Злыдни против домового

Летучей мыши до злыдней и дела-то никакого не было, висела себе, дремала. Они с Прохором давно друг к другу привыкли. А тут суета какая-то началась, кричат, топают. Вот она и открыла глаза, чтобы посмотреть, да и напугала Насупу.

Но вот Коробейка прошмыгнула мимо летучей мыши хоть бы что, даже показала ей язык, на что летучая мышь никак не отреагировала. Злыдня уцепилась одной рукой за балку, потянулась за лучиной, не удержалась и стала падать. Острый коготь воткнулся в щель, и Коробейка повисла под крышей, а лучина сорвалась и шлёпнулась в солому.

Глава 7. Пожар

Пламя вмиг осмотрелось, облизнулось, жадно распахнуло свои огненные руки и принялось пережёвывать всё, чего касалось. Не успел домовой и глазом моргнуть, как ворох соломы вспыхнул и заколыхался красным морем. С соломы огонь перепрыгнул на полотенце. С полотенца — на веники, которые сушились под крышей. Захрустело.

Прохор пытался огонь топтать, потом схватил веник, стал лупить. Но тот лишь пуще расходился по чердаку.

— Горим, горим! — донеслось из сундука.

— Выпусти нас, домовой.

— Ну что с вами делать? — сказал Прохор, подбегая к сундуку. — Вылазьте.

Он откинул тяжёлую крышку, подал руки злыдням и одним махом вытащил их на волю, а сам побежал по ступеням вниз, чтобы принести ведро воды.

— Пришла беда — отворяй ворота, — проворчала Мурка и спрятала мордочку под пушистым хвостом.

«Кошка морду хоронит — к ненастью», — подумал Прохор и, подбоченившись, приказал:

— Эй вы, плошки, поварёшки

И кадушки-хохотушки,

Нынче некогда скучать,

Будем пламя заливать!

Прохор топнул ногой, отворил дверь в сени, схватил ведро и зачерпнул в бочке воды.

В это время с полок и печурок к нему слетались деревянные плошки, глиняные горшки, опоясанные железными обручами кадушки. Они по очереди ныряли в бочку, зачерпывали воду и плыли по воздуху вслед за домовым.

Увидев гуляющее по полу и стенам пламя, Насупа спрятался за сундуком и выглядывал из-за него, подзывая Коробейку. Но злыдня не слышала. Она топтала сапогами искры на половичке, а когда заметила Бучу, виновато опустила голову.

— Эх, недотёпа, — проворчал тот. — Знатно ты здесь всё подпалила, — добавил, осматривая чердак.

И тут окошко, сквозь которое виднелась прикрытая серыми облаками луна, почернело, точно за ним образовалась дыра. Закрутило что-то в этой дыре, загудело.

— Что это? — спросила Коробейка.

— Она самая. Навь безветренная, — ответил Буча, схватил веник и давай пламя прихлопывать. А оно ведь такое. Ты его в одном месте прибьёшь, а оно в другом уже свои языки горячие распускает. Коробейка тоже взялась за дело, не мешкая.

К сундуку пробрался огонь, и Насупа дал оттуда дёру.

— Что? — закричал он, заметив чёрную дыру. — Открылась? Дверь открылась? Домой! Бежим скорее!

Он бросился к окошку.

В этот момент прибежал Прохор с ведром воды и вылил её на объятый пламенем сундук. Следом за Прохором на чердак приплыли, расплёскивая на ходу воду, кадушки и плошки.

— Лей, лей, не жалей,

Пусть огонь уйдёт скорей! — напевал домовой.

Но огонь не уходил, а наоборот, старался объять всё больше и больше чердачной утвари.

— Бежим! — снова закричал Насупа, но Буча знай себе боролся с пламенем, а Коробейка бегала рядом и верещала: «Осторожно! Горит! Больно! Горячо!»

— Так вот оно какое, окно в царство навье! — крикнул Прохор. — Поспешите злыдни, а я уж тут сам как-нибудь.

Насупе больно уж не терпелось, он схватил Коробейку за руку и потащил к окну.

— Сказано же, поспешите!

— Буча! Буча! — визжала Коробейка.

