Помоги проекту - поделись книгой:
Иосиф мечтал поступить в Сорбонну и даже учился на подготовительных курсах. Но в 1934 году пришло печальное известие из Аргентины — отец тяжело заболел. Григулевичу пришлось отправиться в Буэнос-Айрес. Он помогал отцу в аптеке, а заодно, под видом фармацевта, стал колесить по Аргентине и налаживать связи с местными коммунистами. Параллельно Григулевич постигал аргентинские нравы, быт, диалекты и даже уличный жаргон… Он уже мог с легкостью сойти за своего в любой части Аргентины.
Через несколько лет это сыграет решающую роль в его жизни. Именно Григулевич в качестве резидента будет создавать с нуля агентурную сеть советской разведки не только в Аргентине, но и во всей Южной Америке.
В 1936 году в Испании разгорелась гражданская война. Испанский фашист генерал Франко, которого поддерживали Гитлер и Муссолини, поднял мятеж против республиканского правительства. Григулевич просто не мог оставаться в стороне. Он ненавидел фашистов, считал их главным мировым злом, хотя и не верил, что когда-нибудь они станут серьезной движущей силой.
Денег, чтобы добраться до Испании, у Григулевича не было. Поэтому в сентябре 1936 года он нанялся помощником кока на судно, которое шло из Аргентины в Европу. Это была чистой воды авантюра: во время рейса его хотели за борт выбросить, потому что он совершенно не умел готовить!
Вот как вспоминал об этом сам Иосиф Григулевич:
Григулевич был и простым бойцом, и командиром роты, и адъютантом в одной из интернациональных бригад. Именно в Испании он познакомился с сотрудником НКВД Александром Орловым (он же Швед). Советские спецслужбы обратили на Григулевича внимание, когда он был в Париже. Молодой смелый парень с обаятельной улыбкой умел расположить к себе кого угодно. А для разведчика это незаменимое качество.
К тому же Григулевич в совершенстве владел несколькими языками — испанским, французским, английским, польским, литовским, русским. А значит, мог свободно чувствовать себя практически в любой стране мира. В 1938 году Григулевича направили в подмосковную Малаховку на краткие разведкурсы, а потом поручили первое задание — убрать Старика. Так называли Льва Троцкого, который считался врагом Страны Советов, был лишен советского гражданства и выслан из СССР еще в 1929 году.
Разведка получила данные о том, что Троцкий, проживающий в Мексике, ведет переговоры с фашистской Германией. Мечтая поквитаться со Сталиным, он развернул на Западе активную антисоветскую деятельность. Второго февраля 1936 года Сталин ознакомился с разведдонесением о тайной встрече Троцкого с рейхсминистром Германии Рудольфом Гессом. Было установлено, что во время беседы обсуждался сценарий возможной войны против СССР. Речь шла о том, что после победы Германии Троцкий мог бы стать новым лидером Советского Союза при соблюдении им определенных условий.
Устранение Троцкого было для Григулевича не просто заданием — миссией!
Иосиф Ромуальдович был избран одним из участников этой операции. Она называлась — «Утка». Этой «уткой» был Троцкий.
Под оперативным псевдонимом Филиппе Григулевич уехал в Мексику. Он снял небольшой особняк недалеко от дома Троцкого и начал подбирать исполнителей из числа надежных соратников.
Одним из них стал будущий знаменитый художник Альфаро Сикейрос. Григулевич воевал вместе с Сикейросом в Испании, знал его как командира танкового батальона, поэтому к нему и обратился за помощью, когда в Москве поставили соответствующую задачу.
Атака была назначена на 24 мая 1940 года. В 4 часа утра к «крепости» — так называли дом Троцкого — подъехала боевая группа из 20 человек, вооруженных револьверами и автоматами «Томпсон». Охранник Троцкого американец Роберт Шелдон Харт, завербованный ранее, впустил всех во двор и провел в дом. Нападавшие открыли огонь. В результате беспорядочной стрельбы потом на месте обнаружат около трехсот гильз и 73 пулевых отметины на стенах здания. Несмотря на шквальный огонь, Троцкий выжил. Он вместе с женой успел спрятаться под кроватью. Громкий налет закончился большим пшиком, практически никто не пострадал.
После провала покушения на Троцкого мексиканская полиция начала охоту на налетчиков. Арестованы были все… кроме Филиппе. Григулевич принял гениальное решение: он скрылся в психиатрической больнице, и никому даже в голову не пришло искать там налетчика.
Единственным человеком, который знал, где прячется Григулевич, была юная мексиканка Лаура Агиляр Араухо — «комсомолка, спортсменка и просто красавица», так характеризовала мать ее дочь. У нее было много ухажеров. Но Иосиф всех их «отшил».
Лаура на момент знакомства уже три года была членом компартии Мексики, активистом профсоюзного движения. Молчаливая девушка из небогатой мексиканской семьи до конца жизни была для Григулевича самым преданным другом и тем единственным человеком, от которого у него не было никаких секретов. Они несколько раз женились. Это было связано с тем, что им несколько раз приходилось оформлять и получать новые документы.
Летом 1940 года Лаура, в очередной раз прогуливаясь вдоль клиники для душевнобольных, где скрывался Григулевич, передала ему послание от Тома. Том — разведчик Наум Эйтингон, который курировал Григулевича в Мексике.
В записке говорилось: «Самое время покинуть страну. Уходи в Тир». Так на оперативном языке называли Нью-Йорк. Григулевич выехал в Америку. Оттуда — на Кубу. На Кубе он встретился с представителем советской разведки, который поручил ему поработать на юге Латинской Америки, в частности в Аргентине, Уругвае и Чили, заняться организацией специальных групп, которые в дальнейшем могут быть полезными в случае войны. А разведчики тогда уже ее дыхание слышали, и слышали лучше других…
Латинская Америка буквально кишела нацистами, хоть формально в войне и не участвовала. Фактически она превратилась в сырьевой придаток Третьего рейха. Торговые эмиссары Германии через подставных лиц закупали здесь все стратегические материалы, необходимые для военной промышленности.
Из южноамериканских портов потянулись вереницы судов с чилийской селитрой, боливийским оловом, аргентинским продовольствием, кожей и шерстью. Медь, слюда, вольфрам, платина, промышленные алмазы… Тонны грузов на нужды вермахта. И Артуру (это был новый оперативный псевдоним Григулевича) предстояло помешать этим поставкам. Способ был только один: диверсии — на суше и на море.
Иосиф Ромуальдович был гуманитарием, никогда в жизни ничем таким не занимался. И тут он вспоминал, что в гимназической библиотеке когда-то читал книгу немецкого автора, посвященную этой деятельности. Он пошел на книжные развалы и нашел желанную книгу — это были мемуары мастера саботажа Франца фон Ринтелена. Из нее Григулевич узнал много полезного. Например, то, что для совершения диверсии лучше использовать не взрывные устройства, а так называемые зажигалки. Дело в том, что взрыв привлечет к себе внимание, а пожар может сойти за случайность. И еще, фон Ринтелен «подсказал» ему, что диверсантов лучше набирать из «своих». Поэтому так называемая «группа Д» состояла из славян и испанцев.
В сеть Артура вошел лидер профсоюза портовых служащих Гелеос, через активистов которого стала поступать информация о конкретных судах и грузах для стран «фашистской оси». Люди Гелеоса копались в бортовых списках экипажей, ворошили таможенные документы и архивы, «вычисляя» нацистов, которые скрывались под маской безобидных «нейтралов».
Лаура приехала в Аргентину в 1942 году и сразу включилась в работу вместе с мужем. На публике они изображали состоятельных буржуа, прожигающих жизнь под звуки аргентинского танго. Глядя на эту веселую парочку, никому и в голову не приходило, что пожары на грузовых судах, о которых то и дело сообщала местная пресса, их рук дело.
«Зажигалки» проносили в порт в сумках с едой. Снаряды были спрятаны в пакетах из-под чая «йербе-мате». Без «йербы», густо заваренной кипятком, трудно представить обеденный перерыв аргентинского рабочего. Поэтому член «Д-группы» — белорус, украинец или испанец, несущий пакет с парагвайским чаем, — воспринимался охраной с покровительственной снисходительностью: «Старается походить на нас. Еще не совсем, но почти аргентинец…»
В результате действий «Д-группы» было уничтожено несколько десятков судов, в том числе и в океане, и в портах. Происходили возгорания и на складах на берегу. Самой грандиозной диверсией «Группы» стал поджог портового склада фирмы «Гофман» в октябре 1942 года: тогда в огне погибло 40 тысяч тонн селитры, предназначавшейся вермахту.
Эта подрывная работа, возможно, продолжалась бы до самого конца войны, если б не ошибка матроса, который занимался закладкой «зажигалок». Служил он на барже «Люсия». Днем прятал устройства на барже, а по ночам подкладывал в трюм нацистских судов, готовых к отправке в море. Одна из «зажигалок» сработала на борту баржи. Она сгорела дотла и затонула. Когда ее подняли со дна бухты, среди обломков обнаружили странную флягу со следами зажигательной смеси… Для морской полиции и аргентинской контрразведки стало ясно — в порту работают диверсанты.
Многие члены «Д-группы» были арестованы, двое покончили с собой, а Григулевич и Лаура успели выехать в Уругвай. Там, в Монтевидео, их застала новость о том, что гитлеровская Германия пала. За диверсионную работу в Аргентине Григулевич получил орден Красного Знамени.
Еще какое-то время Григулевичи колесили по континенту: из Уругвая в Чили, из Чили в Бразилию и снова в Уругвай — пока в 1948 году их не отозвали в Москву. Иосиф во второй раз, а Лаура впервые оказались в центре подготовки в подмосковной Малаховке. Им предстояло новое опасное задание.
В качестве страны назначения была избрана Италия. В тот момент Америка начала подминать под себя итальянские государственные структуры, и важно было наладить разведывательную работу в этой стране.
В 1949 году в скромной гостинице, недалеко от центра Рима поселилась приятная супружеская пара. Костариканец Теодоро Кастро и его жена, уругвайка по национальности Инелия Идалина. Всем новым знакомым они рассказывали, что приехали из Рио-де-Жанейро в надежде начать все с чистого листа. В Бразилии им пришлось пережить страшную трагедию — смерть сына. И это — единственное во всей легенде — было правдой. В Бразилии у них родился мальчик, его назвали так же, как и отца, Хосе. Хосе — это «Иосиф» по-испански. Сын был очень болезненным ребенком. Может быть, это было следствием нервных перегрузок, которые родители в те времена испытывали. Он умер, едва ему исполнилось полгода.
В Италии Максу — это был новый оперативный псевдоним Григулевича — создали прикрытие, которое ни у кого не вызывало бы подозрений. Коммерция — идеальный вариант. Но чем может торговать в Европе истинный костариканец? Вариантов не так уж и много. Бананы, но они быстро портятся. Какао, но оно на любителя. А вот кофе… Итальянцы обожают кофе, там в самой дешевой забегаловке вам подадут практически такой же кофе, как в шикарном ресторане. Костариканский кофе был не только идеальным прикрытием, но и гарантированным источником доходов. В Европе он ценился выше бразильского… Бразильский немножечко грубоват. Кроме того, он содержал достаточно много кофеина — был очень крепким. А костариканский с тонким вкусом, ароматом, он назывался в Европе «золотым зерном».
Рекламный слоган фирмы Григулевича гласил: «Кофе из Коста-Рики обогатит твои мечты». Первые пробные партии кофе разлетелись, как горячие пирожки.
И вот, будучи покупателем большого количества этих самых кофейных зерен, он сдружился с крупными производителями кофе из Коста-Рики. Один мешок костариканского кофе предприимчивый Кастро преподнес в дар к столу папы римского. В Ватикане оценили и кофе, и красивый жест. Племянник Пия XII Джулио Пачелли проникся к Кастро особым расположением и сделал все, чтоб тот стал официальным поставщиком двора его святейшества.
В 1950 году в Рим приехала большая делегация крупных кофейных плантаторов из Коста-Рики. Они просто не могли не встретиться с успешным, предприимчивым соотечественником, о котором все только и говорили. В той делегации был и экс-президент Коста-Рики Хосе Фигерес. Кастро поразил его не только своей эрудицией, но и глубоким пониманием политических процессов. К тому же они оказались еще и «дальними родственниками». Кастро рассказал Фигересу трогательную историю о том, что является незаконнорожденным сыном одного богатого коста-риканского плантатора. И объяснил, что вынужден жить за границей, дабы не компрометировать светлый образ «отца». Узнав подробности биографии Макса, Фигерес воскликнул:
Фигерес сначала сделал Кастро своим коммерческим партнером в Европе и отправлял огромные партии кофе в Италию под честное слово. А потом и вовсе предложил ему заняться политикой. Кастро все чаще стал появляться то на официальных приемах, то на политических раутах. Когда Хосе Фигерес вновь решил стать президентом Коста-Рики, он поручил написать свою предвыборную речь именно Кастро. И в качестве благодарности предложил Кастро любую должность, какую тот захочет…
Бывший заместитель руководителя внешней разведки КГБ СССР, генерал-лейтенант Николай Леонов, в 2020 году рассказывал и другие очень интересные подробности этой операции:
И Григулевич стал послом Коста-Рики в Ватикане. Ему удалось добиться такого влияния в этом городе-государстве, которым не могли похвастаться ближайшие кардиналы, окружавшие папу римского. Он 15 раз удостаивался личных аудиенций папы. Понтифик специально приглашал его на беседы по поводу ситуации в мировой политике. И регулярно Иосиф Ромуальдович вкладывал в голову папы те идеи, которые были полезны Советскому Союзу.
Кроме Ватикана, Григулевич был назначен послом еще в двух государствах — в Италии и Югославии. Он быстро стал душой светской жизни, которая в то время в Риме била ключом… Его удивительная способность легко войти в высший свет, умение очаровать публику, способность завоевать доверие связаны не только с его умом — изворотливым, умелым, но и с его необычайно привлекательной внешностью. Ему удавалось блистательно играть на публике свою роль, пользуясь не только яркими внешними данными, но и несомненным актерским талантом.
Был такой случай. Он с друзьями сидел в одном из римских ресторанов. После того как вечер закончился, к Иосифу Ромуальдовичу подошел человек, представился режиссером и пригласил сниматься в своем фильме.
Это был американский режиссер Уильям Уайлер, который как раз работал в «Вечном городе» над своей знаменитой оскароносной кинокартиной «Римские каникулы» с Одри Хепбёрн и Грегори Пеком в главных ролях. И хотя Григулевич от участия в фильме по понятным причинам отказался, они с Лаурой часто приходили на съемочную площадку понаблюдать за процессом.
Чем ярче Кастро блистал в высшем обществе, тем больше опасений это вызывало у Центра. Ведь в Риме на тот момент находились несколько человек, которые знали его по Испании. Плюс ко всему в итальянскую столицу приехал новый посол Польши. А они с Григулевичем были знакомы еще со времен гимназического подполья…
Самое неприятное случилось с его женой Лаурой. Атташе по культуре из мексиканского посольства оказалась ее бывшей учительницей, и в разговоре с Лаурой она сказала: «Вы мне напоминаете мою ученицу…»
Супруги понимали: оставаться в Риме слишком опасно. Если кто-то усомнится в их легенде и контрразведка начнет поднимать документы, то очень быстро обнаружится, что ни Кастро, ни его жены Идалины в природе не существует… В конце 1953 года Макс получил приказ из Центра — исчезнуть…
Той зимой из-за рубежа отозвали не только его. Главная причина отзывов была всем понятна: в 1953 году расстреляли Лаврентия Берию. В органах госбезопасности, которыми он столько лет руководил, начались чистки. Они могли коснуться любого. В том числе и Григулевича.
Почему? На этот вопрос в одной из бесед мне ясно и конкретно ответил генерал-майор службы внешней разведки Сергей Яковлев: «
В 1956 году Григулевича уволили из разведки и… он выдохнул с облегчением.
Но у него на руках были маленький ребенок и жена-иностранка, не знающая русского языка. Это не сулило ничего хорошего. Ведь, будучи неглупым человеком, он понимал, что могло быть гораздо хуже.
Когда Григулевича отчислили из разведки, ему было уже 43 года. Жизнь пришлось начинать фактически с нуля. Выбрал науку.
