Помоги проекту - поделись книгой:
Осознание окружающего прояснялось урывками.
На волне хоть какой-то ясности я разглядел несколько фигур, стоявших по кругу – люди в темных балахонах с глубокими капюшонами. Черные затухающие сгустки, втягивающиеся в провалы лиц под эти самые капюшоны.
Потом волна забвения с проносящимися перед взором картинками из моей жизни. Дома – это где? В Ясенево? Куда я переехал несколько лет назад с бабушкой, а потом жил один, когда ее доконала деменция, и она пропала без вести.
Найти я ее – единственного родного мне человека, я так и не смог. А узбекам я тогда не соврал – родителей и, правда, не было. Ну то есть лет до восьми были, но погибли в какой-то аварии. Бабушка не любила об этом говорить, тянула меня в одиночку, хмурилась на все мои косяки и залеты, а потом молча собирала вещи, и мы меняли город и школу. Пока не осели в Ясенево, так что да – вполне себе дом.
Когда зрение опять прояснилось, и я смог вынырнуть из вязкой сонной трясины, понял, что лежу на каком-то постаменте, а рядом, буквально в метре от меня, на такой же тумбе лежит старик. Мертвый старик, но с такой довольной застывшей лыбой, с таким умиротворением на сморщенном бородатом лице, что смело можно было утверждать, что покинул он этот мир очень счастливым.
Между нами стоял мужчина, тоже с сединой в бороде, и тоже довольный. Даже несмотря на то, что вместо правой кисти у него из-под рукава торчал сдвоенный крюк. Это он говорил со мной, не останавливаясь трындел, что я дома и что все получилось.
– Отдыхайте, Матвей Александрович, не беспокойтесь, мы вас в дом перенесем, – я услышал заботу в его голосе и, будто перестав сопротивляться слабости, отключился под продолжающееся мерное бормотание, – Неужели получилось, как жаль, что барин не дождался, не пережил…
Пробуждение было необычным – уже давно не припомню такого состояния. Выспался, отдохнул, ничего не болит, нигде не затекло, отходняка и похмелья нет, в школу или на пары не опаздываю. Лежу на железной, скрипящей пружинами, старой кровати.
Кованая спинка с завитками и цветочками сильно потускнела, видны следы пыли, а в одном углу ярко блестит на солнце тонкая паутина. Огромная подушка, в которой голова утонула почти целиком, пахла увядшими травами – что-то луговое с примесью земли.
Стены измазаны побелкой, деревянное окно с растрескавшимся профилем, под потолком вьется змейкой проводка, прямо как в старых подъездах на Арбате – два черных переплетенных провода. Ведут к центру потолка, с которого свисает одинокая лампочка.
Комната оказалась небольшой, метров десять квадратных. Помимо кровати, на которой я поскрипывал пружинами, у стены стоял комод, накрытый кружевной скатеркой, явно ручной работы. На комоде стояли белые фигурки, издалека похожие на слоников, но приглядевшись, я понял, что это либо очень хреново сделанные слоники, либо таких уродцев в нашем мире я не встречал.
Над комодом висело несколько старых фотографий, будто сделанных в начале прошлого века. Бородатый мужик стоя, перед ним женщина на стуле, а вокруг несколько детей, плюс отдельные портреты. Но разглядеть детали не получилось, лишь замыленные от старости и потерявшие резкость силуэты.
У двери стоял стул, на котором лежала одежда. Штаны, рубашка и куртка, похожая на джинсовую, плюс грубые ботинки на полу – с виду новое, но фасон и стиль очень напомнил форму работяг того же времени, что и на фото.
Я оделся и подошел к окну, в надежде увидеть хоть какие-то знакомые виды. Вид открывался примерно со второго этажа и довольно скудный – яблоневый сад, колодец и покосившийся старый сарай с лысыми тропинками, разбегающимися среди всего этого великолепия. Мда, точно не Ясенево. Если только Царицыно, там, вроде есть какой-то парк под старину сделанный. Хотя все равно сомнительно, что меня могла река туда вынести.
Моих вещей нигде не было. Документы, телефон, банковские карты и самое главное – телескопическая палочка-выручалочка – все как в воду кануло. Хотя, может, и не как.
Дверь поддалась легко, лишь едва скрипнули петли. Я вышел в коридор, насчитал несколько дверей и лестницу вниз. С первого этажа доносился шум, будто кто-то готовит – бряцнула посуда, зашипело горящее масло.
Заглянув еще в одну комнату с незапертой дверью, я спустился в просторный холл, пытаясь определить, откуда доносятся звуки – помимо кухни, послышались шаги и приглушенные разговоры.
Все вокруг было странным. Старым и странным. Что-то подобное я еще в школе на последнем звонке видел, когда нас культурно вывозили в Захарово, смотреть, как Пушкин провел детство. Потемневшая мебель, часы с кукушкой, клетка с какой-то мелкой молчаливой пичугой, латунная мелочевка на комодах – только таблички не хватало: «Сто лет назад здесь жил и работал великий Сам».
– Молодой барин проснулся? – за спиной раздалось тихое покашливание и уже знакомый голос произнес, – У вас, наверное, много вопросов?
– Да, черт возьми! – я обернулся и осекся, увидев, что у бородатого руки нет, но и вместо ноги торчит стальной костыль.
Передо мной стоял мужчина лет шестидесяти, крепкий, жилистый. Если бы не крюк с костылем вполне бы подошел эпитет, что он прекрасно сохранился. Спина прямая, будто и вместо позвоночника что-то стальное встроено. Аккуратная стрижка, короткая борода на все лицо с длинной просекой, в которой проглядывала неровная белая нитка шрама. Похож на военного, даже на ветерана, который через многое прошел.
– Спрашивайте, – он выдержал паузу, дав мне возможность его рассмотреть.
– Где я? – я обвел руками дом и краем глаза заметил, как за окном пробежала какая-то девушка, – И что произошло? И какого хрена, я вообще тут делаю? И какой, в жопу, вообще барин? И кто вы такой?
– Мои имя Захар, я управляющий поместья. А вы дома… – он щелкнул крюком, останавливая мой порыв высказать все, что я думаю об этом доме. – Если быть точными, то мы с вами сейчас находимся в одном из загородных имений, принадлежащих семье Гордеевых. Вашей семье. Это охотничий домик вашего деда в Тобольской губернии.
– Пррр, – я фыркнул, – Первый раз слышу эту фамилию. Вы либо меня с кем-то перепутали, либо это какой-то розыгрыш.
– Ошибка исключена, расчеты Гордея Ивановича были выверены годами… – Захар засуетился, очень натурально изобразив налет неуверенности, будто действительно допустил возможность ошибки.
– Стопе! А ты хорош, – я улыбнулся и стал глазеть по углам под потолком, – В каком театре играете? А? А где камеры? Это прикол, да? Развод? Квест в реальности или иммерсивное шоу? Что у вас тут за схема?
– Простите, но я не понимаю, о чем вы, – Захар на всякий случай отступил от меня на шаг. – Но понимаю, что вам может быть сложно принять тот факт, что в нашей вселенной есть разные миры, некоторые ученые называют их измерениями. И вы не в себе, учитывая, что вас как раз вернули из чужого мира домой.
– Самому не смешно? – я вперился в его глаза, пытаясь разглядеть намек хоть на какую-нибудь хитринку, а заодно и себя ущипнул, а то вдруг все это странный сон, в котором, однако, боль пришла настоящая. – Ладно. И как же я, по-вашему, оказался в чужом мире, что меня пришлось возвращать?
– В этом, как раз нет ничего удивительного. Ваша бабка по материнской линии, кхм-кхм, – Захар дважды кашлянул в кулак, и либо я совсем поехал кукухой, либо за кашлем пряталось очень эмоционально окрашенное: «старая сука», – Прошу прощения. Мария Георгиевна восемнадцать лет назад руководствуясь только ей известными причинами, выкрала вас из нашего мира и спрятала в вашем.
Я выставил вверх указательный палец, мол, а теперь давайте помолчим, пока я думаю. Бабушку мою действительно звали Маша, хотя отчество другое. До тех пор, пока не начались проблемы с деменцией, она действительно была крута. Участковые у нее по струнке ходили, даже когда меня сдавать притаскивали. Гопота у подъезда ее всегда уважала. Другие бабки побаивались и шептались за спиной, и действительно сукой как-то назвали, но не старой, а стальной. И даже уважительно это было.
Восемнадцать лет назад я как раз стал сиротой. Как это произошло, помню плохо, что до этого было тоже лишь какие-то обрывки и образы. Считай, жизнь-то началась с момента, как мы с бабушкой вдвоем остались.
Я поймал себя на мысли, что начинаю допускать, что все вокруг может оказаться правдой. Вспомнил погружение под воду и черные сгустки, аж передернуло, до такого в квестах и «ютюб» пранках еще не додумались. Да и вокруг все было более чем реально, что исключало сон или наркотики.
– А что с родителями?
– Боюсь, что по ним у меня нет хороших новостей. Они погибли.
– Как?
– Страшный несчастный случай, одномоментно унесший множество жизней, – Захар вздохнул, переминаясь на своем костыле, – Гордей Иванович оставил вам свои дневники, вы сможете ознакомиться с деталями его расследования.
– Ну, допустим, – хотя я еще не решил, что в итоге готов допустить, – А где собственно мой дед, который Гордей Иванович?
– К сожалению, он не пережил заклинание возврата, – Захар погрустнел, а я опять не заметил ничего подозрительного, либо мастерски играет, либо действительно дед был ему дорог, – Но не вините себя, Гордей знал, на что шел, когда соглашался на ритуал. Вернуть наследника рода было важнее.
– А где тело? Я могу хотя бы попрощаться?
– По условиям сделки, тело забрали, – голос Захара задрожал, – Это входило в цену.
Хрень какая-то. Но Захар не стал развивать тему. Ну, ладно – мой дед. Я мысленно повторил, привыкая к звучанию слова. Интересно. Деда я не помнил. Ни мужа бабушки, ни по отцовской линии. Перед глазами промелькнул профиль старика, который лежал на соседней тумбе с улыбкой на мертвом лице. Магический ритуал с лихими расценками? Ну да, ну да. Что же это еще могло быть?
– Так. И что? Получается я наследник какого-то богатого и знатного рода? – я развел руками, одновременно выражая сомнение и показывая на стены дома.
– В прошлом, да, – Захар почесал крюком затылок, – Но после смерти ваших родителей и вашего исчезновения все сильно изменилось. Род больше не смог защищать свои земли, а ваш дед все состояние потратил на поиски ответов и ваше возвращение.
Видно было, что подбор слов тяжело дается Захару. Ему больно, грустно, тоскливо, и он явно сдерживает мат. Я не стал его торопить, просто молчал и слушал.
– Московское имение в залоге у банка, – Делая паузы и вздыхая, Захар крюком загибал пальцы на здоровой руке. – Родовое гнездо уже пять лет как скрыто в тумане, а без вашего отца, у нас не хватило сил его защитить. Войска же Ордена до сих пор не могут преодолеть Урал, чтобы вернуть губернию. Почти все, что было ценного продано, люди разбежались.
– Мда, вот тебе и заводы-пароходы, – теперь я уже почесал затылок, – И что? Ничего нет вообще?
– Остался этот охотничий домик, десятка два рабочих с семьями… Моторка еще осталась, Гордей запретил ее продавать, подарок хотел вам сделать. Оружия родового нет – все отдано за долги, – управляющий ловко подтянул стоящий у стены стул крюком, со вздохом сел и начал массировать ногу, – Простите, не могу уже долго стоять. Я буквально минутку передохну и покажу вам здесь все.
Я дал ему все десять, пока мерил шагами гостиную, разглядывая фотографии на стенах. Если это все развод, то подготовка у них была на запредельной высоте. Я нашел себя на фото, ну или мальчонку очень сильно похожего на меня из фотоальбома с выпуска из начальной школы. Нашел молодых родителей, опять же, если верить тем фотографиям, что изредка показывала бабушка. А еще деда, только сильно моложе и определенно живого.
Странностей на фотографиях было много. От одежды, а это была какая-то ядреная смесь моды дореволюционной России, дикого запада и вполне себе современных джинс и толстовок, и до других участников фоторепортажей. Этакое селфи на охоте, вот только трофеи все были неизвестной мне породы. Я бы даже сказал, неизвестной в моем мире породы.
Какая-то обезьяна едва напоминала горгулью, ту, что памятник на некоторых старых домах. А вот остальные поверженные тушки, рядом с которыми позировали дед с отцом, вызывали одновременно страх и отвращение.
– Это что за хрень? – я обернулся на Захара и указал на самую большую фотку, где лежало скелетообразное чучело из веток и корней деревьев.
– Это деймос, – скрипнув стулом, управляющий поднялся и подошел ко мне, – Слабенький. Я помню эту охоту, одна из первых вашего отца. Пойдемте, я все вам расскажу и покажу.
Охренеть, слабенький? Эта тварь, на минуточку, в кадр еле влезла, а там семь человек в полный рост в ряд стоят. Но уточнять ничего я не стал, а потом и вовсе превратился в одно большое ухо, чтобы впитать всю ту хрень, что мне заливал управляющий, и попытаться ее осознать.
Захар мало понимал о том, как устроена вселенная и в чем различия между нашими мирами. Знал только, что попасть туда и тем более обратно, практически нереально. Единицы обладают этим тайным знанием, и тем сильнее он удивлялся, что бабке это удалось. При ее упоминании он опять закашлялся.
Из тех крошек знания, которые сам Захар нахватался от деда, я уже сделал выводы, что это какая-то параллельная реальность. И причем, она была не одна.
Как минимум три мира фигурировало в рассказах управляющего. Этакий бутерброд, в центре которого я находился сейчас.
Сверху, ну или снизу, тут смотря с какой стороны вертеть бутербродом находился мир полный магии, хаоса и разных сверхъестественных тварей – научные споры и обоснования Захара особо не интересовали, поэтому он объяснял так, как ему его дед в детстве рассказывал.
А где-то еще находился мой старый мир, с моим Арбатом, Настей и узбеками.
И если вкратце, то в этот срединный мир постоянно лезла скверна, а вместе с ней и всевозможные твари из верхнего. Как именно лезли, Захар не знал. Монстров делили на два основных типа: деймосы – твари, которые приходили с туманом, и фобосы – духи и призраки, сущности, которые напитавшись негативной энергией, болью и страданием, могли сразу сформироваться в этом мире.
Но вместе с тварями шла и сила, которая могла им противостоять. Так, здесь появилась магия, и люди, которые могли ее использовать. Таких людей называли одаренными, а способности передавались из поколения к поколению. Что и сформировало здесь понятие аристократических родов, которые на заре своего появления валили не только монстров, но и делили территорию, создав местное дворянство.
Здесь тоже была Россия, точнее, Российская Империя, которой правил Император. Есть дворянские дружины, которые охраняют свою территорию, есть свободные охотники, есть церковный орден, который за всем этим следит, есть дружины, артели, рейтинги и влияние…
В какой-то момент информации стало много, а мастером логики и структуры, Захар не был. Но был крутым охотником, пока какая-то тварь из тумана не уменьшила ему количество конечностей. Есть то, есть это…
В итоге я понял, что действительно надо поесть. Если все, что он несет – легенда розыгрыша, то и пофиг, а если все это правда, и мне тут жить, то успею разобраться.
Кормили просто, но сытно и вкусно. Пшенная каша, пироги и чай с медом из пузатого самовара – что-то подобное вполне вписывалось в мои ожидания от этого места. Удивили скорее столовые приборы – деревянные ложки. На мой шутливый вопрос, где фамильное серебро, Захар на полном серьезе ответил, что все перелили в пули.
Потом началась экскурсия, в рамках которой Захар пытался донести, что и у нашего рода (дома) был свой отряд по борьбе с демоническими отродьями. И ключевое слово здесь – был. Очень крутой во времена его молодости и пока был жив отец. Слабенький, но все еще дерзкий, пока был жив дед. И теперь (на этом моменте он чуть слезу не пустил) моя задача, как наследника, возродить отряд и вернуть ему былую славу.
Пока обошли первый этаж, встретили ещё несколько жителей усадьбы – пожилую кухарку и крепкого мужика, таскавшего в дом дрова. Столовая, кухня, чулан и комнатушка для прислуги – ну такое себе, не хоромы.
На втором этаже располагалось несколько спален, включая ту, где я проснулся, и кабинет деда. Первое, что бросалось в глаза – это светлые пятна на стенах и темные на полу, показывающие, что совсем недавно здесь стояла или висела какая-то мебель. На каждый мой незаданный вопрос Захар кивал, бормоча себе под нос либо «продали» либо «в залоге».
А вот кабинет внушал.
Хотя и здесь хватало пустующих мест. В углу стоял широкий оружейный шкаф, в лучшие времена вмещавший с десяток винтовок. Сейчас же там было только две: охотничья одностволка с погнутым стволом и что-то совсем древнее, похожее на мушкет с обновленной ствольной коробкой. То есть уже не кремень с порохом и пули шомполом через дуло, а откинул затвор, вставил пулю с гильзой, закрыл, выстрелил и так по новой.
Стена за шкафом вся была в крючках и полочках, на которых сейчас была только пыль и паутина.
– Многое пришлось заложить, – в очередной раз вздохнул Захар, усаживаясь на стул, а потом заметил мой взгляд, – «Джонсон» уже не починить, только если ствол менять, а вот «Крынка» рабочая, приклад только расщепило.
– Ну-да, ну-да, расщепило, – я решил уже не удивляться и тем более спрашивать, что за желтые клыки торчат из треснутой деревяшки.
Противоположная стена напоминала доску детектива-любителя. Стоял массивный стол из темного дерева, а над ним во все стороны расходились бумажки с заметками, фотографии и газетные вырезки. В некоторых местах на толстые спицы, торчащие из стены, были насажены довольно толстые пачки бумаги. А между некоторыми спицами детективный дед растянул красные нити. И почти все они вели в центр стены к, слабо шевелящийся на сквозняке, старой газетной заметки.
Первая полоса
Я обернулся на Захара, но тот лишь покачал головой и кивнул на стол. В ворохе каких-то чертежей, отчетных ведомостей и смятых бумажек лежала толстая тетрадь. Черный кожаный переплет, потертый и лоснящийся от частого использования, на боку два ремешка, втиснутых в медные замки с какими-то символами, похожими на руны.
Видимо, тот самый дневник деда, который мне все объяснит. Надеюсь, что для начала Захар объяснит, как его открыть.
Но он не успел. Снизу раздались торопливые шаги, кто-то бежал, перепрыгивая через ступеньки, и уже через мгновение в дверном проеме появился запыхавшийся пацан лет четырнадцати и с ходу завопил:
– Дядька Захар, в Авдеевке пискуны сработали, кажись, выброс будет, а там Анька рожает и Трофим лежачий, не успеют тикануть, – скороговоркой выдал парень, и только потом заметил меня и перекрестился, – Благословен род, барин, помогите…
– Митька, беги за Гидеоном, поднимай Колуна и Вилы, я сейчас соберусь, – Захар покачал головой, – А барину рано, не готов он еще.
– Захар, я тоже поеду, – я помог ему подняться, – Если все это не развод, то чем раньше, тем лучше. Куда идти?
Глава 3
Захар спорить не стал, как и отказываться от помощи на лестнице. Высвободился и довольно бодро поскакал на своем костыле, уже только на улице.
Если время в наших мирах было одинаковым, то ноябрь здесь оказался на порядок приятней. То ли бабье лето, то ли золотая осень – всегда путал, но бархатный сезон здесь явно затянулся. На деревьях полно листвы, солнце слепит и, как говорится, ощущается градусов на шестнадцать.
Как ни крути, обычная старая деревенская дача. Единственное, что не вписывалось – высокие чугунные столбы с коваными фонарями, расставленные по периметру участка. На мой взгляд, не рационально, так как ни на дорожки, ни на входные двери свет бы не добил.
Участок не особо большой. В одном углу баня с сараем и уличный туалет, и здоровый сарай в другом. Я бы назвал его гаражом, этак машины на три.
В полумраке открытых ворот проглядывал, неожиданно знакомый силуэт – «буханка» или УАЗ какой-то то там. Темно-зеленого цвета, трещина на лобовом стекле, несколько вмятин, на боку блеклая эмблема с надписью: ЧОП «ЗАРЯ».
Вот тебе и моторка по-ихнему. В глаза бросились дополнительные латунные фонари, напоминающие газовые ручные фонари прошлого века. Под лобовым стеклом с зеркала свисала связка чеснока, четки и массивный крест.
Глубже всмотреться я не успел, подойдя к водительской двери, споткнулся о чей-то сапог, который шустренько скрылся под днищем автомобиля. А за спиной раздался крик управляющего:
– Гидеон!!! – Захар изображал однорукий рупор и, вздыхая полной грудью, орал, – Где эта пьянь? Кто видел Гидеона?
К Захару подтянулось два работяги – обычные с виду деревенские мужики, у одного в руках был топор, у второго вилы с укороченным черенком. Видимо, те самые Колун и Вилы, за которыми побежал пацан. На меня работяги лишь покосились, а когда заметили, что я их разглядываю, чуть наклонившись, уважительно кивнули. Я помахал рукой, и пальцем показал под капот «буханки».
Гидеоном оказался пожилой помятый мужик, и судя по грязному белому воротничку, он имел какое-то отношение к церкви. Возможно, не к православной, хотя вытащили его в обнимку с библией и бутылкой самогона. Подняли, встряхнули и отобрали бухло.
– Гидеон, твою мать, – Захар аж покраснел то ли от злости, то ли от стыда передо мной. – Ты! Ты! Какого хрена? Ты когда успел-то? Ээх, кто моторку-то поведет, деймоносовская ты отрыжка?
– Ну так, Гордея надо было помянуть, ик, – Гидеон повернул голову на меня и прищурился, – О! О-о-ооо! Значит, получилось-таки! Дай я тебя поцелую, ик, и благословлю…
– Захар, а нам этот… ммм, батюшка точно нужно? Давай я поведу, это же… – я открыл кабину и осекся, – А где рычаги? И педали? Что это за камень на месте коробки передач?
– Это не камень, это сердце движителя, – Захар махнул работягам в сторону колодца, – Моторка из того мира. Когда вас первый раз вытащить пытались, промахнулись. А потом Гордей все переделал, чтобы здесь могло работать. Не переживайте, научитесь. А Гидеона мы сейчас быстро приведем в чувство, выберете оружие себе пока. Там на верстаке за моторкой.
Нормально они промахнулись. То-то я думаю знакомое название чоповское – сосед в такой работал. И если даты сопоставить, то помню, как машину служебную у него угнали. А он до всех пацанов докопался, а до меня особенно, потому что парковал под нашим окном. Я похлопал Уазик по кузову и улыбнулся. Ну здравствуй, моя «буханка-попаданка», сработаемся.
На верстаке, над ним и даже рядом с ним нашелся только один вид оружия – крепкие деревянные колья. К гадалке не ходи, небось осиновые. Я взял два, один потолще и покороче, чтобы орудовать им на манер бейсбольной биты, а второй почти полтора метра в роли копья.
Узнать бы еще, с чем придется столкнуться. Тем тушкам, что попадались на фото эти колья, что слону удочка. Но мужики, а с ними и умытый святоша, у которого вообще оружие на виду не было, выглядели вполне спокойно и уверенно.
Поделиться книгой: