимилиан. – Собака ужинает вместе с лисой. Прямо как в сказке. Как, ты сказал, тебя зовут?

– Людвиг Четырнадцатый Ларссон, – представился лисёнок.

– Ларссон? – проворчал Максимилиан. – Ты, может, знаешь старого хитреца Ларссона, который живёт в норе возле Можжевеловой рощи?

– Это мой отец, – ответил с гордостью Людвиг. – Он часто мне о тебе рассказывал, Максимилиан.

– Ну а про него ты можешь мне не рассказывать! – воскликнул Максимилиан и заметно оживился. – Да, мы не раз гонялись за ним. Не стану хвастаться, но должен сказать, что твой отец почти так же хитёр, как я. Хорошо помню, как в последний раз я его почти настиг, даже успел неплохо тяпнуть его за заднюю лапу. Передай ему, в следующий раз он от меня не уйдёт!

Последняя косточка тем временем была обглодана. Оба, усталые, лежали рядышком на полу собачьей будки.

– Тебе, думаю, надо уже домой, – зевнул Максимилиан. – Мне было приятно с тобой познакомиться, но сомневаюсь, что и моему хозяину понравится, что я тут беседую с лисами.

– Ох, но мне так далеко добираться, – вздохнул Людвиг Четырнадцатый. Он чувствовал себя ужасно-преужасно усталым. – Не знаю даже, смогу ли я найти дорогу домой.

– Да это недалеко, – успокоил его Максимилиан. – Я провожу тебя до изгороди. Вечерняя прогулка мне самому не помешает.

И пёс вместе с лисёнком побежали через двор к клубничным грядкам и овсяному полю. За изгородью Максимилиан остановился.

– Отсюда уже недалеко, – сказал он. – Иди всё время прямо, никуда не сворачивай.

– Ты что, знаешь, где я живу? – удивился Людвиг Четырнадцатый.

В темноте ему не было видно, как Максимилиан про себя усмехнулся.

– А ты думаешь, я не могу знать, где хитрый Ларссон устроил себе нору? Может, я скоро пожалую к вам с визитом. Должен тебя предупредить: с этого момента мы больше не друзья. Не вздумай ещё раз наведаться в курятник! Тебе не поздоровится, имей в виду.

Максимилиан злобно залаял, давая понять, что он говорит всерьёз, и тут же исчез в темноте.

Людвиг Четырнадцатый как мог быстрей припустил по тропинке. Никогда ещё он не возвращался домой так поздно. Что скажет на это отец?

Тихонечко, чтобы его никто не заметил, он пробрался в гостиную. Отец сидел там в своём кресле. С кислой миной он достал из жилетного кармана часы.

– Где ты пропадал целый день? – спросил папа Ларссон сердито. – Детям уже давно пора спать.

– А меня сегодня похвалили за хитрость, – ушёл от ответа Людвиг Четырнадцатый.

– Приятно это слышать, – немного смягчил тон отец. – Мне показалось, только что неподалёку лаяла собака. Я не ошибся?

– Да, папа, это лаял Максимилиан, – ответил Людвиг Четырнадцатый.

– Максимилиан? Проще говоря, мой лучший друг, – с усмешкой сказал папа Ларссон. Вот и догадайся, как следовало понимать эти слова. – Не стану хвастаться, – продолжал он, – но этот пёс почти так же хитёр, как я. Мне особенно помнится последний раз, когда я гонялся за ним и очень неплохо тяпнул его за заднюю лапу. Ничего, в следующий раз он так легко не отделается. Ему стоит поберечься. Запомни мои слова!

Людвиг Четырнадцатый про себя ухмыльнулся. Кто из них говорил правду, Максимилиан или его папа? Оба сказали буквально одно и то же, только имели в виду совсем разное.

И вдруг до папы Ларссона по-настоящему дошло, что пытался донести до него Людвиг. Он вскочил со своего кресла и, побагровев, закричал:

– Что ты сказал, малыш?! Ты встретил Максимилиана?

– Он увидел меня, когда я вечером ужинал в курятнике, стал гоняться за мной. Так и не догнал, а потом найти меня не сумел, потому что я спрятался в его будке. Но он на меня за это не рассердился, наоборот. Мы поели с ним из одной миски, у нас были неплохие косточки. А потом он ещё немного меня проводил. На прощание, правда, обещал, что мы всё-таки остаемся врагами, – быстро, не переводя дыхания, рассказал всё Людвиг Четырнадцатый.

Папа Ларссон подошёл к сыну и погладил его по голове.

