Запрет на любовь

— Да, я вас слушаю.

— Здравствуйте, девушка. Вас беспокоят из сорок девятой больницы.

— Что с Алексеем? — тут же вырвалось у меня.

— Мы приносим наши соболезнования. Но спасти пациента не удалось. Мне очень жаль, — проговорила девушка механическим голосом.

Скинула вызов и уронила на пол телефон. То, что знала, произошло. Алексей умер. Счастье не могло попасть в руки запятнанного человека. Судьба распорядилась по-своему. Я рухнула на кровать, обняв подушку, от которой пахло им. Гром не замолкал. Пёс сильнее и жалостливее исходил на вой. Мне хотелось так же выть, но не было на это сил. Сегодня должен был быть самый счастливый день в нашей истории, но стал самым худшим в моей жизни.

Глава 7

Лара

Прошло почти три года с того дня. Я всё так же в классе читала историю для детей. Даже сейчас в холодном кабинете сидели ребята из одиннадцатого класса и письменно отвечали на вопросы к параграфу. Оценки каким-то образом нужно было зарабатывать, а задавать домашние работы старшеклассникам бесполезно. В этом возрасте у них другие заботы, и уж до истории обычно руки не доходят.

— Лара Сергеевна, я закончила, — звонко с третьей парты заявила темноволосая девочка.

Оторвала взгляд от книги, которую читала все это время, и посмотрела на девочку, поправив очки на переносице:

— Молодец, у вас последний урок?

— Да, — кивнула она.

— Так, — оглядела класс. Ребята уткнувшись в учебник, шустро писали на тетрадных листочках. — Кто ответил на все вопросы, тихонечко встаёт и кладёт свою работу на край моего стола, — похлопала по столешнице ладонью, — и можете быть свободными.

Небольшой гул пронёсся по классу, а темноволосая девочка встала, собрала всё с парты в рюкзак и закинула его на спину. Бесшумно прошла к учительскому столу и положила листок:

— До свидания, Лара Сергеевна!

— До свидания, — кивнула я, сильнее кутаясь в вязаном черном кардигане, и уткнулась вновь в книгу.

Двадцать семь лет без двух месяцев. Но по отражению выглядеть стала постарше. Волосы отрасли, и теперь забирать приходилось в хвост или плести косичку. После смерти Алексея я позволила себе закрыться в печали. Грустные серьёзные глаза больше не приобретали изумрудный оттенок, а были постоянно тёмно-карими. Очки же стали неотъемлемой частью моего образа. Особенно когда занималась с бумагами. Врачи сказали, что на фоне стресса, зрение упало.

Ребята друг за другом сдавали работы, бросая напоследок: «До свидания!» и скрывались за дверью класса. До звонка оставалось двадцать минут, но в кабинете уже никого не осталось, кроме меня.

В дверь слабо постучались трижды, и маленькая русая головка выглянула из-за двери. Девочка посмотрела, что класс пуст, и вошла. Словно призрак, неслышно проскользнула внутрь за первую парту, прямо напротив меня.

Я внимательно посмотрела в серые глаза девочки:

— Инна, почему ты опять не на занятиях?

— Там скучно, — пискнула она и изучающе посмотрела на меня.

— И, что прикажешь мне с тобой делать? — шумно вздыхаю я и откидываюсь на спинку стула.

— Разрешить посидеть здесь, с вами.

— Ну, сиди, — буркнула я, продолжая сверлить девочку строгим взглядом.

— Что вы читаете? — поинтересовалась она, кивнув на книгу.

— Реформы Петра Первого.

— А зачем вам это? Вы же учитель, и так должны все знать!

— Всегда приятно почитать новую книгу и, возможно, узнать новые факты, которые пропустили мимо глаз другие историки, — ответила ей, и взглянула на пожелтевшие страницы перед собой.

Честно признаться, я читала эту книгу не первый раз и даже не второй. Эта книга была обманом для других глаз. Беру её в руки лишь для того, чтобы погрузиться в мысли во время урока или перемены. И у посторонних лишних волнений не возникало. Да и лишний раз беседами отвлекать не стремились. И с Инной это работало. Девочка обычно молчала и сверлила взглядом. А я утыкалась в книгу и погружалась в пучину отчаяния и безразличия к всему происходящему.

Инна не моя ученица. Два года назад я спасла её от других ребят, которые гурьбой чуть ли не бросились на девочку с кулаками. После этого Инна стала постоянной гостьей в моём классе. Маленькая, щуплая, с двумя жиденькими косичками на голове, с бледной кожей и всегда в мрачной одежде.

Родителей Инны я не знала, но Светлана рассказывала, что у неё они очень странные. Появились в городе внезапно. Никто их раньше в Мрачном не видел и ничего о них не слышал. В классе Инна стала отшельницей, которую по какой-то причине не возлюбили одноклассники. А девочки и вовсе испытывали страх перед ней и отказывались наотрез общаться с Инной.

Я стала единственным другом для девочки, если так можно сказать. Обычно Инна приходила и молча смотрела на меня большущими глазами. И при этом не издавала ни звука. Сидела неподвижно, и даже дыхание становилось незаметным. Это явление показалось странными, но решила не предавать этому большого значения. Дети все разные, и, возможно, таким образом девочка избавляется от стресса, через который ей приходится проходить каждый день в школе. А возможно, и дома тоже.

Я хотела познакомиться с родителями Инны, но пока не удавалось их встретить или же найти. Кем они работают у девочки однажды спрашивала…, и она ответила: «—Мои родители работают на дому. К ним приходят люди, и они их лечат».

Конечно же, подтверждения этому не было, но я и не спрашивала больше про родителей Инны. Хотя в городе пошёл мрачный слушок, что и правда в Мрачное вновь стали заезжать разные неизвестные люди к семье Инны и исчезали. Конечно, в эти сказки не верила. Мне приходилось и так слишком часто их слышать. Но есть ли какой-нибудь смысл придавать серьёзное значение городским нелепым легендам?!

— Лара Сергеевна, — вдруг раздался голос девочки.

— Что? — хрипло отреагировала, выходя из воспоминаний.

— Вам плохо?

— С чего это ты так решила?! Со мной всё хорошо.

— Вы врёте, — Инна впилась взглядом в мои глаза, проникая вглубь сознания, обнажая душу.

— И почему ты так решила? — пытаясь держаться непринужденно, проговорила я. Но сама предательски начала трепетать от нарастающего внутри страха.

— Мы знакомы с вами давно. В вас тогда уже было много боли, но обычно через время человек испытывает радость. Я жду с нетерпением того момента, когда вы испытаете чувство радости. На фоне такой боли, это должно стать мощным чувством. И тогда я смогу… — девочка осеклась. — Не обращайте внимание. Я читала одну книгу, и там такое было написано. И я почему-то сразу подумала про вас.

— У меня всё в порядке! Не придумывай! — с фальшивой улыбкой отчеканила каждое слово. Внутри стало не по себе. Мерзко и ужасно. Но это чувство показывать девочке нельзя. Я не смела показывать необоснованный страх ребёнку, который набрался какой-то мистической ерунды.

— Простите… я не то сболтнула. И мама из-за этого ругается. Возьму без спроса у неё книжки… начитаюсь, и иногда такое получается. Сболтнула и не подумала, что сболтнула, — Инна состроила милую мордашку.

— Ничего страшного. Я в твоем возрасте тоже не те книги читала. Инна тебя, наверное, потеряла уже Светлана Ивановна. Скоро урок кончится, и она может позвонить твоим родителям и расстроить их. Ты же этого не хочешь? — вкрадчиво проговорила, сощурив глаза.

— Да, вы правы, Лара Сергеевна, — соскочила Инна и выбежала из класса.

Я звучно выдохнула и обмякла на стуле:

— Всё-таки есть что-то пугающее в этой девчонке, — прошептала себе под нос и захлопнула книгу, которая с самого утра лежала раскрытой на столе.

В класс зашла Светлана. В брюках и в бежевом свитере. Отношение после смерти Алексея ко мне она изменила в корне. И сама стала пресекать нелепые слухи. Можно сказать, что мы сдружились.

— Ты Инну не видела? — обратилась она ко мне.

— Видела. Сидела тут у меня, а потом я отправила к тебе.

— Ну, всё ясно. Ко мне она так и не дошла. Что за трудный ребенок?! Представляешь, пробовала до родителей дозвониться, а они не отвечают. Странные какие-то.

— Да, — кивнула в ответ.

— А ты чего такая бледная?

— Не знаю, как и сказать. Похоже, Инна и меня пугает. Иногда она говорит такие вещи, что и не знаю, что думать, и как реагировать на них. Ей тринадцать?

— Селезнёва Инна. Тринадцать лет. Меня она тоже пугает. Да и мама у неё такая же, — честно призналась Света. — Слушай, а что она тебе сказала? Может получиться дозвонится до родителей, скажу им, чтобы дочь взрослых вопросами неуместными не доставала.

— Не надо, — я поднялась со стула. — Ты домой?

— Да, — кивнула она.

— Пойдём вместе?

— Конечно, только сейчас переоденусь.

— Хорошо. Встретимся на первом этаже.

Светлана уже повернулась спиной и подошла к двери, как я тихо пробормотала:

— Спасибо.

Девушка остановилась в дверях на секунду, грустно ухмыльнулась и ответила:

— Дура ты Ларка. Хорошая, добрая, но дура. — и вышла из кабинета.

Меня не обидели слова коллеги. Да, друзьями никогда со Светланой не были, но сейчас я остро нуждаюсь в чьём-либо обществе. Для меня это как глоток свежего воздуха. Вроде и прошло три года. Но на душе боль не утихает, а только наоборот, ноет и ноет с каждым днём всё сильнее.

Подошла к шкафу, накинула пальто, улыбнулась отражению и вышла из класса, закрыв на ключ дверь. В коридоре люди больше не обращали на меня внимания. Никто не шептался за спиной и не смеялся. Если бы это было с самого первого рабочего дня в школе… но сейчас это никак не спасает и не греет.

Спускаясь по лестнице вниз, заприметила Свету, которая переминалась с ноги на ногу у входной двери. Ускорив шаг, подошла к ней, закутывая шею шарфом. Осень в этом году оказалась беспощадной, и приходилось шею спасать.

— Ну, чего ты плетешься еле-еле, — шикнула Света, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии рядом учеников.

— Я думала, ты дольше переодеваться будешь.

Мы покинули здание школы, распрощавшись с охранником. На улице ледяной ветер тут же поприветствовал нас, и сдул капюшон с головы Светланы.

— Ну, вот и снова осень. А лета не хватило, — буркнула она.

— Да, — кивнула в ответ.

— А помнишь, когда были детьми, ты всегда под осенний дождь выбегала на улицу и кружилась. С улыбкой. Такая счастливая. Я тогда думала, что ты совсем ненормальная! — хихикнула Света.

— Да.

— Ты завтра на работу не идешь? — тревожно обратилась она ко мне.

— Да, меня Ирина Степановна ещё вчера отпустила.

— И как планируешь провести день?

— На кладбище.

— Лара я понимаю, что мы с тобой были не в лучших отношениях. Но послушай меня. У вас же с Лёшей почти ничего и не было. Да, конечно, жалко парня. Молодой был. Но жизнь же не останавливается на этом.

— Не останавливается, — эхом повторила я.

— Почему тогда не попробовать с кем-нибудь познакомиться?

— Не хочу.

— Почему?

— Это очень сложно объяснить, — посмотрела раздраженно на Свету. — Очень сложно.

— Ты влюбилась тогда в него?

— Да.

— Но влюбленность проходит. Просто надо попробовать с кем-то пообщаться. У нас через месяц будет с Ромой свадьба. Я тебя приглашу.

— Может не стоит, — перебила её. — Меня люди не очень-то и любят.

— Да и чёрт с ними… с людьми. У Ромки есть брат. Хорошенький такой. Ему двадцать девять. Холостой. Живёт правда далеко от Мрачного. По-моему, от нас до него двести километров. Если я правильно запомнила. Да, это и не главное! Пообщаетесь, может, что и получится, — тараторила Света до самого дома.

— Свет, спасибо за приглашение, но думаю, я не смогу прийти.

— Лар… нельзя же так. Завтра будет уже три года, как его нет. Не стоят двухнедельные отношения того, что ты перечеркнёшь всю свою жизнь.

— Давай пока не будет об этом говорить, — тихо проговорила я.

— Хорошо. Прости, если больно сделала, — сочувственно сказала Света. — Вот и твой дом.

— Спасибо, что проводила, — улыбнулась ей. — Пока. Да и если дозвонишься до родителей Инны ничего не говори про меня. Она ребенок и ляпнула то, что вычитала из взрослых книг.

— Хорошо. Не скажу, но ты пообещай, что хотя бы подумаешь над моим предложением.

— Хорошо.

— Ну, давай… До завтра!

— Угу, — кивнула я и юркнула в подъезд дома.

Поднимаясь к себе на этаж, вновь встретила пьяную соседку. Она пыталась открыть дверь в свою квартиру. Я сделала вид, что не заметила женщину, тихо открыла дверь и проскользнула внутрь квартиры.