Три цветка Индонезии

Это ведь только обыватели считают, что популярным можно стать исключительно за счет таланта и народной любви, которую этот талант приносит. А специалисты рынка развлечений знают, что талант полезен, но далеко не обязателен. Мнением аудитории можно управлять, это даже не сложно. Показывай им одно и то же лицо снова и снова, прокручивай ту же песню десятки раз, из каждого утюга.

Поначалу может показаться, что лицо некрасиво, а песня бездарна. Возможно, так и есть… скорее всего, так и есть, иначе не нужна была бы такая дорогая раскрутка. Но какая разница? Базовые принципы психологии никто не отменял. Знакомое постепенно начинает казаться привлекательным, привязавшийся мотивчик ассоциируется с важными моментами в жизни. Сверху на все это слоем взбитых сливок ложится частная жизнь звезд, которую тоже щедро бросают на экран и в соцсети. Это увеличивает чувство причастности: ты вроде как знаешь этого человека, начинаешь переживать за него. Его знают и твои знакомые, они слышали обо всем, что с ним произошло, у вас появляется общая тема для разговоров. А ты читал, что та певичка сделала очередную пластическую операцию? Вот ведь дура старая! А у этого деда любовница настолько молодая, что в правнучки ему годится, бес в ребро…

Чужую жизнь навязывают, имплантируют искусственно, а потом она приживается, как паразит. Можно сосредоточиться на ней, стать частью верной толпы поклонников и не думать о собственной судьбе.

Ариана такого эффекта добилась смазливой мордашкой и грамотными скандалами. ДиМиро нанял команду пиарщиков и попросту купил себе славу. При этом он по-прежнему работал на мусоросжигательном заводе, он был в числе правления, к его мнению прислушивались. Само по себе это не было шокирующим, Егор Гаспаров был не первым, кто из толстого кошелька бизнесмена оплатил мишуру шоу-бизнеса.

Вот только такое прошлое, да и настоящее тоже, делало его человеком, который мог организовать кровавое убийство Арианы. Но если обстоятельства свидетельствовали против него, то на месте мотива зияла огромная черная дыра. Он ничего не получил от смерти Арианы. Это даже сказалось на его карьере: ему не все сочувствовали, многие его обвиняли. Но обвиняли не в спланированном убийстве, а в том, что он лично не проверил лезвие, прежде чем тянуть за рычаг. В любом случае, его атаковали виртуальные тролли, он вынужден был на некоторое время прикрыть свои страницы в соцсетях. Понятно, что все та же грамотная команда экспертов это поправит, но на их работу уйдут дополнительные средства, в добавок к тем, которые он уже заплатил за смерть Арианы.

– Ну и под шантаж он подставился, – добавила Александра. – Теперь как минимум наемник, менявший лезвие, знает, что это он.

– Не факт. Он мог действовать через посредника.

– Тогда знает посредник. Кто-то да знает… А если шантажировать начнет?

– Профессионалы обычно не шантажируют, – указал Ян.

– Всякое возможно. Что тогда, убивать шантажиста? Но, опять же, вряд ли этот пижон будет убивать своими руками, снова кого-то наймет – и снова получит потенциальный источник проблем. Замкнутый круг какой-то! Нужна очень серьезная причина, чтобы в это ввязаться.

– Собственно, вмешательство Жильцова как раз указывает, что такая причина была. Алиса еще раз пересмотрела вещи Жильцова и обнаружила, что он встречался со своей бывшей незадолго до ее смерти. Ариана могла сказать ему что-то такое, что подожгло ему хвост, когда она умерла.

– Но мы этого не узнаем, потому что за ним все подчистили тем пожаром, – вздохнула Александра. – Да уж… Дабы выяснить, где у нас собака зарыта, предлагаю копать одновременно.

– Вдвоем?

– Втроем, чего Кириллу напрасно простаивать?

– А Кирилла ты как к этому приплела? – удивился Ян.

– Пока никак, но сейчас приплету.

Их племянник больше не плескался в депрессии, и это радовало Александру. Как она и ожидала, помощь в расследованиях позволила ему преодолеть кризис, Кирилл снова почувствовал себя сильным и нужным. Не факт, что он полностью отпустил чувство вины, однако теперь он готов был уравновешивать эту вину не вредом самому себе, а работой.

Лучшим доказательством его решимости стало то, что он постепенно возвращал себе голос. Говорить у него пока получалось мало, тихо и хрипло. Но занятия он посещал активно и отступать не собирался.

Так что Александре казалось, что все очевидно, а вот брат ее поддерживать не спешил.

– Мы ведь договорились, что будем привлекать его только в крайних случаях! Это не один из них.

– Алисе это расскажи.

– От того, что мы подвергнем Кирилла опасности, Алисе легче не станет.

– Ой, да кто его чему подвергать собирается? – отмахнулась Александра. – Я хочу приобщить молодежь к современной культуре, чем плохо?

– А поподробней нельзя?

– Можно. Я собираюсь отправить его в клуб, следить за ДиМиро.

Некоторые звезды в свободное от выступлений время прятались за дверями закрытых клубов, где их все знали, но никто не подходил с навязчивыми просьбами об автографе или совместном фото. ДиМиро был не из таких. Зря он, что ли, целое состояние выложил за толпу фанатов? Поэтому отдыхал он хоть и в дорогих, но общедоступных клубах. Там всегда находился с десяток гостей, которые его обожали и считали за счастье право воспользоваться тем же унитазом, от которого только что отошел обожаемый кумир.

После смерти Арианы ДиМиро был вынужден взять паузу в развлечениях – видимо, по совету все тех же пиарщиков. Когда на него напала злобная армия троллей, он сделал вид, что у него нервный срыв, и укрылся в какой-то клинике, которая на проверку наверняка оказалась бы элитным отелем. Зато «лечение» дало ему возможность сразу, без имитации траура, нырнуть в светскую жизнь – вроде как ему все еще тяжело, но психологи убедили его, что пьянки и оргии – вполне достойная терапия после утраты любимой невесты.

Следить за рэпером было не нужно, он сам заранее сообщал в соцсетях, в каком клубе проведет этот вечер. Близнецам только и требовалось, что отправить туда Кирилла. А уж он не подведет – раньше он и сам в подобных клубах зависал, до того, как был изгнан из рядов золотой молодежи.

– В этом нет ничего опасного, – убеждала Александра. – Клуб в центре города, там полно стороннего народу, Кирюху даже не заметят!

– Если речь идет только о наблюдении в клубе, то да. Но жизнь показала, что Кирилл порой способен включать в себе дебильного пионера и лезть, куда не просят. Что, если он попытается проследить за ДиМиро?

– Скажем ему этого не делать.

– Так он нас и послушает.

– Давай его чипируем?

– Александра! – Ян бросил на нее укоризненный взгляд.

– Что? Гайю же чипировали!

Услышав свое имя, пес обнадеженно навострил уши. Но убедившись, что глупые люди все еще сидят на месте вместо того, чтобы резвиться в снегу, снова задремал.

– Пропуская то, что ты сравнила нашего племянника с собакой, с планом я соглашусь, – сдался Ян. – Пусть посмотрит на этого склонного к гильотинам рэпера, только издалека.

– Думаю, все нормально будет, Кирилл обучаемый.

– Меня больше интересует, почему этим займется он, а не мы.

– Потому что он в этом клубе будет смотреться гармоничней, – пояснила Александра. – И потому что, как я сказала, мы подойдем к делу с разных сторон. Ты сосредоточишься на своем любимом человеке…

– Э… Это ты так про Алису неудачно пошутить решила?

– Нет, я пошутила еще неудачней: про Жильцова. Алиса сказала, что перед смертью он был чем-то очень занят, мало бывал дома. Вот и попытайся отследить, где его носило и что он хотел сделать.

– Полиция уже пыталась, – напомнил Ян.

– Думаю, с совсем иным уровнем усердия. Да и потом, полиция искала «то, не знаю что», ты и сам понимаешь, как это глупо и бесперспективно. У тебя же теперь есть подсказка – снова пересмотри его действия, но через связь с ДиМиро и его окружением.

– Ну, допустим. А ты что будешь делать?

– Арианой займусь.

– Выкопаешь ее, что ли?

– Ну и кто из нас неудачно шутит? – хмыкнула Александра. – Нет, у меня свои планы, скоро узнаешь, какие. Если исключить версию о том, что ДиМиро – просто псих, который любит людям головы сносить, все началось не с него, а с Арианы. Она сделала что-то такое, что его спровоцировало. Это, заметь, не обвинение жертвы, потому что сделать она могла и хорошее, он же у нас очевидно не очень приятный тип. Нам нужно узнать о ней намного больше, чем просто образ «она была хорошей девочкой без врагов». У людей без врагов голова держится на плечах чуть дольше.

– Александра!

– Молчу, молчу.

Ей хотелось заняться этим прямо сейчас – она уже знала, что нужно делать, и в такие моменты ей казалось, что нет в мире ничего важнее. Но Ян привычно оставался более рассудительным из близнецов, он мрачно напомнил о той работе, которая им обоим положена по закону и долгу. Так что в кабинете они оставались до вечера, там их и застало сообщение от Андрея.

Он тоже времени даром не терял, он готов был рассказать им кое-что интересное по делу банкира. Вот только Александре хотелось не радоваться этому, а скрыть сообщение от брата, сделать вид, что нет никакого второго расследования. Слабость была недолгой, на пару секунд всего, но и она настораживала. Александра даже не подозревала, что все, даже отдаленно связанное с отцом, по-прежнему способно так на нее повлиять.

Однако миг слабости закончился, и она снова была собой.

– Демон, нас призывают, – скорбно сообщила она.

– Красиво подала, – оценил брат. – Ладно, зайду сначала к тебе.

– Ева не заждется?

– С чего ты взяла, что она у меня? Она на следующее утро после того разговора ускользнула, когда новое пришествие – понятия не имею, она их не назначает.

В декабре ночи больше, чем дня. Не важно, что там показывают часы и по какому графику ты продолжаешь жить. Заходит солнце – и начинается долгая праздничная ночь, исполосованная разноцветными огнями. А если солнце не потрудилось выглянуть из-за плотной завесы туч, световой день и вовсе стирается, ускользает, ночь кажется полярно долгой.

Вот и они теперь ехали через такую ночь, которая, по сути, была ранним вечером. Александре хотелось остаться здесь, где у людей уже праздник и очереди в магазинах за подарками. Она снова упрекнула себя за трусость и невольно запустила руку в густой мех Гайи, чувствуя его тепло.

Андрей встречал их в гостиной, возле стола, почти скрытого под аккуратными стопками тетрадей и отдельных листов. Александра при всем желании не сумела бы отсортировать записи так идеально, спокойствия бы не хватило. Даже Ян был восхищен:

– Иногда я подозреваю, что ты минимум наполовину робот. Это, кстати, объяснило бы, как ты терпишь Александру.

– Вообще-то, это интересней, чем вы думаете, – невозмутимо отозвался Андрей. – Я даже не про любовь к Александре сейчас, что приятно само по себе, а про поиск информации. Вам же все, что не подразумевает погоню с перестрелкой, кажется скучным.

– Нет, ну вот это же реально скучно! – Александра брезгливо указала на копии документов, напечатанных раздражающе мелким шрифтом.

– Согласен. Но смысл, скрытый за этим, – нет. Судя по тому, что я прочитал, ваш отец для себя решил, что Колесин действительно причастен к убийству жены. Понятное дело, он начал искать причину.

– Колесин потом удачно использовал это в своей предвыборной кампании, – указал Ян. – Несчастный вдовец, пожалейте меня и все такое.

– Многолетний брак он тоже мог использовать, причем куда удачней. Опять же, у них был сын, который вряд ли так же легко воспринял смерть матери. Я, конечно, не эксперт в политтехнологиях, но рискну предположить, что конкретно в этой кампании живая жена принесла бы ему больше пользы, чем мертвая. Поэтому ваш отец…

– Прошу, называй его «Михаил Эйлер», – поморщилась Александра. – Нет у нас отца. Давно уже.

Ян бросил на нее удивленный взгляд, который она с легкостью проигнорировала. Андрей спорить не стал:

– Как хочешь. Так вот, Михаил решил подойти к делу не с семейной, а с профессиональной стороны, он сосредоточился на банке – и в этом был прав. Оказалось, что детище Колесина не раз привлекало внимание департамента финансовых расследований.

– Но?

– Но за это он так и не был наказан, дела каждый раз разваливались, вину если и находили, то списывали на какой-нибудь полудохлый благотворительный фонд, косвенно связанный с банком, а сам банк оставался чистым.

– Все это указывает на крепкую такую «крышу», – заметил Ян.

– Да, ваш оте… В смысле, Михаил думал так же. Но заметил он и кое-что другое: все нарушения, в которых подозревали банк, были так или иначе связаны с его некоммерческой, благотворительной деятельностью.

– Которой как раз занималась Елена, – кивнула Александра.

– Да. Ее мать сказала Михаилу, что сама Елена ничего подобного организовать не могла, не в ее стиле. Но она могла догадаться, что через банк просто отмывают деньги. Копии вот этих документов, которые сохранил Михаил, как раз доказывают, что банк этим занимался. По поводу вовлеченности в процесс Елены они, конечно, ничего не подскажут. Но одно лишь знание правды могло очень дорого ей обойтись.

– Только вот почему она внезапно прозрела, если это длилось годами? – поразился Ян.

– Ищите женщину, – усмехнулась Александра. – Насколько я поняла, до этого Елена сама отстранялась от собственных догадок. То ли верить не хотела, то ли жила по убеждению «Все воруют – а мы чем хуже?», этого у покойницы уже не спросишь. Но и Колесин в ту пору изменял ей не столь активно – так, заказывал себе жриц любви на десерт, да еще и трудился это скрывать. Потом у него случилась Марина Лауж, которая тоже была вовлечена в благотворительные проекты банка.

– А после еще и в избирательную кампанию Колесина, – подтвердил Андрей. – Судя по всему, о бизнесе она знала намного больше, чем Елена, Марине по-настоящему доверяли. Это могло оскорбить Елену, а могло и напугать, заставить действовать по-другому.

– И вот тогда ее убили, – задумался Ян. – Звучит-то логично, но ничего не доказывает.

– Нет, пока ничего. Я всего лишь хотел показать вам, в какую сторону двигался Михаил. Еще я разобрал его записи по хронологии, хотя прочитать успел не все.

– До Жильцова уже дочитал?

– Нет, эта интрига остается нераскрытой, – слабо улыбнулся Андрей. – Жильцов не упоминался пока ни разу.

– Понятно… Это все? – поинтересовался Ян.

Александра надеялась, что это действительно было все. День получился какой-то долгий и дурацкий, вроде как лишенный событий, но выматывающий своей монотонностью. После такого ей хотелось сначала утащить Андрея на прогулку с Гайей, чуть-чуть замерзнуть там, чтобы потом было еще приятней возвращаться в тепло дома, желательно – сразу в постель.

Вот только Андрей давать ей такую возможность не спешил:

– Нет, не все. Точнее, по делу Колесина – все. Но я нашел в записях Михаила кое-что интересное и хотел бы обсудить это с Александрой. Наедине.

– С фига ли? – присвистнула Александра.

– Мне точно не нужно это слышать? – уточнил Ян.

– Нет, – покачал головой Андрей. – Это будет один из тех непростых разговоров, который закончится в лучшем случае тем, что Александра на меня наорет. А в худшем она уйдет с Гайей, хлопнув дверью, и пару часов будет бродить по улицам, спуская пар.

– Даже так? Тогда ускользаю!

И Ян с показной тревогой вдоль стенки двинулся к выходу, стараясь не поворачиваться к сестре спиной. Александра постучала по лбу, намекая на все, что думает об интеллектуальных способностях брата. Яна это не остановило, очень скоро в прихожей открылась и закрылась дверь.

– Предатель, – резюмировала Александра. Потом она повернулась к Андрею: – Нам обязательно через это проходить?

– Желательно.

– Почему?

– Потому что ты не можешь даже слышать слово «отец», а это указывает на какую-то скрытую пакость, которая ни к чему хорошему не приведет, зато приведет к плохому.

– Может быть. Но ты никак не сможешь это изменить.

– Я хотя бы попытаюсь.

Он подошел ближе к столу, взял одну из стопок. Александра наблюдала за ним молча, с демонстративным равнодушием, и она прекрасно знала, что ее взгляд сейчас давит – это все Эйлеры умели. Но упрощать Андрею задачу она не собиралась, ему вообще не стоило в это лезть.

О деле банкира он говорил спокойно и уверенно, ему это было безразлично. Но как только дошло до Александры и ее отца, он начал сбиваться, делать ненужные паузы, выдавая, насколько он взволнован. В других обстоятельствах Александра бы даже умилилась, а теперь мешало нарастающее раздражение, подкрепленное злостью.

– Вот таких заметок в записях Михаила хватает, – указал Андрей. – Причем в разные годы, он занимался этим параллельно всем другим делам, всегда.