Принцесса, которая не знала горя

— Да, — женщина была довольна, что рассказ ее произвел такое впечатление на принцессу.

— Сильно-сильно?

— Так сильно, что невозможно терпеть.

— Ах, — принцесса издала блаженный вздох и о чем-то задумалась.

Она тоже мечтала о великой любви.

Но любовь та была лишь вымыслом, как и сама Изабелла. Ибо звали ее иначе и причины слез были далеки от того, что описала принцессе служанка. Одно лишь радовало старую женщину — с ней покончено. Либо повесили, либо заперли в темнице. Но темницы и так были полны. Значит, повесили, решила женщина и возблагодари бога, что это никак не коснулось принцессы и что ей хватило мудрости повести ту по ложному следу.

Хоть библиотека принцессы и была скудна на самые разные приключения и интриги, все же и в тамошних книгах были любовь и сражения, смерть и жизнь, маленький мир героя и большой мир, который его окружал.

Скрыть тот большой мир от принцессы было невозможно.

Поэтому король решил его слегка приукрасить, но тем самым, не понимая к чему это приведет, он сделал его желанным для принцессы.

Король не мог смириться с тем, что однажды его дочь будет отдана замуж за какого-то неотесанного принца и тот увезет ее далеко-далеко. Что с ней будет там? Как ее примет двор? Как к ней будут относиться слуги?

Каждый подобный вопрос лишь убеждал его в том, что лучше всего принцессе будет в ее собственной башне, подле него самого.

Любая ее хоть самая невозможная прихоть исполнялась в ту же секунду.

Если ей хотелось слона — был слон.

Если хотелось веселого представления — тут же посылали за карликами и принцесса хохотала до упаду.

А когда она захотела, чтобы все сверкало также ярко, как сверкает статуя под лучами утреннего солнца, сию же минуту, был отдан приказ, чтобы исполнить желание принцессы. И так и было сделано — в честь принцессы был устроен грандиозный салют. Та была в неописуемом восторге. Никогда она не видела столько ослепительных огней, о, этот трепет, когда очередной фейерверк разрывался в небе и ниспадал огненным дождем на землю.

Это было как в сказке.

Король же прекрасно знал, что в реальности все не так. Что жизнь весьма жестока к человеку, что люди умирают буквально на каждом шагу и что страданий избежать нельзя.

Его сильно опечалила смерть жены.

Ходили слухи, что она одна из первых подхватила ту болезнь в заграничном походе, когда сопровождала своего мужа в его безрассудных приключениях.

И как бы он не корил себя за это — суть оставалась прежней. Это из-за него она погибла, оставила дочь без матери и королевство без королевы.

Он не хотел повторения той жуткой истории.

Поэтому принцесса и жила в башне в дали ото всех.

Только счастье и радость, только счастье и радость, — так считал король, когда смотрел на свою дочь, когда та безмятежно спала в кроватке или играла с другими детьми.

Росла принцесса и вместе с ней росло неуемное любопытство — как там все устроено, как живут люди, о чем думают, о чем мечтают.

Ей хотелось все знать.

Другие королевства. Историю. Философию. Общаться с людьми. Но все это противоречило королевской доктрине.

Она догадывалась, что что-то не так.

Что им руководит другое чувство, какое она не понимала, лишь смутно догадывалась, не умея облечь это в слова.

Иногда принцесса задавалась вопросом:

Почему я живу в башне? Может и другие тоже живут в своих башнях? А как же те рассказы о хрустальных домах, о праздниках и веселье?

Что-то ей подсказывало, что судьба ее исключительна. И что башня эта только для нее одной.

Каждый раз засыпая, ей снился один и тот же сон:

Она стояла на узеньком пятачке земли, может метр на метр. А вокруг него густая тьма. Только сделай она шаг, тут же провалится в бездну. Но стоять вот так, на таком узком пространстве — сложно и нестерпимо, ей хочется почесаться, подпрыгнуть, куда-то пойти, но она не может. Все что ей остается замерев сидеть на кусочке земли и смотреть в темноту. Потом этот скудный клочок суши внезапно начинал трескаться, как сильно обожженная глина. Вместе с грудой земли, в бездонную яму, падала и принцесса. Казалось, она летела целую вечность.

Но потом внезапно просыпалась.

Дышать было тяжело. Грудь будто была полна чего-то, что тянуло ее к земле, тогда как она хотела как голубка воспарить в небо и улететь далеко от стен замка, лететь так долго, как это возможно.

Хоть до самого края земли.

Однажды у входа в свои покои принцесса подслушала такой разговор:

— Это ужасно! Просто ужасно! — первый голос принадлежал одному из советников короля, особе полной и вечно какой-то суетной. Принцессе он напоминал вареное яйцо, которое вот-вот готово выскользнуть из руки.

— И уже здесь, в королевских покоях. Как же нам это пережить! — второй голос относился к другому советнику, особе длинной и крючковатой, внушающей по большей части жалость, обычно таких не допускали к принцессе, но советник по рассказам обладал исключительными качествами и ему доверяли.

— Бежать! Нужно бежать! — обеспокоенно говорил тот, что был похож на яйцо.

Голоса их принцесса знала прекрасно, ибо они были частыми гостями в ее покоях. В основном по всяким важным и скучным делам.

— Но куда? Да и можно ли? Все-таки мы подданные короля?! — пытался спорить с яйцом тот, что был похож на кривой нос старой ведьмы.

— Но а что нам остается? Помереть, пока его светлость блуждает в заоблачных далях? Не сладкая это участь. Всего одно движение и нет головы. И если бы это была главная проблема.

— Он стал таким близоруким! А когда-то.

— Вот именно, когда-то, но что нам когда-то, когда теперь.

— Вы правы! Бежать! Не хочется мне покрыться…

— А я о чем вам толкую, и мне не хочется, вид говорят непереносимый, да я и сам видел.

— И как же вы после этого?.

— Я мельком… Но мне и этого с лихвой хватило. Чуть глаза на лоб не вылезли.

— А как же бежать, когда все охраняется и эти уже на подступах к замку?

— Надо как-то улизнуть. Пока будет суматоха, незаметно проскочить и пусть сами воюют с этой нечистью. А вот только я думаю, что ее не победить. И вообще, что мы о ней знаем? Ничего. Или нам просто не говорят. Может мы уже больны?

— Да ты что? Не говори такое!

Яйцо закатилось смехом.

— Ты что, крестишься?

— Может поможет. Главное не накликай беду на нас.

— Уж не накликаю. Тут и так все прогнило. Куда уж хуже.

Последовало минутное молчание.

— А как же она? — внезапно воскликнул скрюченный сановник.

Принцесса поняла, что сейчас речь пойдет о ней. Все это время она пристально вслушивалась в каждое произнесенное ими слово. Страх и трепет завладели ее душой и сердцем.

— Не знаю! Представляю, как бы она удивилась, увидь все это своими глазами. Бедняжка даже из башни ни разу не выходила. А столкнуться с таким. Никому бы не пожелал. Король слеп. В этом вся беда.

— Думает, что обойдется.

— Все они так думают. Вспомни Марию, и та думала, что их беда не коснется. И вот что стало с мужем и детьми.

— Это ужасно. Я даже не могу есть и спать.

— Я тоже.

— Жаль мне принцессу, конечно.

— Да, но нужно думать и о своих шкурах. У меня трое сыновей.

— А у меня две дочурки.

— Вот и я о том же. Что они хуже?

— Нет.

— И я так считаю. Никто не заслужил таких страданий. Не за чем было отправляться в тот поход. И ведь все знали, и молча поддакивали, мол да, там нас ждут великие сокровища. Вот они, эти сокровища!

— Ужасно, ужасно. Но что нам делать?

— Встретимся вечером, возле моста, у меня есть одно предложение. Должно сработать. Только никому ни слова. Ты понял?

— Конечно, за кого ты меня держишь?! Мне дорога своя шкура!

— Тише! Тогда договорились.

Принцесса поняв, что разговор окончен и что сейчас эти двое войдут в комнату, быстро отбежала и легла на кровать.

Когда постучались в дверь, она сонным голосом произнесла:

— Войдите!

В комнату вошли двое сановников.

Один и вправду казался каким-то скрюченным и усталым, а другой вареным и скользким, выглядели они нездорово, будто съели что-то пропавшее и оно просится наружу.

— Не помешаем, принцесса? — хором спросили они.

— Нет, входите. — Принцесса для пущего эффекта зевнула и потянулась ручками к потолку. — Я уже собиралась вставать.

Ей потребовались большие усилия, чтобы совладать с той бурей, которая разыгралась внутри нее.

— Чем могу помочь двум юным господам?

Те слегка покраснели.

Оба не были юными, но слышать такой комплимент от самой принцессы было приятно, особенно учитывая, какой разговор предшествовал этому визиту.

— У нас к вам одно безотлагательное дело, — дрожащим, неуверенным голосом говорил тот, что покруглее и посытнее

— Правда? — спросила принцесса, делая вид, что ее это мало волнует. Она вязала носочки для своего ручного медведя. — И какое это дело?

— Понимаете, мы так подумали… Ну…

— Что вы там говорите? Я ничего не могу разобрать.

— Мы подумали!

— Это замечательно. Я тоже обо многом думаю.

— Правда принцесса?

— Конечно. Вот например, думаю, можно ли гуся надуть таким образом, чтобы он поднял человека в воздух. Вы это представляете?

— Нет, принцесса, что вы. Гуся?

— Я так и знала. А я представляю, это было бы совершенно замечательно. Летать на гусе.

Оба советника были сконфужены.

— О чем она говорит? Что за летающий гусь? — почти так же громко говорили их лица.

— А вы как думаете? Это было бы замечательно?

— Как скажет принцесса.

— Скучно с вами.