Помоги проекту - поделись книгой:
Я приподнял бровь и вновь опустился на стул.
— Назовите мне их имена, Никита Вячеславович.
— Вы обещали, что мою семью никто не тронет, — напомнил он. — Мне нужны гарантии.
— Я даю вам слово дворянина, — легко согласился я. — Этого достаточно или вы хотите подписать договор?
— Хватит, — признал Смольный. — В отличие от меня, вы свое слово держите.
Я чуть прикрыл глаза и продолжил расспросы.
Через пятнадцать минут я постучал в дверь, и сотрудник ЦСБ, ожидавший за ней, открыл.
— Никиту Вячеславовичу вывести в свободное помещение и дать пистолет, — велел я, глядя на опричника. — Еще один для меня.
Слышавший мои слова Смольный судорожно вздохнул. Похоже, он не верил мне до конца.
— Я обещал вам, что дам уйти достойно, — напомнил я.
Как я и ожидал, у ЦСБ мгновенно нашлись два подходящих незарегистрированных пистолета. Наверняка на каждом из них висело не по одному десятку трупов. Использовать это оружие для убийства тех, кого официальным путем казнить нельзя, было разумно.
Нам выдали перчатки, чтобы мы не оставили отпечатков, и по магазину патронов, после чего закрыли в пустом ангаре.
— Если хотите что-нибудь сказать напоследок, Никита Вячеславович, я обещаю, что найду способ передать ваши последние слова вашему роду, — сказал я, со щелчком вгоняя магазин.
Боярич подумал несколько секунд. Он и сам не раз бывал на моем месте, и, кажется, даже немного поверил в возможность выйти победителем и из этой дуэли. Впрочем, надежда умирает последней, и уверенность, появившаяся на его лице, это подтверждала.
— Скажите, что я ушел с честью, — произнес он.
На нем все еще оставались блокираторы. Я благоразумно воспользовался даром. Может быть, я и хороший стрелок, но портить свой костюм позволять не собирался. Мне еще на прием к Соколовым возвращаться.
— Три… Два…
Выстрелы прогремели в пустом помещении оглушительно. Бретер не промазал — его пуля остановилась напротив моего сердца, не долетев метра. А сам Никита Вячеславович рухнул навзничь, его пистолет застучал по бетонному полу.
Спокойно опустив оружие, я, не оглядываясь, пошел к выходу из ангара. Пришла пора пообщаться с Григорием Юрьевичем. Что-то новое я вряд ли услышу, разумеется, однако это все равно нужно сделать.
Никита Вячеславович никому не говорил о своих делах и даже с Литвиновым обсуждал планы не дальше одного заказа. Однако тот действительно собирал на подельника компромат, и его стоило найти и изъять.
О том, что Британская империя знает о шестерых сыновьях Михаила II, лучше не знать никому постороннему. Невскому я сам скажу, а для остальных это совершенно лишняя информация.
— Ростислав Владимирович, — обратился я к младшему лейтенанту, сидящему на диванчике с чашкой кофе в руке. — Полагаю, нам нужно поговорить откровенно.
Для беседы по моей просьбе нам выделили комнату отдыха. Минимальные удобства, разумеется, но ни я, ни Иващенко не обратили на это внимания: в конце концов, это место не бальная зала, а оперативный штаб.
— Я вас слушаю, Дмитрий Алексеевич, — кивнул мне мой биологический брат.
— Для начала я хотел бы воспользоваться случаем и поблагодарить вас за содействие расследованию Царской Службы Безопасности, — уважительно кивнул я. — Как вы сами понимаете, распространяться о том, что здесь произошло, не следует.
— Я все понимаю, Дмитрий Алексеевич, — согласился тот. — Сам служу.
Я вновь кивнул.
— И это замечательно, Ростислав Владимирович, — произнес я. — Сразу же должен удостоверить вас: никаких последствий вашего вызова не будет. Можете и дальше спокойно служить родине и государю. В ваше личное дело будет внесена особая пометка, запрещающая проведение какого-либо допроса без личного присутствия царя Михаила II.
Бровь младшего лейтенанта дернулась. Иващенко, похоже, сразу смекнул, что влез по самые уши в дела ЦСБ. И хотя он может и не иметь понятия, во что именно, но масштаб оценил.
— Меня же не переведут ни на какой закрытый объект, Дмитрий Алексеевич? — уточнил он.
— Нет, никаких изменений, — покачал головой я в ответ, не сводя с собеседника взгляда. — Продолжаете жить так же, как и раньше. Вам не дадут внеочередное звание, не переведут без приказа непосредственного армейского командования и, соответственно, не понизят без законных на то оснований.
Ростислав Владимирович выдохнул с облегчением.
— Благодарю за разъяснение, Дмитрий Алексеевич. Что от меня потребуется дальше?
Я улыбнулся.
Григорий Юрьевич не сказал ничего нового, более того, он понятия не имел, кто заказчик поединка. Такими вещами Смольный не делился, ставя подельника только перед фактом, кто станет следующей жертвой. Однако компромат свой сдал, и его прямо сейчас должно выковыривать из банковской ячейки новгородское подразделение Царской Службы Безопасности.
По словам Литвинова, там хранятся записи обо всех убийствах, совершенных парочкой бретеров. А значит, десятки родов, наконец, узнают настоящую правду о том, что же на самом деле случилось с их родными.
Мерзкое дело, мерзкие боярские отпрыски. После бесед с ними я чувствовал себя оплеванным. Редко такое случалось, когда я мог с уверенностью сказать, что вот эти люди не заслуживают жить. Однако в отношении Смольного и Литвинова это было правдой.
— Пока что ничего, — продолжил разговор я, вернувшись из своих мыслей. — Сейчас мы договорим, и вас, Ростислав Владимирович, отвезут домой. Официально вы были срочно вызваны по службе, и вашу невесту предупредили об этом же.
Младший лейтенант замедленно кивнул.
— Она видела, как эти два боярича уходили со мной, — неуверенно напомнил он.
Складывалось впечатление, что он либо настолько подавлен случившимся, что не слишком адекватно оценивает ситуацию, либо на самом деле не до конца понимает, как все устроено на самом деле. Одно предположение, что сотрудник ЦСБ, разговаривавший с боярышней Ипатьевой, забыл об этом, произнесенное от офицера русской армии, свидетельствовало именно об этом.
— И вы вправе сказать, что у вас состоялся мужской разговор без членовредительства, после чего опозоренные русским офицером бояричи отбыли с приема, — кивнул я с легкой улыбкой. — Больше вы их, разумеется, не видели.
— Я запомню, — согласился тот. — Это все?
Немного подумав, я добавил:
— На всякий случай у вас будет мой номер, по которому вы в любой момент можете ко мне обратиться за помощью. Это не официально, и не связано с деятельностью ЦСБ. О нашем контакте знать положено только вам и мне, — я сделал паузу, принимая решение, после чего продолжил: — Возможно, я сам с вами вскоре свяжусь, если мне от вас что-то потребуется. Но, обещаю, без веской причины тревожить вас не стану.
Не откладывая в долгий ящик, я вытащил из внутреннего кармана визитку со своими личными контактами и вручил ее младшему лейтенанту. Приняв ее с легким поклоном, Ростислав Владимирович вдруг сказал:
— Знаете, Дмитрий Алексеевич, — проговорил он негромко, будто стесняясь своих слов, — для меня большая честь общаться с вами. Вы стали воплощением всего, о чем я могу только мечтать. Вы многое сделали для Русского царства, поступили в лучший Университет страны, защищали нашу землю от Речи Посполитой, боролись с мятежом и остановили его. Вас удостоили высшей награды Русского царства, и, в конце концов, вы стали наследником Уральского княжества — передовой оружейной нашей страны. Я более чем уверен, что вы и в других делах столь же успешны. Вас знают, как благородного и достойного человека. А теперь, оказывается, вы еще и помогаете Царской Службе Безопасности в каких-то явно крайне важных для нашей страны делах. Я вами восхищаюсь, Дмитрий Алексеевич. Не сочтите это за лесть, я от чистого сердца.
Я улыбнулся в ответ.
— Мне приятно это слышать, Ростислав Владимирович, — произнес я и добавил со вздохом: — От себя же могу сказать, что с радостью обменял всю свою ответственность на вашу спокойную и размеренную жизнь офицера русской армии. Могу вас заверить, Ростислав Владимирович, что если вы действительно пожелаете добиться успеха на любом поприще, вам потребуется приложить максимум своих усилий. И кто знает, может быть, через какое-то время уже я скажу, что восхищаюсь вами?
