Лоскутки

Было уже очень поздно, но ни я, ни Максим не спешили к двери. Было боязно оставить человека наедине с горем. А в том, что на душе у Валентины Ивановны именно горе, мы оба не сомневались. Ну нельзя в такую минуту быть одному. Сожрёт горе, проглотит.

Я смотрела на фотокарточку. Разглядывала молодую и очень красивую бабушку. Она так радостно улыбалась…

Валентина Ивановна всхлипнула ещё разок, а потом вдруг взяла меня за руку.

— Юлечка, ты, наверное, и не знаешь ничего… Твоя бабушка была моим самым лучшим другом! Много-много лет назад…

Эта история началась в маленькой деревне, разоренной войной. В ней и жильцов-то почти не осталось. Кто погиб, кто перебрался, кого-то увели. Валечка и ее мама прятались в лесу, пока немцы пировали в их избушке. Чудом спаслись. Ушли поздние грибы в лес собирать. А как стали возвращаться, издали чужие звуки услышали. Мама спохватилась, дочь в охапку, и бегом. Как на патруль не нарвались? Чудом… Да и леса Клавдия знала хорошо. Увела свою малышку в самые непроглядные дебри. Неделю в глухомани выживали. Мать не спала почти, все прислушивалась. Потом рискнула на разведку сходить. Валечка испугалась, в юбку мамкину вцепилась, не пускает в деревню. Страшно было ребенка в глухомани оставлять. Разрешила с собой пойти. Спрятала ее на полпути, сама добралась до крайних огородов. Оттуда втихаря огляделась.

За неделю от родной деревни мало что осталось. В их домике все переломали, но хоть не спалили. Соседи-старики сказали, что надолго фрицы не задержались, уже через три дня пошли дальше. С тех пор тишина.

И Клавдия решила ещё раз рискнуть. Сходила за дочкой. Вернулась домой.

Больше их никто не трогал, но и есть было нечего. Все унесли, до последнего зёрнышка закрома вымели.

Как-то Клавдия с дочкой опять пошли в лес. Вдруг орехов каких найти удастся, кореньев накопать… Вдруг шорох, шум! Затаились, смотрят, сквозь деревья старуха пробирается. Девочку за собой ведёт. И напевает что-то, чтоб маленькая меньше боялась. Вышла Клавдия, окликнула. Познакомились. Оказалось, из дальней деревни идут. Нет у них больше родного угла, всё разрушили. Жить негде… Решили счастья искать.

Пришли они в деревню.

Бабка Дарья с Зоенькой заняли осиротевшую избушку на краю деревни. Да так там и остались.

Вале и Зое было по пять лет, совсем крохи. Они подружились. Война войной, а дети они дети и есть. Даже если выпало им родится в страшное время.

Кое-как пережили зиму, весной стало веселей. Но на всю жизнь Валя запомнила, как встречали они сорок пятый год. На всю их деревню сохранились единственные часы с механическим заводом. И как их фрицы с собой не забрали? В новогоднюю ночь все окружили деда Ивана и смотрели, как стрелки бегут. Каждый думал о своем. А Зоя с Валей дали друг другу обещание: что есть силы думать о том, чтобы война поскорей закончилась. Может, тогда случится чудо? Самое настоящее чудо для всей их родины?

И случилось. Закончилась война.

А дружба не закончилась. Так и росли вместе Зоя и Валя. Не разлей вода были. Учились вместе, на колхозных полях работали, на "пятачок" под гармонь плясать ходили… Вместе и в большой город поступать поехали. Валя хотела детей учить, Зоя мечтала стать архитектором.

Обеим удалось. Умные были, способные, трудолюбивые.

И каждый новый год вместе загадывали какое-нибудь желание. Чтобы чудо совершилось.

— Так под Новый год и поругались… — горько вздохнула Валентина Ивановна. — Мы той зимой сорок пятого всей деревней ёлку нарядили. Кто чем. Мама дала нам каких-то лоскутков, и мы с Зоей свернули двух куколок, бабушка ее нас научила. Моя в синем платочке была, ее в зеленом. Принесли, повесили. И нам казалось, что красивее на ёлке ничего нет! Ох и хранили мы их потом, берегли! Каждый год на ёлку вешали. Пока в деревне жили, или вот в общежитии, так отмечали вместе, и ёлка у нас общая была. А как своими углами обзавелись, у каждой стала своя. И решили, что будем куколок по очереди вешать. Год я, год бабушка твоя. Чтоб им не разлучаться. Первый раз они у меня провисели. А на второй поехала я их твоей бабушке отвозить, и потеряла! Выпал свёрток из кармана, я и не заметила! Искала их потом, все оббегала. Да разве найдешь! Зоя так ругалась… Никак поверить не могла, что я не уберегла их. Кричала…

— Бабушка могла, да…

— Она у тебя такая была, что на уме, то и на языке. Ну и наговорила мне! А я обиделась, ушла, дверью хлопнула… Я же их искала, понимаете! Продрогла вся, изнервничалась, аж сердце чуть не выпрыгнуло! А она кричит… И нам бы, дурехам, поговорить потом, извиниться. Да куда там, гордые были! Разошлись… Вот так, ребята, из-за глупостей, из-за гордости своей непомерной, любимых людей и теряем! Больше у меня такого друга не было никогда.

— И песню вы с ней пели, да?

— Про жука-то? Конечно! Как поссоримся, так за руки возьмёмся и поем! Помогало нам это… Может, и тогда бы стоило, — вздохнула Валентина Ивановна. — До утренника мы с ней больше не виделись. А в тот день, помню, выхожу я выступать, ведро это на голове, и вижу ее глаза! Ни с какими бы другими не спутала! Я от волнения даже слова забыла! Выкрутилась кое-как, отыграли. Дети ко мне бегут, фотографии надо делать, а я все бабушку твою ищу. А она ушла… Юлечка, милая, как же я по ней скучаю!

— А в детстве вы меня не узнали?

— Не узнала… Ты ведь совсем другая была, да и не осталось у меня фотографий, где мы сами совсем маленькие. А детская память короткая… Не признала.

— Знаете… Думаю, она тоже безумно по Вас скучала, — я погладила ее по руке. — Потому и фотографию эту спрятала. Не из-за меня. Из-за Вас…

— Ох, добрая ты, Юлечка… Как она была. Рада я, что у нее такая внучка. Такая семья. А у меня вот никого не осталось… Доживаю одинокий век среди этих вот книг. Единственные мои друзья… И ёлку много лет не наряжаю.

— У нас стоит. Прошлогодняя. Бабушкина. Валентина Ивановна, а приходите к нам на новый год! — вдруг выпалила я. — Вот прям в новогоднюю ночь и приходите! Думаю, бабушка бы очень этого хотела! Давайте встретим год вместе!

— Ох, Юлечка, а удобно ли?

— Удобно.

— Но у тебя же своя семья…

— Ну, родители у меня отличные. Они тоже скучают по бабушке. Я уверена, что они будут рады. Молодой человек укатил в командировку, и вернётся только в феврале. Поэтому я настаиваю! А откажетесь — я приду и Вас украду! Я же медведь, мне силы хватит!

Я скорчила смешную мордаху и встала в позу силача, поднимающего гирю. Старая подруга моей бабушки в первый раз за вечер рассмеялась…

— Правильно ты сделала, что ее пригласила, — сказал мне Максим, когда мы в задумчивости брели по улице. В городе было уже за полночь.

— А как иначе? Да никак, — просто ответила я.

— Никак, — согласился он.

— А ты что делаешь на новый год? У вас какие планы? — вдруг спросила я.

— Да какие планы… С маленьким ребенком не разгуляешься. Дома будем, втроем. А что?

— Бери своих и давай к нам! Дочку спать положим, если что! В отдельную комнату. Места хватит.

И он вдруг согласился. А на утро перезвонил и сказал, что жена тоже согласна! Ей так понравилась эта история, что не терпится познакомится с участниками.

Родители, как я и думала, тоже были за.

31 декабря Валентина Ивановна пришла ровно в девять, минута в минуту. Передала мне пакет, из которого доносился бесподобный запах свежей выпечки. Убрала в сторонку трость, сняла пальто. Разулась, вынула из пакетика красивые туфли. Подкрасила губы у зеркала. Держа спину ровно, прошла в квартиру. Благородная леди, аристократка не по крови, но по сути. Наверное, только я видела, как дрожат ее руки…

Мама проводила ее к столу. Но Валентина Ивановна попросила пару минут осмотреться. Мы отошли, не мешали.

Она ходила по дому как по музею. Только здесь к предметам можно было прикасаться. Она гладила листья комнатных растений на подоконнике, позвонила в стеклянный колокольчик на ёлке, улыбнулась большому старому плюшевому медведю, что сидел на кресле… Все здесь говорило ей о том, как жила давно потерянная близкая подруга.

Мама тихонько позвала ее. С полки моя родная достала тяжёлый фотоальбом. Пришла наша пора делиться воспоминаниями. С каким жадным любопытством листала моя воспитательница страницы, как слушала она истории, что хранили в себе снимки!

А я вдруг поняла, что все эти годы они жили не так уж далеко друг от друга. Всего полчаса ходьбы, и то неспешным шагом. Один город, одни улицы, одни фонари над головой… А не встретились. Не свела судьба. Так иногда бывает.

В дверь снова позвонили. На пороге стоял Максим со своей семьёй.

Ирина, его жена, оказалось милой худощавой девушкой с острым носиком и бойкими глазами. Она в секунду разделась и притянула к себе маленький укутанный кулёк на ножках. Сашка, их дочка, едва-едва отпраздновала трехлетие. Стоило матери снять с нее уличную одежду, как она словно пружинка распрямилась и рванула в сторону комнаты. Пронеслась мимо моего отца, нырнула под стол, вылезла и в восхищении остановилась у ёлки.

— Санька, а поздороваться?! — прикрикнул на нее Максим. Девчушка примчалась назад, встала передо мной, выпалила приветствие и ускакала назад.

— Дочь, а с другими людьми здороваться не надо? — Ирина нахмурились. Девочка подняла на нее удивлённые глаза. Она же уже сказала "здравствуйте", чего повторяться-то?

— Электровеник… — проворчала Ира. — Прости, она просто… Ну…

— Шебутная? — подсказала я.

— Ага… А я все думала, чего это медсестры меня так сочувственно по плечу в роддоме хлопали, когда имя узнавали. Видать, знали, чем Сашки выделяются. Банда!

— Да ладно уж, она забавная! Проходите!

Наконец я всех со всеми перезнакомила, мама убрала альбом, и мы стали усаживаться. Вдруг Ира вскрикнула и нырнула под стол. Чертыхаясь, вытащила наружу дочку.

— А если б я тебе сильней на руку наступила? Все кости бы переломала! Ты как туда попала, вот тут же стояла, с папой рядом!

Сашенька надулась и обиженно топнула ножкой.

— Ваше высочество, дракон живёт не там, — вдруг раздался тихий и теплый голос.

— Дяконь? — девочка обернулась. Валентина Ивановна улыбалась ей весело и приветливо.

— Я так поняла, наша принцесса отправилась на подвиг? Хотела сама, без верных принцев и рыцарей, победить чудовище?

— Дя, дя, чуёвисе! — радостно закричала девочка и запрыгала на одной ножке. — Поидить!

— Оно в другой пещере. Но вам туда пока рано. Сперва надо кое-что сделать!

Сашенька пулей метнулась к моей воспитательнице и уселась рядом с ней на диван.

— Сьто? — спросила она, доверчиво заглядывая в глаза…

Через полчаса, накормленная Валентиной Ивановной просто до отвала едой настоящих героев, а на деле просто картошкой с мясом и огурцом, боевая принцесса удалилась в засаду. Спряталась на диване в соседней комнате, накрылась пледом и приготовилась мочить дракона. Валентина Ивановна временами тихонечко подвывала, изображая голос мифического существа. Когда Сашке вдруг наскучило ждать, она решила было выпрыгнуть из-под пледа и отправится в какой-нибудь ещё поход, но тут в игру вступила моя мама. На пару с Валентиной Ивановной они рассказали великолепную легенду о волшебном покрывале (а на деле просто маминой шали), которая делает непобедимым того, кто просидит под ней десять минут в тишине и без движения. Накрыли, тихонько вышли из комнаты. А когда вернулись, из-под всех одеял и шалей доносилось тихое сопение. Уснула принцесса…

Мама подставила стулья к краю дивана, чтобы она не свалилась. Подложила подушек. И вернулась за стол.

— Это ж надо! Я б такого не сочинила, — восхитились Иришка.

— А почему мы ее к дракону отправили, а не к фее? Девочки же любят всяких там волшебниц, — уточнил Макс

— Да что вы, ваша фею в плен возьмёт и палочку отнимет! Ее — только на подвиги! — улыбнулась Валентина Ивановна.

Сашенька проспала все: и куранты, и салюты за окном, и песни под гитару, которую принес на праздник мой отец. И появление подарка под ёлкой…

Пенилось шампанское, исчезал из салатницы оливье. Пирог, что испекла наша гостья, был съеден с чаем. Это была чудесная ночь.

Валентина Ивановна улыбалась, глаза ее светились от счастья. Мы специально посадили ее у самой ёлки, и порой она оборачивалась, разглядывая игрушки, что своими руками развесила на ветках ее Зоенька…

Она уехала домой около трёх, мы отправили на такси. В коридоре, прощаясь, Валентина Ивановна шепнула мне на ухо:

— Ты знаешь, Юлечка, мне казалось, что она здесь, с нами…

Я была с ней совершенно согласна.

А через неделю мне вновь позвонил Максим.

— Привет! А у меня новости!

Я была ужасно рада его слышать.

— Санька-то моя все Валентину Ивановну забыть не может! Как проснулась у вас первого января, так с тех пор и спрашивает, где та бабушка, что к дракону с ней ходила! Ну, в общем, Юль, есть у нас теперь няня! Спасибо тебе!

Он мог не продолжать. На заднем фоне я отчётливо разбирала два голоса. Один спокойный, вдумчивый, взрослый. Второй звонкий и пока нечеткий. Но оба такие знакомые…

— И знаешь, чем они сейчас займутся? — продолжил Максим. — Иринка понесла им какие-то лоскутки…