Вальдор: Рождение Империума

Мне казалось иначе. Я не обладал той непоколебимой верой в технологии, которые мы использовали. Массовое производство генетически созданных воинов полно подводных камней. Конечно, в Ордене мы биологически изменены, но для нас процедура индивидуальна и кропотлива. Обеспечить таким образом целую армию — слишком затратно, производственные мощности Империума не смогли бы тогда генерировать ничего более. Впрочем, я придерживался мнения, что на тот момент Кустодии могли обеспечить следующую стадию роста Империума, подкрепленные гораздо большими армиями неулучшенных солдат, которые мы тогда имели. Это и было главным камнем преткновения.

[А что Астарте?]

Астарте — служащая. Она гений, несомненно, но ее ремесло — это наука, а не политика. Она считала себя слугой Императора. Если быть более точным, я думаю, она считала себя проявлением намерений Императора.

Здесь я должен сделать ремарку. Есть люди, которые по глупости считают, что Империум — это результат работы одного человека. Выдающегося человека, вне всякого сомнения, но тем не менее единственного. Это крайне опасное предположение. Как мы сами много раз видели, едва культ личности достигает определенной точки, становится невозможным удержать приписывание ей божественности. Это всегда было опасностью, о которой предостерегали многие демагоги в прошлом Терры, и потому Император всегда уделял внимание тому, чтобы распределить обязанности между теми, кто был достаточно умен для реализации Его планов. Я считаю, Его величайший дар — знать возможности тех, кто ему служит. Он восторгается силой человеческого разума и будет защищать тех, в ком видит потенциал. Так что Империум — это результат труда многих умов, объединенных общей идеей.

Астарте — одна из них. За исключением Самого Императора, никто из живых во всем мире не может понять методы генетических манипуляций лучше, чем она. Мы никогда тесно не сотрудничали, в силу разных обязанностей, но я восхищаюсь ей, как никто другой.

[Каковы были результаты совещания?]

Результатов не было. Оно закончилось до подведения итогов.

[Вы сомневаетесь. Вы хотите продолжить?]

Это событие выжжено в моей памяти. Я размышляю, как лучше рассказать о нем.

Представьте себе ситуацию. Мы были глубоко в основании того, что сейчас становится Внутренним Дворцом. Это было сердце наших действий, и большая часть его остается запретной для доступа. Это владения Сигиллита во всем, кроме имени — его древний орден раскопал это место и наполнил его своими артефактами. В близком соседстве со старыми пещерами были вытесаны новые помещения. По большей части, это было сделано, чтобы получить доступ к технике, в сохранении которой Сигиллит сыграл важную роль. С другой стороны, я верю, что символизм был здесь более важен. Мы, как нам казалось, воскрешали человечество, и поэтому начали как положено, рядом с древнейшими его останками.

Были и другие места. О некоторых знал только Император. О других — мы все. Одни были рядом, под рукой, другие очень далеко, выбранные в соответствии с планом более великого проекта. Потому, когда включилась тревога, мы были слишком далеко от того места, где должны были быть.

Я часто размышлял о том, изменилось ли бы что–то, будь я ближе. Я считаю, что Малкадор ощущает то же самое, и то, что нас там не было, — источник вины для нас обоих. Однако Император был в самом сердце событий, и если Он не смог успешно вмешаться, я должен полагать, что ни у кого не хватило бы сил, чтобы предотвратить то, что случилось.

Мы действовали так быстро, как могли. Мы были подобны разразившемуся шторму. Я призвал из Легио всех, кого смог, и мы направились в запретный центр. Все мысли о секретности пропали: в тот момент мы бы разорвали небеса, чтобы добраться до цели. Малкадор пошел с нами, как и Астарте. Я до сих пор помню, как росло мое отчаяние. Я думаю, я был как никогда близок к тому, чтобы ощутить страх в тот момент, не за себя, но за нечто большее.

К тому времени, когда мы прибыли, там царил полный хаос. Стены трескались, потолок рушился. Опоры, на создание которых ушли годы, искривлялись под неожиданной нагрузкой. Везде были трупы — техники, мастера, мех-работники. Даже Кустодии были повержены, но по каким–то причинам, которые я не мог понять, их броня была цела.

Вскоре мы были под землей, покрытые серой пылью, и продирались через тьму и дым. Залы были огромны. Десятки тысяч трудились здесь, все в строжайшей секретности, и выжившие были в панике, пойманные в ловушку в коридорах, будто скот на бойне.

Я не видел Императора, но понял, почему. Все структура этого места была критически повреждена, а Он удерживал ее в целости. Хотя я не мог определить точно Его местонахождение, без Него помещения уже были бы завалены обломками. Я чувствовал себя странно, двигаясь через объем пространства, полностью залитый присутствием Императора. Это также было для меня напоминанием о Его мощи. Даже мне нужны такие напоминания, время от времени.

Итак. Чем больше я видел, тем больше чувствовал, как меня охватывает ужас. Помните, я говорил о слабости при Маулланд Сен? Это было то же самое ощущение, только многократно усиленное. Я видел, как закаленных бойцов рвет кровью, или как они разбивают голову о камни. Каждый люмен мигал, окрашивая кровавые пятна узорами гаснущего света. Было сложно дышать, даже с нашей физиологией и защитой.

Чем глубже мы спускались, тем больше ужасов наблюдали. Это было хуже, чем Маулланд Сен, ибо это было в месте, которое мы сами же и создали. Оно должно было быть безопасным, защищенным настолько, насколько смертные могут сделать его таковым. Это было еще одним уроком для нас — не бывает безопасных мест.

[Где это было? Что стало с тем местом?]

Я не могу рассказать Вам всего. Вы поймете больше по ходу рассказа.

Мы спешили спасти то, что можно было спасти. Я приказал людям из своего Ордена взять под контроль внешний периметр, и они постепенно сделали это. Им пришлось добить множество тех, чей рассудок сдался от того, что они увидели. Тех, кто еще мог выжить, забрали в медицинские центры. Аварийные группы инженеров сновали туда-сюда, укрепляя внешние врата, чтобы нас не похоронило заживо внутри, пока мы трудились там. К каждому был приставлен Кустодий, поскольку безумие еще пело в воздухе, и я мог доверять только тем, кто был иммунен к нему.

Тогда я начал понимать истинную природу того, с чем мы столкнулись. Король-Жрец был лишь осколком, вырезанным из этого темного кристалла, жалкая частица гораздо большей скверны. Я тогда мог ее вдохнуть. Мог почувствовать ее сущность, будто змиеву траву[5] на языке. Даже сейчас я порой чувствую этот вкус.

Главное из множества помещений было к тому времени потеряно для нас. Внутри него разгорелся пожар, и ценные сосуды оказались поврежденными. Я заглянул внутрь лишь на секунду и увидел двадцать опустошенных резервуаров, по которым еще скакали разряды. С этим ничего нельзя было поделать, и я почти отказался и от глубинных хранилищ. Но Астарте надавила, и я последовал за ней. Она сказала, что там еще есть, что спасать, и я быстро увидел, что она права.

Ниже, в длинных галереях, вырезанных в камне, находились вторичные репозитории. Представьте себе стены высотой пятьдесят метров, уходящие в темноту за границы видимости, вдоль которых стояли аккуратно рассортированные по секциям колбы. В хранилищах контролировалась температура, однако я уже чувствовал, как она начинает подниматься. Некоторые носители выглядели серьезно поврежденным: с разбитыми стеклами или с отказавшими электро-замками. Если бы они остались здесь еще чуть дольше, они все бы сгорели.

Астарте была бесценна в те мгновения. Она знала, какие именно колбы нужно забрать, а какие придется оставить. Я привлек к работе всех, кого можно, из своего Ордена, поскольку все техники на этом уровне были мертвы или пропали без вести. Мы задокументировали все, что взяли, и проследили за тем, чтобы ничего из спасенного не потерялось. Двое из нас, Астарте и я, провели немало времени, работая вместе. Мы почти не разговаривали, поскольку нужно было спешить, но я запомнил выражение, застывшее на ее лице — почти бесконечный ужас. Я не всегда могу расшифровать проявления человеческих эмоций, но в тот момент мне не нужна была помощь в этом. Мы оба знали, что работа всей ее жизни — работа, как бы Вы могли сказать, всего Империума, — была близка к полному уничтожению.

В итоге, впрочем, худшего не случилось. Проект Императора не был потерян безвозвратно. Все, чему мы научились за эти долгие века восстановления, не исчезло, хотя основа была очень серьезно повреждена. Я сам вынес сосуды из огня, чувствуя пульсацию жизни в них сквозь латные перчатки.

Когда все было сделано, нам пришлось отступить. Многие более глубокие хранилища оставили огню. Все сооружение, в конце концов, начало рушиться, и наши остававшиеся там силы были отозваны на поверхность. Я был последним, кто отбыл, вместе с Малкадором. Я помню, как мы бежали по последнему коридору, взметая клубы пыли, и отметил, что он может двигаться быстро для старика, если захочет.

Так это закончилось. Великий и разрушенный труд, от которого остались лишь самые крохотные частицы.

[Почему Вы мне это рассказываете?]

Вы попросили об этом.

[Я спрашивала о командовании для Громового Легиона.]

Я думал, моя мысль очевидна. Мы пытались побороть генетическую нестабильность. Если бы у нас получилось, мы бы создали субъектов, силы которых можно было бы контролировать гораздо лучше. Они были бы теми, кому можно было поручить командование. После того, как этот мир будет полностью в безопасности, нас ждут более грандиозные поля сражений. Тысячи их.

[Но проект провалился.]

Да.

[А сосуды, которые Вы спасли…]

Он провалился, Высший Лорд. Нет никаких новых генералов для Имперских армий.

[Тогда и я подошла к сложной части. У меня есть еще один вопрос.]

Я знаю.

[Отчетов об активности Громового Легиона не было месяцами. Тишина, даже в Высшем Совете, где мы обычно получали сводки. Это отсутствие как–то связано с тем эпизодом? Или изменились какие–то протоколы безопасности, которые хранят их действия в секрете?]

Я ответил на Ваши вопросы.

[Да. Подробнее, чем я надеялась. Но не на главный. Что случилось на горе Арарат, генерал-капитан?]

У Вас закончилось время.

[Я была там. Я видела останки. Что случилось с Громовыми Воинами?]

— Конец записи —

ДЕВЯТЬ

Воздух уже начал становиться разреженным.

На протяжении всего путешествия было холодно, особенно на привалах, когда можно было заглушить машины для экономии топлива, но теперь падающая температура стала проблемой. Транспорты по большей части были старыми. У многих на боках был выгравирован Раптор Империалис, особенно на тех машинах, что находились в авангарде, где сконцентрировалась самая тяжелая техника. Впрочем, Акилла мало что знал об этом — его место было глубоко в расходной части колонны, там, где доимперские транспортеры шипели и тряслись, взбираясь по пыльным горным дорогам. Все время пахло нефтяным топливом, даже когда поднимался сильный ветер, что, казалось, происходило постоянно.

Акилла уцепился за борт транспортера своего отряда и смотрел вперед. Всю дорогу земля круто поднималась вверх. Выжженные леса из черных сломанных палок вместо деревьев — наследие какого–то древнего апокалипсиса — уступили место скудному пейзажу из замерзших скал. Черно-серое небо затянуло громовыми облаками так, как он никогда в жизни не видел, и с него постоянно моросило. Грунтовые дороги под ними неуклонно превращались в месиво бледного рыхлого гравия, и даже полугусеничным грузовикам конвоя было тяжело поддерживать скорость.

Конечный пункт назначения был скрыт от глаз зубчатой ширмой горных вершин, каждая из которых выглядела больше предыдущей. Конвою придется забраться еще выше, пока огромное терраформированное плато вокруг Дворца не облегчит путь. Пока же они видел эти горы такими, какие они были на протяжении всей истории человечества — бастион, препятствующий любому движению, непреодолимый и величественный. Для Империума стало великим триумфом покорение этого невообразимо огромного массива, прокладывание дорог, заполнение долин и выравнивание самых высоких пиков. Конечно же, ирония состояла в том, что именно все это также дало возможность дойти туда.

Командиры называли это «крестовым походом». Акилле этот термин не нравился. Он казался слишком близким к тому, что ему говорили во время сражений среди фанатиков Объединения. Он не любил размышлять о мотивации всего этого и думал лишь о том, что это шанс нанести ответный удар по тем, кто уже успели стать самодовольными и авторитарными. Всегда была вероятность, что его использует кто–то другой, такой же самодовольный и авторитарный, но что еще оставалось делать таким, как он? Акилла всегда был хорош только в одном, и, по крайней мере, это была возможность показать себя в последний раз.

— Эта пурга будет сильной, — сказал Слак, стоя рядом с ним на подножке и держась одной рукой за борт транспортера.

— Ага, — отозвался Акилла, глядя на надвигающуюся бурю. Хотя воздух был разреженным, в нем как будто бы чувствовалось статическое электричество. Снег с дождем свободно стекал по бортам транспортера. — Она добавит трудностей.

— Им тоже.

Слак был здоровенным, но одряхлевшие мускулы начали заплывать жиром. Его борода была мокрой от ливня и растрепанными пучками липла к клепаному нагруднику. Термальное копье, висящее у него за спиной, было укрыто непромокаемым брезентом. Акилла думал, что его лучше было бы оставить в кабине, подальше от осадков, но Слак предпочитал всегда держать оружие рядом, а о некоторых вещах со Слаком спорить было нельзя.

Спустя еще два часа тяжелого пути, бросив сломанные и побитые погодой останки десятка собственных транспортеров, разношерстная армия добралась до последнего отмеченного на карте поселения перед выходом на плато. Акилла не знал, как называется это место. Это было угрюмое, серое подобие конурбации, состоящее сплошь из индустриальных комплексов и очистительных заводов, извергающих столбы испарений высоко в воздух. Здесь не было ни стен, ни сторожевых башен, потому конвой просто прогрохотал по главному транзитному пути, коптя здания и выдалбливая глубокие следы в покрытой коркой льда грязи. Некоторые жители вышли поглазеть. Большинство же продолжало свою работу, поглядывая на бурю. А почему нет? У них не было причин думать, что это не еще один Имперский полк, идущий вверх на плато для регулярных учений. Планета сейчас находилась в состоянии мира. Налетчиков больше не осталось — Император прекратил их существование своими мирными действиями.

— Я когда–то проходил этим путем, — сказал Слак, угрюмо глядя на ряды мануфакторий и дымовых труб.

— Да? — без особого интереса спросил Акилла.

— Очень давно. Тут тогда ничего не было. Только ветер. Немного коз. А теперь взгляни–ка на это.

Акилла собрал мокроту и сплюнул в замерзающий дождь.

— Такие места теперь везде, братан. На южной стороне их еще больше. Поэтому мы и пошли этой дорогой.

Слак протер визор, оставив жирную кляксу на оправе бронестекла.

— Все поменялось слишком быстро. Вот в чем проблема. Нельзя заставить людей измениться слишком быстро.

Акилла не знал об этом. Он прищурился, глядя во мрак, и увидел большую станцию арбитрес в отдалении с опутанной лесами коммуникационной башней. За ней виднелось крупное сооружение — возможно, гарнизон.

— Нам нужно зачистить эту станцию, — кисло заметил он.

— Зачем? Кое–кто хочет, чтобы они знали — мы идем.

— Я знаю. Но все же нам нужно ее зачистить.

Слак засмеялся похожим на треск скорлупы звуком.

— Потерпи, — сказал он. — Их будет еще много.

Вскоре после этого они добрались до другой стороны, прогромыхав через все поселение без единого выстрела. Дорога стала лучше и совершенно точно использовалась как транспортный коридор между городом обеспечения и его центральным узлом. Снег с дождем усилился, тарабаня по бронированной обшивке, и скоро этого хватило даже Слаку, который протиснулся через люк и получил возможность ознакомиться с вонью наемников внутри.

Акилла остался наверху, скалясь от укусов ветра. Так прошли километры в неудобной, скрипящей по швам процессии. Ему в некоторой степени нравилась это безмолвие. Время от времени он активировал свой аугметический целеуказатель, выкручивал его на максимальные настройки и смотрел далеко вперед.

Снег с дождем становился просто снегом. Небо темнело до чернильной черноты, и на горизонте с запада сверкали молнии.

Прошло немало времени, прежде чем он увидел его. Осталось последнее, трудное восхождение, во время которого ему казалось, что старые двигатели наконец–то взорвутся, а затем они окунулись в пустоту рукотворных равнин после окончательного подъема. Ветер завывал здесь еще сильнее, ревя на заснеженном ландшафте под затянутыми небесами. Свежий снег собрался в вихри и теперь выплескивался буранами, снижая видимость почти до нулевой.

Акилла дрожал. Его кости сильно болели. Костяшки пальцев, обмотанные слоями обшарпанной синтекожи, будто приросли к металлу дверцы люка. И все же он оставался наверху, выдавливая каждый миллиметр увеличения из своей аугметики. Почему–то он чувствовал, что будет увидеть, как все разворачивается с самого начала. Он слышал множество историй об этом месте, и некоторые из них могли даже оказаться правдивыми.

В итоге он увидел его лишь мельком — облака опускались все ниже, метель становилась сильнее. Впрочем, этого хватило, чтобы заставить его дрожать по иным причинам. На секунду Акилла увидел крепостные валы, взметнувшиеся в небо подобно замерзшей волне. Он увидел сотни башен, одну выше другой, большинство из которых все еще удерживались в хватке железных опор. Он увидел северные врата, вырезанные из горы и затем покрытые сверкающим золотом и алебастром. Здесь был и потрепанный Раптор Империалис во всей своей славе, выделявшийся не только черным, красным и золотым цветами, но и своим легендарным обликом.

Львиные Врата.

Будет ли Он там, этот Император, где–то за этим высоким проходом? А есть ли разница? Его золотые монстры уж точно будут и, без сомнения, другие ужасы Нового Века, но Сам архитектор — это было бы что–то.

Акилла, наконец, сдался, спустившись с точки обзора и закрыв входной люк над головой. Внутренности транспортера пахли так же плохо, как и всегда у любого из них, но хотя бы тут было теплее, чем снаружи. Его ботинки расплескали темную жидкую грязь по полу, и он, покачиваясь, дошел до места рядом со Слаком.

— Видел что–нибудь?

— Врата, на миг.

— И что думаешь?

Акилла задумался над этим. Он не знал. Что–то в этом дворце вызвало в нем странное ощущение, будто бури были предупреждением. С другой стороны, те, кто вел их, привыкли к штормам.

— Это проход, — ответил он, потянувшись за протеиновым пайком. — Они все выглядят одинаково до того, как их пробьют.

Он откусил кусочек и принялся жевать.

— И совершенно точно их пробьют, — сказал он.

К тому времени, когда Кандавир вернулась в свои покои, весь комплекс был уже полностью мобилизован. Протоколы безопасности были активированы за час до этого по ее импульсному приказу, и когда она прибыла на место, внешние двери ангара уже были окружены линиями лазпушек и находились под охраной ударных кораблей. После приземления она быстро высадилась и поспешила к точке сбора. Армина встретила ее по дороге, и обе торопливо направились к гаражам наземного транспорта.

— Он это сделал, — сказала Кандавир дрожащим голосом.

— А у Вас были сомнения? — сухо спросила Армина.

— Были. В самом деле были, — несмотря ни на что, она ощущала неприятное чувство в животе. Она хотела избежать этого как угодно, любыми отговорками или оправданиями.

— Так он рассказал Вам? Как Вы и надеялись?

Кандавир бросила на нее взгляд.

— Он заткнул меня, как и до этого, — она гневно тряхнула головой. — Это было очень странно. Он говорит больше, чем я когда–либо надеялась, а затем не говорит ничего. Будь это кто–то другой, я бы сказала, что он играет со мной, но он не плетет интриги. Он даже не знает, как плести интриги.

Армина обеспокоенно посмотрела на ее худое лицо.

— Если Ваши подозрения подтвердятся, Вас покарают, Высший Лорд. Представьте, что потребуется, представьте, каковой будет цена за то… чтобы закончить все эти…

— Я не знаю, как это случилось, без подробностей, но я посмотрела в его глаза, когда задала вопрос, и в них не было ничего. Ни уверток, ни вины. Я не думаю, что он стал бы чего–то избегать, если бы верил, что это в его интересах.

— Его интересах или его хозяина?

— Его. В том–то и проблема. Просто задумайся на минутку, почему это было сделано. Задумайся над тем, что он нам уже рассказал.

Все вокруг них пришли в движение. Регулярная охрана Кандавир, тридцать человек в полном боевом облачении, спустилась с уровней бастиона и выстроилась позади и по бокам от них. Прислуга бежала со своих постов, получив приказ обезопасить несколько цитаделей Высших Лордов и размышляя, как это сделать. Даже сейчас через защищенные узловые передатчики пойдут новые приказы, активируя протоколы мобилизации службы безопасности. Весь процесс проходил так, как должно, и в обычное время это придавало бы немного уверенности. Конечно, все эти маневры были в той или иной степени бесполезны, но только Кандавир понимала, почему именно.

— Сигналов от конвоев еще не было? — спросила она, достигнув уровня наземного транспорта и почувствовав запах прометия еще до того, как открылись двери.