Белка в колесе

На пятое утро Истэнджор решил ликвидировать источник зла. Он разбудил Джавэну, стиснув на её горле руки и несмотря на её отчаянную борьбы за жизнь отправил её к праотцам.

– Это временно, как беременна,– говорил он, удушая жену; говорил и, чтобы её успокоить, и, чтобы самому не отказаться от её убийства.– Если я убью тебя сейчас, вечером ты не убьёшь меня, Серпину и себя. И мы вырвемся из этого чёртова дня в нормальный новый. Твоя гибель всем нам троим только на пользу.

Через убийство жены Истэнджор настолько хотел разорвать круг непосильных проблем, что после того, как Джавэна перестала дышать он ещё целых пятнадцать минут не разжимал пальцев с её горла.

И всё равно, когда после убийства жены он готовил себе завтрак, на кухню как ни в чём не бывало вошла Джавэна и, усевшись за стол стала с аппетитом уплетать поджаренные им тосты с джемом и свежесваренным кофе.

Остолбенев от столь невероятного воскрешения жены, Истэнджор взирал на неё, теряясь в догадках: это и в правду его Джавэна или перед ним её призрак?

– Я не привидение,– точно прочитав его мысли, сказала жена.– Потрогай меня, если не веришь.

Подавляя страх перед тем, что может быть, Истэнджор так и сделал, и его указательный палец не провалился сквозь плечо жены, как судя по кино, бывает при соприкосновении с призраками. Тогда он вкрадчиво спросил:

– А ты случайно не помнишь, что произошло сегодня утром?

– Как что? Я проснулась и пришла сюда на запах завтрака. Ты, наверно, хотел подать мне его в постель. Но мне не терпелось тебя увидеть, любимый.

С куском тоста во рту Джавэна чмокнула мужа в губы.

– То есть то, что я тебя задушил ты не помнишь?

– Ты меня что? Да ты просто соснил страшный сон.

Джавэна подошла к вмонтированному в дверцу холодильника зеркалу.

– Вот видишь, на шее никаких следов удушения. Ты много работаешь Истэн, вот тебе и снятся кошмары.

Остаток дня прошёл для Истэнджора в бездейственном и тревожном ожидании трагического финала, который и произошёл в точное время и в точности так, как всегда.

* * *

На шестое утро Истэнджора озарила новая идея как можно прорваться в нормальное время с нормальной в нём человеческой жизнью.

«Джавэна возвращается с дороги на конференцию, чтобы избавить меня от хандры в период её отсутствия. Всего-то и нужно не дать ей повода для возвращения. Тогда, глядишь, и с Серпиной можно будет позабавиться, чтобы выложить материалы этой забавы на страницу в соцсети «КАЗАНОВА».

Истэнджор делал всё, чтобы добиться своего. Весь день он был бодр и весел, хохмил, шутил, дурачился. А когда Джавэна уехала не потребовав с него обещания не скучать, он переполненный эмоциями сказал себе: «Вот оно наше спасение. Кто ищет, тот всегда найдёт».

Застав мужа с женой, Джавэна сказала иное:

– Ты недооценил мою интуицию, мерзавец. Не смог скрыть радости от того, что я уезжаю. Вот и заплатишь мне вместе со своей подружкой.

На этот раз Истэнджор не бездействовал. Он принялся уговаривать Серпину убежать из этого дома, пока Джавэна не вернулась из кухни с ножом. Но Серпина была настолко сбита с толку появлением неизвестной женщины, да и сам Истэнджор больше захлёбывался от волнения в своих словах, чем доносил важную для их жизней информацию, что никак не могла взять в толк чего от неё так настойчиво требуют. А потом было поздно. Джавэна зарезала мужа, зарезала убежавшую в соседнюю комнату Серпину, после чего и сама наложила на себя руки ставшим уже традиционным способом.

27 мая-8

«Да что же это я всё о ком-то и о ком-то?– проснувшись, подумал Истэнджор – Джавэна и Серпина точно специально вставляют мне палки в колёса. Они, не помня, что этот день повторяется, не предпринимают никаких усилий, чтобы прорваться из него в нормальное время. Они мне не помощники. Я сам буду тем, кто спасшись, разорвёт цепь трагических событий, приводящих к повторению этого дня. Я верну нам счастье жить по-человечески».

Когда под вечер Джавэна уехала, первой мыслью Истэнджора было спрятаться где-нибудь в соседнем доме. При его нестерпимом желании как можно скорей оказаться в безопасности ничего другого ему просто не могло прийти в голову. Потом, как озарение свыше, он почему-то подумал, что более надёжным укрытием для него будет одновременно и другой дом и солидное расстояние от его собственного. Окрылённый этим спасительным решением, он выскочил на улицу и заметался, не зная какое направление выбрать: правое или левое. «Наше дело правое»,– пришло ему на ум крылатое выражение. А кто бы сомневался, что спасение себя и двух женщин, в чём-то ему дорогих, не правое дело. Самое правое. Правее в его незавидном положении просто некуда. И он стремглав бросился бежать в правую, если находиться спиной к его дому, сторону улицы.

Впереди у стены продуктового магазина показался укрывшийся под тентом лоток с книгами, журналами, газетами и прочей продукцией полиграфической отрасли. Одних с Истэнджором лет парень, стоявший на входе под тент, ещё издали заприметив бегуна, не сводил с него глаз, пока тот не приблизился достаточно, чтобы слышать обращённые к нему слова.

– Возьмите пожалуйста газету,– сказал он, протягивая «СЕМЬ ДНЕЙ АЛЕСАНДРИИ».

«Сменил место торговли,– подумал Истэнджор, даже не притормозив.– А всё равно засунь себе свою газетёнку сам знаешь куда».

Бежал он долго, оставляя позади себя километры преодолённого расстояния и сотни различных строений, жилых домов многоэтажных муравейников и частных одно, двух и даже трёхэтажных коттеджей, офисов, мастерских, магазинов…Остановился он только, когда совсем выбился из сил.

Вокруг него раскинулся целый квартал один другого краше домов. Возбуждённый страхом перед трагедией в его семье, он не мог остановить свой выбор на каком-нибудь из них одном и, вертясь на месте, бегал по ним глазами, словно следя за хаотичным полетом мечущейся в воздухе мухи.

«В конце концов я же не покупать его собираюсь»– решил он мучавшую его дилему и поспешил в дом, на котором остановил свой взгляд в момент, когда его посетило решение.

Закрывшись на все замки, Истэнджор почувствовал, что этот дом, словно пиявка дурную кровь высасывает из него мучащий его адреналин. По мере того, как он всё более и более обретал душевное спокойствие в нём рос было утраченный интерес к полноценной жизни, наполненной приятными событиями. Спустя минуты три, когда его наполнила стопроцентная уверенность в том, что на этот раз он проснётся в продолжающем свой бег времени Истэнджор вообще отклеился от подпираемой спиною двери и отправился с эксурсией по дому.

Он заглянул в первое по коридору помещение. «Симпатичная кухонная мебель. Когда всё благополучно закончится, надо будет купить себе точно такую же. Ну может другого цвета. Тлько посмотрю в интернете, где такая продаётся». Из кухни он переместился в гостинную. «Всё так чистенько, так опрятно. Хоть прямо сейчас с гостями за стол. Ничего-ничего, всё ещё будет». В кабинете с богатой коллекцией книг на полках он решил, что нужно проштудировать все, что было проигнарированно в школьные годы, а потом и вообще как можно больше читать. В спальне он пообещал обзавестись с Джавеной детьми, от которых в силу желания пожить в своё удовольствие он всегда отказывался под самыми благовидными предлогами. А в гостиной, отрыв дверцу бара с богатой коллекцией вин и шампанского решил выпить за всё хорошее, что он уже наметил сделать в своей жизеи и то, мысли о чём ещё предстоит родиться.

Истэнджор с бокалом и бутылкой игристого в руках расположился в дорогом под старину сработанном кресле. Бокал он поставил на журнальный при кресле столик, откупорил шампанское и наполнил ёмкость для культурного потребления алкоголя пенящимся и шипящим напитком.

– За победу человеческого разума над паранормальными явлениями!– для самого себя толкнул он тост, торжественно подняв бокал над головой.

Сделать хотя бы глоток ему помешал неожиданный звонок в дверь.

«Хозяева вернулись!»– испугался Истэнджор. Рта не успеешь открыть в своё оправдание, как они пристрелят тебя за не законное проникновение в чужое жилище или в лучшем случае сдадут полицейским.

Довольно долго Истэнджор не слышал ничего, кроме стучавшей в висках крови. Решив, что звонивший ушёл, он стал подносить бокал к губам и снова замер, услышав повторный звонок.

С паузами звонок оживал ещё четыре раза, и Истэнджор осмелился посмотреть кто это там такой, кто, как видно, не собирается уходить, пока ему не откроют. Может как-нибудь его удастся спровадить? Он бесшумной тенью подкрался к входной двери и, затаив дыхание, прицелился глазом в дверной глазок.

Забыв обо всех предосторожностях, Истэнджор как при виде привидения отпрянул назад, натолкнулся на обувную полку и, потеряв равновесие, упал спиной на пол, куда с полки последовали и несколько мужских и женских туфель. Ещё бы! Ведь на крыльце, словно принесённая сюда каким-то колдовством, стояла и то и дело давила на кнопку звонка Серпина Сатбидер.

«Как? Как она здесь меня нашла? Может где-то на улице видела как я заходил в этот дом и последовала за мной? Или пришла навестить живущую здесь подругу? Да-да, скорее всего так. Она заявилась бы сюда раньше, если бы заметила бы меня на улице, а то и вовсе окликнула бы, чтобы пойти вместе».

Вопрос и найденный на него ответ не приносили Истэнджору душевного равновесия. Серпина всё равно здесь и, похоже, никогда не уйдёт. Что с этим делать? Что?!

– Истэн, ну пошутили, и хватит прикидываться, что тебя нет дома,– наигранно обиженным голосом сказала девушка.– Я слышу тебя через дверь. Открывай же наконец.

«Значит она всё же видела меня на улице. Только мне от этого ни чуть не легче».

– Серпина, детка это не мой дом, я не могу тебя сюда впустить,– сказал Истэнджор в надежде сплавить отсюда любовницу, чтобы самому потом перебраться в другое укрытие, где его уж точно никто не найдёт.– Иди на адрес, который я тебе дал. Встретимся там.

– Твои шуточки уже не смешны,– возразила визитёрша.– Я и пришла на адрес, который ты мне дал. Улица Пьядо Исанталь, дом двести семнадцать. Что ты мне говоришь? Это твой дом.

«Мой дом? Нет, подруга, это ты о чём таком говоришь?»

Едва эта мысль пролетела в его голове, как Истэнджор, оглядывая коридор, чтобы по одному только этому помещению удостовериться в ошибочности, если не сказать лживости, заявления девушки, увидел на стенах точно такие же обои, как в его доме. Обувной шкафчик, на полке телефон, на полу вытоптанный коврик, с потолка дешёвый светильник, справа на стене зеркало в пол человеческого роста, слева картины, которые только на фотографии можно выдать за подлинники великих мастеров – безусловно, это его коридор.

«Нет, нет, нет! Этого просто не может быть! Я точно знаю, что заходил в незнакомый дом. Это просто похожий на мой коридор. Я пришёл сюда в таком волнении, что просто не заметил столь удивительного сходства. А вот остальные комнаты совершенно иные».

Ожидания Истенджора не оправдались. В каждой новой комнате надеясь увидеть то, что он увидел не далее как пятнадцать-двадцать минут назад, он оббежал весь дом снизу до верху. От былой роскоши особняка какого-то богатея не осталось и следа. Это был его дом. Ни чей иной как его Истэнджора Асантри дом.

«Этому должно быть какое-то объяснение. Какое-то простое логическое объяснение. Думай Истенджор, думай. Так, бежал ты очень долго. Мог ты чисто машинально, попетляв по улочкам, прибежать обратно к себе? Почему нет, ведь ты же у себя? А почему ты тогда считал этот дом чужим? Да потому что над твоим сознанием сыграли злую шутку волнения последних дней. Ты так отчаянно нуждался в спасении, что принял бы за свой дом даже помойку».

В его размышления ворвался звонок в дверь, то и дело продолжавший нарушать тишину.

«Да что ж она присосалась ко мне, как пиявка?! Никакой у девчонки гордости. Другая на её месте уже давно бы поняла, что её не желают видеть. Развернулась бы и ушла. А эта всё тренькает и тренькает, как робот, запрограммированный на выполнение лишь этой не хитрой задачи. Она всё стоит и стоит. А время всё капает и капает.– Истенджор взглянул на настенные часы.– Через три минуты появиться Серпина, и тогда…Что же делать?! Боже, подскажи что мне делать!»

Отчаянное желание спасти свою жизнь, разорвать этот замкнутый круг усилили мыслительную способность Истенджора. В мгновение ока в его возбуждённом мозге пронеслись десятки идей и одна из них оказалась из разряда тех, о которых говорят «Всё гениальное просто».

«Что делать? Да бежать отсюда, пока ещё есть время куда-то сбежать! Свободных домов полно. Второй раз ты не будешь таким дураком, чтобы из-за какого-то затмения разума вернуться туда, откуда сбежал».

Истенджору не было дела до того, что Серпина всё давит и давит кнопку звонка. Он вышел через двери чёрного хода, расположенного против парадной лестницы, блокированной нежелательной визитёршей, и через соседние участки выбрался на другую улицу. – Возьми пожалуйста газету,– сказал торговец переодикой, стоявший под тентом своего лотка, расположенного на это раз у ворот Храма Божьего. И Истэнджора это просто взбесило.

– У тебя что, сволочь, мания преследования меня?!

Ответить торговец не успел. Истэнджор повалил его хуком в челюсть, падая, он засыпался книгами с опрокинутых полок и уже лёжа на асфальте тротуара получил как редко кто получает. Истэнджор перестал работать кулаками только когда торговец с опухшее-окровавленным лицом потерял сознание. Он выплеснул на этом ни в чём не повинном человеке накопленный за время всех треволнений стресс и ему как будто бы полегчало.

Истэнджор не стал никуда больше бегать по этой или другой улице, он тут же выбрал первый попавшийся дом, куда более невзрачный, чем его собственный и там вновь заперся на все замки и запоры. Затем, чтобы твёрдо удостовериться, что это совершенно для него неизвестное место, он планомерно обследовал своё новое убежище. В каждой комнате Истенджор по нескольку раз закрывал и открывал глаза, проверяя действительно ли он видит все имеющиеся здесь атрибуты жилища впервые или ему это только кажется. Этот нехитрый тест показал: он здесь впервые. И Истенджор, наконец, успокоился. Теперь он спасён и завтра для него наступит новый день.

Есть в этом доме выпивка или нет Истенджор больше не хотел поднимать бокал за победу над навалившимися на него обстоятельствами. Во всяком случае не сейчас. Может завтра, когда он действительно увидит, что всё плохое осталось позади. А сейчас проблемы, державшие его в тонусе остались позади, и он вдруг ощутил непреодолимую физическую и моральную усталость. Ни есть, ни пить, лечь и уснуть или хотя бы отлежаться за все треволнения, всю беготню – вот всё, что ему сейчас хотелось. И он с радостью отдался своему желанию: растянулся на диване в спальне и, не зная сам уснул он или только прикрыл глаза, как точно ошпаренный рывком уселся на своём ложе.

В дверь снова звонили.

Напрасно Истэнджор надеялся, что звонивший уйдёт. Через паузу звонки повторялись с настойчивостью, говорившей, что они закончатся не раньше, чем будет впущен в дом тот, кто их производит. В том, что это Серпина у него не было ни малейших сомнений, как не было сомнений и в том, что она и в третий раз будет звонить, если он вновь сменит своё убежище. А время неумолимо приближало момент появления Серпины. Нужно было что-то делать, что-то предпринять, пока с ними троими не произошло беды, которая вернёт их

На очередной круг смертельного пике.

Широкими быстрыми шагами Истэнджор подошёл к входной двери. Чувство надежды на успех задуманного заставляли его продолжать борьбу за жизнь несмотря на память о прошлых поражениях.

– Серпина, ты меня слышишь?

– А ещё я хочу тебя видеть. И даже больше,– тоном, пробуждающим позывы плоти, ответил голос с крыльца.

– Если ты меня любишь, дай слово, что выполнишь всё, что я ни попрошу.

– Открой дверь и я сделаю всё, чтобы ты остался мной доволен и захотел, чтобы мы никогда не расставались.

– Нет, Серпина. Это вопрос жизни и смерти. Если ты хочешь жить, немедленно уноси отсюда ноги.

– Тебя захватили бандиты?– понизив голос, обеспокоенно спросила девушка.– Я сейчас же сбегаю за полицией.

– Нет, меня никто не захватил. Просто выполни своё обещание: уходи отсюда, пока не поздно. Иначе здесь произойдёт страшная трагедия. Один человек убьёт меня, убьёт тебя, а потом покончит с собой.

– Откуда ты это знаешь?

– Мне было видение.

– Мне тоже иногда снятся кошмары. И хоть бы один из них сбылся.

– Это другое, Серпина. Я ясновидящий. Меня уже столько раз посещали видения, которые потом происходили в реальности. Я знаю, что говорю. Просто поверь мне: для блага всех нас троих тебе лучше немедленно исчезнуть.

Объяснение Истэнджора Серпину не вполне удовлетворило. Что-то тут было, она даже не знала какое дать определение, подозрительное, что ли?

Девушка завела за спину руки:

– Сколько я показываю пальцев?

Истэнджор не имел ни малейшего представления о правильном ответе, как студент, вытянувший на экзамене не выученный билет. Он даже пожалел, что представился ясновидящим, вместо того, чтобы придумать историю реалистичней и убедительней. И всё же у него был зыбкий и единственный шанс заставить Серпину своим уходом отвести неумолимо приближающийся удар по троим в общем-то хорошим людям. Теперь просто уже невозможно пойти напопятную. Остаётся только играть взятую на себя роль.

– Три,– ответил он, и не услышав от девушки немедленного подтверждения его правоты, поправился:– Нет-нет, погоди, пять.

– Так три или пять?– испытующе спросила Серпина.

«Три или пять. Я всё-таки почти угадал. Боже не дай мне промахнуться»

– Пять.

«Она тотчас не подтвердила мою правоту, когда я сказал «три». А когда сказал пять, решила запутать меня между тремя и пятью. Значит, всё-таки «пять».

– Чёрта с два. Ни три, ни пять, ни сто двадцать пять. Я вообще держала сжатые кулаки. Что происходит, Истен? Ты меня больше не любишь?

Истенджор Серпину любил. Во всяком случае за время проведённое в борьбе за возвращение в нормальное время он так к ней привык, что считал это заправской, ну может лишь чуть большей, чем братская любовью. В свете этого ему, конечно же не хотелось причинять девушке моральные страдания. Но позволить погибнуть ей, себе и жене было в тысячу раз хуже.

– Не люблю,– солгал он.– Забавно знаешь ли охмурить какую-нибудь дурочку, а потом наблюдать как она распускает сопли, когда ей говорят: пошла вон.

Расчёт на то, что Серпина обижено убежит, заливаясь слезами, себя не оправдал. Его слова, напротив, произвели в девушке какую-то невероятную перемену. Из мягкого пушистого котёнка она превратилась в безжалостную тигрицу, способную схлестнуться с тысячью таких как Истэнджор.

– Хорошо я уйду!– кричала она, пиная дверь ногами.– Но сначала открой мне, чтобы я расцарапала твою грязную рожу! Хорошо быть смелым за запертыми дверями! Открывай, трус несчастный! Открывай!

Серпина не прекращала своих попыток вломиться в дом, чтобы поквитаться с обидчиком, а Истэнджор безуспешно пытался её урезонить и заставить чем скорее уйти. В конце концов Истэнджор услышал ни с чем не сравнимое жужжание дизельного мотора. Он тут же метнулся к окошку справа от двери. Так и есть,– да и не могло быть иначе!– это Джавэна.

– Серпина,– заговорил он, вернувшись к двери,– посмотри налево. Там за деревьями аллеи к нам приближается автомобиль. В нём женщина, которая убьёт и тебя и меня, если увидит нас вместе. Да, я солгал. Никакой я не ясновидящий. Но её я очень хорошо знаю. Она точно нас не пощадит. Так беги же, Серпина. Спаси нас. Беги. Ради всего святого заклинаю тебя: беги.

Разгорячённая штурмом неприступного дома, Серпина не слушала увещеваний Истэнджора, и тем самым не оставила парню выбора. Джавэна уже выруливала на подъездную дорожку, когда он удовлетворил-таки требование Серпины: распахнул перед ней входную дверь. Она влетела в полутёмную прихожую, и прежде чем успела пустить в ход свои ногти, Истэнджор приложился кулаком к её челюсти. Чтобы окончательно вырубить её ему пришлось ещё дважды попортить миловидное личико.

– Это для твоего же блага,– как бы извиняясь за насилие, сказал Истэнджор лишонной сознания девушке и, подхватив её под мышки затащил в чулан, где и запер за дверью с защёлкой.

Когда минует опасность, он объяснит ей всю эту непростую ситуацию и по–тихому выведет её из дому. А вздумает буянить, снова вырубит, отнесёт в машину и вывезет в какое-нибудь отдалённое место. Для пущей безопасности там и свяжет её, чтобы она не вздумала вернуться и этим испортить все его старания. Он сделает всё, чтобы прервать череду событий, которые через страшную гибель трёх человек возвращает их в исходную точку, откуда всё снова и снова ведёт их к трагическому финалу. Нужно не так уж и много: всего лишь дожить до нового дня.

Свою жену Истенджор встретил в коридоре. Он знал, что она скажет.

– Здравствуй, милый. Ты провожал меня в таких расстроенных чувствах, что я предпочла вернуться.

– А как же конференция?