Рената глубоко вздохнула.

Наркотики! Ясное дело, что тут без Ренаты не обошлось. И искали на самом деле не ее, а Ренату. Вот все и объяснилось. Но мучило смутное подозрение, что Ренате, вновь занятой сейчас своей карьерой, такое осложнение было бы ни к чему. Сейчас она в хорошей форме. Так, может, это не она?

Взглянув прямо в небесно-голубые, с опахалом ресниц глаза Ренаты, Эйлис сказала:

— Они заявились в мой номер по ошибке. А охотились они за тобой.

— Нет, Эйлис, им посоветовали обыскать именно твой номер.

— Что? — недоуменно переспросила Эйлис. — Это точно? Ты уверена?

— Абсолютно, — ответила Линда. — Джон Данферт, каскадер, хорошо знает испанский. Он подслушал разговор полицейских и пришел предупредить нас. Мы отправили его за Колином.

Слова эти только усилили замешательство Эйлис. Ночью она уговаривала себя, что произошла ошибка, которой наверняка есть какое-то логическое объяснение. Теперь говорить было не о чем, и тишину нарушали лишь волны, бившиеся о берег.

— Но вы ведь знаете, что я...

— Знаем, — сказала Рената, кладя руку на плечо Эйлис.

— Тогда что вы искали у меня в номере?

Дуновение ветерка распушило шелковистые темные волосы Линды. Пригладив их, она пожала плечами, не зная, как получше объяснить.

— Едва Джон заявился к нам, я в ту же секунду поняла, что дело плохо. Предчувствие, знаешь ли.

У нее был звериный нюх, какое-то шестое чувство, никогда ее не обманывающее. Опыт научил ее относиться к предчувствиям серьезно.

— А где наркотики? — встревожилась Эйлис. В предчувствия она не верила, но спорить с выручившей ее Линдой было бы неэтично. — Вы передали их полиции? Они вызывают меня для беседы?

— Нет, — сказала Рената. — Мы обо всем позаботились.

— Каким образом?

Рената весело фыркнула:

— Просто спустить порошок в унитаз я не могла: они тут же это услышали бы. Вот я и притворилась, что принимаю душ, а сама в это время избавлялась от кокаина.

— А они не спросили, что вы делаете в моем номере?

— А как же, спросили! — сказала Линда. — Я им совершенно хладнокровно объяснила, что зашли к тебе помыться, так как в наших номерах душ неисправен, что, кстати, чистая правда.

— Я видела, как ты выходила из душа. Я хотела вернуться, но Колин буквально выволок меня, а Линда еще и дверью хлопнула. Как же отнеслись ко всему этому полицейские?

— Да они глаз не могли отвести от Ренаты, облизывались, как коты на сметану, пока один, придя в себя, не догадался кинуть ей банное полотенце. Она стала вытираться, пока полицейские перерывали номер в поисках наркотиков.

— Ну а пакетик?

— Я скомкала его и держала в руках, прикрывая банной занавеской. Ведь их интересовали вовсе не мои руки. — Рената криво усмехнулась. — А когда вытерлась, закатала его в мокрое банное полотенце. Полотенце они не проверяли. Ведь они сами же его мне и дали.

— Сейчас это все кажется смешным, — сказала Линда серьезно, — но тогда мы до смерти испугались.

— Я понимаю. Это действительно было ужасно. Спасибо вам обеим. Конечно, вы сделали для меня такое, что мне надо говорить какие-то необыкновенные, особые слова благодарности, но сейчас они мне просто не приходят на ум. Кто же мог подложить мне наркотики? И зачем? Не могу понять, кому понадобилось отправить меня в тюрьму.

— Мелани, — ответила Линда твердо и убежденно. Рената утвердительно кивнула.

— Не может быть! — Эйлис была поражена. — Мы с Колином встретили ее возле отеля. Она была сама любезность. Сказала, что едет в Лондон на съемки телесериала.

— Едет в Лондон? — Брови Линды взметнулись. — Но ее контракт не кончился.

— По-видимому, утром, когда наладили линию, у нее состоялся какой-то телефонный разговор. Она показалась мне очень веселой. Сказала, что безумно рада вырваться из этого адского пекла и вернуться в Лондон. Наверное, ее заменили на другую актрису.

Но Линду ничто не способно было поколебать в ее мнении.

— Должно быть, вчера ей сообщили, что она снята с этой роли. Она решила, что это твоя вина.

— Но разве так бывает? — удивилась Эйлис. — Мы ничего не знаем, а ей уже сообщили?

— Джайлс вчера мне не позвонил, — сказала Рената. — Очевидно, не мог пробиться, связи не было. Что там решили, мне неизвестно, однако я согласна с Линдой. Мелани — человек мстительный, и все это знают. Старайся держаться от нее подальше.

Лишь сейчас Эйлис в полной мере осознала всю опасность, которой подвергалась. И, осознав, почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Мексиканцы не прочь наживаться на незаконной продаже кокаина, но к иностранцам, занимающимся тем же самым, они безжалостны. Страшно представить себе месяцы ожидания в кошмарных условиях мексиканской тюрьмы, а затем процесс, проведенный по сомнительным мексиканским законам. Догнав приятельниц, Эйлис вклинилась между ними и обняла обеих за талии.

— Еще раз спасибо. Век буду помнить!

В ответ Рената, в свою очередь, обняла Эйлис.

— Уж я-то знаю, каково это очутиться в беде и какая радость, когда находится человек, который поможет.

— Это ты о Джайлсе? — спросила Эйлис. Линда рассказывала ей о проблемах Ренаты. О том, как наркотики чуть не погубили ее карьеру. Но с самой Ренатой Эйлис никогда этого не обсуждала и ни о чем не расспрашивала. Она понимала, что англичанка сочла бы это фамильярностью, во всяком случае, пока не заговорит об этом сама.

— Да. Я была в ужасном состоянии, потеряла все, но тогда мне было все равно. Единственное, что меня тогда заботило, это где достать следующую дозу, — со слезами на глазах рассказывала Рената. — Если бы не Джайлс, не знаю, что бы со мной было. Деньги кончились, работать я не могла, не говоря уже о том, чтобы играть на сцене. Он разыскал меня, оплатил лечение. А когда я поправилась, мы поженились.

Эйлис не могла не почувствовать острой зависти. Любовь Джайлса выдержала огромное испытание. Он не бросил Ренату и оставался с нею рядом на протяжении всего этого ужасного периода, страшнее которого и вообразить себе ничего невозможно. А любовь Пола оказалась мимолетной, преходящей, ради нее он не захотел пожертвовать ничем.

— Послушай, ведь твой арест убил бы Джайлса.

— Я не могла перенести, чтобы ты пострадала за то, чего не делала.

— Ну а теперь мой черед тебе помочь, — сказала Эйлис. — Вот закруглимся с картиной, и я вернусь в Лондон с готовой пьесой. Ты в ней блеснешь.

— А я сделаю костюмы для спектакля, — добавила Линда.

— Это правда? — У Ренаты даже голос сел от волнения. — Я знала, что есть такой проект, но не смела надеяться...

— Конечно же, правда. Я писала пьесу, имея в виду тебя. И собираюсь сама выступить в качестве продюсера.

Они остановились возле двери Эйлис, и та, порывшись в сумочке, достала ключ.

— А разве ты не будешь работать в следующем фильме, а, Линда?

— Нет, вот кончу эту картину, и хватит. Я кое-что скопила. Стану модельером. И вернусь к своему бойфренду.

Эйлис не без труда открыла дверь, и вновь представшая перед ней картина разгрома совершенно вытеснила из сознания мысль о Линде и ее планах на будущее.

— Мои бумаги! — простонала Эйлис. — Все мои заметки, черновики! Как мне теперь все это собрать? — в сердцах она стукнула кулаком по матрасу, еще недавно пухлому, удобному, а теперь, после обыска, превратившемуся в плоский блин. — Счастье еще, Линда, что ты забрала тогда у меня мою торбу с пьесой.

— Давай мы поможем, — предложила Линда.

— Соберите все бумаги, а потом мы их рассортируем. — Эйлис сокрушенно покачала головой, сообразив, какую уйму времени это займет.

Разбирая свалку, в которую превратился ее чистенький номер, они услышали стук в дверь. Полиция? Все-таки пришли за ней? Застучали громче, настойчивей. Торопливо отряхнув с платья какие-то нитки, Линда пошла открывать. Она глубоко, с облегчением вздохнула, увидев, что это не полиция, а Марк Кимброу. Никак не отреагировав на Линду, Марк обратился к Эйлис:

— Я попрошу вас подняться наверх для совещания — срочно.

— Я только... — Эйлис смутилась, перехватив взгляд, которым он обвел разоренную комнату.

— Оставьте как есть, — распорядился он тоном, не допускающим возражения. — Мы собрались в номере у Джайлса.

Поднимаясь по лестнице целых три пролета, оба не проронили ни слова. Эйлис шла

потупившись, глядя вниз на ступеньки.

Марк без стука распахнул дверь в номер Джайлса и пропустил ее вперед. В номере, в двух огромных плетеных креслах, на пухлых синих подушках восседали Джайлс со Стивеном. Перед ними стоял кофейный столик с какими-то бумагами. К столику была придвинута плетеная кушетка.

— Садитесь вот сюда, — сказал Джайлс, указывая на кушетку. — Нам рассказали о неприятном происшествии. Объясните, как это случилось.

Янтарные искорки в глазах Джайлса заставили Эйлис моментально насторожиться. Может быть, поэтому и Марк так с ней сух? Похоже, что, даже не поговорив с ней, он уже считает, что она виновата.

— Расскажите все по порядку, — негромко, ободряюще сказал Стивен. Ну что же, по крайней мере, этот не предубежден против нее.

— Не знаю, что вам и сказать... — На самом деле, как объяснить им то, чего она и сама не понимает? — По неизвестной мне причине в полицию сообщили, что я держу в номере наркотик.

Марк опустился на кушетку рядом с Эйлис:

— И давно вы балуетесь этим?

Как холодно, иронически он это сказал!

Эйлис резко повернулась, чтобы встретить его взгляд.

— Наркотиков я не употребляю. — Сказала, как отрезала, сама удивившись своему бешенству. Однако Марк, на которого ее ярость не произвела ни малейшего впечатления, продолжал в упор смотреть на нее.

— Я прошел это все с Ренатой, и мне отлично известно, как трудно бывает наркоману признать, что он нуждается в помощи, — сказал Джайлс. — Вы очень талантливы, и было бы жаль погубить такой талант.

Эйлис вскочила:

— Я в жизни не прикасалась к наркотикам! Понимаете? В жизни!

— Полиция ничего не нашла, да? — осведомился Марк.

— Ренате с Линдой удалось избавиться от наркотика.

— Господи! — схватился за голову Джайлс. — Только не Рената! Где она?

— Она в полном порядке. Не волнуйтесь. Они с Линдой разгребают оставшиеся после обыска завалы у меня в номере.

— Зачем вашим подругам вообще понадобилось в это вмешиваться? — опять заговорил Марк, сверля ее взглядом. Видимо, он взвешивал ее ответы, сомневаясь в их правдивости.

— Кому-то вздумалось упрятать меня в тюрьму, — сказала Эйлис, предлагая единственно возможное объяснение. Она и сама слышала, как неуверенно дрожит ее голос.

— Но почему? Почему? — вскочив, Стивен устремился к бару и налил себе выпить. — Это же бессмысленно!

— Все это крайне неудачно, — прервал их Джайлс. — Мы не можем прервать съемки даже на один день. Вам надо быть ответственнее, следить за своим поведением, Эйлис. И не впутывать в свои дела Ренату. — Казалось, он хотел добавить еще что-то, но передумал. — Давайте теперь обсудим сцену соблазнения.

Внутренне кипя, Эйлис согласно кивнула. Подумать только — сначала, ничего толком не зная, они обвиняют ее во всех смертных грехах, а потом собираются с ней что-то обсуждать!

— Мы решили снять Мелани с этой роли, — продолжал Джайлс, — и сегодня вечером поставим ее в известность.

— Опоздали, — сказала Эйлис, все еще полная негодования. — Она отправилась в Лондон.

— Не может быть! — ахнул Марк. — Мы же с ней не говорили!

— Мы с Колином видели, как она уезжает. Она сказала, что будет сниматься в телесериале на «Темз телевижн».

— Ну, теперь это не имеет значения. — Джайлс помолчал. — Мы хотим, чтобы роль эту сыграли вы. Найджел посмотрел отснятый материал. Он согласен с нами.

У Эйлис отвисла челюсть:

— Вы, наверное, шутите! Я же не актриса!

— Когда картина выйдет на экран, — ласково проговорил Стивен, — вы получите массу предложений, интереснейших ролей. Вы станете звездой, и «Хантер филмс» прославится как студия, вас открывшая.

— Нет! — упиралась Эйлис, которую при одной мысли об этом охватывал ужас. — Не могу! Я не согласна!

— Доверьтесь мне, детка, — увещевал ее Стивен. — Это станет началом вашего профессионального пути.

— Я и так профессионал, но у меня другая профессия! — все тревожнее говорила Эйлис. — Вы можете опустить эту сцену или использовать другие сцены с Мелани, уже отснятые. Во всяком случае, я сниматься в этом не буду!

Нервно вскочив, она заметалась по комнате.

— Погодите, Эйлис, сядьте, — сказал Джайлс. — Скажите, без этой сцены картина многое потеряет?

— Да, — согласилась Эйлис.

— А Мелани играла то, что задумал автор, или нечто совсем другое?

— Совсем другое, — вынуждена была признать припертая к стенке Эйлис.

— Вот вам и представился случай все исправить, — вмешался Стивен.