Он слабо усмехнулся, естественно, мне не поверив. Пожав друг другу руки на прощание, мы покинули комнату отдыха, и нас развели по разным автомобилям.
Иващенко увез внедорожник с армейскими номерами. А я сел рядом с водителем в ту же машину, на которой нас привез капитан.
Все разговоры я, само собой разумеется, записывал. И все три диалога теперь ушли Емельяну Сергеевичу лично. Здешние сотрудники, естественно, пришлют ему и свои копии, к которым присовокупят положенные внутренним распорядком ЦСБ отчеты.
Однако самое важное уже на руках Невского, и пока я общался с Литвиновым, Эмиля Курта уже должны были потрошить на допросе.
Интересно будет взглянуть на реакцию виконта, когда ему об этом доложат.
Охота за царскими детьми доказывает, что как бы ни берегся царь, а секрет все равно покинул страну.
Пока, конечно, не было подтверждено, что британской короне известны все потенциальные цесаревичи, однако о шестерых островитяне совершенно точно знают. Возможно, кстати, англичане решили разбить цели между несколькими исполнителями, чтобы снизить риски.
И тогда остается следить за моими биологическими братьями в ожидании новых попыток устранения. «Оракул» с этой задачей справится, но не всех мы сможем спасти. Не приставит же Емельян Сергеевич к каждому охрану. Это будет выглядеть очень подозрительно.
Пока я думал об этом, телефон в руке завибрировал.
Невский Е. С.:
Хмыкнув, я убрал аппарат в карман.
Что ж, скорость, с которой отреагировала ЦСБ, меня, откровенно говоря, очень радовала. Емельян Сергеевич заслужил еще один плюс в моих глазах. Если бы раньше эта служба трудилась так же активно, глядишь, уже бы всех врагов передавили, как внутри страны, так и за ее пределами.
Впрочем, загадывать наперед не стоило.
Иващенко точно не может быть цесаревичем. Слишком он аморфен для этой роли, из него даже марионетку не сделать. Но вычеркивать его пока рано.
Царица еще не сделала своего хода, однако я полагаю, что ее фаворит должен хотя бы создавать видимость достойного кандидата. Иначе его просто не примет общество. Управляемый царь это одно, но слабый духом — совсем иное дело.
Через несколько дней можно будет пообщаться с Ростиславом Владимировичем еще раз. Может быть, я и ошибся в нем, но на меня он произвел впечатление излишне мягкого человека. Звание младшего лейтенанта это, конечно, уже не рядовой, но и далеко не верх мечтаний.
Машина въехала на территорию Соколовых, и я выбрался наружу. Меня уже ждал «слуга», который и проводил меня в общий зал, где проходил прием. Внутри обстановка немного изменилась, это было заметно с первого взгляда.
Римский посланник открыто улыбался, общаясь с гостями, в то время, как хмурый виконт, на которого граф Кальдеро нет-нет да поглядывал, был немногословен. Кажется, ему уже доложили о пропаже посольского секретаря.
Улыбнувшись вполне искренне, я приготовился наблюдать за второй частью приема. Кажется, самое интересное еще только впереди.
Глава 7
Вооружившись бокалом с шампанским, который я так же, как и прежние, не собирался пить, я проследовал в игорную комнату. Батый Габдешшакурович как раз обретался там, горестно вздыхая о полосе неудач, которая его преследует. При этом, судя по тому, что фишек у него на столе было больше, чем у всех остальных игроков, не везло башкирскому княжичу в чем-то ином.
Сам я опустился в кресло у столика с шахматами и, достав телефон, поставил «Оракулу» задачу. Отследить того слугу, что сообщил мне о встрече с Иваном Михайловичем, и проверить, с кем он контактировал перед этим.
— Разрешите составить вам компанию, Дмитрий Алексеевич?
Стоило мне убрать аппарат в карман, над моим столом возник граф Кальдеро. Отказывать главе римской безопасности я не стал, рано или поздно, но и в его круг интересов я бы неизбежно попал. Очень уж необычной фигурой я являюсь, чтобы человек на должности равной куратору нашей ЦСБ, прошел мимо.
Ведь Иващенко правильно все сказал, когда заявлял о своем восхищении — со стороны я примерно так и выгляжу. Сильный одаренный, благородный аристократ, богатый наследник. Добавить сюда старую репутацию балагура, которую я зарабатывал на пару с Юсуповым, так и вовсе получится замечательная картина.