— Ладно, эх, была не была, — бросил веник Буча и запрыгнул на окошко. Из чёрной дыры доносился гул, и что-то так и тянуло в неё, засасывало. — Не поминай лихом, Прохор.

Засмотревшись на двери в навье царство, домовой упустил шустрое пламя, и оно по половичку добралось до порожка. Перемахнуло через него и с треском выбежало в коридор.

— Стёпа! Горим! — истошный крик хозяйки долетел до чердака.

— Варенька, — всхлипнул Буча, замерев на одной ноге, в то время как вторую он уже почти перенёс через оконную раму. Но передумал. — Остаюсь я, друзья мои злобные. Не брошу семейство без крова в такой-то мороз.

Он спрыгнул с окна, схватил веник и побежал прочь с чердака воевать с пожаром.

— Буча! — вскрикнула Коробейка, кубарем скатываясь на пол. — Я с тобой!

Насупа прижался к раме. Навь манила. А за спиной трещали в огне сундуки и корзины. Пламя так и грозилось сожрать его, Насупу, до последней косточки. Но он всё же обернулся. Коробейка скрылась из виду в дыму.

— Эх, прощай Навь на веки вечные.

Он слез с окна и, сжав кулаки, понёсся сквозь дым и пламя.

Чёрная дыра в одно мгновение захлопнулась.

Глава 8. К теплу

Степан весь день ремонтировал чердак. К счастью, крыша сильно не пострадала, и мороз с улицы в дом сквозь неё не проникал, но несколько досок обуглились и пара мешков со старыми вещами сгорели. Варвара немалую горку золы вымела.

Степан стучал молотком, забивая гвозди в доски, а Насупа прятался в углу и подпрыгивал при каждом звонком ударе. Коробейка сидела на недогоревшем сундуке и вышивала красными нитками на салфетке. Время от времени она колола палец и ойкала.

Тогда Степан оборачивался, никого не видел, пожимал плечами и принимался снова забивать гвозди. Степан тук. Насупа прыг. Степан тук. Насупа прыг.

Буча сидел на лавке в горнице, будто приклеенный. Это запах дрожжевого теста его приклеил. Злыдень смотрел, как ловко Варвара управлялась со скалкой, а когда она отвлекалась к печке или к умывальнику, Буча отщипывал маленький кусочек теста, катал из него шарик и в рот. Вкусно!

Прохор прятался за печкой и, поглядывая оттуда на Бучу, смеялся.

— Папа, а что было бы, если бы наш дом сгорел? — спросила Маришка, когда вся семья уселась пить чай с пирогами после трудного дня.

Степан покачал головой.

— К соседям бы попросились на время. Неважно, где жить. Главное, чтобы вместе, — ответил он и потрепал дочку по макушке.

— Мы с Соломушкой тоже всегда вместе будем, — сказала Маришка, прижимая к себе соломенную куколку.

Коробейка, посматривая с лестницы, даже прослезилась.

Стоило людям пойти спать, как домовой и злыдни взялись за работу. Оттёрли стены чердака от сажи, намыли закопчённое окошко. В него снова заглянули вечерние звёзды. Ветер стих, и чердак погрузился в уютное молчание.

Пока люди шуршали вениками и тряпками, летучая мышь не высовывалась из укрытия над верхней балкой, но когда они покинули чердак, её любопытные глазки вновь заблестели в темноте.

Насупа погрозил ей кулаком. Та фыркнула и отвернулась.

— А не испить ли нам чаю? — предложил Прохор.

— Очень даже испить! — отозвался Буча, поглаживая плотный живот.

— Я и салфеточку припасла, — сказала Коробейка, расстилая на полу расшитую красными нитями салфетку с ажурными краями.

Все уселись вокруг.

— И всё-таки хорошо, что мы остались, — шумно отпив из деревянной кружки, произнёс Насупа. — Только вот мышь летучая да зверюга эта… — он мотнул головой в сторону растянувшейся на половике Мурки.

— Ничего, — ответил Прохор. — Кошка брюхом вверх лежит — к теплу.

Для создания обложки использовано изображение с сайта https://picsart.com/create/editor?projectId=636b9705b2aa04001143bdbc&category=photos по лицензии.