– Ты, я думаю, задремал в лесу под какой-нибудь ёлкой, и тебе это приснилось, – мягко проговорил он. – Иди к себе в детскую и поспи ещё.

Глава восьмая

* * *

Утром за завтраком Лабан спросил Людвига Четырнадцатого:

– Что ты делал вчера целый день?

– Так, ничего особенного, – пробормотал Людвиг. – Гулял по лесу, немного играл, то да сё.

– То да сё, – передразнил Лабан. – Надеюсь, ты не играл там с чужими зверятами? Знаешь ведь, что папа это запретил.

Тут сам папа Ларссон вступил в разговор:

– Наш малыш Людвиг ни с какими зверятами не играл. Он проводил время с моим заклятым врагом Максимилианом.

Все лисята от удивления разинули рты.

– С Максимилианом, этим ужасным псом?! – закричали они наперебой.

Папа Ларссон засмеялся.

– Тише, тише, не волнуйтесь так, – успокоил он детей. – Хотя Людвиг и уверял, что он не хочет быть хитрецом, плутовать он уже умеет. Представьте себе, он вообразил, будто может дурачить старого отца. Ведь правда, Людвиг, ты нас разыгрываешь?

Людвиг Четырнадцатый уставился на свою консервную банку со сгущённым молоком и не знал, что сказать. Не успел он ответить, как в комнату вошла мама:

– Дети, побыстрей заканчивайте завтрак, вам уже пора в школу. Нельзя опаздывать.

– Давайте, давайте, поспешите, – продолжил насмешливо Лабан. – А то не станете такими же хитрыми, как ваш старший брат.

Все двенадцать лисят рыжей молнией выскочили из норы. Остались только Лабан и Людвиг Четырнадцатый.

– Не хочешь поиграть со мной? – спросил младший.

– Не дождёшься, – ответил Лабан. – Думаешь, я забыл, как ты меня надул с медовыми пряниками? Я не играю с теми, на кого нельзя положиться.

Людвиг Четырнадцатый, огорчённый, направился к выходу.

– И не забудь, что тебе и с другими в лесу дружить нельзя! – крикнул ему вслед Лабан. – Глядишь, ты снова навестишь Максимилиана. Он не из нашего леса, с ним играть можно.

Людвиг Четырнадцатый ещё сидел в норе, а до него всё доносился злорадный хохот брата.

«Ничего, – думал он, – папа Ларссон, Лабан и все другие ещё узнают, что я их вовсе не обманывал. Но Максимилиана в любом случае нельзя считать своим другом, для игр он вообще не годится», – продолжал размышлять, бредя по дороге, Людвиг Четырнадцатый.

И вдруг он остановился.

Пускай Максимилиан не захотел быть ему другом, но ведь там, во дворе, жили ещё и другие. Там была Тутта Карлссон! После всего, что случилось вчера вечером, он совсем забыл про неё.

– Проберусь-ка я опять в курятник, – бормотал про себя Людвиг. – Дорогу я помню, привидений на клубничном поле больше не боюсь. Опасен только Максимилиан, но с ним я как-нибудь разберусь.

Он трусцой бежал по лесной тропинке и напевал:

– Бежит по льду лисичка,Сейчас поймает птичку.

Это была старая детская песенка, он её слышал от своего отца, а тот – от людей, которые любили под неё танцевать на рождественских праздниках. Песня была, правда, не совсем подходящая, потому что стояла середина лета и бежал он не по льду, а по тропинке. К тому же Людвиг не знал её всю, только начало.

– Бежит по льду лисичка,Сейчас поймает птичку.

С песней всё равно было легче. Он добрался до канавы, где вчера встретился с Туттой Карлссон. За канавой возвышалась изгородь. Людвиг Четырнадцатый прополз между прутьями и припустил дальше, к овсяному полю.

Он благополучно миновал поле, добежал до огорода. А дальше лучше было ползти на животе, чтобы люди его не заметили.

Людвиг Четырнадцатый заранее радовался, что сейчас встретится с Туттой Карлссон.

– Бежит по льду лисичка,Сейчас поймает птичку, –

продолжал он напевать свою песенку, повторяя те же первые строчки.

За клубничными грядками он увидел фигуру. Она ему показалась знакомой.

«Эти пугала и вправду похожи на человека, – подумал он. – Но теперь я не дам себя обмануть».

И Людвиг Четырнадцатый беззаботно пополз дальше. Он опять собрался было напевать ту же песенку, но передумал.

«Лучше я придумаю сейчас что-нибудь про пугало! – решил он. – Про то, как они смешно стоят, хорошо, что не ходят».