— Разумеется, ваше сиятельство, — ответил я, не спеша однако вставать и кланяться.
Улыбнувшись, Гай Кассий Ногарола отодвинул свободное кресло от столика и сел на него. Я спокойно наблюдал за его действиями, с помощью линзы отмечая записи, на которых «Оракул» отслеживает нужного мне слугу. Ничего интересного пока что не нашлось, но я был уверен, что искусственный интеллект что-нибудь обязательно обнаружит.
— Разыграем? — предложил тем временем римский граф.
— Я возьму черных, с вашего позволения, — озвучил я, уступая собеседнику право первого хода.
Он улыбнулся.
— Похоже, вы в победе уверены, Дмитрий Алексеевич, раз даете старику фору, — произнес он, разворачивая доску так, чтобы белые фигуры оказались с его стороны.
— Или же исход партии меня не так волнует, как сама игра, — с ответной улыбкой сказал я. — В конце концов, как бы ни сложилось, я уверен, что мы оба будем довольны исходом.
Гай Кассий склонил голову.
— Я придерживаюсь того же мнения.
И он сделал первый ход, сдвигая пешку вперед.
Я мог бы воспользоваться подсказками «Оракула», уж кому-кому, а искусственному интеллекту известны все возможные ходы, к тому же он может просчитать партию с первого до последнего хода, подбирая наиболее подходящие сценарии. Но я не стал отвлекаться от просмотра записей по слуге, да и действительно, меня совершенно не волновал итог этой партии.
Никакого напряжения между нами не было. Это было даже немного удивительно, так как я ожидал, что граф начнет вербовку или, как минимум, заведет ни к чему не обязывающий разговор, после которого мы расстанемся друзьями. Но он молчал, лишь изредка хмыкая в ответ на движение моих фигур.
Ни я, ни Гай Кассий подолгу не раздумывали. И судя по тактике, которой придерживался граф Кальдеро, для него это было естественно. Он действительно был хорошим шахматистом и играл со мной всерьез. Переходя от одной схемы к другой практически так же быстро, как и я, Ногарола плавно лишался всех своих фигур.
— Вы достойный соперник, Дмитрий Алексеевич, — удовлетворенно выдохнул граф, кладя палец на своего короля. — Давно я не испытывал такого наслаждения за партией в шахматы. Искренне вас благодарю.
Легкое движение, и фигура оказалась лежащей на доске. Гай Кассий Ногарола сдался.
Он дал ожидавшему у стены слуге знак, и к нашему столику принесли небольшую шкатулку. Я на всякий случай усилил собственный покров — мало ли что взбредет в голову его сиятельству.
— Позвольте преподнести вам этот дар на память о нашей игре, — произнес он с улыбкой, старательно делая вид, будто не заметил, как нас окутывает моя сила. — Если вам вдруг захочется сыграть снова, я с радостью приму вас у себя в гостях.
Граф Кальдеро поднял крышку, и внутри нее на бархате глубокого винного оттенка оказался весьма непростой ободок. Перстень из белого золота имел необычный герб — перекрещенные ключ и посох. Одна из современных трактовок символа двуликого Януса, древнеримского бога, покровителя всех начинаний.
— Благодарю, ваше сиятельство, — захлопнув крышку шкатулки, я склонил голову перед Гаем Кассием, и тот, вновь улыбнувшись, поднялся на ноги.
— Рад был познакомиться лично, Дмитрий Алексеевич.
Он отошел, больше на меня не оглядываясь, а я поднял шкатулку и направился к выходу.
То, что перстень является отличительным знаком некой ложи, не обязательно масонской, было ясно с первого взгляда. Вопрос только — в какой?
Я не большой специалист по мистическим кружкам, да и в нынешней внутренней политике Римской империи не разбираюсь. Но ничего не мешает мне поискать как следует.
Перстень был приглашением войти в некое общество. Соберу больше информации, буду знать, что с этим делать. В любом случае не думаю, что римский глава безопасности стал бы подходить ко мне, если бы у него не было проработанного плана. Даже Юлия Александровна, несмотря на то, как она вела дела, руководствовалась собственной стратегией.
Передав шкатулку слуге Соколовых, я велел отнести ее в мою машину. Естественно, уже пустую, отдавать украшение в чужие руки я счел неосмотрительным. Так что перстень расположился в кармане пиджака.
Поделиться книгой: