Маленькая красная кнопка (СИ)

Супермаркет, детский кефир, банан. Сойдёт. Сажусь на лавку на автобусной остановке, вставляю трубочку в пакет и сын выдувает содержимое практически залпом.

— Котик, дядя Артём тебя вообще не кормил? — спрашиваю тихо, ворчливо, попутно доставая ещё одну упаковку.

— Да! — отвечает сын и начинает размахивать коробочкой, разбрызгивая содержимое по всей ивановской.

— Спасибо, дорогой, — вздыхаю, вытирая ладонью кефир с лица, — мне не хватало именно этого.

Слышу рядом приглушённый смешок и поворачиваю голову, но на остановке кроме меня и сына больше никого нет. Но я совершенно отчётливо слышала… у меня что, галлюцинации?

Медленно накрывает волна панической атаки. Верчу головой, прижимая к себе сына всё крепче и крепче, мешая ему насладиться полдником и игрой, не выдерживаю внутреннего напряжения и поднимаюсь, начав вращаться вокруг своей оси. Машины вдоль дороги припаркованы, одна особенно нахально, тонированная по всем стёклам, включая лобовое, чёрная и здоровая. В таких только гробы возить… или похищать детей.

Автобуса нет, а вот мотор у той самой машины, похоже, заведён, и я чувствую опасность, исходящую от неё. Это точно не Артём, после нашего разговора он бы не стал таиться.

Ещё раз смотрю вдаль, но общественный транспорт не торопится. Уже пропустила две маршрутки, просто не смогла влезть в них с сыном на руках, не хотела, чтобы ему в затылок дышали микробами незнакомцы, да и держаться за воздух пока не научилась, но этот катафалк напрягает сильнее.

Выбрасываю пустую коробочку от кефира в помойку, с трудом вырывая её из маленьких цепких ручек, и под истерику несогласного с моими решением сына ухожу с остановки, двигаясь к следующей. Метров через двадцать оборачиваюсь и вижу ту же машину плетущейся вдоль дороги. Ускоряю шаг, а сердце ускоряет темп. Ромка затихает, чувствуя мою нервозность, а через пару секунд начинает дуть губы со слезами на глазах.

— Котик, всё хорошо, — не в первый раз нагло вру сыну, — мы просто немного спешим, а автобуса нет…

Наитупейшее объяснение из всех, что я могла придумать. Хорошо, что он ещё не слишком соображает… как и я, отвлёкшаяся на ребёнка и пропустившая момент, когда катафалк (вообще, какой-то там джип, но уж больно здоров!) сворачивает во дворы и преграждает мне путь.

«Беги!» — приказывает внутренний голос.

Была бы одна — побежала бы. В сложившихся реалиях я могу лишь прижать к себе Ромку и беззвучно плакать в попытке хоть как-то избавиться от скопившегося напряжения и начать, наконец-то, соображать.

Окно нехотя начинает открываться и я вижу хмурого Соболева за рулём, мгновенно обмякнув и прикрыв глаза.

— Ковровую дорожку расстелить? — спрашивает Тимур едко и я тут же сажусь на заднее сиденье.

6

— При чём тут Пименов? — спрашивает, чуть только тронувшись с места.

— А хер знает, — хмыкаю тихо.

— Отлично… — он с раздражением выдыхает и бросает на меня злобный взгляд через зеркало. Резко выруливает на дорогу, моё тело даёт крен и я со всего размаха бьюсь локтем о дверную ручку, пытаясь зафиксировать в пространстве Ромку.

— Давай-ка мы сами доедем, — цежу сквозь зубы, — останови.

Он плавно тормозит у обочины, я дёргаю за ручку, но дверь заперта.

— Пименов, — говорит, разворачиваясь.

— Брякнула, не подумав, — отвечаю хмуро.

— Не гони, — морщится в ответ, — и не испытывай моё терпение. Ты всё ещё моя должница.

— Да! — Роман Тимурович вносит свои пять копеек, а лицо Соболева приобретает наитупейшее выражение. Вроде и заржать хочет, а вроде как и марку держать надо.

— Ты не будешь выглядеть менее круто, если улыбнёшься, — не удерживаюсь от ремарки и всю весёлость с него тут же сдувает.

— Пименов, — говорит резко, — я жду.

— Нелепая ошибка в договоре, украденный ноутбук, за столом сидел рядом с тобой, — перечисляю и замолкаю.

— И? — он прикрывает глаза и трёт лоб. Уставший, какой-то обречённый, но не злой. — Ты тоже сидела рядом и единственная, кто не отравился. А ещё ты трахалась с Ибрагимчиком, а может, и до сих пор. И, кстати, большой вопрос, от кого ты тогда залетела.

— Ого… — моя челюсть отпадает, а слова застревают в горле. С одной стороны, обидно, я-то точно знаю, а с другой… он-то нет. И не был уверен и два года назад.

Ромка пользуется моим замешательством и делает резкий выпад вбок, но Тимур успевает подставить ладонь под его голову, стремящуюся к подлокотнику, и возвращает на исходную.

— Так, ладно, если сказать больше нечего, пристегнись.

— Исчезающий вид… — говорю быстро и зажмуриваюсь, испытывая неловкость.

— Ну, помню. В такси сказал. Идиотский комплимент. Вопрос прежний — что с того?

— Ибрагим так говорил, — отвечаю невнятно, — отметив, что цитирует Али. В общем, бред, не бери в голову.

— Пристегнись.

— Сиди смирно, — говорю сыну строго. Дотягиваюсь до ремня одной рукой, медленно отпускаю вторую и он тут же пытается удрать.

— Роман! — слегка повышает голос Соболев и мы с сыном на пару замираем. Не помню, чтобы говорила ему, как его зовут. — Ты будешь пристёгиваться или нет?! — рявкает уже на меня. — А, похер, можешь ехать хоть в багажнике.

Перегибается и забирает с моих коленей Ромку, пересаживая к себе.

— Тимур! — тут же включается мама-медведица внутри меня. — Это небезопасно!

— Безопасней, чем мотыляться, как говно в проруби, — отвечает ворчливо. — Или ты думаешь я его в коробке вёз? Давай, мужик, хватайся за руль. Молодца…

Пристёгивается вместе с ним, пропуская верхнюю часть ремня за спиной, и трогается с места, а я перемещаюсь по сиденью и протискиваюсь между кресел.

— Если он увидит тебя и полезет назад, я тебя грохну, — говорит между делом и я тут же возвращаюсь на исходную.

— Ты такой милый, Тимур, — фыркаю весело.

— Пацан не виноват, что его родители долбанутые, — отвечает едко, а я даже не пытаюсь сдержать ядовитую ухмылку.

— Да, с папашей ему не повезло… — говорю многозначительно и ловлю его быстрый взгляд через зеркало.

— Так с какой стати он устроил этот спектакль с опекой?

— Ты же не хотел влезать в семейные разборки, — во мне просыпается язва и сладко потягивается.

— Просто прикидываю, не стал ли ничего не значащий перепихон по старой памяти причиной раскола семьи. Притащится потом, орать будет, а у меня разрешается орать только бабам и только в экстазе.

«Мудак» — отвечаю коротко и про себя.

— В какой-то степени, — хмыкаю вслух, — я застукала его с другой.

— Если ты о той грудастой блондиночке, не бери в голову.

— Откуда ты… — бормочу тихо, а он говорит с усмешкой:

— Ты дома с мелким, а по кабакам с кем-то шляться надо. Ты же не думала, в самом деле, что такая особенная?

К горлу вновь подкатывает обида, но я проглатываю этот ком и спрашиваю:

— Откуда ты узнал о постановлении суда?

— Заехал оценить количество битой посуды, — хмыкает тихо. — Оно до сих пор валяется на полу.

— Ты сломал мне замок? — рычу, слегка приблизившись.

— Есть куча других способов войти, брюнеточка, — пропевает в ответ, а я замолкаю.

Безликое «брюнеточка» окончательно возвращает в реальность. Наконец-то моя голова достигла асфальта, падая с семнадцатого этажа.

— Куда ты, сука, прёшь! — рявкает неожиданно и я вижу, как вздрагивает Ромка и начинает крутиться на его коленях, пытаясь перебраться на соседнее кресло. — Забери сына! — я дёргаюсь вперёд, забыв про ремень и застряв на полпути, а он орёт ещё громче: — Твою мать, Диана, резче!

Я уже отстегнулась, успела просунуть руки вперёд и подхватить Ромку, когда он резко крутанул рулём.

— Какого хрена ты творишь?! — визжу, утаскивая сына назад, когда машина выравнивается. — Угробить его решил?!

— На пол и замри нахрен!

Я тут же сползаю по сиденью вместе с сыном, с трудом протиснувшись, но так оказалось даже удобнее: из стороны в сторону больше не качало, а скорость Соболев развил такую, что стало не по себе. Несколько крутых поворотов, ошалелый сын прижимается ко мне всем телом, а когда круговерть заканчивается, Тимур вновь начинает говорить, уже спокойно:

— Когда остановлюсь, выходишь очень быстро и забываешь, что я существую. Ясно?

— Ясно, — отвечаю тихо и в точности выполняю первое указание.

Через пару минут уже открываю дверь, ставлю Рому на пол и выдыхаю с облегчением, но лишь на мгновенье. Взгляд падает на пол, туда, где валялось постановление, но его не было. В висках начинает стучать, я кидаюсь в комнату и вижу, как Али тянет руки к сыну.

— Не смей! — говорю нервно и в два шага подхожу к начавшему плакать Ромке, тут же вновь поднимая на руки.

— Привет, — слабо улыбается в ответ, — собирай вещи.

— Да как же, — кривлюсь с презрением, — проваливай!

— Диана, не нужно грубостей, — морщится и смотрит за мою спину, а я понимаю, что в квартире мы не одни и прямо за моей спиной стоит кто-то ещё. Оборачиваюсь, ожидая увидеть Артёма, но вижу совершенно незнакомого мужчину с паршивой ухмылкой разглядывающего мой зад. — Будь благоразумна, ты всегда довольно неплохо соображала.

— Что тебе нужно? — пытаюсь сохранять спокойствие, но даётся оно с трудом.

— Конкретно от тебя — ничего. Собери вещи для себя и для ребёнка, на несколько дней, максимум на неделю. Не лезь с вопросами, веди себя тихо, не делай резких движений и скоро вернёшься домой, в целости и сохранности.

— Или?

— Альтернатива тебе не понравится, — вздыхает, садясь на мою кровать, — мне тоже. Предпочитаю, чтобы ребёнок был под присмотром матери.

— Мне нужно его покормить, — говорю дрогнувшим голосом.

— Корми, — разрешает милостиво, слегка прикрывая глаза. — Но быстро. На всё у тебя пятнадцать минут.

В мозгу щёлкает. Артём заговорил об отпуске сразу после встречи с ним. Стал нервным, раздражительным, начал настаивать на переезде, а после того, как я увидела его с Аллой, сообразил, что я точно не перееду и придумал эту аферу с опекой, по сути, просто отобрав Ромку. Чтобы посадить его в свою квартиру, где в подъезде охрана, а на доме камеры… я, конечно, та ещё дура, но, чёрт возьми, почему нельзя было просто объяснить, что сыну угрожает опасность?! А теперь всё будет выглядеть так, как будто я уехала сама…

Разворачиваюсь и иду на кухню, судорожно пытаясь придумать, как сбежать, но возле двери встаёт второй и буравит меня насмешливым взглядом. Сажаю заплаканного сына в стульчик, пристёгиваю, ставлю разогреваться еду, а сама иду собирать вещи и начинаю с игрушек, свалив в пакет из коробки все подряд. Вновь иду на кухню и вспоминаю про изрядно погрызенные деревянные кубики с животными, но чёртов аист куда-то запропастился. Как ещё намекнуть, что мы ушли не по собственной воле, но не слишком очевидно, чтобы не догадался Али?

«Думай, чёрт, думай…» — бормочу мысленно, попутно кормя сына.

Выкладываю на стол плюшевую обезьяну и кубик с соловьём и начинаю собирать вещи. Догадается? Не факт… но напрячь должно то, что эта потрёпанная мартышка — любимая Ромкина игрушка и Артём прекрасно об этом знает.

— Диана, поторапливайся, пожалуйста, — говорит Али со вздохом, появляясь в кухне.

— Я не могу заставить сына есть быстрее, — шиплю злобно, — тебе же нужно, чтобы мы уехали с вещами, не так ли?

— Что я говорил про вопросы, Диана? — столько сожаления и разочарования в голосе, что хочется взять сковороду с плиты и приложить к его черепушке. И если бы не второй, я бы сделала это без раздумий. Он проследил мой беглый взгляд и начал задушевно: — Не нужно сопротивляться обстоятельствам. Поживёте в загородном доме, со всеми удобствами, с большой территорией, бассейном! Ребёнку это даже пойдёт на пользу. А Александр проследит, чтобы вы ни в чём не нуждались.

Из коридора слышится тихая усмешка, а я сую последнюю ложку в рот сына и иду собирать вещи, чувствуя на себе взгляд.

— Туалетные принадлежности можешь не брать, в доме есть всё необходимое.

— Тампоны тоже? — уточняю язвительно и краем глаза вижу, как слабо поморщился парень у двери. Какое-то время не будет распускать лапы… надеюсь, это путешествие не продлится долго.

Али тактично молчит, а я захожу в ванну с гордо поднятой головой и демонстративно упаковываю предметы личной гигиены с ощущением, что больше никогда сюда не вернусь. И не потому, что не хочу.

7

Сегодня восьмая ночь моего пребывания в чужом доме. Али ни разу не приехал, второй ублюдок пожирал меня взглядом, я старательно делала вид, что менструальный цикл порядком затянулся, но дебилом он не выглядел, считать наверняка умел, а в штанах ему уже явно тесно. Плюс, заняться тут совершенно нечем, а пялиться на меня — его главная задача.

Дело — дрянь, но стало ещё дряннее, когда он закрыл меня с сыном в кладовке, как делал каждый раз, отправляясь за покупками. Выходит, за неделю так ничего и не решилось.

— Разбери пакеты, — бросает с мерзкой ухмылкой, а мне в очередной раз кажется, что его голос я уже когда-то слышала, но его самого абсолютно точно не помню.

Иду на кухню и слабо морщусь: еды столько, что хватит на ещё, как минимум, неделю. Начинаю разбирать сумки и обнаруживаю в каждой по большой пачке презервативов. В совокупности, он предполагает измываться надо мной сорок восемь раз.

— Как думаешь, хватит для начала? — спрашивает из-за спины и подходит вплотную. Наклоняется и прикусывает мочку уха, а я делаю над собой усилие и отвечаю со смешком:

— Не потянешь.

Ответ приходится ему по душе, его руки ложатся на мою грудь, но Ромка начинает хныкать и пытается забраться ко мне на руки по ногам.

— Пожрать сделай, — приказывает с отвращением в голосе и уходит, а я выдыхаю и поднимаю сына на руки.

— Мой защитник, — шепчу ему на ухо, — ты большой молодец, ты знаешь?

— Да! — отвечает уверенно, я улыбаюсь и начинаю готовить на плите обед, а в голове — нехитрый план.