Предпочтение смерти

- Понятия не имею, - прошептал молодой человек. - Хотел бы знать, впрочем... Сколько сейчас времени?

- Уже полдень, - отозвалась служанка. - Скоро зазвонят колокола к обедне.

- Стало быть, несколько часов.

Агрифо пошире распахнул окно, впуская солнечный свет, еще раз оглядел комнату. Когда служанка пожелала подобрать с пола черную свечу, он, неожиданно шагнул к ней и взял девушку за руку.

- Займешься этим позже. Сейчас приготовь своему хозяину ромашковый отвар.

- Зачем ему ромашковый отвар? - отозвалась она. - Он что, простужен? Лучше я позову господина Келлера. Он настоящий лекарь.

- Лекарь не нужен, - сказал пикт. Он наклонился и осторожно поднял с пола раздавленный лепесток лотоса. - Нужен ромашковый отвар. Делай, как я говорю, женщина и не теряй времени.

Орадо кивнул.

- Он прав, Види. Ступай.

Недовольно хмыкнув, девушка вышла из комнаты. Глядя ей вслед, Орадо поежился от озноба и сложил на груди руки.

- Она все-таки позовет этого болвана. Впрочем, может быть оно и к лучшему. Не думаю, что сейчас мне поможет обычный ромашковый отвар, - он усмехнулся. - То, что сейчас держишь в руках - лепесток розового лотоса. От его дурмана помогает только крепкий сон.

- Ты ошибаешься, дружище. Это не розовый лотос.

- Вот как? Что же это?

- Это чон-за. Цветок, который растет у югу от гиблых болот, неподалеку от Засечной Черты. Шаманы западного берега используют его, чтобы общаться с духами предков.

- Если пикты используют его в ритуальных целях, то могу предположить, что он должен вызывать какие-то видения. Однако, я не видел никакого дурмана. Должно быть, ты все-таки ошибаешься.

- Чон-за, - сказал Агрифо и крепко сжал лепесток пальцами. - Одна капля - жуткие видения, две капли - крепкий сон, три капли - смерть.

- О, боги..., - прошептал Орадо. Он так сильно стиснул челюсти, что на скулах заходили желваки. - Черный лотос, лютики, или ромашки... Агрифо, она забрала чашу! Эта стигийская девка одурачила меня как мальчишку! Боги милосердные... Нет, наверное, такой твари, которую она не превзошла своим вероломством!

Агрифо ничего не ответил. С интересом он посмотрел на Орадо, ожидая пояснений.

- Ах да... Ты же ничего не знаешь, - с досадой заговорил молодой человек. Он понизил голос: - Скверно. Очень скверно. Я должен вернуться.

- Я не советовал бы тебе сейчас даже вставать.

- Я обязан вернуться. У меня есть пара неоплаченных долгов перед ее высочеством и клянусь честью...

У Агрифо вытянулось лицо. Непонятно было, какие мысли сейчас возникли в голове у этого дикаря, однако оспаривать решение Орадо он не стал.

- Если это твое желание, то останавливать тебя не стану. И если тебе потребуется моя помощь...

- Я говорю тебе, что это дело - мое дело! Дело чести! Однако ты поможешь мне, если расскажешь о тех травах, которые собирают стигийские жрецы, чтобы обрести противоядие против этой пахучей дряни.

- Я не знаю какие травы собирают дети старого полоза. Они чтут странных богов и проводят нелепые ритуалы, которые забавляют людей леса.

- А что делают ваши шаманы, когда общаются с духами предков?

- Я не раз видел, как они жуют древесную смолу. Иногда пьют ромашковый отвар.

- Древесную смолу, - прошептал Орадо, нетвердо вставая на ноги. - Ну конечно же! Как же я сразу не узнал этот запах?! Сколько раз я видел как ее используют в своих ритуалах оракулы, но не узнал! На каждого хитреца довольно простоты... Однако, тот, кто сказал, что по своей сути, всякая женщина, это милое, кроткое, любящее существо, никогда не видел высокородной стигийской стервы. Люди всегда делают то, о чем она просит... Ха!

4

На этот раз переход удалось совершить без особых затруднений. Не случилось всплесков энергии и тело совсем не ощутило той безмерной боли, какая бывает при пересечении незримого барьера между координатами входа и выхода. Единственное неудобство - головная боль, быстро ушла после того как Орадо ступил на черный мрамор, разгоняя кромешную тьму светом факела.

В погребальной камере никого не было, лишь только пятна запекшейся крови на полу свидетельствовали о произошедшей недавно тут трагедии. Свечи, которыми молодой человек пользовался во время прошлого своего визита в усыпальницу, были разбросаны по всему помещению и, казалось, что сделано это было от лютой ненависти ко всему, что могло быть связано с источниками света. Факелов, принесенных сюда чернокожими и меча Аки-Ваши, не обнаружилось вовсе.

Орадо развязал мешочек с желтым фосфором и, вытащив из него несколько камешков, бросил их на пол. Потом воспламенил их от факела и сразу же отвернулся от нестерпимо яркого пламени, жаркого и голодного. Огонь лизнул черный мрамор и растекся по нему всполохами, как будто пытаясь дотянуться до сапог ахеронца, требуя кровавой жертвы во славу солнцеликих богов. Он будет гореть больше суток, ни на миг не угасая, заставляя всякую тень сжиматься от страха.

Только теперь, осматривая помещение, Орадо обнаружил в помещении такие вещи, которых прежде не замечал. За отвратительными крылатыми истуканами он увидел глиняные чашки, керамические масляные светильники и даже кувшины, которые стигийцы использовали для хранения благовоний. Вся эта простоватая утварь не годилась для использования в богатом жреческом доме, однако обычным хемитам, не избалованным роскошью, она вполне могла подойти. Это обстоятельство могло бы удивить Орадо вчера однако теперь молодой человек всего-навсего поднял одну из глиняных чашек с пола и, найдя на ней клеймо хозяина, довольно хмыкнул. Стало быть, вот он каков, зверь Сахима - мальчишка, отступивший от бога своего народа и поплатившийся за это как жизнью, так и душой.

Окончательно удостоверившись в своих предположениях, ахеронец отставил чашку в сторону и уже хотел было покинуть погребальную камеру, когда увидел возле одной из статуй, поддерживавших свод усыпальницы, неподвижное тело одного из чернокожих рабов стигийской принцессы. Молодой человек приблизился к трупу, коснулся его острием меча. В тот же миг мертвец дернулся, протянул к нему свои руки.

Было очевидным, что причинить Орадо вред, мерзкое создание, уже не могло, поскольку коротким, тяжелым мечом девчонка попросту перебила ей хребет. Пожалуй, можно было и вовсе не обращать внимания на беспомощную тварь, однако, еще совсем недавно это был человек, - сильный и храбрый воин, пожертвовавший своей жизнью ради спасения госпожи. И жертву эту, к сожалению, Аки-Ваша не оценила.

Какое-то время ахеронец смотрел на чернокожего, раздумывая над тем, каким образом можно было бы избавить душу несчастного от оков черной магии. Найдя единственное правильное, как ему казалось, решение, Орадо брезгливо наступил на скрюченные пальцы, коснувшиеся его сапога и бросил пару камней на дергающееся тело. После этого он поднес к телу факел. Жаркое пламя сразу же принялось пожирать мертвую плоть, обугливая ее, обращая в пепел. Ахеронец же, не желая терять понапрасну времени, вышел из погребальной камеры, двинулся по коридору в поисках других оживленных мертвецов.

Путь через лабиринт молодой человек знал достаточно хорошо, поскольку изучил расположение ходов еще прошлым днем, обезвреживая хитроумные капканы. Он обходил те места, которые, по его мнению, все еще таили опасность, поднимался и спускался по качающимся лестницам, на которых всякий неверный шаг вел к гибели. Несколько раз ахеронец перепрыгивал ямы-ловушки, в которых виднелись человеческие кости, взбирался на тяжелые каменные плиты, под которыми нашли бесславный конец незадачливые расхитители гробниц. Около получаса Орадо бродил по подземному лабиринту, ориентируясь по старым меткам, сделанным когда-то им же самим, пока не наткнулся на еще один шевелящийся труп.

Мертвец, у которого также был перебит позвоночник, лежал у самой стены, рядом с одной из чаш, содержавших останки прислужников древнего чернокнижника. На этот раз Орадо не стал тратить драгоценные огненные камни для упокоения души несчастного. Проходя мимо бывшего раба стигийской принцессы, не задерживаясь возле него даже на пару секунд, ахеронец полоснул его клинком по шее, отделяя голову от тела. Тело бывшего невольника дернулось еще пару раз и затихло.

На протяжении следующего часа, молодой человек бродил по подземным коридорам, в поисках третьего, воскрешенного некромантами трупа. Он совсем уже отчаялся найти его, когда наткнулся на дыру в каменном полу. Должно быть, именно через этот проход в усыпальницу проникали змееподобные существа.

Орадо подобрал с пола один из камешков, бросил его вниз, прислушался. Не услышав звука падения, он с отвращением плюнул в дыру, после чего, решив больше не искушать судьбу, двинулся по направлению к лестнице, ведущей к выходу из усыпальницы.

Пустыня ахеронца пеклом, тело его тут же замолило о капле прохлады. Песок в здешних местах был темным, как будто от безграничного зла, исходящего от древних усыпальниц и храмов. Идеальное место совершения страшных, кровавых обрядов жрецов демонических существ, что вызывались из бездны посредством человеческих жертвоприношений. Не удивительно, что в этих проклятых землях могут выжить только песчаные драконы, скорпионы и, как бы это не казалось кому-то странным, человек. Облизав пересохшие губы, Орадо спрятался от палящего солнца в тени растрескавшейся стены, в прежние времена являвшейся частью какого-то комплекса, включающего в себя усыпальницы знатных вельмож, вытащил из сумки белое полотенце. Кое-как он повязал его вокруг головы, огляделся вокруг, пытаясь понять, в какой стороне Запретного Города находились Врата Мертвых. Кажется, в прошлый раз, в поисках гробницы верховного жреца Сета, ему довелось идти со стороны высокой башни, что возвышалась над всеми прочими сооружениями. Это строение находилась чуть в стороне от мрачных заупокойных храмов - 'жилищ вечности', в которых давно уже не проводилось никаких обрядов. Значит, туда и следовало идти.

Орадо неохотно поднялся на ноги и зашагал по наплавлению к башне. В паре десятков метров от нее, в тени головы какого-то из сынов Сета, он разглядел множество отпечатков лошадиных копыт. Похоже на то, что оставленные без присмотра животные, долгое время бродили возле этого истукана, не отходя от него на большое расстояние.

Орадо открыл походную фляжку, плеснул часть ее содержимого на лицо, потом обратил свое внимание колеблющийся в легкой зыбке, начинающий клониться к горизонту глаз Солнцеликого. Тот, казалось, прилагал все усилия к тому, чтобы сжечь это нечестивое место. Кто знает, может быть и правы жрецы Воскресшего бога, убеждая всех, что вовсе не огненный шар освещает землю после ухода ночи, а сам суровый, справедливый бог восходит над землей, испепеляя своими лучами всякого рода погань, не успевшую спрятаться от его взора.

Перебирая в уме подобные мысли и неоднократно проклиная всех стигийцев за их вероломство, Орадо принялся взбираться на высокий бархан, выросший у Врат Мертвых. Оказавшись наверху, он долго рассматривал пустыню, пытаясь найти взглядом старый тракт, что тянулся до самого Блистательного города. Давно уже люди не ходили по этим местам и сама дорога многие столетия назад была заброшена и погребена под песками. Лишь покосившиеся каменные обелиски, видневшиеся где-то на западе, выдавали ее присутствие, однако это были единственные ориентиры. И горе тому путнику, который сбивается с пути, теряясь в этих жгучих, бесплодных землях.

Еще раз взглянув на старую усыпальницу, Орадо посмотрел на мрачные стены Запретного Города, после чего побрел на запад, надеясь еще до вечера повстречать какой-нибудь торговый караван, с которым мог бы дойти до городских ворот Кеми.

Отойти от старых усыпальниц, однако, молодому человеку далеко не удалось, поскольку когда он приблизился к ближайшему путевому обелиску, откуда-то (должно быть, из-за ближайшего бархана), послышалось негромкое шипение. Орадо на мгновение опешил, зная какая грозная тварь может издавать такого рода звучания. То мог быть реликт древних времен, ползучий гад, прозванный жителями пустыни дюнным драконом. Справиться с могучим ящером при помощи обычного клинка мало кому доводилось, а бежать от него и вовсе было бесполезно.

Орадо беспокойно огляделся по сторонам. Когда же, всего в десяти шагах от него, прямо с бархана начала пониматься коричневая, покрытая костяными пластинами и многочисленными шрамами туша существа, своими размерами превосходившего боевого скакуна степных племен, ахеронец увидел на ее спине седло, на котором поблескивала золотая эмблема правителя закатных земель Царства Теней. Это вовсе не был дикий хищник. Это был ухоженный, откормленный зверь - любимая зверушка всадников Дневного Дозора. И только теперь, когда дюнный дракон, освободив передние лапы, начал вытягивать из песка прочие части своего тела, Орадо понял, что по причине собственной глупости, или непозволительной беспечности, угодил в заранее приготовленную ловушку. Надо полагать, Аки-Ваша уже повстречала на своем пути стражу пустынь и предупредила их о появлении в этих местах святотатца, осмелившегося нарушить покой мертвецов в Запретном Городе. Хитрая стерва, конечно же не упустит шанс исполнить свою угрозу и посмотрит на то, как голову его повесят на пику, у Черного Храма. Может статься, она посмеется вместе с остальными сестрами над глупцом, дерзнувшим нарушить один из главных священных запретов. Интересно, впрочем, какую историю она наплела этим олухам о себе?

- Эй, усталый путник! - прокричал кто-то из-за спины ахеронца. Орадо обернулся и увидел облаченного в легкие доспехи, загорелого до черноты человека, сидевшего на вершине того бархана, с которого только что спустился сам. - Куда ты держишь свой путь? Уж не к торговой ли дороге?

- Да, друг мой, - ответил Орадо, сложив руки в знаке приветствия. - Я направляюсь к Блистательному Городу.

- Со стороны старой усыпальницы ты идешь, - резко произнес страж пустыни. Он вытянул руку, указал на восток. - Вон оттуда. Из запретного места.

Орадо открыл уже было рот для ответа, но в этот момент дюнный дракон, приблизился к ахеронцу и коснулся его плеча раздвоенным языком. Молодой человек поморщился от отвращения, однако не решился даже пошевелиться, поскольку знал, что дерзни он сделать хоть одно резкое движение, грозное животное просто-напросто откусит ему голову.

- Как тебя зовут, чужестранец? - спросил стигиец.

- Меня зовут Орадо.

- А, так это мы тебя ждем, кхари.

- Вы меня ждете? - ахеронец попытался изобразить на своем лице удивление, однако, едва ли у него это получилось.

Темнокожий воин стряхнул со своей одежды песок, махнул кому-то, находящемуся на другой стороне бархана рукой и громко сказал:

- Не двигайся. Я сейчас спущусь к тебе, чужестранец.

- А что мне остается? Если я пошевельнусь, то ваша ручная зверушка начнет беспокоиться. Предпочитаю видеть таких тварей миролюбиво настроенными и сытыми... Но чего же вы от меня хотите? Разве я совершил какое-то преступление?

- Согласно распоряжению верховной жрицы Черного Храма, дочери владыки вселенной и поднебесного народа, я должен тебя задержать и доставить в Замок Страданий, где твою участь будут решать судьи. Не двигайся, повторяю, - Страж Пустыни подошел к Орадо. - Отдай мне свое оружие.

Ахеронец помедлил, оценивая свои шансы на победу, пожелай он оказать сопротивление. Услышав же, где-то позади себя фырканье еще одного дюнного дракона, Орадо мысленно проклял всех хемитов на свете, после чего вытянул из ножен меч и протянул его стражнику.

5

О жутком пустынном крае, в котором Орадо очутился по вынужденным обстоятельствам, хотя и не вопреки своей воле, рассказывали многое. Путешественники с упоением от увиденных причуд описывали традиции населявшего его народа, но они же, с неприязнью в голосе, или с ужасом перешептывались об ужасах, таящихся в ночи, по берегам рек и озер, или средь старых, разрушенных временем храмов. Здесь ученые получали знания, которые нигде и никто кроме первосвященников не мог им предоставить, философы находили своеобразное вдохновение от созерцания руин погруженных в пучину песков древних городов, архитекторы обучались возведению грандиозных, величественных сооружений, которые переживут века, если не тысячелетия и будут поражать умы людей своей монументальностью. Здесь хищные твари, что выползали по ночам на берег из топей и священной реки, почитались во мрачных стигийских святилищах наравне с божествами. На этой земле, пропахшей тленом минувших лет, почитали богов, имена давно уже стерлись из памяти народов Турии, а противоречивые поступки правителей и героев из старинных легенд обсуждались и вызывали множество споров у моралистов и историков. И если существует место, застывшее во времени, подобно мистическому плато Ленга, то это, конечно же, Стигия.

Государство, разделяемое великой рекой, по праву считалось древнейшим из всех, ныне существующих. Это была цивилизация, возникшая на руинах королевств древности, от которых в памяти людей остались только легенды. В то время, когда по бесплодным восточным землям пораженного разрушительными катаклизмами континента кочевали дикие племена кочевников, а к северу от Стикса вели кровавые междоусобные войны погрузившиеся в варварство народы, позабывшие собственную историю, на берегах черных вод уже возводились святилища змееликого бога. На плодородных равнинах, развивались сельское хозяйство, ремесла и литература, но в песках, возле величественных священных пирамид, построенных еще в допотопные времена, проводились кровавые, страшные ритуалы. Мерзкие святилища безымянных перворожденных богов, о которых не без содрогания говорили странники, во множестве наполняли стигийские города, главным из которых считался портовый Кеми - место паломничества для последователей Сета, вместилище многочисленных пороков и безграничного греха.

Пустыня, впрочем, жила своей жизнью, сильно отличавшейся от той суетной повседневности, к которой привыкли городские обыватели. Она не прощала ошибок и беспощадно карала тех людей, которые относились к ней без уважения и забывали, что судьбы их зависят не столько от воли богов, сколько от природных стихий. Пустыне не было дела до руин великих городов древности и до человеческих судеб, а единственной войной, которую она вела, была война с плодородными равнинами к северу и востоку от Стикса. Ведь пустыня вечна, люди, находившие в ней пристанище, были не более чем песчинками в вихре времени. Они - смертные, обязаны были придерживаться границ, за которыми их ждала неминуемая погибель. И жизнь их зачастую проходила у торговых трактов, в небольших, захудалых деревушках, в которых главной проблемой был и будет недостаток воды. А потому, жались к Стиксу поселения и смерть от лютого зверя, по ночам бродившего по берегу священной реки в поисках пропитания, казалась им сопутствующим злом, куда меньшим, чем гибель от жажды.

Так, или очень похоже думал Орадо, сидевший на спине у песчаного дракона, неспешно двигавшегося по широкой дороге, выложенной из белого камня, тянувшейся от одного оазиса к другому.

Ближе к вечеру, эта дорога стала пролегать по заросшим травами землям, служившим пастбищами для скота, а позже и вовсе по заболоченным местам, вдоль затхлых заводей великой реки. Здесь уже встречались убогие глинобитные хижины, в которых ютились представители низшей касты - потомки древнейшего народа, заселявшего эти земли до прихода кхари. Стали попадаться шатры вельмож, палатки торговцев и стойбища караванщиков, отчаявшихся достичь городских ворот до захода солнца, а потому ставших на ночлег близ поселений. У разведенных ими костров перетаптывались с ноги на ногу гигантские слоны и сонно покачивали головами чудные, бескрылые птицы, каждая из которых превосходила в высоту самого рослого из мужчин. Огромные крысы бегали промеж ветхих строений, лаяли где-то собаки и фыркали низенькие лошади, привязанные к стойлам. В то же время, со стороны Стикса доносились крики неведомых животных, без всякого сомнения хищных и опасных.

Орадо уже не было дела до всего этого. Крепко держась обеими руками за костяные наросты торчащие из спины твари, на которую его усадили, ахеронец прилагал все силы для того, чтобы не свалиться со скользкой спины животного и морщился от запаха нечистот, коих вдоль дороги было неисчислимое множество.

Надо сказать, что настроение у молодого человека было отвратительное: его планы, сколь бы они плохими они ему не казались, рухнули после встречи стражами песков, появления возможности предупредить о надвигающихся бедах Владыку Черных Пирамид не ожидалось. Хуже и неприятнее всего было то, что его одурачили словно ребенка. И кто?! Соплячка, возомнившая себя центром вселенной! Аки-Ваша ускользнула, забрав чашу Зу-Шивентари. Рано, или поздно, нарастающие страхи и непомерное отчаяние заставят эту дурочку совершить поступок, который погубит ее душу. А вот помочь ей каким либо образом не представлялось невозможным. Конечно, оставалась небольшая возможность убедить в своих словах дознавателей, которые в скором времени будут вершить над ним суд, однако кто поверит расхитителю гробниц, нарушившему священные запреты?

- О чем задумался, кхари? - поинтересовался ехавший рядом с ним страж пустыни. - Чего голову понурил?

- Все не так, - тихо сказал Орадо. - Все должно было быть иначе.

Дозорный в ответ лишь рассмеялся и подхлестнул дюнного дракона плетью, заставляя животное ускорить темп передвижения.

Когда окончательно стемнело, дорога, неожиданным образом, опустела. Появились первые сторожевые вышки - нелепые деревянные конструкции, отдаленно напоминавшие башни канфордумов и несложно было догадаться, что Дневной Дозор ступил на территорию, которая в это время суток считалась запретной для передвижения обычных людей. И, неспешно двигаясь по местам, которые буквально дышали древностью лет, Орадо чувствовал, как вползает в его душу беспокойство. За каждым деревом стали чудиться ему притаившиеся хищные звери и даже в дуновении ветра, словно ощущалось чье-то зловонное дыхание.

Как будто почувствовав волнение ахеронца, ящерица, на которой он сидел, остановилась, выгнула спину. Тут же подоспел один из стражей. Он стеганул животное плетью по хвосту и прокричал какое-то ругательство. Зверюга неуклюже заворочалась, оскалила зубастую пасть, однако вскоре зашагала вперед, тяжело переставляя лапы по остывающим от дневной жары камням.

Вскорости показалась крепостная стена Блистательного Города, высокая, состоящая из неровной кладки огромных, хорошо обтесанных камней. Местами растрескавшаяся и обвалившаяся, она, со времени строительства не потеряла своего величия и казалась неприступной. Неоднократно, в прежние века, выдерживала она осаду объединенных кланов кочевников, бродивших по равнинным землям, но Кеми, насколько Орадо было известно, никогда не преклонялся перед врагами. Кости штурмовавших его варваров остались лежать в этих местах, занесенные песками, в назидание воинственным степнякам и дикарям черного побережья.

Сейчас за крепостными стенами, на черных пилонах змеиных храмов играли огни повиновения, возвещавшие о начале охоты главного из сыновей верховного бога Стигии. Много страшных историй ходило землям Турии о ночных охотниках Блистательного Города. Путешественники утверждали, что всякий человек, вышедший из своего дома в темное время суток, подвергался риску быть сожранным ползучими гадами, которых первосвященники выпускали по ночам из подземелий. Мерзкие полозы, случалось, подползали к самым проходным воротам и нападали на охранников. Оказывать сопротивление детям Сета не имел права никто, поскольку такого рода противодействие неминуемо вызывало гнев змеепоклонников, а скорбная участь еретика не вызывала сочувствия ни у кого.

Должно быть, именно по этой причине, на городских улицах дозорным не встречалось людей. Город словно притаился в ожидании чего-то плохого и только кошки, коих, наверное, в Кеми имелось множество, встречались им по пути. Маленькие хищники провожали взглядами людей, осмелившихся нарушить покой ночного города, но даже они сейчас казались Орадо выходцами из какого-то другого мира, безмолвными слугами богини Луны, Бастет.

Какое-то время дозорные двигались по улицам огромного, спящего города, испещренного улицами с богатыми усадьбами, низенькими ухоженными домишками, храмами, раскрашенными статуями звероликих богов, термами с портиками, высокими оградами, покрытыми вьющимися многолетниками и лианами. В просветах между развесистыми деревьями виднелись фонтаны, не прекращавшие свою работу даже ночью, а дальше, в том месте, где городская стена обрывалась, были заметны лунные блики, игравшие на водной глади священной реки. У самого берега, чуть покачиваясь на волнах, как будто спали одномачтовые суденышки и рыболовецкие шхуны. За ними выстроились в ряд боевые галеры, а еще дальше стояло нечто громоздкое, плохо различимое в ночи. Что это такое Орадо не мог даже предположить, но был уверен, что ни к торговому, ни к военному флоту это судно не относилось. Скорее, оно было похоже на плавучий дворец. Вот только выходить в открытое море на таком корабле было бы равносильно самоубийству.

Избежав каких-либо затруднений в пути, верховые достигли огромных ворот, за которым располагался храмовый и дворцовый комплекс. Стража пропустила их во внутренний двор и, только после того как затворились тяжелые двери, отделявшие жреческую обитель от остального мира, люди почувствовали себя в относительной безопасности.

Странное это было место, мрачное, напоминающее подземелье. Большая его часть находилась в тени, однако света немногочисленных факелов, установленных в специально отведенные для них стенные ниши, было достаточно для того, чтобы понять: здесь, в прежние времена находился какой-то храм. А может быть, это была одна из тех обсерваторий, что в допотопные времена служили прибежищем для народа иугов, пришедшего на землю Стигии со звезд и исчезнувшего в бездне тысячелетий, оставив после себя только обрывочные сведения в космогонических мифах и легендах.

Так это было или нет, но здешний сводчатый каменный потолок, украшенный множеством самоцветов и впрямь напоминал звездное небо, хотя отображенный художниками небосвод (если это и правда был небосвод), отнюдь не являлся сосредоточием известных ахеронцу созвездий. То вполне могло быть отражение неба одной из тех эпох, от которых в воспоминаниях людей не осталось ничего, даже старинных легенд и преданий. Может статься, только боги ведают, сколь древним было это место.

Откуда-то из темноты к дозорным вышли люди, одетые в просторные, украшенные золотом одежды - священослужители внутренних храмов и завели беседу с главой пустынных стражей. Он что-то долго рассказывал им, а жрецы качали головами, изредка задавали вопросы и перешептывались между собой. О чем шел разговор Орадо не знал. Он даже не слышал ни единого слова, однако, судя по выражению лица смуглокожего воина, растерянному и преисполненному покорности, случилось нечто, чего никто из стражей Дневного Дозора не предвидел.

Потом жрецы удалились, а глава дозорного отряда подошел к ахеронцу.

- Слезай, кхари. - сказал он. - Боги, наверное, вздумали посмеяться надо мной, но наши планы меняются.

- Что происходит? - спросил Орадо, спешившись с дюнного дракона. - Мне казалось, что вы хотели передать меня храмовникам.

- Для тебя было бы лучше, если бы я это сделал. Следуй за мной, варвар. Не говори ни слова, пока тебе не прикажут. Смотри в пол, по сторонам не пялься. То, что ты увидишь, не предназначено для взора простого дикаря.

Они прошли через арочную дверь и зашагали по длинному коридору, выложенному из гладкого, белого камня, подобного которому ахеронец прежде не видел нигде. Преодолев его, они очутились в широкой галерее, наполненной разнообразными благовониями. Воздух тут был насыщен разнообразными запахами так сильно, что у Орадо закружилась голова. Наверное, имелось в составе сгораемых трав что-то наркотическое, что могло способствовать вхождению в транс обнаженных оракулов, сидевших прямо на каменном полу, близ лампад и каменных изваяний.

- Слушай меня внимательно, кхари, - тихо говорил тем временем глава дозора. - Очень скоро ты предстанешь перед взором Царя Царей. Хранитель священных песков лично захотел посмотреть на тебя, хотя я не понимаю причину такого интереса к осквернителю могил. В глаза ему не смотри, старайся держаться на расстоянии от его тени. Змеиный Трон и владыка Черных Храмов являются одним целым, а потому обращаться к нему напрямую не смей. Допускается обращение 'Великий Государь', но и будет непочтительность, достойная разве что варвара. Прекословить ему не пытайся, лгать даже не помышляй. В противном случае за жизнь твою никто не даст и ломанного ногтя.

'Воистину, этот мир вывернут наизнанку', - подумал ахеронец, кивая в ответ. Двигаясь по узкой галерее, он размышлял о странных правилах этикета, принятых во дворе его величества Амен-Каури, при этом стараясь не споткнутся о ноги размалеванных бритоголовых стариков, склонявшихся над чашами, наполненными полупрозрачной жидкостью. То были Оракулы - религиозные фанатики, к которым прислушивались сановники. Самозваные пророки вносили немалую лепту в социальную и политическую жизнь Стигии, активно способствуя принятию монархами нелепейших решений.

Галерея скоро закончилась и стражник повел Орадо по узкому проходу, мимо залов, в которых предавались разнообразным развлечениям вельможи, а хищные звери, прикованные к мраморным полам крепкими цепями, поглядывали по сторонам глазами, полными жажды крови. Ахеронцу слышалось звучание воды, где-то в темных коридорах, чудилось рычание львов за поворотами, смех, разговоры, чей-то шепот в пустых комнатах. В тенях тянущихся по неровным стенам, сложенным из все того же белого камня, виделись ему образы существ, в которых не было ничего человеческого.

Теперь ахеронец окончательно удостоверился в том, что находился во дворцовых покоях. Это был центр Вселенной и не всякому простому смертному дозволялось побывать в этом вместилище всевозможных пороков, политических интриг и государственных измышлений.

В целом, царский дворец, с его, просторными залами, тесными каморками, складскими помещениями и комнатами для развлечений, соединенных между собой коридорами, оказался похож на муравейник. Орадо подозревал, что большая его часть находилась под землей и состояла из множества подземных ходов, пролегающих под мрачными святилищами и огромной центральной площадью. На сколько верст, в общей сложности, растянулся в разные стороны этот подземный лабиринт, наверное, мало кто знал, но каждый камень тут, казалось, дышал седой древностью.

А потом череда подземных переходов, уже начинавших казаться Орадо бесконечными, закончилась. Подойдя к массивным дверям, сделанным из красного дерева, глава Дневного Дозора громко постучал наконечником копья о металлическую пластину. Двери медленно, словно нехотя отворились и в глаза ахеронцу ударил нестерпимый свет от множества свечей и гальванических пломб, подвешенных со свисавших с потолка железных крюков. Жмурясь, прикрывая глаза рукай, он вошел в небольшое помещение, украшенное гобеленами и разноцветными барельефами на стенах.

Страж пустыни не последовал за Орадо и остался в коридоре. Зато к ахеронцу подошли вооруженные длинными мечами темнокожие воины, чьи лица были закрыты волчьими масками. Да и были ли под ними вообще какие-нибудь лица? Надо полагать, это была волчья стража - личная охрана владыки Черных Храмов, о которой с почтением говорили даже советники Ади-Шавина. Ходила молва, что в жилах этих дворцовых стражей текла кровь древних исполинов и слухи эти, может статься, не были лишены оснований, поскольку ростом им ахеронец уступал чуть ли не вдвое.