Помоги проекту - поделись книгой:
Мария Кузьмина
Путешествие на остров Синепупа
На столе лежал загадочный предмет — перо из заржавленного металла в виде старинной буквы «з» с вытянутым вниз прямым концом. Маша готовилась к олимпиаде по русскому, но то и дело отвлекалась и с интересом разглядывала этот музейный экспонат, крутила его, взвешивала на ладошке… Старинный друг семьи, добрейший профессор Морф, подарил эту вещицу Маше со словами: «Машеньке-сказочнице», — и таинственно подмигнул. Да, сказки Маша любила! Но сегодня ей не до сказок. Со вздохом возвращаясь к книге по истории русского языка, она читала:
— Плюсквамперфект жил до XVI века, и остатки его сохранились в сочетании
Как-то слово «плюсквамперфект» не вязалось с XVI веком на Руси! Маша не любила длинных слов, а кто знает, может ли человек, который не любит длинных слов, побеждать в олимпиадах? «Мишка точно такого слова не знает!» — подумала Маша, повеселела и пошла на кухню, где хлопотала мама.
— Мам, ты знаешь, что такое плюсквамперфект?
За спиной Маши раздался зычный голос старшего брата:
— Это предпрошедшее время, в русском языке давно утрачено, но есть в английском и других языках.
— Миша, ну откуда ты всё это знаешь? — воскликнула мама и одарила сына своей особенной улыбкой. Маше такие улыбки дарились нечасто, зато Мишей все гордились.
Маша очень любила брата. Он научил сестру читать, и больше всего на свете она полюбила сказки. Правда, если ты участвуешь в олимпиаде, то тебе уже не до сказок… и не до детства. Маша взяла кружку с чаем и побрела в свою комнату.
…
Жил-был Драговит Дубровник, хозяин Лесогорного княжества. Больше всего Драговит ценил жизнь, и всему живому в его земле оказывался почёт. Множество чудесных животных обитало в лесах княжества: в листве прятались белоснежные харадры-предсказатели, на границах княжества несли службу кентавры, а гигантские беркуты зорко следили за порядком с лесогорских вершин. Волшебные инороги, которые очищали источники вод, жили уединённо и не любили общество людей.
Драговит жил в мире со всеми и не беспокоился ни о чём — его княжество было под защитой добрых зверей. Волшебные звери издавна благоволили Дубровникам, и в этом княжеском роду встречались люди с особым даром — понимать язык животных. Сам Драговит, увы, не обладал этой способностью, зато дочь его, Анна-Мария, унаследовала дар от своей бабушки Анны. От другой бабушки, Марии, ей достались храбрость и находчивость. Мудрый Драговит назвал дочь в честь двух бабушек, не обидев ни одну из них.
Бабушка Анна оставила в наследство единственной внучке чудесную мазь из помёта харадра. Мазь исцеляла раны, нанесённые даже с помощью злых чар.
Бабушка Мария жила далеко от Лесогорья, в приморских землях. От неё у Анны-Марии хранился памятный подарок — кружевной платок с изображением морского дракона. Морские чудища давно вымерли, но даже их изображение, считалось, приносит несчастье. Анна-Мария, однако, всё равно хранила платочек — как единственную память о бабушке.
Приближалось шестнадцатилетие Анны-Марии. Драговит готовился с размахом провести торжество и по традиции объявить дочь наследницей, но его планы были разрушены внезапной болезнью его жены, прекрасной Елены. Княгиня слегла в постель и больше не вставала.
Анна-Мария застала отца в парке замка Златокрин. Мрачный, тревожный, он ходил туда-сюда по одной и той же дорожке. Подойдя поближе, Анна-Мария услышала, как Драговит повторял:
— Это моя вина, только моя вина…
— Почему ты винишь себя, папа? — в недоумении спросила Анна-Мария.
— Зло проникло в Лесогорье, я был так беспечен! — воскликнул Драговит, в отчаянии глядя на дочь. — Злые чары поразили твою мать, и я не в силах ей помочь…
Он присел на парковую скамейку, Анна-Мария села рядом.
— Есть злой волшебник — Синепуп, — начал Драговит. — Он живёт на одиноком острове посреди Мёртвого озера. Добраться туда можно только по заколдованному мосту с тремя стражами. Остров этот тёмный, неприютный, башни замка торчат над ним, как иглы дикобраза. Говорят, — почти шёпотом произнёс Драговит, — что Синепуп выгнал из замка собственного отца и превратил в медведя своего сына.
— Я не понимаю, с чего бы это Синепупу желать нам зла.
— Синепуп давно злобится на Лесогорье, потому что не может нас одолеть: волшебные животные надёжно берегут княжество. Но видимо, как-то ему удалось проникнуть сюда. Болезнь твоей матери… — голос Драговита задрожал, он встал и направился к замку.
У Анны-Марии после разговора с отцом осталось больше вопросов, чем ответов: она была уверена, что отец что-то не договаривает. В любой непонятной ситуации она привыкла идти в княжескую библиотеку. Туда она и отправилась.
И пока Анна-Мария ищет ответы в библиотеке, мы расскажем, каким образом удалось коварству Синепупа проникнуть в Лесогорье. Доступ во дворец ему открыла маленькая вещица, которой владела княгиня Елена. Когда-то в бою с Синепупом отец Драговита, Боригор, отколол от врат, ведущих на мост к острову, один из острых наконечников. Поскольку надвратные наконечники были украшены алмазами, Боригор решил забрать отколотую часть ворот с собой как трофей. Дома он приказал ювелирам сделать из наконечника украшение — булавку для жены Анны, матери Драговита. Анна преподнесла булавку будущей невестке Елене в качестве свадебного подарка. Так вещь Синепупа оказалась в замке Дубровника.
Когда Синепупу стало известно, что алмазный наконечник находится в Златокрине, он возликовал: наконец-то его чары попадут в неприступное княжество! Синепуп пропитал ядом все надвратные наконечники, и украшение Елены, как бывшая часть врат, также стало ядовитым. И когда княгиня решила примерить свою алмазную булавку перед празднованием дня рождения дочери, то яд подействовал, и Елена слегла в постель, заболев неизвестным недугом…
Между тем, Анна-Мария зарылась в древние книги необъятного книгохранилища замка Златокрин. Скоро ей попалось описание злых чар, похожее на то, что случилось с её матерью. Книга гласила:
Она сразу поняла, что та самая «дева», понимающая язык «дивих зверей» — это она («дивих — значит диких», — сказала себе Анна-Мария). Почему-то она была уверена, что всё описанное в книге должно случиться во владениях Синепупа… Что за невидимый плод ей надо отыскать? Чтобы найти нечто невидимое, понадобится время… а времени у неё нет. Значит, надо спешить! Дальше мысли княжны понеслись, как табун кентавров: отец явно что-то хотел скрыть от неё! Он узнал то же, что и она, и понял… «И понял, — говорила себе Анна-Мария, — что спасти маму могу только я — ведь только я знаю язык животных. Но отец наверняка боится отправлять меня в такое опасное путешествие; да, он никогда на такое не согласится… а если я всё-таки убегу, он тут же пошлёт за мной. Думай, думай, Анна-Мария!» И она придумала.
Первым делом она отправилась к матери и незаметно достала алмазную булавку из шкатулки. Анна-Мария имела смутное представление об истории этой вещи; она знала лишь, что она принадлежала когда-то могущественному волшебнику. «Волшебство к волшебству!» — думала Анна-Мария, забирая булавку, яд которой уже подействовал, так что украшение потеряло убийственную силу.
Следующим делом было взять самые дорогие для неё предметы, которые она давно считала талисманами, — подарки бабушек: платочек и баночку с мазью. Баночку она положила в походный мешок, а платочек сложила в карман куртки, которую позаимствовала у молодого конюха, вместе с прочими деталями костюма. Мысленно она порадовалась тому, что конюх был таким щеголем. Раньше она не раз посмеивалась над ним, но теперь привычка конюха быть одетым с иголочки облегчала её перевоплощение: княжна решила убежать из замка под видом путешествующего юноши, и так удачно, что выбранный ею костюм хотя бы не будет уродливым!
Анна-Мария стояла перед зеркалом в своей комнате и любовалась созданным образом: куртка тёмно-красного сукна с кожаными вставками, «брюки наездника» — последнее слово моды «от конюшни», а вот сапоги из кожи какой-то озёрной рептилии принадлежали княжне.
Анна-Мария оглядывала себя с ног до головы, застыв как бы в нерешительности; потом, вздохнув, она намотала волосы на кулак и отхватила их большими портновскими ножницами… Прекрасные каштановые волосы, гордость Анны-Марии и зависть всех принцесс и княжон соседних владений, — теперь они мягкой волной лежали на полу. Анна-Мария невольно всхлипнула и, не решаясь расстаться со своей красотой, почти бессознательно затолкала их в наволочку от подушки и положила в мешок. «Ах, чуть не забыла!» — воскликнула Анна-Мария и вытащила из ящика комода огниво: отец всегда проверял, взяла ли она кремень и кресало. «Без огня в лесу долго не протянешь», — приговаривал он.
Маша подняла голову и посмотрела в окно. Сумерки сгустились, и снег за окном падал мягкими пушистыми хлопьями; казалось, он идёт из уличных фонарей. Правая рука занемела.
— Сочинение пишешь? — раздался сзади голос брата, такой резкий в тишине комнаты.
— Нет, сказку.
— О, круто. Я буду первым читать! Злые волшебники там есть?
— Есть волшебник Синепуп.
Миша фыркнул:
— Кто ж такими смешными именами злых волшебников называет!
Маша повернулась к брату и назидательно произнесла:
— Зло такое страшное, что надо иметь мужество смеяться ему в лицо. Ты, надеюсь, не весь чай выпил?
Маша сходила на кухню, налила себе чаю в другую кружку и сразу всё выпила, пока чай, чего доброго, снова не превратился в чернила. Вернувшись в комнату, Маша взялась за сказ-перо, чтобы записывать то, что разворачивалось перед ней, как сказочное полотно.
В предрассветных сумерках странная фигура продвигалась на северо-запад Лесогорья. Анна-Мария спешила уйти от замка, пока не рассвело. Но остаться совсем не замеченной ей не удалось. За ней наблюдали неусыпные глаза беркута Аквиля — хранителя горы Тум-Тум, самой высокой вершины княжества. Аквиль кружил над спешащим куда-то человеком и присматривался: походка и ритм движения — как у нашей княжны, но костюм… Костюм был похож на какой-то карнавальный наряд: под походным плащом мелькали высокие сапоги тонкой работы, капюшон был спущен, лицо было скрыто под намотанным вокруг шеи пёстрым шарфом, а на голове громоздилась шляпа, поля которой по-старинному широко разлетались вокруг высокой тульи.
— Ваша светлость, чтобы Вас не узнали, надо сменить походку, — произнёс Аквиль, невесть откуда появившийся перед княжной.
Анна-Мария немного смутилась, но потом, откинув шарф, с достоинством произнесла:
— Благодарю, благородный Аквиль! Всё ли спокойно в княжестве?
— О да, госпожа, посторонних не замечено.
Анна-Мария решила не замечать намёк.
— Вот и прекрасно. Надеюсь, нынче Вам никто и не встретится, особенно из княжеской семьи.
Когда Аквиль улетел, Анна-Мария ускорила шаг, по пути пытаясь идти то размахивая руками, то широко расставляя ноги. Как именно нужно шагать, чтобы быть похожей на юношу, она не знала, и вскоре бросила эти упражнения. Её занимал один-единственный вопрос: как попасть на остров Синепупа? Незаметно для себя, она произнесла этот вопрос вслух. И тут же из леса вышел её давний знакомец — инорог по имени Индиго.
— Я знаю, как тебе помочь, маленькая госпожа, — заговорил Индиго. — Есть один отшельник в Заветном лесу, я отвезу тебя к нему.
— Кто он?
— Не стоит быть любопытными к секретам других, верно? Садись ко мне на спину.
Опытная наездница, она легко запрыгнула на спину Индиго, и они помчались, убегая от зари, которая уже высветлила краешек неба над Лесогорьем…
Заветный лес оказался абсолютно тихим местом — как будто оба уха вдруг закрыли подушками или ватой. Индиго сказал, что ему нельзя долго оставаться в этом месте, здесь он теряет силу.
— Тут всего одна тропинка, и ведёт она как раз к дому отшельника. Прощай, моя маленькая госпожа!
И правда, довольно скоро Анна-Мария увидела приветливый коттедж, живописно расположенный у ручья, в тени пышных крон. В саду, вдоль грядок с помидорами, прихрамывал Старик и поливал кусты. Не оборачиваясь, он произнёс:
— Отвечу на твой вопрос, если загадаешь мне такую загадку, которую я не разгадаю.
Анна-Мария подумала: «Обычно отшельники загадывают загадки, а тут… Придётся самой придумывать!»
Загадка всё никак не придумывалась. Но вдруг её мысленному взору предстала картина того, как она в спешке засовывает копну отрезанных волос в наволочку… Анна-Мария прокашлялась и произнесла:
— Здесь то, что было моим, но никогда больше моим не станет, — и показала на мешок.
— Громче, громче говори, тут глухой лес, ничего не слышно…
Анна-Мария повторила загадку. Тогда Старик зашевелил губами и принялся ходить вокруг дома, слегка жестикулируя. Отшельник не торопился, и отгадывание продолжалось довольно долго, так что Анна-Мария уже много раз успела отругать себя за такую глупую загадку. Вдруг Старик остановился прямо перед ней и, хлопнув себя по бокам, заявил:
— Не знаю! Мне нравится твоя загадка! Какой твой вопрос?
— Мне нужно попасть на остров волшебника Синепупа, — пробасила Анна-Мария, — я прошу Вас показать мне дорогу туда.
При слове «Синепуп» Старик почему-то злорадно усмехнулся.
— Дам тебе Змеееда, он тебя туда доставит, к мосту. — Старик повысил голос: — К мосту, говорю! Оглохли тут все, не слышно ничего!
Тут Анна-Мария заметила у изгороди коня с крыльями. Она была уверена, что, когда она подошла к дому, никакого крылатого коня тут не было! Старик отвязал Змеееда, подвёл его к Анне-Марии, которая осторожно забралась на спину и уселась между крыльями.
— Хороша твоя загадка, — сказал Старик, поглаживая коня по густой светлой гриве. — Какой ответ-то?
Пока Анна-Мария раздумывала, говорить или нет, Змееед начал разбег.
— Волосы, это мои волосы! — прокричала она Старику. Крылатый конь быстро набирал скорость перед тем, как взлететь. До Анны-Марии донеслись слова Старика:
— Громче, громче говори! Тут глухой лес…
Полёт на Змеееде был прекрасен! Ничего удивительнее Анна-Мария никогда в жизни не испытывала. Поначалу полёт не был плавным, она качалась и подпрыгивала на спине Змеееда, как на обычном коне, скачущем галопом. Но вдруг, набрав нужную высоту, конь уже не «скакал», а плыл. Тогда Анна-Мария увидела, что они летят прямо на облако. Пролетев через облако, они стали насквозь мокрые! «Я сейчас заледенею», — подумала Анна-Мария. Действительно, колючий холод пронизал её, но вот, они спустились ниже, и потоки тёплого воздуха понемногу просушили одежду княжны, а грива коня снова стала приятной наощупь.
И тут Анна-Мария увидела остров. Сначала она увидела стрелу моста, протянувшегося от берега к невидимой точке, а потом, когда конь спустился ниже, она различила игольчатые пики башен замка и даже разглядела три стражи.
Вход на мост преграждала первая стража — запертые ворота, тускло блестевшие на заре нового дня. Приблизившись к воротам, Анна-Мария увидела источник блеска: решётки ворот были украшены алмазными пиками. Если бы не унылый вид берега и моста, можно было бы сказать, что алмазные пики очень красивы и выполнены с восхитительным мастерством. Более того, Анне-Марии казалось, что она где-то их уже видела. И тут её осенило: она сняла мешок, который болтался за спиной, и выудила из него алмазную булавку матери: «Так вот оно что! Это вовсе не украшение, а часть военного укрепления!» Анна-Мария стала приглядываться и заметила, что одна из пик сломана — на ней нет алмазного наконечника. «А что, если…» Анна-Мария забралась по прутьям ворот повыше и вставила булавку Елены туда, где кончик пики был сломан… Ворота как будто только этого и ждали: что-то щёлкнуло, и они распахнулись, приглашая Анну-Марию идти дальше. «Ну вот, надеюсь, мама не расстроится из-за того, что её любимая булавка теперь торчит на мосту Синепупа…» — размышляла Анна-Мария, шагая вперёд по мосту. Ворота за ней с шумом закрылись. И сразу стало как-то зябко и страшно.
С каждым шагом княжны пространство моста наполнялось странным шумом: это был нарастающий звук будто бы приближающегося табуна, но мост оставался пустынным. Скоро топот невидимых копыт стал нестерпимым, к нему прибавились визги и крики, от которых холодело сердце. Каждый шаг давался ей всё труднее, страх стремился сковать всё её существо, даже мысли, но внутренний голос подсказал: «Против хаоса гармония, против шума — песня». И княжна набрала в грудь побольше воздуха, раскинула руки, как будто она — птица, которая вот-вот взлетит, и, пересиливая шум-наваждение, громко запела:
Её мелодичный голос струился по мосту почти осязаемым потоком гармонии и света. Анна-Мария пела и пела, пока, наконец, звуки топота и криков совсем не исчезли, и в наступившей тишине Анна-Мария увидела, что приблизилась ко второй страже.
За решёткой ворот находилось какое-то существо, которое наполняло окружающее пространство протяжным жалобным воем. Подойдя поближе, княжна увидела, что ворота второй стражи охраняет здоровенный пёс. Несмотря на свирепый вид животного, Анна-Мария поняла, что пёс очень страдает.
— Что с тобой? — ласково обратилась она к животному на понятном ему языке.
— Властелин разозлился на меня, и теперь от его заклинания мои лапы опухли и болят…
Анна-Мария покачала головой:
— Везде одна и та же беда: хозяин разозлится, а собака виновата! По-моему, это нечестно.
— Выходит, не я один такой несчастный… — Но пёс тут же опомнился и принял грозный вид: — Я очень злой и никого не пропускаю.
— Да уж, такая у тебя работа, понятно… — Анна-Мария на минуту задумалась: — А если я исцелю твои лапы, ты меня пропустишь?
— Ты не сможешь: недуг, случившийся от заклинания, не лечится.
Анна-Мария достала из мешка бабушкину мазь и приказала свирепому стражу ворот:
— Так, давай сюда свои лапы, и мы посмотрим, кто могущественнее: твой злобный властелин или моя скромная персона!
Лап оказалось шесть, так что Анне-Марии пришлось повозиться. Когда дело было сделано, пёс признал неведомого путника могущественным волшебником и пропустил его дальше.
Поделиться книгой: