Шаги России. Хождение на Запад и обратно

Народ объединяют идеи и лозунги, выражающие высокие цели и смысл жизни. После переворота 1917 года былые религиозные верования сменялись на высокие революционные идеалы, на иллюзорные идеи построения в «одной, отдельной» стране социализма и коммунизма. Затем народ воевал под лозунгами «Смерть фашизму!», «Дело наше правое, победа будет за нами!». Победивший русский народ восстанавливал разоренную страну под лозунгами «Миру мир!», «Партия — наш рулевой», «Долой поджигателей войны!». В десятилетия «брежневского застоя» люди верили клятве компартии «Всё во имя человека, все для блага человека!». Эти лозунги внедряли в сознание силу, достоинство, сплоченность ради достижения высоких целей. Если многие и относились к этому с иронической усмешкой, но все равно, эти лозунги со школы создавали в подсознании некоторый фундамент, представление о направлении в жизни, вечные понятия о «добре» и «зле». С годами это превращалось в некое «коллективное подсознание».

С разрушением коммунистических идеалов развенчаны были и духовные объединяющие скрепы. Крушение «нерушимого СССР», роспуск коммунистической партии Советского Союза (а ведь «Партия — это ум, честь и совесть нашей эпохи!») — и люди стали терять ориентиры в жизни. Впереди больше не было общего «счастливого будущего», ради которого людей десятилетиями призывали стойко переносить тяготы. От религии народ давно отвык, или лучше сказать, был отстранен и отлучен усилиями большевиков, как от марксистского «опиума для народа». Поэтому, за образовавшейся нравственной пустотой, на фоне усугубляющейся нищеты и безработицы, начал проявляться цинизм и подавленность.

Замены коммунистической нравственности и идеалам пока не находилось. И, главное, не было «национальной идеи», сплачивающей нацию высоким смыслом общей жизни. Поэтому власти новой России пытались реанимировать традиционную религию в народе. Ремонтировались и открывались храмы, по телевидению начали транслировать праздничные службы с обязательным присутствием на них первых лиц государства. Но обращение к религии получалось в большей степени лишь «обрядным» и не могло восстановить духовный стержень масс, на создание которого ушли столетия.

Народ оставался без «поводырей», в духовной пустоте, с дребеденью дешевых сериалов и серых юмористических программ по телевидению, с единственным теперь «объединяющим» общим устремлением — к деньгам и достатку любыми способами, к жизни и комфорту «как на Западе».

Стремление к достатку и комфорту вовсе не плохо, даже вполне естественно. К этому стремится весь живой мир — быть сытым, отдыхать в тепле и на мягком. Лучшей жизни не придумать — но только если ты в безопасности, и тебе никто и ничто не угрожает. Для людей к этому надо добавить — если ты не раб, а хозяин своей судьбы, если ты силен и независим. Тогда вперед! К комфорту! Но чтобы иметь жизнь и комфорт, «как на Западе» надо сначала стать столь же сильным, как Запад. Комфорт — это заслуга, приз, вишенка на торте.

Но можно пытаться стать у Запада прислужником, «подпевалой» в его политике. Запад действительно подбрасывает тогда некоторый «комфорт» со своего плеча, но с пренебрежительной и презрительной улыбкой. Таких «союзников» у Запада появилось много с распадом «соцлагеря». Все они рассчитывали с гибелью «хозяина», Советского Союза, стать «партнерами» в Европейском Союзе, но, по сути, желали быть «халявщиками» (как в словах незабвенной телерекламы из 90-х). Но они так и не получили многого от ЕС, — лишь небольшие субсидии на инфраструктуру да рынки сбыта по квотам, если им было, что продавать. Если нечего, — тогда, кто был бедным, так и остался бедным, но теперь без промышленности, и с сомнительным национальным достоинством. А еще на Запад через открытые границы хлынули новые гастарбайтеры, оставляя родные земли на четверть обезлюдевшими.

Достаток, подлинный комфорт и достоинство не обретаются из чужих рук. Они только завоевываются своим трудом и доблестью. Это закон все той же живой Природы. В этом и есть смысл жизни. Только это и важно для Потока жизни, которому мы все принадлежим. Сильные выживают, слабые и зависимые долго не живут: желанный «комфорт» им никогда не помогает.

Все десять лет Россия продолжала слабеть. Промышленность встала: с прежним «советским» качеством ее продукция никому была не нужна, ни за рубежами, ни у себя, куда уже хлынул дешевый импорт из Китая и Турции. Сельское хозяйство по-прежнему «лежало»: не было средств на топливо и удобрения по мировым ценам, да и сами селяне не сумели еще освоиться без колхозов и совхозов. Фермерские хозяйства, вспыхнув надеждой, вскоре заглохли. Крупные агрофирмы, на которые было больше надежд, появлялись только в южных, самых плодородных областях. На севере, в Нечерноземье работа стала убыточной: здесь требовалось большее трудолюбие — на бедных землях, при отсутствии дорог, неподъемных ценах на технику и топливо. Молодежь уезжала в города, поля зарастали лесом, страну кормила только нефть, газ, шахты и лес-кругляк.

Финансовых ресурсов у правительства катастрофически не хватало. Печатание пустых денег с инфляцией под четырехзначные проценты помогало только вначале. Тяготы инфляционного бремени перекладывались на весь народ, придавливая и производителей. Недалекие реформаторы ельцинской команды пробовали зафиксировать курс рубля, жестко привязав его к твердой валюте. Но стало только хуже: инфляция сменилась катастрофическим вымыванием тощих валютных резервов на поддержку рубля. Оставшись без средств, правительство кинулось занимать деньги, устроив «пирамиду» из облигаций: продавала последующие выпуски для погашения набегавших процентов по предыдущим. Кто был смел, умел и оказался рядом с этой кормушкой, зарабатывали десятикратно на быстрых вложениях в эти «бумажки». Сказочно обогатились не только иностранные банки, финансовые консультанты и наши «воротилы», но и высшие чиновники, даже сами авторы «шоковой терапии» и приватизации («прихватизации», как ее назвали).

Окончилось это внезапным дефолтом — объявленным страной банкротством, отказом от своих финансовых обязательств и падением «твердого» курса рубля вдвое. И такое произошло через семь лет после обретения Россией независимости и начала ее движения в сторону европейских ценностей и свобод. Теперь страна оказалась в еще худшем положении, чем после краха СССР — теперь у государства не было денег даже на выплаты «бюджетникам» — преподавателям, врачам, военным. Это был полный провал: неумелое руководство, неверные цели, коррупция сверху донизу и, главное, полная потеря в народе понимания — куда же мы движемся. За Европой? К ее достатку и комфорту?

Потерпела крах не только экономика страны. Не выдержала испытания временем сама парадигма, принятая с независимостью, т. е. вся совокупность целей, идейных принципов и желаний людей. Несомненную истину и великую цель приняли за весь народ бывшие коммунисты, наследники большевиков, столь же немудрые и малообразованные, но вновь погнавшиеся за иллюзорными и чуждыми нам «европейскими ценностями». Вновь под ногами оказались прежние «грабли». Новые вожди опять повели народ не к самодостаточности и независимости, не к большей его сопротивляемости и силе, а сразу к «счастью» и «комфорту», чтобы стать «как они». Когда-то «счастье» манило в обличье «социализма-коммунизма», которые пообещал Карл Маркс. Теперь оно мерещилось в виде капитализма в новом издании, действительно очень успешного на его родине — у чуждой нам цивилизации, на «свободном Западе».

Однако, тогда рывок к счастью «мечтателя» Ленина был жестко прерван прагматиком Сталиным из-за ставшей очевидной его утопичности. Большевики вовремя осознали, что ленинская идея с «отмиранием государства» вот-вот обернется для всех гибелью. Страна заплатила за марксистские «мечты» и эксперименты разрухой и голодом, затем за сталинский режим бедствием, репрессиями и смертью почти четверти населения. Но народ, повинуясь внутренним вечным инстинктам, сумел выжить, победить в войнах и обрести невиданную ранее сопротивляемость и силу. После этого он стал совсем другим народом.

Так заканчивалась в России эпоха Ельцина — новой финансовой и хозяйственной разрухой, гражданской войной на Кавказе, обнищанием народа, необузданной преступностью и коррупцией. Однако этот период нельзя считать напрасным, неким «тире» в русской истории. За 10 лет фундамент социально-рыночной экономики был заложен в России, люди постепенно или вынужденно отходили от иждивенчества у всесильного государства, началось лихорадочное предпринимательство — полукриминальное из-за отсутствия нужных законов и доверия к «правоохранителям». Однако неудачи реформирования страны многими воспринимались с пониманием, с верой, что «если сегодня лучше, чем позавчера, то и послезавтра станет лучше, чем сегодня». В целом, так и происходило. Долгожданное и радостное освобождение от коммунистических пут и догм ощущалось всеми, кто считал это важным и нужным.

Самое главное, что произошло за те десять лет — Россия впервые в своей истории восприняла, наконец, политический плюрализм и свободу частной инициативы и предпринимательства. Их обретение Россией стало последней «инъекцией» качеств или свойств или «добродетелей», сотни лет приносивших Западу лавры мирового первенства, и веками недостающих России. Все остальное, что казалось нужными и уместным, было воспринято с Запада еще царем Петром, заимствовано его наследниками, затем, хотя и вывернуто наизнанку, но также многое полезное взято большевиками. Теперь же, после последней попытки вестернизации весь комплект ценностей, приносящих государству могущество и достаток, оказался, наконец, в руках новой России.

Ельцин навсегда войдет в историю, как человек, свергнувший «коммунизм» в России. Он почти бескровно перевел страну с рельсов коммунистической догматики и бесхозяйственности на путь демократизации, хозяйственного развития на принципах более естественных, основанных не на мечтах, а на человеческой природе, неоднозначной, греховной, но самой мощной силе в общественной и хозяйственной жизни. Под новый 2000-й год, в телевизионном обращении к народу, из уст Ельцина прозвучало: «Я ухожу…».

8. Выздоровление и возвращение силы

Преемник Ельцина кадровый офицер Владимир Владимирович Путин, недавний глава ФСБ, позже Председатель правительства, повел оставленную ему страну иным путем. По его же словам, работая ранее в правительстве Санкт-Петербурга, ему приходилось в «дикие» 1990-е ночевать с заряженным помповым ружьем рядом на кровати, и он хорошо понимал, что происходит и что надо делать в стране в первую очередь. Наводить порядок с криминалом, заканчивать войну в Чечне, «строить» олигархов, которые бумажными «фокусами» с приватизацией захватили половину общенародного достояния, и заправляли страной даже из Кремля. Это был путь к обретению утраченной народом сопротивляемости и силы. Без них народ буквально погибал — в нищете, без надежной вооруженной защиты, неспособный противостоять криминалу, террору и враждебному натиску на юге.

Вообще, национальная идея, если она когда-либо проявилась в народе, становится неискоренимой. Зародившись, национальная идея врастает в народ столетиями, и даже если ствол векового дерева сломает буря, она всегда прорастет зелеными побегами. В новой, ельцинской России политологи, философы, публицисты — недавние коммунисты, марксисты — стеснялись распознать давнюю национальную идею русского этноса, а тем более признать ее за «достойную» в условиях либеральных свобод и демократии «по-европейски». Национальная идея русского этноса — это имперская идея. Она родилась на Куликовом поле, проросла при московском царе Иване III, укрепилась Иваном Грозным, Петром Великим, собиравшими земли вокруг Москвы. За сотни лет величие народа, могущество его государства, обширность собранных земель и покровительственное, доброжелательное отношение к соседним народам, стали естественным мироощущением русского этноса. Но после освобождения народа из-под пяты могучего «тирана» СССР в 1990-х и неожиданного открытия объятий Западу, стало очень неудобным, «позорным» признавать за собой такой врожденный грех, даже упоминать о своей имперской национальной идее. Она казалась каким-то коммунистическим наследием, позорным родимым пятном. В «западную демократию» и «европейскую цивилизацию» с такой национальной идеей, пожалуй, и не примут, попросят оставить на пороге, как старое ненужное тряпье, а не душу народа.

Так и случилось: Запад нас не принял в объятия, и даже не пустил за порог — полунищих, ослабевших, но с непомерным для своего положения самомнением. И, главное, с такой живучей и опасной национальной идеей, с которой у самой Европы ничего не получилось в ее истории, — сколько они ни воевали веками во имя «единства» то ли «во Христе», то ли за «священную римскую империю» или гитлеровскую «тысячелетнюю империю». Хотя в современном Европейском Союзе и появилось подобие национальной идеи, но это весьма мещанское желание большего и большего, нескончаемого «комфорта» и «толерантной свободы» под защитой всесильного и признанного «господина» — США. Такая идея не рождает к себе уважения. Она не образует жизнеспособного этноса, поэтому с ней народы долго вместе не живут.

Только Соединенные Штаты Америки обрели глобальную мощь, влияние и тоже проникнуты национальной идеей имперского масштаба. Из скромных поначалу идей «свободы», «равенства», «равных для всех возможностей» национальная идея США преобразилась и переросла в убежденность в своей глобальной исключительности, право на мировое лидерство. Очевидное и недоступное для прочих в мире благосостояние, государственная мощь, действенная демократия — но только для себя, рождали убеждение в превосходстве американского образа жизни, в «священном праве» вести за собой остальной мир, устанавливать «правила», по которому миру жить. На эти претензии почти всем оставалось только застенчиво «поддакивать», не смея что-либо возразить перед военной и экономической мощью сверхдержавы.

Россия после Отечественной войны в глубине души признавала единственной страной «ровней себе» только Соединенные Штаты. И не только по военной мощи. Это была интуитивная, даже народная симпатия и уважение, как это бывает среди людей — уважение к человеку сильному, очень уверенному, толковому, хотя и не очень дружелюбному. К сожалению, после «поражения» в Холодной войне, формального примирения, отсутствия с тех пор идеологической розни взаимная симпатия не возникла. Слишком долго в Америке представляли Россию как «империю зла», слишком долго тянулись отчуждение и вражда, чтобы ожили былые союзнические отношения. Америка, по ее мнению, победила в Холодной войне, но Россия оставалась напичканной ядерным оружием и с нацеленными на ее города ракетами. Потому, «коммунисты вы теперь или нет, но, по-прежнему враги». Поверженные, слабые, но враги. Поэтому «ничего личного», сами виноваты.

Интересы России никого не заботили: «пусть побежденный плачет». Но страна была не в положении чтобы возражать. Сотни лет Россия была чуждой Западу, хотя и не агрессивной, но последние 70 лет культивировала у себя враждебную идеологию и постоянно угрожала. Нелепо было рассчитывать на внезапную любовь и дружбу. Со слабыми и побежденными не церемонятся, их не уважают и не очень любят. Уважают только сильных и победителей. Их тоже, правда, не любят, но они внушают почтение и опаску. Зато их любит Поток жизни — или назовите его живой Природой — и это самое важное. Потому, что ему нужны для будущего только победители. Место слабых всегда займут сильные.

Новую Россию унижали с самого начала. Поддерживали террористов в Чечне, как бы «повстанцев» и борцов за свободу. Бомбили и перекраивали исторически дружественную нам Сербию. Вопреки обещаниям наивному Горбачеву нагло продвинули НАТО к самым границам. Построили в Румынии и Польше направленные на Россию ракетные комплексы. Превратили единый с нами народ Украины в рассадник ненависти и русофобии, в тлеющий запал войны. С ослабевшей Россией не только не считались, ее примерно наказывали, только что не пороли.

Президент Путин не вытерпел этого в 2007 году. На Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности он произнес речь, буквально поразившую лидеров Запада. В ней он впервые обозначил претензии России к Западу. Никакого эффекта — только изумление дерзостью поверженного врага, даже не покаявшегося еще публично за свои грехи перед ними. Позже Путин с горьким пониманием ситуации скажет: «Слабых бьют», а еще позже: «Обманули. Кинули, как говорят в народе». Осознание этой вечной истины начало медленно отворачивать Россию от попыток пристроиться к Западу, допроситься принятия в Европейский Союз и даже в НАТО. Началось постепенное осознание подлинных ценностей народа, выздоровление и возвращение Россией былой Силы.

Как это ни покажется пафосным, но народ действительно начал выпрямляться после десятилетия «опробования» ложных ценностей и желаний, набежавших к нам с «передового» Запада. Недавним гражданам сверхдержавы комфорт и достаток не заменят привычную уверенность в себе и здоровое чувство силы. Тем более, что ни «комфорта», ни достатка народ так и не получил в 1990-е, а только был ограблен бездарной приватизацией. Теперь он оказался еще и «научен» скучной, пустой жизнью без «настоящей» высокой цели и без самоуважения.

Русский народ никогда не гнался за «радостями» жизни, считал их даже греховными, и так было веками. «Комфорта» он не знал ни при царях, ни, тем более, при коммунистах. Переносил тяготы с верой в Царя и в Бога, а значит — в правду и в высшую силу. Затем коммунисты замешали невиданный коктейль из крови и праведных лозунгов, однако они сумели вернуть народу силу и самоуважение. Нынче можно проклинать большевиков и Сталина — но народ действительно обрел при них гордость и великую имперскую национальную идею. Империя тогда вновь простиралась на прежнюю необозримую ширину, правда, густо покрытую могилами репрессированных. Но оставшиеся в живых, тем не менее, славили своих вождей. Парадокс, необъяснимый бытовой человеческой моралью, но объяснимый, возможно, «интересами» Потока жизни. Ведь если группа особей, неважно каких животных, выживает, победив в смертельной схватке с врагами или хищниками, значит, они делали все правильно. Приз за это — жизнь в потомстве. Могли они поступить как-то лучше? Безусловно, ничего не бывает идеального. Идеальна только грань между жизнью и смертью: жив или мертв. Остаться на стороне жизни, самому, детям и своему племени, чего бы это ни стоило — обязанность и закон природы. Остальное вторично.

Вехой, отметившей выздоровление России, обретение былой Силы и уверенности, стало возвращение Крыма «в родную гавань» в 2014-м году. То был резкий и справедливый ответ России на спровоцированный Западом госпереворот в Киеве, враждебную и бесцеремонную провокацию Запада даже не на пороге, а уже внутри нашего дома — в братском, наполовину русском народе Украины.

Ликование по этому поводу было всеобщим не только населения Крыма, но и всей России. Это был долгожданный ответ на унижение нас Западом после распада могущественного СССР. Это была победа «поднимающегося с колен» русского этноса, торжество справедливости, первым воссоединением разбросанного по окраинам народа.

Ликование захватило все политические силы Москвы. Даже коммунистическая партия, отвечая на чувства своих избирателей, впервые полностью солидаризировалась с «правящей» партией Путина. Недавние непременные критики «оккупационного режима» теперь буквально со счастливыми слезами славили руководство. Рейтинг Путина — оценка народом его действий — признаваемый даже враждебным Западом, превысил небывалые 80 процентов. Народ чувствовал и видел в нем человека, который восстанавливает уважение к России — и внутри, и за ее пределами. За четверть века существования новой России, это была первая общая радость победы — долгожданная и всеми разделяемая: обретение утраченной силы, достоинства, утверждения бесспорной справедливости.

Одновременно события 2014 года показали, что Запад решил давить Россию до конца, и превращение Украины в русофобский плацдарм было только началом. Возрождение мощи России начало его беспокоить, и он не мог оставить ее в покое, пока окончательно не уничтожит как геополитического соперника. С того года международное право фактически перестало применяться Западом в отношении России. Россия стала для Запада безусловным врагом, а против врага, как в военное время, допустимы любые провокации и приемы.

9. Новые геополитические разломы

Политологи отмечают новую геополитическую тенденцию в последние десятилетия. До двадцатого века разломы военных конфликтов пролегали между национальными государствами. Таковы все европейские войны, начиная с наполеоновских — за территории, экономические преимущества, политическое доминирование. Позже, в двадцатом веке основные конфликты стали проявляться на идеологической почве. С одной стороны «коммунистический мир», как единая по мировоззрению общность и как военный союз, перетягивающий на свою сторону «третий мир» и «неприсоединившихся». На другой стороне — «коллективный» Запад, верный идеям либеральной рыночной экономики и политического плюрализма, также ощетинившийся военным союзом с ядерным оружием.

С крахом Советского Союза, стержневого государства «коммунистического мира», и бегства от него былых союзников и «попутчиков», великий идеологический разлом геополитики после семидесяти лет перестал существовать. Не осталось более государств, которые противопоставляли себя в мире исключительно по идеологическим мотивам. Теперь, если это и сохраняется, то как дополнение к более глубоким и древним корням, и/или как объединяющая народ традиция, лишенная теперь строгих марксистских догм.

Казалось бы, должен наступить «золотой век» человечества. Почти все страны мира, включая тех, кто долгое время экспериментировал с коммунистическими идеями коллективизации, планового хозяйства и запрета «эксплуатации человека человеком», перешли к рыночной экономике с демократически выборной властью, с той или иной степенью политической свободы. Не это ли долгожданное «счастье» на планете философ Фрэнсис Фукуяма объявил «концом истории»? Он полагал, теперь не остается больше причин для конфликтов не только между государствами, но даже между отдельными людьми. Все проблемы и конфликты станут разрешаться легко и естественно, благодаря либеральным отношениям — самыми экономически эффективными, а поэтому идеально мирными. Посему история человечества закончилась: без конфликтов нет истории, которую стоит запоминать и записывать.

Однако, по его же мнению, это справедливо только для стран, где восторжествовала либеральная демократия. В сытом и свободном обществе взаимная вражда гаснет, люди умиротворяются, поэтому источники войн и междоусобиц искореняются, а история, как летопись человеческих войн, страданий и ненависти, на этом заканчивается. Но в отсталых обществах, чья история вообще никогда не записывалась и/или никого на Западе не интересовала, по-прежнему, как и тысячи лет назад, в душах людей бушуют разрушительные импульсы, порождаемые религиозной рознью, националистическими эксцессами, комплексами, вызванными вечным социальным неравенством. Все это ведет там к непримиримой вражде, агрессии и нескончаемым внутренним и внешним войнам. Но это — «их проблемы», и к западному человеку не относятся.

Тем не менее, Фукуяма полагал, что Западная цивилизация с ее либеральной демократией, и с либертарианством (безграничной личной свободой), находится в «старческом возрасте». Можно добавить, что ожидание подобного «торжества» свобод, равенства и толерантности — лишь новая утопическая «рассудочная» идеология, какой был и «коммунизм». Это даже гибельнее, поскольку с развенчанием «коммунизма» под ним обнаружились здоровые силы, не имевшие ранее выхода — политическая и предпринимательская свобода. Но из-за старческой слабости либеральной демократий, доведенной до ее логического конца, не останется ни энергии, ни здоровых «разностей» личных потенциалов, изведенных толерантностью и всеобщим «комфортом», воспринятых населением за высшие блага и цели. То же случилось с Римским миром, позже с Византией — старчество и разложение, неспособное устоять перед «варварами», здоровыми телесно и ментально. Но и тогда история не заканчивалась, а только начиналась — для «варваров».

Желание все большего личного «комфорта», ужас перед любой болью толкает современную западную цивилизацию дальше от естественных или вынужденных различий между людьми — расовых, половых, экономических. В этом причины охватившей «золотой миллиард» толерантности. Но это то, что делает страус, зарывая голову в песок. Закономерно Фукуяма пришел также к выводу, что «современная мысль зашла в тупик и не может прийти к соглашению о том, что составляет суть человека и его специфическое достоинство, а потому не может определить права человека». Ученый считает наш век «старостью человечества». Но более правдоподобно, что «старость» присуще только западному мышлению, поэтому для Западной цивилизации наступает не «конец истории», а начало ее заката и выхода из давней роли культурного и технологического лидера.

То, что Фукуяма полагает произойдет на последней стадии всемирного распространения либеральной демократии — всеобщее процветание, полное социальное и иное равенство, толерантность ко всем проявлениям индивидуальности, — похоже на конец вселенной по закону безграничного роста энтропии — необратимого рассеяния любой упорядоченности во вселенной, и поэтому общая гибель. Однако, само возникновение и процесс жизни на планете есть непрерывное преодоление и обращение энтропии вспять: от хаоса — к упорядоченности и системности, прочь от покоя и тепловой смерти, но вперед к химической, биохимической, электромагнитной и прочей «разности» бесконечного множества потенциалов. Уже одним этим Потоку жизни (или живой Природе) чужды подобные чрезмерно благостные перспективы. Ученый мог бы вспомнить, что еще в XIX веке, в то время как Карл Маркс мечтал об утопии справедливого и счастливого общества, более мудрый Герберт Спенсер писал: «Природные недостатки граждан неминуемо проявятся в дурном действии всякой социальной конструкции. … Нет такой политической алхимии, посредством которой можно было бы получить золотое поведение из свинцовых инстинктов».

Характер конфликтов между странами действительно изменился. Геополитические разломы вместо войн национальных государств или идеологических лагерей, перешли в стадию конфликтов цивилизаций. Политологи отмечают, что страны теперь склонны для своей безопасности группироваться по цивилизационному признаку — по общей культуре, религии, истории, языку и т. п. Это объединение происходит не только как духовное развитие близких этносов, но, главное, для противостояния другим цивилизациям, сплотившимся против них подобным образом. В этом отношении двухполюсная схема мира после «Холодной войны» и окончания идеологического противостояния уступает место отношениям межцивилизационным, многополярным, что становится более сложным и непредсказуемым.

Цивилизационные конфликты часто случаются и внутри отдельных стран, возникая на религиозной и культурной почве или как этнические конфликты, если рядом проживают значительные общины разных вероисповеданий или этносов. Внутренние разломы могут возникать и по политическим мотивом, это — гражданские войны, следующие за государственными переворотами и революциями, где чаще всего замешан иностранный фактор. Те и другие следует отнести к конфликтам цивилизаций, поскольку иных существенных причин для непримиримой вражды нет.

Яркий пример возникновения внутренних цивилизационных разломов после распада коммунистической Югославии привел С. Хантингтон («Противостояние цивилизаций»): «Исторически общинным различиям в Боснии не придавалось большого значения; сербы, хорваты и мусульмане жили мирно, как соседи. … Однако едва распалась более широкая югославская идентичность, как эти случайные религиозные идентичности приобрели новую значимость… Многообщинность испарилась, и каждая группа все в большей степени идентифицировала себя с более широкой культурной общностью и определяла себя в религиозных терминах. Боснийские сербы превратились в крайних сербских националистов, отождествляющих себя с Великой Сербией, сербской православной церковью и с более широким православным сообществом. Боснийские хорваты … упирали на свой католицизм и, вместе с хорватами Хорватии, идентифицировали себя с католическим Западом. Сдвиг мусульман (Боснии) к цивилизационному самосознанию оказался даже еще более заметен, … мусульманский национализм приобретает все более крайние формы. Теперь он не обращает внимание на национальные чувства других». «В мире, сложившемся после Холодной войны, многочисленные общинные конфликты на религиозной или национальной почве пришли на смену единственному конфликту сверхдержав. … Если сравнить с Холодной войной, то конфликт (по разлому) не стекает сверху вниз, он бьет ключом снизу вверх».

По линиям религиозных и культурных разломов, возникших в бывшей Югославии, разгорелась кровавая бойня, началось изгнание с родных земель тысяч людей и жестокий геноцид. Конфликт по этому разлому продолжается и теперь — между православными сербами и мусульманами отколовшегося Косово.

Запад как цивилизация стал вызывать в мире такое раздражение и неприязнь, замешанные на опасениях за безопасность, что не-западные, несхожие во всем цивилизации объединяют усилия и заключают союзы, чтобы противостоять ему. Так китайская цивилизация легко и естественно группируется для этого с мусульманской: Китай с Пакистаном и Ираном, со странами Северной Африки. Современная Россия, «воспитанная» на советском интернационализме и атеизме, готова сотрудничать со всеми, кто не страшится проявлять независимость от западного «гегемона», в чем достигает несомненных успехов.

Народы, длительное время угнетаемые Западом, теперь независимые и бурно развивающиеся, как в Юго-восточной Азии, быстро избавляются он недавних «комплексов неполноценности», увлекаются собственным культурным наследием. Они обнаруживают в своих духовных корнях и ценностях безусловное превосходство над загнивающей нравственностью Запада. Это все далее уводит народы от «универсальной» глобалистской культуры Запада и былого ее почитания.

Противостояние русской цивилизации Западу также укладывается в эту историческую тенденцию. Тысячелетняя история соседства России с Европейским западом так и не привела их к духовному и нравственному сближению или «породнению», как это произошло со странами Европейского Союза, несмотря на их многочисленные войны. Столетиями Россия и Запад сознавали в себе неустранимое и холодное чувство «мы и они», раскалявшееся добела в войнах. Мы были и остаемся слишком разными. Известный политолог Ростислав Ищенко: «Для России борьба за справедливость была главной рефлексией и в царские, и в советские, и остаётся такой в нынешние времена. Запад же (и католический, и языческий, и атеистический) де факто принял протестантскую концепцию: «Бог любит богатых, потому успешность — дар Божий». Можно добавить — если бы такая концепция была полностью ошибочной, она бы не повела за собой «золотой миллиард». Она верна, но не точна. Бог любит не богатых, он любит победителей. И дар Божий — не деньги, а справедливость и чистая совесть. Это много ближе русскому человеку.

США — единственный противник России на геополитическом разломе. Он силен, держит вокруг себя свору мелких союзников и возглавляет «коллективный» Запад. Он непримирим, желает полного разрушения России, как геополитического соперника, ее полной капитуляции и расчленения, для того, чтобы «терминатор» его мирового господства вновь не ожил, как это случилось после краха СССР. Иных причин больше нет: идеологическое расхождение давно в прошлом, территориальных претензий никогда не было, как и национальной розни. Есть только маниакальное чувство превосходства и претензия на мировое господство для сохранения своих корыстных выгод. Это есть цивилизационный разлом, чем бы его ни маскировали. Рассмотрим нашего противника ближе.

По статистике в США 80 % рабочих мест — это сфера услуг. Это означает, что США себя не кормит, как когда-то и СССР. Услуги — это улыбки и комфорт, но не хлеб и энергия. Откуда же у них богатство, величайший в мире национальный продукт? Все просто, их богатство от доверенного им миром права печатать и компьютерными кнопками создавать необходимую миру резервную валюту. Они заслужили это десятилетиями европейских и мировых войн, оставаясь недосягаемыми за океаном, самыми стабильными, самыми передовыми технологически, новаторскими, непобедимыми. Непревзойденная их заслуга — производительность труда, многократно превышающая, например, нашу. Поэтому весь остальной мир — правительства, миллиардеры, простые граждане — готовы отдавать свои честно (или не очень) заработанные деньги за американские зеленые дензнаки или просто за электронные записи в компьютерах, только чтобы сохранить их стоимость в обесценивающемся инфляцией и беспорядками мире. Доллары заменили золото — и юридически и в общественном понимании. Средневековые алхимики поразились бы, узнав что «золото», оказывается, можно делать нажатием кнопок.

На бирже доллар дорог, потому что он всем нужен для покупки самых «надежных» ценных бумаг и для мировой торговли, фактически на нем одном и построенной. Поэтому прочие мировые валюты текут и текут в Америку для обмена и спасения от инфляции или войн или восстаний или закона, поднимая биржевой курс. За эти «недооцененные» национальные валюты американцам достаются со всего мира реальные товары — фактически за «резанную зеленую бумагу» или электронные метки. В Америку плывут и плывут суда, нагруженные лучшими товарами со всего мира, но и государственный долг США растет и растет, превышая теперь национальный продукт за многие годы, и без всякой надежды или желания или даже способности быть погашенным. Но долги — лишь обещания на будущее или новые электронные записи, а товары со всего мира — реальное богатство и благоденствие сегодня.

Внутри США, в ценах его магазинов и во внутренних расчетах доллар многократно переоценен, в нем пустота и «виртуальность»: все «очень дорого». Если сравнивать валюты разных стран по паритету — «почем» можно купить на их деньги реального и «осязаемого», то неоспоримо, доллар — переоцененный «голый король». По этой, в частности, причине годовой военный бюджет США в 800 миллиардов долларов, включающий содержание более 900 военных баз по всему миру, по оценке профессионалов не превосходит по эффективности российский — менее 50 миллиардов долларов.

Что касается величайшего в мире национального продукта США, точно подсчитанного экономистами, то это на 80 процентов услуги. Услуги — это замечательно, это благоденствие и комфорт. Вот, например, парикмахер утром чудесно подстрижет клиента, а вечером зайдет к нему в бар, и тот его отлично обслужит и развлечет. И утром и вечером — одни улыбки и приятность. Но чиновники обязательно учтут их в долларах, и даже возьмут с них налоги. Так же, как и за виртуальные, «кнопочные» услуги биржевиков, ворочающих ежедневно миллиардами электронных меток. Поэтому национальный продукт США на 80 % виртуален.

США — пример восхождения и заката образа, некогда породившего в мире общее восхищение. Запад в лице своего лидера США после окончания Второй мировой войны, стал синонимом личной свободы, инициативы, государственной мощи и материального процветания, новаторства во всех областях, от техники до музыкальной культуры. Этому образу Победителя, реальному или воображаемому, в прошлом веке завидовали, поклонялись, подражали, желали союзничества и добровольного подчинения. В противоположность этому поблекшие марксистские лозунги и призывы к коммунистическому светлому будущему вызывали не только у своих граждан, но и у граждан стран-союзников по Варшавскому договору лишь саркастические усмешки или скуку. Провалы в экономике и относительная бедность населения, запреты на личные свободы, рестриктивный политический режим и социальный застой, непомерные военные амбиции создали из СССР к последней четверти прошлого века образ отмирающей «империи зла».

В середине двадцатого века неотразимый образ Победителя и успешного социального преобразователя целиком принадлежал лидеру западной цивилизации — США. То было время послевоенной разрухи в мире, материальной нужды, бедного и даже полуголодного существования. Послевоенные США выделялись среди всех стран материальным благополучием, культурным задором, идеологией политической и экономической свободы, победившей агрессивный фашизм и далеко опередившей по материальным благам «социализм».

Ореол Победителя и нравственного лидера начал меркнуть у США и Запада к началу века двадцать первого. Это был по-прежнему материально благополучный, сверхудачливый «золотой миллиард», вызывавший зависть, однако не-западный мир начал быстро меняться. Если первое поколение населения стран, освободившихся из колониальной или иной зависимости после Второй мировой войны, с восторгом и поклонением перенимало западный образ жизни, суливший им материальное благополучие, то следующее за ним поколение стало в нем разочаровываться. Последовавшие в не-западном мире за бурным промышленным ростом разрушение аграрного привычного уклада и переселение миллионов людей в города, однообразный отупляющий труд, главенство потребительских интересов, разрушение духовности и традиций, сопутствовавшее гонке за материальным успехом, начали вызывать отторжение чужой культуры. Как протест повсеместно начался возврат к традиционным национальным ценностям и возрождение исконных религий.

Это стало не только отторжением вырождающейся культуры Запада, утратившей былое духовное содержание, но и декларацией своей культурной независимости: «мы будем современными, но не будем как вы». Особо ревностная религиозность и культура восточной и средней Азии полностью отвергает теперь западные ценности и социальные институты, подчеркивает превосходство своих культур перед западными. Растущий экономический успех возрождает в населении этих стран забытое чувство гордости за свою культуру и национальные корни.

Специальная военная операция (СВО) начата Россией в феврале 2022 г. для пресечения прямой военной угрозы Запада на «нашем пороге», превращения Украины в антироссийский анклав, в «анти-Россию» с намерениями обзавестись ядерным оружием. СВО, по сути, является войной русской цивилизации с цивилизацией западной, первой в нашей истории. Войны царской России были военными конфликтами между национальными государствами за получение реальных преимуществ и территорий. Войны СССР были защитой и утверждением идеологической доктрины со стороны СССР, а со стороны Запада — стремлением уничтожить идеологического противника и попутно захватить его земли. Развернутая Россией на Украине спецоперация не есть ни то и ни другое.

Целью начатой Западом в 2014 году «декоммунизации и демократизации» Украины после инициированного им госпереворота, было превращение ее в плацдарм и таран против России, подчинения ее своей воле и своим «правилам». Былого идеологического противостояния давно нет, территориальных претензий тоже нет и не может быть после «ялтинскаго раздела» по итогам Второй мировой войны. Но со стороны Запада остается вековая неприязнь и недоверие, чувство своего неоспоримого превосходства и «прищур» на природные богатства российских земель. Наконец, опережая всего на неделю наступление украинской армии на независимый Донбасс, Россия начала спецоперацию по его защите, а по сути — отражению агрессии против себя самой.

СВО окончательно подтвердила цивилизационную пропасть между Россией и Западом, всегда ощутимую сторонами, но только теперь перешедшую в активную и непримиримую борьбу. Это подчеркнуто немедленным сплочением всех стран Запада — Евросоюза, США и их союзников — для причинения наибольшего возможного вреда России, более десятка тысяч введенных экономических санкций, массовой поставкой Украине вооружения, изъятие, т. е. ограбление финансовых накоплений России за рубежом, захватом ее промышленных предприятий и даже конфискация собственности российских граждан. Запад открыто объявил и цель своих действий — уничтожение России.

Как ни трагично, но для России вновь наступил период напряжения всех сил для защиты своей жизни. Политолог Ростислав Ищенко: «Никто больше не заблуждается — война идёт не за светлое будущее всего человечества, а за наше собственное настоящее и будущее, за право жить на своей земле по своим законам и согласно своим традициям. Именно это объединяет в Русском мире и чеченцев, и бурятов, и татар. Ну, и русских, конечно».

За несколько месяцев до начала СВО президент России Владимир Путин опубликовал статью, где обосновал мысль, что русские и украинцы, у половины из которых русский язык родной, это один народ. Поэтому спецоперация, начатая президентом, стала освобождением части населения русской цивилизации «из-под пяты» цивилизации западной, действующей в лице националистической прозападной группы, захватившей власть в результате государственного переворота. Эта группа, как и ведомая ею часть населения, вдохновлены идеями полной ориентации Украины на Запад под лозунгами «Украина це Европа», «Украина — не Россия». Она состоит преимущественно из «западенцев», жителей запада Украины, территории, неоднократно находившейся под оккупацией западных стран — Австро-Венгрии, Румынии, Польши, Чехословакии. Там население исповедует преимущественно униатство, греко-католическое вероисповедание, язык отличается не только от русского, но и центрально-украинского, также смешенного с польским, словацким, чешским. Во время Отечественной войны многие «западенцы» активно сотрудничали с гитлеровскими войсками, проводили карательные действия, служа в рядах Ваффен СС. После окончания войны они еще несколько лет продолжали диверсионные и карательные действия в своем крае против лиц, сотрудничавших с советской властью. Военных преступников Бандеру и Шухевича они почитают за героев и возвеличивают на государственном уровне.

«Революционеры» преимущественно этого состава захватили с финансовой и политической поддержкой Запада власть в Киеве в 2014 году, и первое, к чему они приступили — к тотальной войне против русской цивилизации. Русский язык был запрещен не только, как государственный, но и для обучения в школах, в делопроизводстве, даже в магазинах и на улицах, чему яростно помогали «добровольцы». Власти пытались размежевать народы также по православной вере, учинив раскол, добилась появления независимой Украинской церкви Киевского патриархата. Для воспитания подрастающего поколения в духе ненависти грубо искажалась история. На СССР и Россию списывались все несчастья Украины за сотни лет. Угрозы, ругань и оскорбления русского народа стали нормой в украинском обществе, как и унижение русской культуры. Популярные «кричалки» на митингах: «Москаляку на гиляку (висилицу)», «Москалей на ножи!», «Кто не скачет, тот москаль». А вот угроза «сепаратистам» Донбасса: «Юго-восток, мы заставим тебя любить Украину!». Тем не менее, справедливо и метко замечено: «украинцы — это обманутые русские».

После госпереворота на Украине, киевский режим проявил откровенно террористический характер. Убийства журналистов и политических деятелей, своих и российских, теракты против гражданского населения — на Донбассе, в пограничных российских городах, взрыв Крымского моста, убийства своих граждан, заподозренных в «измене». Режим удерживает фронт жестокостью — заградотрядами позади своих войск, показательными расстрелами желающих сдаться в плен, издевательствами и убийством россиян, попавших в плен. Только эта преступная практика позволяет режиму удерживать фронт, и даже порой проводить контрнаступления. Поэтому российским войскам еще предстоит доказать, что они способны побеждать опасного, на все готового врага, не прибегая к жестким «сталинским» средствам и порядкам, помогавшим стране победить германский фашизм и спасти страну.

Цивилизационный разлом теперь на пороге России, одновременно внешний и внутренний. Внутренний — гражданская война на Украине, русских с русскими; внешний — гибридная война с Западом до полной и однозначной победы. Враждебный Запад поднял новый флаг в этой войне: освобождение якобы «колонизированных» народов России, уничтожение последней в мире «империи» и ее расчленение. Это означает: нам предстоит добиться или полной капитуляции этого врага, или погибнуть. Иного выхода нам не оставили.

10. Только вперед!

В конце 2022-го года, когда пишутся эти строки, Запад из состояния политической конфронтации перешел к фактической войне с Россией, своим оружием, но пока «чужими руками». Специальная военная операция (СВО) предпринятая Россией на Украине для ее «демилитаризации и денацификации» при любом ее исходе только углубит пропасть между русской и западной цивилизациями, и теперь, вероятно, навсегда. Никогда больше не состоится попыток вестернизации России, как мероприятий, показавших свою тщетность, а теперь и вовсе вредных и бесполезных.

Все «хождения» России на Запад, то есть попытки самовестернизации, были продиктованы желанием получить оттуда не столько товары и готовые к применению технологии, а некие нематериальные «богатства». Напомним эти «богатства», которые позволяли Западу, как цивилизации, почти полтысячелетия не только опережать по развитию народы мира, но и подчинять большую их часть, угнетать и эксплуатировать. Расположим их в следующем порядке. Сначала важнейшие предпосылки, не очень заметные со стороны, но сделавшие возможными успехи западной цивилизации, которые покоряли мир полтысячелетия. Только после них — результаты, великие достижения Запада.

Первая предпосылка — политический плюрализм, социальная многоукладность. Результат — пробуждение и поощрение свободы личности. Второе, одновременно с этим на Западе развивалось понятие и практика верховенства закона: «никто не может быть выше закона, все равны перед законом, никто не может быть наказан иначе как в установленном законом порядке и только за его нарушение». На укоренение этих ценностей в западном обществе ушли века, но результат — правовое государство. Заметим, исключительно для своих граждан. На чужих, недругов и рабов это никогда не распространялось.

Третье — то, что стало результатом первых двух — свобода частной инициативы, выразившаяся в бурном частном предпринимательстве — не только в хозяйственной деятельности, но и в культуре. Результат — высвобождение частной инициативы — повсеместное новаторство во всех областях человеческой деятельности. Четыре последних века это было присуще только западной цивилизации, поэтому она всегда и всех опережала.

Результатом этих предпосылок стало четвертое, что удивляло и продолжает удивлять весь мир — бурное развитие технологий. Технологии рождаются раскрепощенной смекалкой отдельных личностей, подкрепляемой здоровой, но ограниченной законом корыстью, а также тщеславием и самовыражением, но чаще всем этим вместе. Когда так поступают все, кто энергичен и умен, тогда это становиться великой и непревзойденной в истории силой. Тогда передовые технологии быстро проникают во все уголки жизни государства, оно развивается и крепнет с поражающей мир скоростью.

Новаторские промышленные технологии рождают пятую ценность — технологии военные. Оружие прошло путь от каменного топора до высокоточной ракеты только благодаря технологиям, созданными горящими страстью новаторами. Больше страстных новаторов — совершеннее оружие, сильнее государство. Остается по-прежнему нерешенным — как это оружие сумеют использовать власть предержащие.

Передовые военные технологии и техника порождают новую военную структуру, организацию, тактику, стратегию. Армия преобразуется, и государство, благодаря этому, становиться сильным и независимым в кругу вечно ревнивых и враждебных соседей. Цивилизация же в целом, как сообщество породненных общей культурой и/или религией стран, достигая этого, становиться одной из доминирующих в мире сил, способной, по выбору властей или духовных лидеров, к добру или ко злу.

Бурное развитие государства воздействует на быт народа, благосостояние, на понятия «что хорошо и что плохо», на весь стиль жизни. У «отстающих» обществ и цивилизаций успех соседей вызывает зависть, смешанную с недоверием и опаской. Причины чужого успеха для них не ясны, но притягательны. Полностью скопировать чужую жизнь невозможно и противоестественно. Поэтому остальной мир, даже его уголки, прячущиеся от любых перемен, волей-неволей начинают перенимать самое заметное из «передового», лежащее на поверхности, надеясь с этим приобрести и технологическую силу — самое желанное для их «государей». Однако ценнейшие предпосылки прогресса чаще всего остаются незамеченными или неприемлемыми для догоняющих стран.

Этим путем пошел и наш Петр Великий. Он первым начал «самовестернизацию» отставшей России, но стал собирать западные «ценности» с обратного конца их списка — от результатов, столь впечатляющих и недостижимых, не дотрагиваясь до предпосылок и причин западного успеха. В конце этого списка были привлекательный западный быт, житейский их стиль, и он потянул это к себе в первую очередь. Затем, обратно по списку — военный порядок, тактика, техника, регулярная армия — это легко давалось с помощью западных специалистов. Последнее по очереди, что очень хотелось и удалось получить — военные технологии: металлургия и производство современного оружия на Урале, морское кораблестроение в Петербурге, суконные производства для армии и т. п. Все это быстро прижилось на русской почве и вскоре принесло военные победы над самим же Западом. Урожай западной цивилизации был собран и с пользой использован, но то, что рождало и обновляло его каждый год на Западе, осталось неопознанным и/или неприемлемым в тот век для России. Основание для прогресса страны не было заложено, гниль под «новой избой» так и осталась.

Наследники Петра, не столь великие духом, сумели лишь плестись следом за Западом. Элита продолжала тянуть с Запада «игрушки», примеряла на себя образ их жизни, училась их «культуре», языкам, научилась болтать между собой, как «настоящие» французы или англичане. Но по-прежнему список обретенных западных ценностей оставался «петровским». Первым из русских монархов, у кого проснулась совесть, был Александр I. Крепостное рабство лежала уродливым пятном на стране, и его было не спрятать от презрительных глаз Запада, как бы ни хотелось на него походить. Начиная с этого царствования в русской элите начали бродить мысли о политической либерализации на западный манер, о республике, о конституции. Но то были лишь мысли и мечты, на деле прерываемые ссылками и казнями вольнодумцев. Непреодолимый столетиями бастион западной свободы — парламент — был взят Россией только после «кровавого воскресенья» января 1905 года. Но созданная тогда Первая Государственная дума стала лишь совещательным органом при монархе, лишь вывеской и клубом разночинцев. Ни о каком ограничении абсолютной власти речи тогда не шло.

Даже этот «запал» к светочу западной политической свободы на русской почве не смог разгореться. Причин много, одна из них — привычность ста миллионов русских людей к сложившемуся порядку — царю во главе, исправнику и священнику на местах — «всяк сверчок знай свой шесток». Свободой нужно долго учиться пользоваться, поколениями, а если принять сразу, то от нее бывает только хуже. Из декорации «Царь и Дума» ничего не вышло, но от другой «свободы», что народу подсунули революционеры через десяток лет, стало намного хуже. Никак не дававшаяся в руки западная «ценность» — политическая свобода — опять ускользнула, и теперь на семьдесят лет. Без нее можно было забыть и о верховенстве закона, и о личной свободе, и тем более о частной инициативе, столь «ранимой» и зависимой «ценности», без которой страну ожидал только новый крепостной строй.

Большевики и коммунисты напрочь отвергли западные ценности: «Мы наш, мы новый мир построим». Единственное, чем они скрытно восхищались у «буржуйского» Запада — это были их технологии. Но в причинах векового технологического первенства Запада они разбираться не хотели, тем более, что «марксизм» уже все объяснил и доказал. В результате, все семьдесят лет коммунистической власти Россия была похожа на узника, запертого в «одной шестой части суши», лишенного в своем скудном пропитании всех жизненно важных витаминов. Организм без них болел, слабел и погибал.

Закончилось это новой революцией. Она пришла в виде мирного и тихого распада Советского Союза. Отколовшиеся союзные республики со смесью ужаса и восторга вдруг обнаружили, что нежданно-негаданно они теперь могут идти, куда им заблагорассудится. Россия сразу выбрала путь прямо на запад. Ни в какую иную сторону глаза нашей интеллигенции не глядели. Интеллигенция была окрылена мечтами о вечной унии, — в который раз! — вновь и вновь не понимая, что нас там не ждут, и народ там чужой. Так началось третье, последнее хождение России на Запад. Десяток лет унизительного флирта, кокетства и обмана.

Кончилось, казалось бы, ничем. На самом же деле за эти короткие десять лет Россия «дополучила» от Запада все остальные его «ценности», не дававшиеся нам до этого три века, которые раньше не сумела то ли понять и оценить, то ли переварить и усвоить. Очень многие из наших граждан, попавших «как кур во щи» в нищету «шоковой терапии», потерявших работу, достойное положение, идеалы, надежды, источники пропитания и выживания, даже не заметили этих эпохальных событий. Казалось бы, ничего особенного не происходило, только стало вдруг голодно, и кругом воцарился развал и криминал.

Однако тогда под обветшалую вывеску декоративного при коммунистах Верховного Совета вливалась свежая струя подлинного парламентаризма. Политический плюрализм в России становился реальностью. Пришедшая ей на смену через несколько лет Государственная Дума представляла уже созревающую многопартийную демократию. Мнение народа действительно уже начинало «иметь значение». Им, конечно, можно было по-прежнему манипулировать, но это стало уже достаточно хлопотно и затратно, как, например, во втором туре выборов на второй срок президента Ельцина. Тем не менее, «зачатие» политического плюрализма в России успешно произошло, не отторгнуто сразу и не убито, плод начал развиваться и теперь, всем на удивление, он действительно созрел.

Одновременно раскрепощались средства массовой информации. Из робких, обслуживающих власти пропагандистов, они медленно, но верно превращались сначала в охотников за «жареным», но постепенно и в правдивых комментаторов — по возможности, конечно — а затем и в «воителей» за правду, как ее понимал каждый. Идеалом у них была, конечно, западная «свобода слова», которой они поклонялись со студенческой скамьи. Но за хорошие деньги готовы были и на любые подлоги и провокации, как это бывало на «независимых» телеканалах, когда их хозяевам это требовалось.

Однако обилие источников новостей и мнений, их подлинная (или преимущественная) независимость, подкрепленная законом и меняющимся отношением людей, впервые в истории страны действительно превращалась в «четвертую власть». Те самые журналисты из советского времени или из 90-х с удивлением теперь обнаруживают, что их нынешние западные коллеги со своей «свободой слова» по сравнению с ними — неуклюжие пропагандисты, зависимые и лживые, что они позорнее, чем они сами когда-то были.

С самого начала новая Россия провозгласила курс на построение «правового государства». Надо понимать, что ничего подобного в России до этого не было. Принятая на съезде народных депутатов Конституция провозгласила свободы и права гражданина, неслыханные на русской земле. В отличие от «сталинской» конституции и последующих ее коммунистических редакций — всего лишь «декораций» и ширм, скрывающих невиданный произвол и репрессии — конституция новой России предназначалась для действительного раскрепощения и защиты народа, наполнения свободой его жизни. За три последующих десятка лет госдума перелопатила все кодексы наших законов, приняла назревшие поправки к конституции.

Законность нужна и власти, и народу. Теперь месяца не проходит, чтобы не выявили и не осудили какого-нибудь коррупционера из самых верхов. Конечно, «всех не пересажаешь», но если «за дело», то другого пути нет, это — единственный к «правовому государству». Но «сажают» теперь только за воровство, а не за «политику» или «вредительство», как в прежние столетия.

Еще неведомое новшество за сотни лет истории — загранпаспорт каждому желающему и открытая граница. Немыслимая вольность — и для «тюрьмы народов» при царях, и для «развитого социализма» при коммунистах. Сколько бы миллионов граждан этим паспортом ни воспользовались, но всем это дало ощущение неведомой ранее свободы.

Всех поразила с самого начала 1990-х и свобода выбора в магазинах, где как будто по волшебству заполнились вечно полупустые полки. Впервые ставшие доступными каждому россиянину заграничные вещи, «тряпки», «ширпотреб» на любой вкус и кошелек, со всего мира, небывалый за всю историю России их выбор и качество — сначала поражали россиян, затем лечили, и наконец, окончательно вылечили от комплекса неполноценности вечно полунищего завистника. Рубль, сначала «деревянный», неустойчивый и робкий, — но имея его даже таким в своем кармане, россиянин становился равен в магазине любому «иностранцу». Россиянин из «крайнего» в бесконечных очередях, терявшего в них ежедневно драгоценные часы, превращался в желанного, обхаживаемого и завлекаемого рекламой покупателя. И это впервые за много поколений! Вечное на Руси «низкопоклонство перед Западом» стало незаметно и навсегда исчезать, и теперь даже сменилось снисходительной усмешкой.

А совсем недавно, с началом спецоперации на Украине, когда наши министры наконец-то решились наполнить наш рубль газом, нефтью и всем прочим нашим натуральным, столь нужным во всем мире, и шире пользоваться им в торговле — так он стал так расти и дорожать, что те же самые министры перепугались. Западные финансовые наблюдатели сразу отметили, что рубль стал самой крепнущей валютой в мире. И такое начало происходить во время начавшихся военных действий СВО! Все терялись в догадках о причинах, так и не понимая их до конца. Теперь на очереди рубль — мировая резервная валюта, взамен закатывающейся эры некогда всесильного, но ставшего сомнительным и «токсичным» доллара.

Последняя из западных «ценностей» пришла в новую Россию тихо, как утренняя заря, и сразу разбудила бурю энергии в сотнях тысяч душ. Это было разрешение российскому народу на проявление частной инициативы — после семидесяти лет строгого запрета. Из уголовного кодекса была изъята статья, грозившая лишением свободы за это «преступление», и энергия дремавших полсотни лет предпринимателей вырвалась наружу.

Сначала их энергия ринулась в торговлю, это было проще, не требовало ни особого образования, ни навыков, ни даже особой честности. Самые смелые и бойкие, не убоявшись рэкетиров и бандитов, отправлялись за товаром через открытые впервые границы в Турцию, Польшу, Китай. Городские улицы, площади и пустовавшие стадионы заполнились рядами торговцев всякой всячиной — дешевыми тряпками и кроссовками «от Версачи», поддельными польскими виски и ликерами с громкими названиями, но в пластиковых бутылках, помятыми банками европейской тушенки с давно истекшим сроком годности. Товарный голод отступал от России, и в которой уже раз за двадцатый век. Предпринимательская энергия била через край и насыщала Россию чем только могла, сверху донизу.

Однако индустриальный хребет России претерпел в те годы стресс, который едва выдержал. Бестолковая приватизация отдала предприятия в руки не народа, который их строил, а ловкачам и проходимцам, скупивших за гроши «ваучеры», розданные населению чиновниками. Власть на заводах, как и львиная доля собственности, оказалась в руках перекупщиков и «олигархов», «красных директоров», прежних коммунистических секретарей, которые и загубили отечественную экономику. В «рыночной экономике» эти люди понимали еще меньше, чем в «социалистической». Начались массовые остановки производства из-за взаимных «неплатежей» и «непоставок», страна опускалась в хаос. Новые собственники, чуя скорый конец, набивали себе карманы даровой собственностью и чемоданами вывозили наменянную валюту за рубеж. Кончилось «инфарктом» — государство отказалось от своих обязательств, наступил дефолт.

Выздоровление началось только с новым тысячелетием. Приватизированные промышленные активы бойко меняли собственников, скупались за бесценок, перепродавалась, захватывались криминалом и рейдерами, но, в конце концов, оказывались в руках более крепких и способных, а главное — предприимчивых. Какое бы ржавое железо ни покупалось новыми хозяевами, оно должно было приносить им прибыль и обогащать. Это закон рынка и «дикого капитализма», пустившего на Руси корни.

Здоровая корысть, тщеславие и алчность начинали замещать в стране плановую нерасторопность, умственную лень, хозяйственное наплевательство. Алчный хозяин и сам не спал, и другим не давал, он доверял работу только тем помощникам, кто умеет выбивать копейку из доставшейся ему «за фантики» былой народной собственности. Хозяйские помощники тоже искали для работы людей пробивных, бойких и предприимчивых, вместо дремавших на этих должностях коммунистических «кадров», активных только на партсобраниях, а на работе бездарных или вороватых.

За два десятилетия — почти за поколение — хозяйство страны проросло новой живой тканью. Этого внешне не видно, но произошло именно так. Ясные правила «рынка» и единая мерка успеха, желанные и достижимые каждым человеком блага, о чем и мечтать не могли их родители, в целом честная оценка труда каждого, выдернули страну из упадка и ввели ее в ряд сытых и сильных. Лучший пример этого нежданного успеха — наше сельское хозяйство. Из «черной дыры», на поддержку которой уходили в советское время нефтяные и газовые доходы, но неспособной за все семьдесят лет накормить страну, из-за чего хлеб нам везли из-за океана, всего лишь за десяток лет аграрная отрасль сумела превратиться в крупнейшего в мире экспортера пшеницы. И это сумела только Россия, без отпавших от нее хлебородных земель бывшего СССР. Совершенно неожиданно она не только смогла накормить страну своим хлебом, она стала экспортером и мяса, и птицы, и всего, что недавно бывало на прилавках только с длинными очередями, и только в городах. Действительно, земля готова кормить только тех, кто работает свободно и радостно.

То же случилось и в строительной отрасли. Семьдесят советских лет были у нас «коммунальным» бытом в общих тесных квартирах, по несколько человек, проживавших в одной комнате, без ванных, с очередями в туалет, в общей чадной кухне с кухонным столиком у каждой семьи, и без всякой возможности улучшить «жилищные условия». На «улучшение» ставили только очередников — на десятилетия! — и только если на одного в комнате приходилось менее 7 квадратных метров. Кто-то, бывало, получал бесплатные квартиры — по чину, по «заслугам» — однако такое было чудом, и на это не рассчитывали. Строили мало, медленно, средств у советского государства на «комфорт» не хватало. Через это прошли три-четыре поколения советских городских жителей.

Настоящим чудом стали теперь наши «человейники», поднимающиеся по всей стране. Оказалось, дело было не в государственных средствах на людской «комфорт». Средства на жилье, столь необходимое для человека, как еда, есть у каждого, кто трудолюбив и предприимчив. А строители, не стиснутые планом и «спущенными» из министерств фондами, такие же свободные и предприимчивые, как будущие жильцы, готовы без выходных, днем и ночью создавать недоступный им ранее «комфорт».

Еще один наглядный пример чудес, творимых проснувшейся в народе предприимчивостью — наша торговля. Читатели постарше помнят наши скудные и немногие магазины, с полупустыми полками, с грубостью продавщиц, с неизменными очередями сначала в кассу, затем к прилавку. Вся эта невеселая картина преобразилась «в одночасье», когда инициативные и по-хорошему корыстные люди взяли это дело в свои руки. Начали с тесных фанерных палаток, но и в этих заставленных товаром «ларьках» сразу почувствовалось скорое изобилие. За ними росли магазины и «стекляшки» — как грибы, за ночь — часто без разрешений, рискуя быть снесенными, что властям и приходилось делать, чтобы унять предпринимательский порыв. Наконец, наши города окутались торговыми сетями, «суперсамами» под разные ценовые ниши, и даже по нескольку в шаговой доступности. Заполненные до пределов их полки стали нормой нашей жизни, обгоняя порой и «грандов» западного мира услуг. «Покупатель всегда прав», «Покупатель — король» — странные для советского уха понятия заграничного сервиса неуклонно входят и в нашу жизнь. С трудом, но все-таки успешно воспитываемая приветливость персонала, круглосуточный режим торговли, тонкие приемы скидок и прочие способы завлечь покупателя и услужить ему становятся обычными и для нас. Так же, как и рекламный девиз, обращенный к каждому — «потому, что вы это заслужили». Это действительно так, и уже очень давно.

Еще до начала спецоперации России на Украине Запад ополчился на нас за то, что мы посмели активнее защищать свои безопасность и интересы. Даже во времена Холодной войны он не допускал столь разнузданной враждебной риторики и провокаций. С началом СВО Запад не только объявил нас врагом, но предпринял враждебные действия по всем фронтам. Это экономическая и торговая война с десятком тысяч запретительных санкций; информационная война, наполненная грубыми провокациями и ложью; политические маневры с целью дискредитировать и изолировать нас в мире; неслыханный грабеж нашей государственной и частной собственности — золотовалютных резервов, банковских счетов и промышленных предприятий. Это снабжение Украины самым современным оружием и наемниками; предоставление разведывательной информации, способствующей гибели наших бойцов; тренировка и обучение десятков тысяч украинских призывников на своей территории; прямое участие в военных действиях для обслуживания технически сложных видов переданного оружия. Возрастает и массированное накопление сил НАТО на наших границах. И вот уже подводные взрывы трех наших газопроводов обоих «Северных потоков», построенных нами для снабжения Европы. Эти диверсии могли осуществить только два враждебных нам государства, обладающие соответствующей техникой — США и Британия. Но, разумеется, они открещиваются от этого, заявляя, что сама Россия взрывает свое имущество, также как и обстреливает атомную электростанцию в Запорожье, где давно стоят наши войска.