Принцесса, которая не знала горя

Ей было не по себе от вида того, где она была заточена все это время, странное чувство беспомощности внезапно охватило ее и готово было вырваться из груди вместе с громким стоном.

Но она лишь слегка замешкалась.

Потом пришла в себя и двинулась к замеченным между кипарисов балюстрадам, то наверняка была лестница.

Мысли о башни постепенно отпустили ее и она начала медленно спускаться по ступенькам.

Дома внизу выглядели мрачно и безжизненно.

Спустя целую вечность, лестница внезапно закончилась и незаметно перешла в узенькую улицу.

По обеим сторонам, выложенную из камня дорогу стиснули высокие худые дома. Крыши с воздетыми кверху козырьками нависали, словно скалистые гряды.

Около самих домов в беспорядке валялись бочки, инструменты и будто в спешке брошенные повозки.

— Никого, — удивленно прошептала принцесса, стук от ее каблуков эхом проскакивал вдоль запертых дверей и забитых досками окон.

Вместо толп людей, праздно снующих после рабочего дня, лишь изредка был слышен крысиный писк.

Иногда скрипели доски. И кажется откуда-то из глубин этих выстроенных кривыми рядами стен доносились протяжные стоны.

Не было никого — солдат, торговцев, придворных шутов и заезжих фигляров. Словно все они сгинули, оставив город пустым, погруженным в извечную тьму.

Между домов, где оставалось немного пространства, тлели костры. Неподалеку возвышались горки из сваленных в кучу башмаков и холщовых рубах. Воздух был тяжелым и неприятным. Хотелось завязать глаза плотной тканью и побыстрее уйти прочь, забыть этот кошмар, который казался таким реальным.

Под ногами неприятно хлюпали вылитые с верхних этажей помои. Воняло тухлой рыбой и нечистотами. Принцесса зажала нос руками. Кожа ее пахла лавандой и приятно успокаивало дребезжащее в груди сердце.

Это не тот прекрасный мир, о котором все говорили.

Никаких домов из горного хрусталя. Ни драгоценных камней, ни картин, ни смеха, ни радости.

Только иногда как фейерверки вспыхивали тяжелые стоны за дверьми и также быстро затихали.

Дома позади тянулись, как армия вечно блуждающих теней.

Пройдя еще немного, принцесса неожиданно для себя, заметила черную фигуру, стоящую посреди улицы.

Фигура стояла неподвижно, лишь приблизившись на расстоянии десяти шагов, можно было различить ее странные слегка скрученные мужские очертания.

Принцесса хотела окликнуть мужчину, позвать его или просто спросить — где все люди, но что-то ей помешало.

Ей было не по себе.

Нечто густое и плотное пыталось вырваться из груди, покрыть ее с ног до головы непроницаемой пленкой.

Может, мне просто обойти ее и двинуться дальше.

Вся эта затея с посещением города, спуском по связанным друг с другом платьям, теперь казалось не такой уж и вдохновляющей.

И чего я здесь пытаюсь найти?

Луна скрылась за одним из высоких домов.

Может вернуться, пока не поздно? Меня наверняка еще не спохватились.

Но это было невозможно. Только не сейчас, когда принцесса увидела, что скрывается там, за пределами постоянно окружавших ее стен.

Не сейчас. Уже поздно.

Фигура зашевелилась.

Движения ее были резкими, быстрыми и прерывистыми. Сопровождало их какое-то глубокое гортанное кряхтение, будто человек чем-то подавился и никак не мог прокашляться.

Принцесса, которая только, что хотела окликнуть стоящую к ней спиной особу, сделала пару шагов назад.

Под ноги предательски скользнула неглубокая выбоина. Девушка повалилась на залитые лунным светом холодные камни.

Грохота от падения хватило, чтобы темная фигура всполошилась. Та начала медленно поворачиваться в сторону источника шума.

Так люди не двигаются.

Но принцесса мало знала о мире и еще меньше о людях, которые его населяли, но все же поняла, что так люди не двигаются.

Может с ним что-то не так? Та самая болезнь, о которой говорила Люсиль?

Она пыталась что-то из себя выдавить, — не то крик, не то адресованный в никуда вопрос. Но голос ей изменил, он застрял где-то на подступах и никак не мог продвинуться дальше, будто путь преграждал застрявший в горле кусок хлеба или пирожного.

Наконец фигура полностью предстала перед принцессой.

В свете вновь выглянувшей из-за острых крыш луны, ее можно было хорошенько разглядеть.

Она была мало похожа на человека, словно его грубый набросок, который был сделан дрожащей, неуверенной рукой. Сильно выдвинутая вперед челюсть, широко посаженные глаза — налитые кровью, совершенно неживые, на правой скуле громадные лиловые шишки и все лицо словно сползло чуть ниже подбородка, кожа висела, точно натянутая на череп ткань.

Сил встать на ноги у принцессы не было.

Все, что она могла делать — медленно ползти назад. Страх полностью ее подчинил. Фигура шла на нее неторопливо, словно охотник следующий по кровавым следам за подстреленной дичью.

