Помоги проекту - поделись книгой:
Из Послания патриарха Тихона от 19 января 1918 года:
В начале 1918 года патриарх Тихон еще отваживается обращаться к Совету народных комиссаров с гневными посланиями. Потом он сбавит тон, потому что поймет, что это становится смертельно опасным для церкви.
Но первая глобальная экспроприация церковных ценностей произойдет только в 1922 году. Вот тогда красные комиссары начнут выносить из церквей все! Прежде всего, разграблялись все ризницы, а они были в каждом большом соборе, во всех монастырях… Это сотни тысяч, если не миллионы произведений не просто золота и драгоценностей, но искусства.
И все же ограбление Патриаршей ризницы стоит тут особняком.
Даже если предположить, что ограбление ризницы было инсценировкой кого-то из церковных служителей, неужели уголовникам Полежаевым было бы позволено уродовать редчайшие православные реликвии?
«Многие вещи пришлось восстанавливать просто из хлама, потому что были раздавлены, разбиты, изуродованы… Возьмите оклад Богоматери Владимирской, верхняя часть которого, златокованый Деисус, относится к времени Андрея Боголюбского… Он был просто восстановлен, как бы из ничего», — рассказывал уже в наши дни Игорь Коновалов, старший звонарь соборов Московского Кремля.
Алексей Левыкин, директор Государственного исторического музея, убежден, что если бы власть обладала хоть малейшей информацией об участии самой церкви в этом, они бы, конечно, использовали это для удара по ней. Значит, у них не было таких аргументов.
Была и другая версия. На одном из допросов Дмитрий Полежаев сказал, что относит себя к анархистам. Члены партии даже собирались в его съемном доме в Краскове. Возможно, за ограблением ризницы стояли анархисты? Оружие тогда ходило бесконтрольно. И анархисты спокойно осуществляли всякие вылазки, налеты, грабежи, выдавая их за революционные акции.
В 1918 году большевикам еще приходилось делить власть с «дореволюционными соратниками» — эсерами и анархистами, которые концентрировались в Москве. Так что у анархистов были возможности и организовать ограбление, и прикрыть его расследование. В том же 56-м Кремлевском полку анархистов было немало. Возможно, кто-то из них помог братьям Полежаевым. Тогда можно объяснить и простыню с полковым штампом на месте преступления, и нежелание полкового командира помогать милиции, которая подчинялась большевикам.
Отношения политических союзников стали стремительно ухудшаться, когда большевистское правительство переехало из Петрограда в Москву. В Москве анархисты чувствовали себя хозяевами. Им принадлежало 25 особняков в центре города, рядом с Кремлем. И в каждом был оружейный склад. При желании они могли бы захватить Кремль и все большевистское руководство. Но большевики сыграли на опережение. Весной 1918-го года они разгромили штаб Черной гвардии анархистов, который находился в здании нынешнего театра «Ленком». Начались обыски, во время которых нашли много золота. Однако ни одной реликвии из Патриаршей ризницы там не было. Если бы нашли, наверняка сразу «повесили» бы на анархистов ограбление в Кремле.
Похоже, Полежаевым покровительствовала и направляла их какая-то другая сила, у которой были возможности указать руководству московской милиции: «Спустить дело на тормозах». И убрать братьев Полежаевых они тоже могли.
В конце 1960-х годов на аукционе «Сотбис» в Лондоне вдруг всплыли три старинные панагии из России. Человек, который их выставил, пожелал остаться неизвестным. Советский искусствовед Марина Постникова-Лосева случайно увидела панагии в аукционном каталоге и сразу опознала: это те самые, что были украдены из Патриаршей ризницы и так и не найдены. Радости ее не было предела. Она прекрасно понимала не только их историческую значимость, но и художественную ценность. Но как панагии оказались в Лондоне? Тогда, во времена СССР, ответ на этот вопрос был под запретом. Лишь в начале 1990-х годов стали широко обсуждаться в обществе скрывавшиеся факты, что в двадцатые и тридцатые годы государство в лице большевиков активно торговало старым искусством и древними ценностями. Их отправляли за границу поездами и пароходами. Нужны были деньги, чтобы закупать зерно для голодающего народа. Потом деньги понадобились для индустриализации разрушенной страны. А Западу, кроме золота и ценностей искусства, предложить было нечего.
Кто же занимался вывозом русских ценностей за границу? Через какие каналы?
И здесь невозможно пройти мимо фигуры американца Арманда Хаммера, врача по образованию, который вдруг объявился в Москве осенью 1921 года. И было ему тогда всего 23 года. И теперь никто не скажет, как Хаммеру удалось попасть в Кремль на прием к самому Ленину. О чем они беседовали, тоже неизвестно. Ленин не рассказывал, а Хаммер упорно помалкивал всю жизнь. Зато известно, что из ленинского кабинета американец вышел с мандатом, дающим ему, по сути, неограниченные полномочия в России, — он назначался представителем всех американских компаний в России. Внешнеторговым, железнодорожным и прочим российским организациям предписывалось неукоснительно оказывать американцу всестороннюю помощь и поддержку. Знал ли Ленин, что Хаммер был авантюристом и аферистом, с юных лет и до самой смерти занимался махинациями, аферами, спекуляциями, откровенным жульничеством? Наверное, не знал, но почему-то безоглядно доверился проходимцу. Видимо, выбора у него не было.
Сначала Хаммер получил разрешение на разработку асбестовых рудников на Урале, потом открыл в России первую карандашную концессию, которая позже превратилась в Московский завод пишущих принадлежностей имени Сакко и Ванцетти. Однако промышленность его интересовала мало — не его стихия. Он хотел заграбастать сразу и много, и, когда нарком торговли Анастас Микоян сам обратился к Хаммеру, как он потом выразился, «с деликатной просьбой», он наконец почувствовал запах денег, больших денег, громадных. Никакого асбеста и карандашей! Смысл деликатной просьбы был совершенно ясен: Советскому государству остро нужны деньги, и господин Хаммер окажет Советскому правительству большую услугу, если будет помогать зарабатывать деньги на продаже художественных ценностей. Разумеется, получая при этом хорошие комиссионные. Это было предложение, от которого нельзя отказаться. И Хаммер засучил рукава.
Хаммер перевозил за границу и продавал там сокровища из фондов Гохрана. Эта организация была создана в 1920 году. Сначала в ее распоряжение попали все драгоценности дома Романовых. А после экспроприации к ней отошли и богатства православной церкви. К Гохрану относилась также Оружейная палата Кремля, где с марта 1918 года хранились драгоценности Патриаршей ризницы, изъятые у братьев Полежаевых.
Конечно, возникает вопрос: неужели, раз уж не было другого выхода, нельзя было продавать ценности самим, не обогащая американского барыгу? Дело в том, что еще до появления Хаммера Советское государство пыталось торговать сокровищами Гохрана, но не преуспело в этом занятии. Мировые аукционные дома сомневались в законности подобных сделок и не шли на контакт. За очень редким исключением.
Ситуацию мне прояснил аукционист Зайцев: «Представители Гохрана вели переговоры с различными западными возможными контрагентами, начиная с венского аукционного дома „Доротеум“, одного из старейших в мире. Но безуспешно. Лишь в 1928 году берлинский антиквар по фамилии Лепке принял предложение большевиков, и в 1928–1929 годах в Берлине прошла серия аукционов по продаже сокровищ из Гохрана». Хаммера вопросы законности и репутации интересовали мало, он поставил это дело на широкую ногу, придал ему американский размах.
Незадолго до этого, не выдержав этого узаконенного разграбления, бросился под поезд директор Оружейной палаты Дмитрий Иванов. Содержание его предсмертной записки «Не торговал, не расхищал» тогда поняли единицы. Ведь вся деятельность Гохрана была совершенно секретна.
В 1931 году в США отправился первый пароход, груженный российскими сокровищами, которым не было цены. Их для маскировки запаковали в ящики и даже бочки. Внешнеторговые сделки нужно было проводить официально, и Советское правительство вместе с Хаммером придумали продавать предметы искусства под прикрытием сделок по древесине. Из Советской России в Штаты перевозили деревянные пивные бочки и ящики, набитые предметами искусства. Деньги от их продажи потом перечислялись на счета Амторга — акционерного общества, которое выступало посредником в советско-американских торговых сделках. Вполне возможно, что три панагии попали на лондонский аукцион в 1960-е годы именно «хаммеровским путем».
Но распродажа национальных ценностей России была столь масштабной, что одному Хаммеру с ней было не справиться. Было еще немало других посредников, гревших руки на российских бедах.
Никто уже не скажет, сколько всего российских сокровищ ушло за границу в те годы. Из 18 романовских корон и диадем, хранившихся в Алмазном фонде, осталось всего 4. Из 24 яиц Фаберже было продано 14. И только девять вернулись назад. Причем продавали их по 400 долларов за штуку, а в наше время выкупали за миллионы.
Вывоз российских сокровищ начался, конечно, не с ограбления Патриаршей ризницы. Оно было просто слишком заметным. Революция — это время, когда грабят и убивают. Причем в таких масштабах, что страна погружается в хаос.
А в конце напомню о судьбах наших героев, искавших сокровища Патриаршей ризницы.
Карл Маршалк очень скоро уехал из России, сначала на Украину, где в сентябре 1918 года стал руководителем киевской Государственной стражи — полиции. В 1919 году он уже в Берлине сотрудничает с деникинской и врангелевской разведками. Потом следы его пропадают во времени.
Непреклонный большевик Карл Розенталь также недолго проработал в рядах молодой советской милиции. Сначала его уволили, а в 1930-х годах дважды арестовывали, но затем отпускали. В 1938 году несгибаемого большевика все-таки расстреляли за «принадлежность к контрреволюционной шпионской латышской организации».
Иван Свитнев еще долго работал в уголовном розыске Саратова, Казахстана, Москвы, но тоже был расстрелян в 1938 году.
Магистр кукольных дел
Иногда в следственной и судебной практике встречаются дела, которые не поражают ни жестокостью, ни количеством убийств, ни изощренным насилием — ничего этого нет. И все же там присутствует что-то такое, от чего за версту веет древним, леденящим кровь ужасом пополам с острым физическим отвращением.
Одно из таких дел, всколыхнувших всю страну 10 лет назад, может считаться своего рода эталоном и уж точно входит в топ редчайших и, конечно же, громких преступлений XXI века.
Пустые гробы
Началось все с будничного эпизода. В 2011 году на одном из кладбищ Нижнего Новгорода рабочие обратили внимание на свежую могилку девочки 8 лет. Уж как-то слишком быстро она просела — холмик совсем завалился. Ничего особенного, впрочем, в этом не разглядели. Мало ли что бывает — грунтовые воды, естественная усадка. Но как бы то ни было, а могилку надо было поправить. Однако, когда сняли часть земли и обнажился гроб, рабочие замерли. В гробу зияла огромная дыра. Тела покойной девочки внутри не было. Директор кладбища, узнав о случившемся, лично осмотрел оскверненную могилу и заметил, что на соседнем участке есть еще одна — с почти так же просевшим холмиком.
Тоже из недавних, более того, в ней тоже была похоронена девочка. Здесь гроб, правда, остался целым. Но по всему было видно, что его открывали. Этот гроб тоже оказался пустым. Времена, когда существовал запрет на вскрытие трупов и врачи были вынуждены на свой страх и риск раскапывать свежие могилы, чтобы добыть материал для анатомирования, давно миновали. Кому могли понадобиться детские трупики? Кто осмелился на такой невероятный, выходящий за пределы человеческой логики поступок?
А главное, с какой целью?
Печать Зверя
Поначалу грешили на сатанистов. Следователи установили круглосуточное наблюдение за кладбищем и довольно быстро накрыли группу подростков, которые устроили что-то вроде ночного шабаша с попойкой. На допросах, однако, выяснилось, что эти «сатанисты» — всего лишь ряженые недоумки, которые собирались на кладбище, где был похоронен их приятель, попавший в пьяном виде под машину. Впрочем, один из них сознался, что на погосте бывают и другие компании — более «продвинутые», сведущие в сатанинских ритуалах и даже вроде как промышляющие грабежом богатых захоронений. Однако, когда членов «конкурирующих групп» выявили и начали вызывать на допросы, стало понятно — максимум, на что они были способны, так это разглагольствовать о том, как правильно нанести жертве 666 ударов ножом, согласно пресловутому «числу Зверя», да, напившись до изумления, валить памятники, вырывать кресты и втыкать их вверх ногами. Правда, один из них распускал о себе слухи, что он, дескать, вскрыл свежую могилу девушки и съел сердце покойной, за что Сатана обещал наделить его сверхъестественной силой. Но это оказалось «черным пиаром». Да, во время одного из шабашей они действительно потревожили могилу — та поехала у них под ногами, обнажив гроб, который уже был пустым. Байку о поедании сердца покойной «сатанист» придумал с целью повысить свой авторитет. Это только усложнило расследование, добавив в него еще один эпизод.
Тихий омут
И тут в органы обратился отец одной недавно умершей девочки. Неизвестные позвонили ему, сообщив шокирующую новость: они, мол, извлекли из могилы тело его дочери, и за то, чтобы вернуть покойную, придется раскошелиться. Следователям показалось, что забрезжила надежда. Наконец-то нашлось рациональное объяснение таинственным похищениям тел. Кто знает, быть может, эти вымогатели причастны и к другим эпизодам? Все ведь сходится… На поверку вышло, что не сходится ничего. Взятый вымогатель оказался собутыльником кладбищенского сторожа, который спьяну проговорился о пропаже тел. Собутыльнику показалось, что он напал на золотую жилу, и он принялся шантажировать родителей, только и всего. За циничное вымогательство недотепа свое, конечно, получил. Но расследование явно зашло в тупик. А тем временем к делу продолжали прибавляться все новые эпизоды. На кладбище, где впервые зафиксировали похищение, было выявлено сразу 23 вскрытые могилы. На других нижегородских кладбищах — еще 14… По городу и области поползли слухи.
В такой ситуации впору хвататься за соломинку.
Каковой сначала показался известный в городе человек. Антон Ласкин[1], выпускник филфака МГУ, писатель, журналист, увлекающийся историей родного края. Правда, с не совсем типичной стороны. Он был некрополистом — изучал местные кладбища, а по ходу дела бескорыстно помогал людям в поисках затерянных могил родственников. Его знали руководство кладбищ, рабочие и сторожа. Отзывы о нем были самые лестные — энтузиаст, знаток, готовит к изданию путеводитель по погостам и кладбищам Нижегородской области. Подозревать его, может, и нелепо, но чем черт не шутит? С другой стороны, мог же он, занимаясь своим подвижническим делом, заметить на кладбищах каких-нибудь подозрительных субъектов? Разговор с ним оставил у следователя странное впечатление. Тихий, погруженный в себя человек, он оживлялся, только когда речь заходила о кладбищах: «Я подсчитал, что за два с половиной года лично осмотрел четыреста двадцать восемь кладбищ. Представляете, какая нагрузка? Ведь все своим ходом, машины у меня нет.
Рюкзак на плечи — и вперед. В день проходил километров по тридцать! Ноги от переходов просто отваливались. А еще собрал, переписал, перепечатал около тысячи различных стихотворных эпитафий на памятниках. Это же настоящий фольклор. Больше такого нигде не найдешь. Многих кладбищ уже нет, так что эпитафии с них сохранились только у меня!»
Нет, подозревать человека со столь трепетным отношением к кладбищам с таким уважением к смерти в разорении могил как-то совсем уже нелепо…
Роковая краска
А слухи по городу уже не ползли. Они его буквально раздирали. Не осталось в стороне и руководство — на следствие посыпались требования ежедневных докладов о результатах расследования с обязательным указанием сведений о проведенных мероприятиях. Но как раз результатов пока и не было. Параллельно с делом о похищении тел разворачивалось другое дело, тоже связанное с кладбищами. Кто-то устроил акт вандализма — залил краской из баллончика несколько памятников. Здесь, впрочем, перспективы раскрытия были гораздо более радужными — в кладбищенском мусорном баке обнаружили баллончик со стикером, по маркировке которого удалось выйти на магазин, где его купили. Разговор с продавцом был ошеломляющим: «Как же, помню его — такой тихий, с большим рюкзаком все ходит. Да вот — в доме напротив живет. Каждую весну, чуть снег сойдет — сразу мешок на плечи, и пошел по погостам шерстить. Говорят, книгу, что ли, о них пишет. И не жутко ему…» Визит к Антону Ла-скину откладывать после этого было нельзя. Он встретил следователя спокойно, пригласил на кухню. Но тут как бы случайно споткнулся и отворил дверь в комнату… В лицо ударил удушливый запах. В комнате с включенным телевизором, по которому шли мультики, сидели и лежали странные человеческие фигуры ростом с лилипутов. Лица некоторых были замотаны тряпками, лица других закрывали маски.
Но ближайшая оскалилась иссохшим мумифицированным человеческим черепом. Следователь тронул ее за плечо. Из мумии полилась детская песенка: «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам…»
«Я был с ними ласков…»
Из материалов дела: «
«Я живу как в аду»
Очередь длиной семь веков
Рано утром 1 мая 2006 года в дежурную часть милиции Курска поступил звонок: из Знаменского собора исчезла главная святыня города — чудотворная икона Божией Матери «Знамение». Ее название означает какой-то знак, некое послание свыше…
Икона Божией Матери «Знамение» Курская-Коренная — шедевр мирового значения. Не просто шедевр иконописи, ей приписывают невероятные чудеса. Считается, что она спасла Курск от голода в начале XVII века. Исцелила умирающего отрока Прохора Мошнина, потом он станет великим русским святым Серафимом Саровским.
Икона пережила несколько варварских покушений — ее рубили топором, жгли, взрывали. Она не только перемогла все, но и стала покровительницей Курской земли и главной иконой всего русского зарубежья.
«Знамение» — это очень известный и древний сюжет. Он был известен еще в раннехристианском Риме. Богоматерь на иконе воздевает руки вверх, а вокруг нее молятся — Спас Эммануил, пророки со свитками и цветущими лозами в руках. Это как бы пророчество о том, что все чаяния ветхозаветные исполнились в этом святом образе. Ведь что такое икона? Неужели только доска, краски, олифа? Но почему столько людей смотрят на нее, молятся на нее, получают исцеление? Для верующих это окно в иной, лучший мир.
Преданья старины
По преданию, святыня была обретена в день Рождества Богородицы по старому исчислению 8 сентября 1295 года неподалеку от сожженного татарами Курска. Лик Богоматери нашел охотник, бродивший по лесам в поисках добычи. Он поднял икону, и из корней дерева забил чистый родник, как написано в летописи, «искипел» источник, забурлил поток… С тех пор икона и называется Коренная.
Когда в 1383 году ордынцы вновь пришли на Курскую землю, города к тому времени уже не существовало, он был полностью уничтожен. На его места стояли непроходимые леса и рыскали дикие звери. По пути захватчики разграбили часовню, в которой хранилась чудотворная икона Божьей Матери «Знамение». Они сожгли обитель, иерея Боголюба взяли в плен, а святыню разрубили пополам и выбросили…
Позже русские послы в Орде выкупили священника Боголюба из плена. Вернувшись на родину, он стал искать поруганную святыню. Одну половину иконы он отыскал довольно скоро в кустах цветов, а вторую половину искал долго, но не отчаивался и все-таки нашел и воссоединил части иконы. Икона, по преданию, словно срослась и соединилась так, что на лике не осталось и следа от рассечения, а на месте рассечения выступила роса…
Указом царя Федора Иоанновича в 1597 году на месте явления иконы был основан мужской монастырь — Курская Коренная пустынь. Во время очередного нашествия крымских татар на южные пределы России икона для большей безопасности была перенесена из часовенки храма в курский Соборный храм. Народная молва именно ей приписывала спасение Курска от свирепствовавшего в те времена голода. Царь Борис Годунов испытывал особое благоговение перед иконой и немало пожертвовал на ее украшение.
После смерти Годунова самозванец Лжедмитрий, стремясь заручиться народной поддержкой, приказал перенести чудотворную икону в свою ставку в Путивле, а затем взял ее с собой в Москву и поставил в царских хоромах, где она оставалась до 1615 года. Когда закончилось Смутное время, первый из Романовых, царь Михаил Федорович, по особому прошению курских жителей повелел вернуть чудотворный образ из Москвы в Курск. В 1618 году икона была перенесена в собор Знаменского монастыря, где и пребывала до революции.
Тогда и решили установить ежегодное принесение иконы на день рождения Божьей Матери — 21 сентября. Так и повелось — каждый год на зиму икону переносили в Курский Знаменский собор, а на лето — в Коренную пустынь.
В 1767 году крестный ход с курской святыней шел из Знаменского монастыря в Коренную пустынь. Шествие, застигнутое сильным ливнем, свернуло во двор Агафьи Мошниной, сын которой, девятилетний Прохор, был тяжело болен. Прохор уже практически находился на смертном одре, как ему приснился сон, в котором он увидел Божью Матерь. Божья Матерь ему сказала: «Не бойся, я сама приду и исцелю тебя». Когда ход оказался в их дворе, Агафья вынесла его на руках и просила, чтобы над ним пронесли икону. И мальчик стал выздоравливать. Позже он принял постриг и вошел в историю как великий русский подвижник и чудотворец Преподобный Серафим Саровский.
В начале XX века, во время гражданской войны, древняя икона оказалась на чужбине. Русские люди, которые ушли в рассеяние, в изгнание, посчитали необходимым, чтобы святыня ушла вместе с ними.
Но в Знаменском соборе Курска осталась копия, написанная иноками в 1902 году и освященная на чудотворном подлиннике. Она, как и обретенная в XIII веке, по преданиям, дала исцеление и защиту не одному просящему о помощи.
Злодейство
И вот под сенью, слева от алтаря вместо иконы — пустота. Нет бесценной иконы, пропала. Нет и пожертвований, которые исцелившиеся от иконы приносили в дар храму — крестики, цепочки, кольца, серьги, браслеты. Приношения хранились под стеклом вместе с иконой. К моменту кражи там было более полукилограмма золота и серебра. Знал ли вор, на что замахнулся? Знал ли, что без Курской Коренной не состоится крестный ход, который проходит в июне уже четыреста лет? До него оставалось ровно сорок дней…
Все силы города были переброшены на поиск украденной реликвии. Все в городе понимали, что совершена не просто кража, совершено величайшее святотатство, оскорбившее весь город Курск. Расследованию была присвоена высочайшая степень важности. Делом одновременно занимались более сотни сотрудников курского УВД.
Что же увидели сыщики 1 мая 2006 года на месте преступления? Все замки в Знаменском соборе были целы, никаких следов взлома. Как же преступник или преступники проникли в храм? Ведь само помещение храма находилось под охраной. Все двери, как и положено, на ночь запирались. Однако выяснилось, имелась специальная служебная постройка, которая использовалась для хранения инвентаря. От храма пристройку отделяла лишь гипсокартонная перегородка, в ней-то и зияла большая дыра. Подозрение тут же пало на подсобного рабочего, который несколько дней назад пришел в собор. Он сказал, что у него недавно погиб сын, поэтому он пришел добровольно бесплатно отработать в храме. Служители церкви посочувствовали страннику, дали приют на территории монастыря и пристроили его к делу. В храме он проживал около двух недель, занимался ремонтными работами, очень живо интересовался иконой. И исчез в день хищения иконы.
Охранник, дежуривший в ночь, рассказал, что накануне вечером «работник» заходил к нему, сказал, что хочет познакомиться поближе, для чего предложил выпить. Охранник отказался — не положено по инструкции, так что пили они кофе, но после кофе охранника почему-то потянуло в сон. Проспал он всю ночь. Возможно, в напиток что-то было подсыпано. Ключи от пристройки пропали. Судя по всему, ключи от пристройки преступник выкрал у охранника, когда тот заснул, потом ломал стену ломом. Эксперты установили, что преступник действовал в перчатках, чтобы не оставить следы своих пальцев. Однако кое-какие отпечатки все-таки удалось обнаружить. Их отправили в Москву. В Курске не было общефедеральной базы данных, была только областная. Поэтому и пришлось делать запросы в Москву, а это время…
К счастью, в монастыре осталась копия паспорта грабителя — звали его Владимир Симонян. Тут же были разосланы ориентировки, объявлен план-перехват, начали проверять вокзалы, автостанции, стоянки такси. Сотрудники, дежурившие на вокзале, выяснили, что похожий на Симоняна мужчина пытался договориться с проводниками, чтобы уехать без билета. В линейном отделе полиции, изучив записи с видеокамер, установили, что похожий гражданин уехал-таки в одном из поездов, уходящих в сторону Москвы. То есть главная курская святыня покинула город…
Тут же было создано несколько оперативных групп, которые поехали по регионам. Одна группа отправилась в Смоленск — Симонян получал паспорт в Смоленской области. Другая группа была направлена в Ленинградскую область, так как зарегистрирован он был именно там. Еще одна группа уехала в Орел, так как поступила информация, что данный гражданин вышел якобы в Орле.
В первую очередь отрабатывали версию, что у Симоняна есть сообщник. И у того была конкретная цель. Иначе зачем похищать столь заметный артефакт? Была также выдвинута версия, что икону заказал один из уголовных авторитетов, проживающих на территории Орла и Орловской области. Он владел в городе букмекерскими конторами и павильонами с игровыми автоматами. И наверняка знал Симоняна. Тот был завсегдатаем игровых салонов Орла. Решили обыскать особняк орловского авторитета. Более полусотни омоновцев окружили территорию просторного, два гектара, поместья. Операм пришлось пять часов по сантиметру осматривать каждое помещение, в том числе 12 вольеров с кавказскими овчарками. Там даже пол поднимали. Однако икону так и не нашли.
И тут из Москвы пришли результаты дактилоскопической экспертизы. Изъятый на месте преступления отпечаток, а курские следователи на сто процентов были уверены, что он оставлен преступником, не совпал с дактилоскопической картой на имя гражданина Симоняна.
Оказалось, что отпечатки пальцев с места преступления принадлежат совсем другому человеку, а именно — гражданину Ирицяну. Сорокадвухлетний Жирайр Ирицян был хорошо известен в российских криминальных кругах. Быстро выяснили, что в 1996 году он был осужден в Республике Беларусь за хищение в особо крупном размере. На зоне Ирицян втерся в доверие к администрации. И в один прекрасный день… исчез. Потом установили, что он сбежал из колонии на легковом автомобиле, воспользовавшись благодушием администрации. А затем его следы и обнаружились в Смоленске. Там, в паспортном столе одна из сотрудниц за взятку сделала ему новые документы — как раз на имя Владимира Симоняна, когда-то потерявшего свой паспорт… Вот такая цепочка.
Оказавшись в Курске, Ирицян пытался зарабатывать привычными для него способами — аферами, игрой на тотализаторе и игровых автоматах. Но фортуна была на сей раз не на его стороне, деньги быстро закончились, вот и возникла у него идея пойти «за помощью» в церковь. Он пришел в храм, поселился под именем Владимира Симоняна, осмотрелся, установил, где входы, где выходы, присмотрелся к иконам. Разумеется, ему говорили, что самая ценная и дорогая икона «Знамение» — курская святыня! Имели в виду, конечно, ценность духовную, но Ирицян такими материями не оперировал и решил, что за нее больше всего денег дадут.
Ее и украл. На икону не раз покушались, но вот из-за денег, пожалуй, впервые.
Преданья старины
В 1898 году революционеры-террористы решили уничтожить святыню, потому что она привлекала огромное количество богомольцев со всей России. Ночью 8 марта в Знаменском соборе Курской губернии, где икона хранилась долгие годы, прогремел взрыв. Бомба была подложена как раз в канун великого праздника Крестопоклонной недели. Она была завернута в холстину — такие свертки по обычаю крестьяне приносили в качестве подарка Богородице. Поэтому никто ничего не заподозрил.
Мощное взрывное устройство с часовым механизмом под видом приношения тоже положили к иконе. Ночью в храме прогремел страшный взрыв. Когда дым рассеялся, стало понятно, что храм сильно поврежден: стены треснули, окна разбиты, железные двери сорваны с петель. Сама мощная чугунная сень, в которой находился образ, была вся разорвана, искорежена. Монахи с ужасом приблизились к чудотворному образу и… Лик Богородицы был невредим! Икона стояла на своем месте среди развороченной чугунной сени. Даже стекло на киоте только треснуло.
Механизм должен был сработать во время службы, однако взрыв случился ночью, когда уже никого не было в храме, потому не было жертв, не пролилась кровь. В том году после взрыва было небывалое стечение народа на традиционный крестный ход. Население Курска тогда было 70 тысяч, а пришли около 100 тысяч человек. С тех пор 21 марта — 8 по старому стилю — совершается празднование в честь иконы «Знамение» Божьей Матери в память о спасении от взрыва. Лишь осенью 1901 года были арестованы причастные к взрыву в Знаменском монастыре. Это были четверо учащихся Курского реального училища двадцати лет от роду, мечтавшие о революции. После этого случая было решено сделать с иконы список.
Тридцать первого октября 1919 года икона покинула родной город. Незадолго до этого ее похитили из Знаменского собора чекисты, содрали драгоценную ризу и выбросили.
При этом обвинили в краже монахов, дескать, хотят посеять в народе недовольство советской властью. И даже взяли под домашний арест епископа Феофана, управляющего Курской епархией. Прибывшие из Москвы «для раскрытия дела» сотрудники МУРа пробыли в городе недолго. Им пришлось спешно вернуться в столицу — в Курск вошли части Белой армии.
Оклад позднее нашли во дворе ЧК, а саму икону обнаружила случайно у колодца неподалеку белошвейка Клавдия Худокормова. Третьего мая 1918 года, в день памяти преподобного Феодосия Печерского, она возвращалась с базара. Подойдя к колодцу, который в народе назывался Феодосиевским, она увидела мешок. Она открыла его и увидела деревянную икону… Тогда на икону была надета запасная, серебряная риза, покрытая голубой эмалью, которая находится на ней и поныне.
Но красные снова подступили к городу, и было принято решение временно эвакуировать икону. С остановками в уездных городах и монастырях уходила она все дальше на юг — Ростов, Екатеринодар, Новороссийск. Первого марта 1920 года на пароходе «Святой Николай» икона «Знамение» в сопровождении епископа Курского Феофана и иноков, не пожелавших с ней расстаться, оставила берега России. Через Константинополь она прибыла в Салоники, а затем в Сербию, в пригород Белграда, где для нее специально предоставили храм. Там и оставалась почти четверть века.
В 1944 году икону увезли в Австрию, потом — в Германию. После Второй мировой войны было принято решение отправить ее за океан. Под Нью-Йорком специально для иконы была создана Ново-Коренная пустынь.
Известные благотворители, князь и княгиня Белосельские-Белозерские, предоставили в распоряжение Синода Русской православной церкви за рубежом свое загородное имение в сорока милях от Нью-Йорка.
С 1957 года икона находится в посвященном ей Знаменском соборе Архиерейского Синода в Нью-Йорке и является главной святыней Русской православной церкви за границей.
Христопродавцы
Похитителя Ирицяна искали в девяти регионах России, в Армении и Белоруссии. Времени было в обрез, в середине июня должен был состояться традиционный крестный ход с иконой, во время которого люди идут 27 километров, причем каждый год крестный ход становится все многочисленнее и многочисленнее. Нарушить многолетнюю традицию немыслимо. Что за крестный ход без святыни?
23 мая 2006 года дело о пропавшей иконе получило неожиданный поворот. В Курскую епархию поступил звонок. Мужчина предложил вернуть икону «Знамение» за вознаграждение. «Если хотите вернуть икону, давайте договоримся о цене. Вы мне заплатите, чтобы я ее вам вернул. Я вам через несколько дней позвоню», — сказал он.
Звонили с мобильного. Следователи выяснили, что абонент в этот момент находился в Москве, на площади трех вокзалов. В столицу тут же послали группу из шести человек, на месте им помогали сотрудники МВД и московского угрозыска. Оперативники установили, что телефон был куплен в киоске неподалеку от площади. Сразу после звонка от него избавились. Зная пристрастия Ирицяна, оперативники начали отрабатывать игровые салоны, скупки, бары. После огромной работы получили информацию, что Ирицян может находиться в поселке Загорянске Щелковского района Московской области.
Группа тут же выехала на место. У дома, где он снимал комнату, была выставлена засада, за подъездом и квартирой наблюдали круглосуточно, но «объект» не появлялся. Действовать решили ночью. Местный участковый позвонил в квартиру. Хозяева квартиры знали участкового в лицо и без вопросов открыли дверь, показали комнату, которую снимал Ирицян. На заспанного и ошарашенного надели наручники. Вот только иконы в квартире не нашли. Не оказалось в квартире и других ценностей. А ведь из собора Ирицян прихватил еще четыре иконы в серебряных ризах, старинное кадило, а также золотые и серебряные украшения, которые прихожане оставляли в храме в качестве пожертвования.
Преступник рассказал, что часть икон и драгоценностей продал по дороге, что-то проиграл в карты. А икону «Знамение» он продал на Арбате в антикварном салоне. Причем всего за 1700 долларов…
Прямо ночью опера стали добывать информацию по салону. Оказалось, что один из его владельцев срочно улетает в Париж. Рейс ранним утром. Решил вывезти икону? Если реликвия попадет за рубеж, вернуть ее будет очень сложно. Пока разбирались, самолет улетел.
Подключали наше национальное бюро Интерпола, чтобы досмотрели самолет по прибытии в Париж. Сами сидели как на иголках и ждали, пока самолет прилетит, пока его досмотрят… Наконец отзвонился наш сотрудник Интерпола и сообщил, что ничего не обнаружили. Иконы нет. Что делать? Салон был единственной зацепкой. Установили другого владельца.
Салон был закрыт. Для получения ордера на обыск времени не было — каждая минута на счету! Надо было заставить владельца открыть салон. Придумали историю: якобы в салоне случилось ЧП, прорвало канализацию и затапливает соседнее помещение. Через 15 минут появился человек, который салон открыл. С оперативниками вел себя грубо и агрессивно. «А про икону ничего сказать не могу», — таков был ответ на прямой вопрос.
Поделиться книгой: