Анатомия мира. Как устранить причины конфликта

Возьмем, к примеру, Дженни, – сказал он, – она сидит сейчас на стене и ни в какую не соглашается поехать вместе с остальными в поход.

«До сих пор?» – подумал Лу.

– Она не хочет присоединяться к программе, – продолжил Юсуф. – На самом деле я ее вполне понимаю. Какой семнадцатилетней девушке захочется шестьдесят дней спать на жесткой земле, питаясь кукурузной мукой и мясом животных, которых удастся добыть с помощью самодельного копья?

– Это то, чем им надо будет там заниматься? – спросила Риа.

– Ну, не совсем, – улыбнулся Юсуф. – Все не настолько примитивно.

– Но близко к тому, – с усмешкой вставил Ави.

Риа округлила глаза и покачнулась на стуле, пытаясь представить, как сын будет жить в таких условиях. Ее муж Мигель, напротив, одобрительно кивнул.

– Так что же нам делать? – задал Юсуф риторический вопрос. – Любая попытка как-то призвать ее к дисциплине или исправить ее поведение завершится неудачей, вы согласны?

– Ну, не знаю, – ответил Лу, споря скорее по привычке. – Если бы это зависело от меня, я бы подошел к ней и сказал, чтобы она тащила свою задницу в машину.

– Да вы изысканный джентльмен, Лу, – саркастически проговорила Элизабет.

– А если бы она отказалась? – спросил Юсуф.

Лу посмотрел на Элизабет.

– Тогда я бы заставил ее пойти, – сказал он, тщательно проговаривая каждое слово.

– Но лагерь «Мориа» – это частная организация, у которой, в отличие от государства, нет никакой власти, – ответил Юсуф. – К тому же мы не желаем нажить проблем на свою голову, пытаясь силой заставить детей делать то, что хотим мы. Мы никого не заставляем записываться.

– Значит, у вас проблема, – сказал Лу.

– Да, определенно, – согласился Юсуф. – Та же проблема, что есть в любой семье. Та же проблема, что возникает между двумя коллегами или между двумя странами. Мы окружены людьми, которые ведут себя самостоятельно – и не всегда так, как нам нравится.

– Так что же нужно делать в таких случаях? – спросила Риа.

– Нужно очень хорошо разбираться в глубоких материях, – сказал Юсуф. – В том, как сделать так, чтобы все пошло правильно.

– А как в них хорошо разобраться? – настаивала Риа.

– Именно это мы и будем обсуждать следующие два дня, – ответил Юсуф. – Давайте начнем с самого глубокого вопроса. Для этого нам придется вернуться примерно на девятьсот лет назад, во времена, когда «не так» шло буквально все.

Глава 3. Мир во время войны

– В июне 1099 года, – начал Юсуф, – крестоносцы с Запада осадили Иерусалим. Через сорок дней они пробили северную стену и ворвались в город. За два дня они истребили большую часть мусульманского населения. Немногих выживших заставляли переносить трупы в массовые безымянные могилы, где их сваливали в кучи и поджигали. Затем этих выживших либо перебили, либо продали в рабство.

Участь евреев, хотя и не столь многочисленных, оказалась не лучше. Обитатели еврейского квартала укрылись в главной синагоге. Захватчики забаррикадировали выходы, а затем подожгли здание. Лишь немногим удалось выбраться, но и их перебили на узких улочках, когда они пытались скрыться.

Жестокой расправы не избежали и местные христиане, служители христианских святынь. Этих священников изгнали, подвергли пыткам и заставили рассказать, где находятся драгоценные реликвии, после чего отобрали их.

Вот так начались почти два века раздоров между захватчиками с Запада и народами Ближнего Востока. И поныне многие жители Ближнего Востока считают сегодняшние сражения продолжением той древней войны за Святую землю. Они смотрят на американцев и европейцев, как на крестоносцев-захватчиков.

– Я здесь единственная европейка, – подала голос Элизабет. – Вы не возражаете, если я немного затрону вопрос крестовых походов?

– Нет, конечно, – сказал Юсуф. – Будьте добры.

– Я немного знакома с историей этого периода. Во-первых, очень важно знать историю самого Иерусалима. В античные времена он почти все время принадлежал евреям, пока в 70 году нашей эры его не разорил Рим. Примерно в это же время, после смерти Христа, его последователи начали проповедовать учение по всему региону. Христианство в конце концов стало официальной религией Римской империи и распространилось по всем ее территориям, в том числе и на Иерусалим. К 638 году нашей эры, когда Иерусалим захватили мусульмане, он уже три столетия был чисто христианским городом. Так что когда рыцари Первого крестового похода захватили его, они считали, что возвращают себе то, что у них когда-то отняли. Они, как и мусульмане, с которыми они сражались, считали, что город принадлежит им по праву.

– Но это не оправдывает их зверств, – вставил Петтис.

– Да, верно, – согласилась Элизабет. – Не оправдывает.

– Ой, да ладно вам, – сказал Лу. – У крестоносцев не было монополии на зверства. Руки мусульман тоже по локоть в крови.

– Да? – спросил Петтис. – Я не силен в истории. Мне будет интересно узнать.

– Лу прав, – сказала Элизабет. – Все стороны этого конфликта вели себя ужасно. Юсуф уже привел нам примеры злодеяний захватчиков с Запада. Один из первых примеров с мусульманской стороны – уничтожение племени Бану-Курайза, последнего иудейского клана в Медине. Тогда, в ранние дни ислама, мусульманская армия обезглавила все племя.

– А сегодня они взрывают себя, чтобы изувечить и убить ни в чем не повинных людей, – выпалил Лу.

Элизабет, явно недовольная тем, что ее перебили, сжала губы.

– Соглашусь с Элизабет – ужасных подробностей достаточно со всех сторон этой истории, – сказал Юсуф. – Но я хочу познакомить вас с куда менее отвратительной личностью.

После захвата Иерусалима в 1099 году, – продолжил он, – крестоносцы захватили большую часть побережья Ближнего Востока. Эти регионы они удерживали около восьмидесяти лет. Успеха им удалось добиться в основном благодаря междоусобицам мусульманских военных и политических лидеров. Но все изменилось после того, как к власти пришел тюркский султан Нур ад-Дин, объединивший под своим началом множество народов Сирии. А полностью ситуация изменилась в пользу мусульман при его преемнике, Юсуфе Салах ад-Дине, который на Западе известен просто как «Саладин». Саладин объединил все мусульманские народы, от Сирии до Египта, и мобилизовал их на сопротивление. В 1187 году его армии захватили Иерусалим.

И с военной, и с политической, и со всех остальных точек зрения Саладин был самым успешным властителем той эпохи. Его успехи были настолько неожиданными и полными, что историки иногда списывают их просто на невероятную удачливость. Однако, изучая личность Саладина, я пришел к выводу, что его военные успехи обусловлены намного более глубокой причиной – причиной, которая на первый взгляд вообще никак не связана с войной.

– И что же это за причина? – спросил Петтис.

– Чтобы понять ее, – ответил Юсуф, – нам нужно для начала получше узнать этого человека. Давайте я расскажу вам историю. Однажды разведчик привел к Саладину рыдающую женщину из вражеского лагеря. Она билась в истерике и сама требовала отвести ее к Саладину. Она пала перед ним ниц и сказала: «Вчера разбойники-мусульмане вошли в мой шатер и похитили мою маленькую дочь. Я плакала всю ночь, думала, что никогда больше ее не увижу. Но наши командиры сказали мне, что вы, король мусульман, милосердны». Женщина молила его о помощи.

Саладин был растроган до слез. Он немедленно отправил одного из своих людей на невольничий рынок, чтобы найти девочку. Ее нашли за час и вернули матери, а затем проводили их обратно во вражеский лагерь.

Юсуф ненадолго замолчал.

– Если бы вы изучали личность Саладина, то знали бы, что такие истории для него характерны. Он был знаменит своей добротой и к союзникам, и к врагам.

– Не уверена, что те, кто погибли от мечей его воинов, считали его добрым, – вставила Элизабет. – Но я соглашусь – по сравнению с другими правителями того периода он действительно был поприятнее.

Лу история явно не впечатлила. Он вспомнил Вьетнам, тела погибших, которые его отряд выносил из джунглей. Вернувшись с войны, Лу возложил на себя личную миссию: посетить матерей всех тех погибших солдат, кто был под его началом. За два года он побывал в пятидесяти трех городах, от Сиэтла и Сан-Диего на Западном побережье до Портленда, штат Мэн, на Восточном и Саванны, штат Джорджия, на Южном. Он сидел в гостиных домов, в которые эти солдаты так и не вернулись, и держал за руки безутешных матерей, рассказывая о героических подвигах сыновей. Он любил своих солдат. Даже по сей день он иногда видел сны о том, как ему удается спасти еще больше людей. «Быть добрым и милосердным – это хорошо, – подумал он, – но в военное время за эти черты характера не наградят».

– Теперь, когда мы уже кое-что знаем, – продолжил Юсуф, – позвольте мне сопоставить захват Иерусалима Саладином с первым вторжением крестоносцев. Весной 1187 года, после того как крестоносцы нарушили мирный договор, Саладин призвал армию ислама собраться в Дамаске. Он собирался пойти войной на оккупантов и прогнать их с этих земель.

– Позвольте, – снова вмешалась Элизабет, – но вопрос, кто там кого оккупировал, не очень ясен. Как я уже говорила ранее, обе стороны считали друг друга захватчиками.

– Верно, – сказал Юсуф. – Простите за неточность.

Затем он продолжил свой рассказ:

– Саладин устроил ловушку оккупантам… точнее, войскам Запада… близ Тивериадского озера. Немногим удалось сбежать. В их числе был полководец Балиан д’Ибелин. Балиан сбежал в Тир, а затем послал к Саладину гонца с неожиданным посланием: он спросил, можно ли ему проехать в Иерусалим, чтобы забрать оттуда жену и вернуться с ней в Тир. Он обещал, что не возьмет в руки оружия, чтобы воевать за Иерусалим. Саладин дал свое разрешение.

Однако, явившись в Иерусалим и обнаружив, что оборону города возглавить некому, Балиан стал умолять Саладина снять с него обязательства. Он хотел остаться и встать во главе сопротивления армии Саладина. Саладин не только дал свое разрешение: он еще и отправил сопровождающих, которые отвезли жену Балиана из Иерусалима в Тир, где ей ничего не угрожало!

Лу громко, выразительно хмыкнул.

– Да, Лу, такое трудно себе представить, верно?

– Должно быть, она была красавицей, что тут еще сказать, – проговорил Лу и оглядел комнату, надеясь, что кто-нибудь засмеется. Плечи Мигеля действительно дрожали от смеха, а глаза горели веселым огоньком, но вот остальным шутка, похоже, не понравилась. Кэрол едва заметно покачала головой, заставляя себя вспомнить, что на самом деле Лу лучше, чем может показаться из-за таких его выходок. А сейчас на его поведение влияет еще и стресс – на работе все идет наперекосяк, а он, вместо того чтобы находиться там, вынужден быть здесь.

– Осада Иерусалима началась двадцатого сентября, – продолжил Юсуф. – Через девять дней армия Саладина пробила стену близко к тому месту, где девяносто лет назад в город ворвались крестоносцы. Саладин отдал строгие приказы: не причинять вреда христианам и не грабить их. Он усилил охрану христианских церквей и объявил, что побежденным народам можно в любое время устраивать паломничество в Иерусалим.

Чтобы пополнить казну, Саладин обговорил с Балианом суммы выкупа за каждого жителя города. Его солдаты запротестовали, потому что суммы показались им до смешного малыми. Но Саладин беспокоился за бедняков – настолько, что даже разрешил многим уйти вообще без какого-либо выкупа. Вдовам и детям он даже раздал в дорогу подарки. Его командиры возражали: если они отпускают так много людей вообще бесплатно, нужно хотя бы повысить сумму выкупа для богачей. Но Саладин отказался. Самому Балиану позволили забрать с собой приличную сумму. Саладин даже выделил ему сопровождающих для путешествия в Тир.

Юсуф оглядел группу.

– Он кажется мне ужасным слабаком, – сказал Лу.

– Да, – ответил Юсуф. – Таким слабаком, что стал самым успешным военачальником своей эпохи, и его почитают по сей день.

– Он все равно слабак, – настаивал Лу. – И слишком мягкий.

– Почему вы так считаете, Лу? – вставила Элизабет.

– Ну, – начал Лу, – вы же слышали, что сказал Юсуф. Он позволил всем этим людям воспользоваться его добротой.

– Потому что пощадил их?

– И разрешил унести с собой казну.

– Но они взяли город не ради казны, – возразила Элизабет. – Они хотели одержать большую победу.

– Тогда почему они не избавились от врагов? – настаивал Лу. – Дать врагам уйти – значит позволить им сразиться с тобой снова. Поверьте мне, я воевал во Вьетнаме. Если бы мы там так поступили, нас бы разгромили.

– Нас и так разгромили во Вьетнаме, Лу, – подал голос Петтис.

Спина Лу окостенела. Он устремил на Петтиса пылающий взгляд.

– Слушайте, Петтис, может быть, будете говорить о том, что знаете, а? Вы не представляете себе, что такое Вьетнам, и не представляете, какой героизм проявили наши люди.

– ВВС, – ответил Петтис. – 555-я тактическая истребительная эскадрилья. Две экспедиции во Вьетнам.

Он спокойно посмотрел на Лу.

– А вы?

Обескураженный Лу пробормотал что-то неразборчивое, затем быстро ответил:

– Четыре года во Вьетнаме. Второй батальон, девятый корпус морской пехоты. Мы называли себя «Черти в шлемах». Простите, – добавил он, кивнув Петтису.

Петтис кивнул в ответ.

– Не нужно извиняться.

– Два ветерана в группе, – радостно улыбнулся Юсуф. – Великолепно! Лу, – продолжил он. – Вы сказали, что Саладин был слабым и мягким.

Лу кивнул, правда, на этот раз довольно робко.

– Но думаете ли вы, что защитники городов, которые он захватывал один за другим, считали его слабаком? Что его соперники, мусульманские военачальники, которых он себе подчинил, считали его слабаком? Что те, кто не терпели поражений больше ни от кого, считали его слабаком?

– Нет, – немного поколебавшись, уже сдержаннее ответил Лу. – Думаю, что нет.

– Безусловно, они так не считали. И причина этому проста: он не был слабаком. На самом деле он был исключительно силен. Но обладал он и чем-то большим – или даже, вернее будет сказать, чем-то более глубоким, чем просто сила. Как раз это «нечто большее» отличало его от всех остальных военачальников той эпохи, которые тоже были сильны, но не смогли добиться таких же успехов.

Юсуф ненадолго замолчал.

– И что же это? – спросил Петтис. – Это «нечто большее», это «что-то более глубокое»?

– Самый важный фактор, который помогает сделать так, чтобы все пошло правильно.

– И что же это? – повторил Петтис.

– Секрет военных успехов Саладина, – ответил Юсуф, – в том, что его сердце было преисполнено мира.

Лу решил, что это уже перебор.

– «Сердце, преисполненное мира», значит. Да, Юсуф? – резко спросил он. – Это и есть ваш секрет – в том, что сердце Саладина было мирным?

– Да.

– Вы, наверное, шутите, – сказал он и посмотрел сначала на Петтиса, потом на остальных; его насмешливый взгляд искал поддержки. Лу показалось, что он нашел ее у Петтиса – тот сидел, нахмурив лоб, и о чем-то глубоко задумался.

Затем Лу посмотрел на Элизабет, но не смог понять выражения ее лица. Он предпринял новую попытку, на этот раз держа ее в поле зрения.

– Значит, главный секрет войны – мирное сердце? – насмешливо спросил он, снова поворачиваясь к Юсуфу.

– Да, Лу, – Юсуф был непоколебим. – И не только войны. Это секрет успеха и в бизнесе, и в семейной жизни. Ваше отношение к детям – мирное или воинственное – это важнейший из всех факторов, которые мы будем рассматривать в рамках нашей работы. А еще именно этот фактор определит, сможете ли вы успешно командовать своей компанией, провести рокировку и справиться с тем, что часть сотрудников недавно покинула «поле боя».

Эта фраза совершенно сбила Лу с ритма. Он не привык к тому, что его сарказм встречает отпор. То, как Юсуф развил свой тезис, подкрепив его острым замечанием о проблемах в компании Лу, привели того в замешательство.

Он покосился на Кэрол, решив, что именно жена стала источником этой инсайдерской информации. Она же продолжала смотреть прямо перед собой, делая вид, что не замечает его взгляда.

Глава 4. Глубже, чем поведение

Тут в комнату вошел один из молодых сотрудников компании и что-то шепнул Юсуфу. Тот извинился перед присутствующими, и они быстро вышли из комнаты.

После того как он ушел, Петтис обратился к Ави.

– Я не совсем понимаю, что Юсуф имел в виду под «сердцем, преисполненным мира». Вы не могли бы рассказать подробнее?

– Конечно, – ответил Ави. – Для начала давайте сравним захват Иерусалима Саладином и более ранний захват города крестоносцами.