Когда фигура, шаркающая по изрезанной колесами дороге, приблизилась вплотную к принцессе, та не выдержала и издала громкий пронзительный вопль.

Дома по обе стороны давили на нее, как сходящиеся в противостоянии отряды пехоты.

Куда мне бежать? Что делать?

Фигура сделала отчаянный рывок к принцессе и та, найдя в себе последнюю каплю воли, подскочил на ноги и устремилась прочь.

Туфли соскочили и звонко задребезжали по камням.

Принцесса бежала быстро и не оглядываясь.

Принцесса бежала не разбирая дороги, голые ножки шлепали по холодным камням.

Дома по бокам сливались в сплошную темную массу.

Она не думала ни о чем, кроме как убежать настолько далеко, насколько это возможно.

Но вдруг улица закончилась.

Перед ней была очередная лестница вверх.

Принцесса стремительно поднялась по ней и оказалась на открытом пространстве, — это была центральная площадь.

Только тогда она позволила себе оглядеться — никого.

Ее начал душить приступ кашля. Она задыхалась, не хватало кислорода.

Проглатывая с жадностью очередную порцию затхлого воздуха, принцесса наконец пришла в себя.

Она выпрямилась и вскинула кверху голову.

На толстой жерди, словно тканевые игрушки, раскачиваясь на ветру, висели три карлика.

Когда-то карлики развлекали принцессу, смешно топали ножками, кривлялись, танцевали и наигранно дрались друг с дружкой. А теперь бездыханные, с пустыми выклеванными воронами глазницами, возвышались над ней, словно недоброе предзнаменование.

Принцесса поднесла ладони к лицу и заплакала.

Все эти дрянные книги, россказни слуг, все это ложь, от начала и до конца. В этом мире нет и не может быть красоты.

Пока она плакала, вокруг нее, как грибы после дождя, из-под земли и наваленных на площади гор соломы, начали подниматься, одна за другой, скрюченные, будто охваченные какой-то странной, необъяснимой болезнью фигуры.

Едва различимые силуэты незаметно превратились в плотно льнующие друг к другу цепи безумных.

Те шагали медленно в направлении живого человека.

Уже издали они почуяли его запах.

Их становилось все больше и больше.

Принцесса выйдя из ступора и преодолев порыв зарыться в собственных слезах, точно одержимая повторяла вслух:

— Что вам надо?! Что вам надо?!

Безумцы молчали, они продолжали идти и идти.

Когда те уже были совсем рядом, они словно дикие звери набросились на хрупкое тело, в котором так яростно стучало сердце.

Принцесса тут же почувствовала, как в кожу, через разорванное вмиг платье, впились острые когти. Жгучая острая боль пронзило все ее тело.

Она громко кричала, из последних сил звала на помощь:

— Помогите! Помогите!

Почти в ту же секунду, словно из ниоткуда, послышался громкий стук лошадиных копыт.

В последний раз принцесса вскинула голову и увидела, как к ней, на всех парах движется отряд королевской стражи. Их золотые доспехи ярко сверкали даже в ночи, отчего было невозможно спутать их с кем-то еще.

Ей хотелось поднять руку и прокричать:

— Я здесь! Я здесь!

Но силы окончательно покинули юную принцессу. Она рухнула наземь и погрузилась в беспамятство.

Король был обеспокоен известиям о пропаже принцессы. Неужели кто-то вздумал похитить мою дочь?

Быстро был снаряжен отряд из тридцати лучших рыцарей.

Тому, кто привезет принцессу был обещано немало золота и земли. Подстегнутые этими дарами, рыцари, каждый из которых, был верен королю, с неистовством начали бить в щиты, в знак того, что они отыщут принцессу, даже если это будет стоить им жизни.

Для принцессы, когда ее ввезли на территорию замка, все было как в тумане — лица, слова, воспоминания.

Она проснулась уже в своей кровати.

Ее сковал сильный жар, тело было покрыто толстый слоем пота. Живот пронзала острая боль.

Она кричала. Звала на помощь.

Но никто не приходил. Принцесса осталась один на один с той самой болезнью, о которой ей рассказывала старая подруга.

— Совершенно запущенный случай — говорили королю придворные медики. — Раны глубокие, видно, она уже заразилась.

Король молчал.

Правило гласило — уничтожить источник заражения, отрубить ему голову и придать огню.

Неужели я на это пойду?

Когда медики вышли, он горько заплакал.

К следующей ночи наступил коллапс.

Принцесса кричала как раненый дикий зверь. Металась по кровати. Глаза уже не распознавали лиц, смотрели куда-то в глубь себя. Челюсть выдвинулась вперед, лицо покрылось багровыми шишками.

Это конец.

Никто не знал, где и когда была похоронена принцесса.

Кто исполнял приговор? Чья рука отсекла столь прелестную и миловидную головку?

Ходили слухи, что сам король взял на себя это тяжкое бремя.