В их семье не было каких-то особых трат, они не покупали драгоценности, дорогие вещи. Тем не менее жили хорошо и дружно.
В качестве литературного псевдонима Григулевич взял фамилию матери — Лаврецкий. В 1957 году вышел его первый труд «Ватикан: религия, финансы и политика». Эта работа своей глубиной и степенью проникновения автора во внутренние ватиканские процессы потрясла даже самых маститых историков. Дальше последовала целая серия книг о героях Латинской Америки — Боливаре, Хуаресе, Эрнесто Че Геваре. О Григулевиче заговорили как о блистательном знатоке Латинской Америки и талантливом писателе, чьи книги печатаются немыслимыми тиражами.
В советское время тираж в издательстве «Молодая гвардия» — это, как правило, сто тысяч экземпляров. Книга об Альенде в этом издательстве издавалась дважды, об Эрнесте Че Геваре — трижды.
Тогда в нашем обществе знания о Латинской Америки были не особенно обширными.
И Григулевич заполнял очень важную нишу с точки зрения мировой истории и культуры.
В аннотациях к его книгам фигурировало лишь два факта биографии: родился 5 мая 1913 года, кандидатскую защитил в 1957 году. Что было между этими двумя датами, оставалось тайной для всех. Ни в Институте этнографии, куда Иосиф Ромуальдович перешел на работу в 1960 году, ни в Институте Латинской Америки, у истоков создания которого он стоял, о нем никто ничего толком не знал.
Член-корреспондент Российской академии наук, директор Института Латинской Америки Владимир Давыдов рассказывал:
И было чему… Его коллега, генерал-лейтенант Николай Леонов, в конце 2020 года прямо сказал, что Иосифа Ромуальдовича
И с этим мнением трудно не согласиться. Многие амбициозные и бесталанные люди на его фоне чувствовали себя пигмеями.
Григулевич умер в июне 1988 года, буквально через месяц после своего 75-летия. Остались его книги, его огромная переписка с учеными практически всех стран мира.
В 2005 году в издательстве «Молодая гвардия», где он постоянно печатался, вышла очередная книга из серии: «Жизнь замечательных людей». На этот раз о нем самом. В разведке много героев, но Григулевич относится к штучным людям. Таких, как он, были единицы.
В начале 1980-х годов молодому сотруднику Первого главного управления КГБ СССР поручили взять у Григулевича интервью для служебного журнала. Маститый разведчик поведал о непростых перипетиях своей жизни, иногда — для разрядки — шутил, приводил забавные истории, связанные с его заграничными миссиями. Завершая беседу, интервьюер задал последний вопрос: «Что движет разведчиком в его рискованной, часто неблагодарной работе?» Легкий на слово, Григулевич вдруг замолчал, подошел к распахнутой балконной двери и, глядя на весеннее московское небо, сказал: «Разведчиком движут иллюзии, мой друг, прежде всего — иллюзии…»
Дочь Иосифа Ромуальдовича, Надежда, вспоминая с грустью о былом, о беседах с отцом, как-то сказала: «А вы знаете, иногда папа задумывался и говорил: „Да, были когда-то времена… Вот вызывал товарищ Сталин и говорил: в такой-то стране в таком-то сейфе находится такой-то документ, надо достать. И ведь доставали. Да, были времена. Мы были романтиками!”»…
Без права на славу
В сентябре 2018 года, участвуя, как вице-президент Международной ассоциации прокуроров (JAP), в заседании ежегодной конференции этой организации, в Йоханнесбурге благодаря своим хорошим товарищам из ЮАР посетил центральную тюрьму, где отбывали наказание многие политзаключенные. В ней, в 1922 году сидел Махатма Ганди, а в 1980 году туда поместили нашего легендарного разведчика-нелегала Алексея Михайловича Козлова. Это он, одним из первых в мире, добыл информацию о ядерной программе ЮАР. В память о пребывании в этом узилище Козлов привез на родину мыло, которое им выдавали там. Оно сейчас находится в музее СВР. Но то, что я увидел в тюрьме, меня потрясло… Кое-что мне даже разрешили заснять. Потрясли чудовищные условия содержания заключенных: камера, в которой люди не лежали, а стояли вплотную друг к другу, отсутствие питьевой воды, унитаз, в который они справляли нужду, в нем же стирали свою одежду и пили оттуда воду… Тогда я не успел посетить другую тюрьму в этой стране — в Претории, хотя бывал там раньше. Интерес к тому месту заключения у меня был особый. Именно в ней основной срок своего заточения находился Алексей Михайлович. Условия здесь были не лучше.
В Гохране России хранится уникальный алмаз в 57 карат. Ему дали имя «Алексей Козлов». В 2020 году мы сняли документальный об этом замечательном разведчике, который, подобно алмазу, проявил невероятную твердость в условиях юаровских застенков. В ходе работы над фильмом мне довелось беседовать со многими коллегами Козлова. Поэтому во время рассказа о судьбе этого человека я предоставлю слово его товарищам, а также самому Алексею Михайловичу.
Раньше давали только кружку жидкости, напоминавшую то ли кофе, то ли чай, а чаще воду, в которой мыли посуду, два куска хлеба и миску каши. А накануне Козлову принесли на ужин курицу. Это был плохой знак. В тюрьме Претории существовал обычай — курица полагалась только накануне смерти. И даже тут действовали правила апартеида: белому смертнику — целая курица, черному — половина.
Был четверг. Казнили по пятницам. В пять утра вывели и его. Однако не повесили. Просто показали, как это происходит, — приговоренного вздернули на виселице, она стояла на втором этаже. Потом люк опустился, казненный упал вниз. Там стоял доктор Мольхебе — тюремный врач. Он делал, как говорили в тюрьме, «последний шприц» — воздухом в сердце, и человек умирал.
В камере смертников тюрьмы Претории Алексей Козлов провел полгода. Потом перевели в другую. Но легче от этого не стало. Его пытали и днем, и ночью. Били, не давали спать — каждый час будили и выводили на проверку. Однажды он простоял 26 часов. А потом повели в туалет. По дороге он упал и потерял сознание…
Параша, кровать и стул. Комната — три шага на четыре. На стенах гвоздем нацарапаны прощальные слова тех, кто здесь сидел. В камере был динамик, из него доносились жуткие стоны и крики. Рядом была дверь, откуда выносили трупы повешенных, иногда по двенадцать в день.
Но самым страшным для Козлова было то, что Москва не знала, где он и что с ним…
Разведчик-нелегал Алексей Козлов был командирован Центром в ЮАР в 1977 году. Задача — выяснить, есть ли у ЮАР атомное оружие. Стало известно, что уже несколько лет в местной научной лаборатории Пелендаба идут исследования в ядерной области. А в пустыне Калахари, на границе с Ботсваной, советский спутник зафиксировал строительство двух глубоких шахт, которые, по нашим данным, готовили для подземных испытаний. Скважины предназначались под, как называют это профессионалы, холодное испытание первого изделия, первой бомбы. Об этом были немедленно проинформированы американцы и французы.
В 1978 году удалось зафиксировать похожую на атомный взрыв вспышку в Южном полушарии, неподалеку от Кейптауна. Немного спустя, 22 сентября 1979 года, в Южной Атлантике произошел еще один ядерный взрыв. Ни одна из пяти стран, обладающих ядерным оружием на тот момент, испытаний не проводила. Это породило подозрения, что в ЮАР разработали атомную бомбу. Ядерная бомба у страны апартеида! У страны, где 3 миллиона белых фактически держат в рабстве 26 миллионов черных! Профашистское государство получило в свое распоряжение самое страшное и разрушительное оружие ХХ века.
Разведчик Козлов работал за границей под именем Отто Шмидта. Шмидт — немец, гендиректор крупной фабрики химчистки. Но «настоящего немца» из него сделал польский еврей Зельман Шмулевич Щерцовский, преподаватель немецкого языка в вологодской школе № 1.
Зельман Щерцовский — человек необычной судьбы и уникального таланта. Он родился в Польше, закончил престижную гимназию имени Пилсудского в городе Лодзь. В 1939 году, когда фашисты вошли в Польшу, Щерцовский добровольцем отправился на фронт. Спустя две недели польское правительство бежало в Румынию, и армия осталась без командования. Участь польского солдата при оккупации была очевидной — расстрел. Щерцовский решил переправиться в СССР, к дальним родственникам в Ковель. Он переплыл пограничную реку Буг — и так попал на советскую сторону. Его отправили в глубь России, в Вологодскую область. Работал на лесозаготовках, проявил себя как лучший работник, стахановец. Не знал ни слова по-русски. Однако заговорил очень быстро. Вскоре поступил на учительские курсы, потом — в Вологодский пединститут. По окончании института его направили в лучшую школу города. Ученики называли его «железный Зельман». Он был человеком с юмором и в то же время очень жесткий, требовательный. Поначалу педагогу пришлось очень непросто… Дети ему заявили: язык гитлеровцев учить не будем. Первый послевоенный год. Ребята очень сложные, многие потеряли на войне отцов, и учить немецкий язык — это был для них просто нонсенс. Однако вскоре ситуация изменилась.
«Железный Зельман» учил не только языку, но и манерам — называл всех на «вы», устраивал поэтические вечера и спектакли. Зельман Шмулевич еще сослался на Отто Юльевича Шмидта, нашего знаменитого полярника. Возможно, именно поэтому, став нелегалом, Алексей Козлов долгие годы будет работать под именем Отто Шмидт…
Когда простой вологодский парнишка Козлов приехал поступать в Москву, в МГИМО, педагоги в приемной комиссии немало удивились: «Откуда вы блестяще знаете немецкий?». Экзамен по немецкому решил все — ведь Козлов закончил школу с серебряной медалью, сдать нужно было лишь один иностранный язык. Он пришел в приемную комиссию, а там столичные абитуриенты стали насмехаться над ним: тебе надо в Тимирязевскую академию сельскохозяйственную, а ты приехал в дипломатический вуз устраиваться. Козлов их посрамил: его приняли, а многие из этих ребят провалились.
В общежитии он делил комнату с тремя немцами из ГДР — они приехали учиться на дипломатов.
Юрий Шевченко, разведчик-нелегал, Герой России, который, к сожалению, ушел из жизни осенью 2020 года, ранее мне рассказывал:
В 1959 году на выпускника МГИМО обратили внимание кураторы из Первого главного управления КГБ — пригласили служить во внешней разведке. И он согласился, при условии, что не нужно будет «писать бумажек». Ему пообещали: «…бумажек не будет, это будет чисто оперативная работа».
Управление «С», или Управление нелегальной разведки, зародилось в начале 20-х годов прошлого века. У Советского Союза в те годы были дипломатические отношения только с Афганистаном, Германией, Ираном, Турцией и Финляндией. Руководству страны требовалась информация из-за рубежа. Единственным способом получить такую информацию было проникновение за рубеж на нелегальных основаниях. И работать там под видом граждан любых стран, кроме Советского Союза. Отсюда и пошло название «нелегальная разведка».
У Козлова началась интенсивная подготовка к выезду за рубеж. Обычно она занимает 5–6 лет. У него — ровно 3 года. Он пошел очень быстро, потому что талантливый человек. Четыре секунды взгляда на страницу газеты, и он читает все по памяти.
В 1962 году первое задание — получить диплом чертежника в Дании. Обучение там в школе технических ассистентов предполагало несколько лет. Однако Козлов освоил профильный курс всего за три месяца. Потом совершенствовал немецкий в Штутгарте. Затем полгода провел в Ливане — надо было почувствовать себя иностранцем, немцем. Легенда у него была, что он немец из Западной Германии.
Из Ливана Козлов перебрался в Алжир, где работал в бюро городского планирования. Начал обзаводиться надежными «источниками». Алжир только-только приобрел независимость от Франции. Козлов устроился чертежником в швейцарское бюро. И, в общем-то, получил доступ к важной политической информации. Туда же к нему приехала жена Татьяна. Они поженились в Москве — перед самой командировкой. Он еще перед отъездом на Запад, будучи на подготовке в Москве, познакомился с ней. Она была студенткой Московского энергетического института. Ну и сделал ей предложение. А когда вернулся из ГДР в 1962 году, поженились. Татьяна Борисовна тоже была разведчиком-нелегалом. Работали вместе. Супруга осуществляла функции связи с Центром как шифровальщик и радист. Из Алжира вместе перебрались в Германию — уже как семейная пара.
Чтобы легализоваться в ФРГ, во второй раз расписались, но уже по законам страны пребывания. Когда приехали в Германию, вакансий технических чертежников не нашлось. А на работу устраиваться нужно было. И Козлов пошел работать чернорабочим в химчистку и прачечную. Там нужны были люди.
Вскоре родился первенец — сын Миша. Это было так.
Настал день, когда у Татьяны Борисовны начались схватки. Она должна была рожать в Германии. Хоть она и хорошо владела немецким, но рожать ребенка… все могло случиться. Помните «Семнадцать мгновений весны», как, рожая, радистка Кэт кричала по-русски?
Но все обошлось. Потом появилась дочь Аня — под Новый год, 30 декабря 1965 года. И супруги Шмидт получили настоящие немецкие паспорта — двое детей, солидные люди. Это дает уже очень хорошее прикрытие, когда целая семья с ребенком. Все уже видели, что это полноценная семья.
Через какое-то время Козлов — он же Отто Шмидт — стал гендиректором химчистки: прошел путь от чернорабочего до начальника.
Юрий Шевченко считал, что это успех:
Многие думают, что когда нелегалы выезжают, то Центр открывает им фирмы, которыми им остается только руководить, деньги сыплются словно из рога изобилия. Это не так. Судьба каждого разведчика в его собственных руках. Нужно вкалывать до седьмого пота, не лениться, быть очень целеустремленным и добросовестным — видеть перед собой главную цель!
Продолжая вести бизнес, Козлов ездил по всему миру, изучал обстановку, искал перспективные знакомства, налаживал нужные связи. Помимо немецкого и датского, освоил английский, французский и итальянский. Сын ходил в детский сад, дочка — в ясли. С родителями дети говорили по-немецки. Русского языка они совершенно не знали. Так было надо.
Как немецкий бизнесмен Отто Шмидт имел возможность посещать страны, с которыми у СССР не было дипломатических отношений. Кстати говоря, таких стран тогда было очень много, начиная даже с самой Европы — Испания, Португалия, затем Израиль, много арабских стран, Южная Корея. Одной из таких стран была Южно-Африканская Республика. В 1950 году в ЮАР был принят закон о подавлении коммунизма. И после этого отношения с Советским Союзом становились все более напряженными. В 1956 году они вовсе закончились. Козлов быстро стал своим в Малави, единственном африканском государстве, установившем с ЮАР дипломатические отношения. Там была большая колония белых. В баре одной из гостиниц, те из белых, кто занимал высокие посты в ведущих отраслях промышленности, часто в нем собирались. Алексей Михайлович, быстро это понял и проторил туда дорожку. Довольно скоро со многими «сдружился».
Был обаятельным, разговорчивым и щедрым — частенько угощал собравшихся пивом за свой счет. Козлова стали приглашать на разные мероприятия, приемы. Пребывая на одной такой вечеринке, он инициировал соответствующий разговор. Вот говорят, что у ЮАР есть ядерная бомба. Ну какая ядерная бомба в этом, извините, захолустье, в этой дыре?!
Услышав такие слова, сидящая рядом с ним скучающая дама, вдруг открыла глаза, оживилась и говорит, а вы знаете, ведь мы в декабре 1976 года как раз отмечали создание вот этой самой атомной бомбы: «Мы сделали ее вместе с Израилем. И мы отмечали шампанским и всеми деликатесами и так далее все это в Пелен-дабе».
Оказалось, что женщина была секретаршей генерального директора базы, расположенной в Пелендабе. В этом городе заседал мозговой центр, который занимался разработкой атомной бомбы. Информация о том, что ЮАР имеет собственное ядерное оружие, более того, произведены испытания и продолжается работа в этом направлении, ушли в Центр. Она была перепроверена по другим источникам, которые находились и в самой стране, и за ее пределами.
Как Козлову удалось переправить информацию в Москву?
Юрий Шевченко на этот вопрос отвечал так:
Поделиться книгой: