Рядовая командировка или Туда и обратно

– То же верно.

Через космос доложили о результатах разведки и о потерях. Получили приказ возвращаться. Можно подумать, что мы здесь политического убежища попросим. Идиоты. Лучше бы карты реальные дали. На хрена столько спутников в космос запускаем. Стемнело. Тронулись в путь. Все-таки китайцам лучше воевать мелкими группами по семь – восемь миллионов, чем сторожить русских десантников. Мы обошли все их посты, ориентируясь по характерному запаху их военной формы. Или казармы. Что, в принципе, одно и то же. За ночь ушли километров на двадцать – двадцать пять. Местность была уныло однообразная, и сориентироваться точнее не получалось. Всего один хороший переход, и мы дома. Но лучше – два. Для надежности. Но кто знает, что надежнее в тылу врага. Теперь уже – врага. Вдали зарокотали вертолеты, и из них посыпались солдаты.

– Парни, а это уже хреново.

– Да. Похоже, роту “тигров“ подняли по наши души.

– Вопрос: в какую сторону будут прочесывать местность.

– Вопрос риторический. Они прочешут все. Гляди, вон крестьян нагнали сколько.

Действительно, подошла колонна бортовых машин, и их них стали спрыгивать вооруженные крестьяне.

– Батюшки, да где ж мы их хоронить будем?

– Самое печальное то, что это простые крестьяне, и убивать их западло.

– Согласен. Это просто пушечное мясо.

– Но обученное.

– Да уж. Это у них отработано хорошо. Одно слово – социализм.

– Хватит болтать. Пока они очухаются, нам надо уйти подальше.

– И то верно.

Скрываясь за деревьями и кустарником, мы двинулись дальше, с каждым шагом приближаясь к границе и, то есть, к дому. Китайцы привлекли к нашему поиску собак, и быстро бежали по нашему следу, увлекаемые парой каких-то мелких собачонок.

– Джакши, сможешь?

– Есть в армии такое слово: надо. Сделаю. Встречаемся на ближайшем привале. Пошли. Я здесь залягу.

Поросший кустарником холмик – оптимальное место для засады с последующим уходом. Но дальше-то – мелколесье. И так километра три. Значит, надо прикрыть и их отход. Нет проблем. Патрон в достатке. Китайцы бежали густой массой. Не много – человек двести. Прям, как на Даманском. Впереди бежали собаки. Вот с них-то я и начну. Это сейчас после стольких рукопашных и двух конкретных контузий у меня плохое зрение, а тогда я стрелял великолепно. Два выстрела – две десятки, то есть две собаки. И это с восьмисот метров. Они остановились. Я понимал, что это такие же крестьяне, как и наши деревенские алконавты, и убивать их было жалко. Но мы-то были для них враги. Да и друзьям надо успеть добежать до леса. Я выстрелил и ранил в ногу командира. Потом еще одного. Они залегли. Подъехали грузовики, и с одного из них что-то быстро сняли. Через пять минут вокруг меня защелкали мины. А друзья еще бежали. Снял одного из минометного расчета. Плюс десять минут на смену позиций и снова обстрел. Все. Друзья почти добежали. Теперь и мой черед побегать. Может, прикроют. Хотя мы и не договаривались. Отполз подальше и побежал. Огонь затих. Когда оглянулся в очередной раз, то увидел батарею на моем холме. Я как на ладони. Чудесно. Стрельба в тире по движущейся мишени. Но мишень, увы, – я. Километр, полтора, два. Как я не люблю бегать. Всегда считал это лошадиным спортом. Гляди – пригодилось. Потом наступила темнота. Страшная беззвучная замогильная темнота. Только где-то что-то трясло. Это я ощущал своим телом. Я не знаю, сколько прошло времени, но, когда я открыл глаза, было светло, и я лежал на траве под высокими березами. Я что-то хотел спросить, но только стон раздался из моих припухших обезвоженных губ.

– Молчи, молчи. Ты меня слышишь, Алеша?– Надомною склонился Краб, пытаясь определить, насколько я способен уяснить его слова.

Я закрыл и открыл глаза, давая ему понять, что и я его понимаю.

– Алешка, мы тебя сейчас прикопаем и уйдем. Но мы за тобою обязательно вернемся. Хоть один из нас останется, но вернется. Ты слышишь меня? На, попей. Пей вволю, потому, как тебя закопаем чуть глубже, чтобы тигры не нашли. Понял? Давай. Приспичит в туалет – дуй в штаны.

Когда я напился, меня положили в яму. На лицо положили распорки, ткань и еще что-то. Забросали землей и притоптали. Все. Я уснул. Проснулся. И опять заснул. Долго не спал. Проснулся от пощечины. Застонал.

– Живой, бедолага. А вот и мы. Двое суток не прошло, а мы уже здесь. Оклемался?

– По-моему, да. Тело только затекло.

– А ты походи, разомнись. Мы оторвались от них.

– Хорошо. А Джон где, в карауле?

– Нет. В Алькале. На приеме у Одина.

– Погиб?

– Да. Спасая нас.

– Не вас, а меня. Вы меня спасали, хоть могли и уйти.

– Ха. Десантники своих не бросают.

– Я знаю. Поэтому даже не благодарю. Работа наша такая.

– Но, если ранят, – добью, чтоб не попасться врагу.

– А это уже гуманный шаг для нас. Спасибо, Джон, если ты, братишка, слышишь меня. Спасибо.

– Все. Проехали. Сейчас не до сантиментов. Идти сможешь?

– Вполне. Контузия, сотрясение мозга. Но идти могу.

– Вот и чудненько. До границы километров тридцать – тридцать пять. Не больше. Но вокруг “тигры“. Батальона два. Не меньше. И человек пятьсот мяса. Прочесывают круглосуточно.

– Давай по карте определимся. Может, в сторону рванем? Они не ждут этого.

– Ждут. Еще как ждут. Весь район по периметру опутали спиралью Бруно. Мы здесь, как в игре в “пятнашки“: прыгаем с места на место, пока не нарвемся на засаду.

– Так, а вот река. Проверяли?

– Там растяжек, что тараканов в нашей общаге.

– Тогда и контроль ослаблен. В этом слабость любой охраны: надежда на сигнализацию и прочие прибамбасы.

– А, может, ты и прав. Все равно надо где-то пробовать. С реки и начнем. Главное – с этого сектора выбраться. Дальше – тайга. Там мы на равных.

Пока стемнело дважды мимо проходили цепи солдат, но до нас пока очередь не дошла. Речушка была небольшая, не шире десяти метров. А в некоторых местах и того меньше.

– Мужики, одно хреново – плаваю я плохо. Я в детстве дважды тонул, поэтому у меня в подкорке страх глубины. Здесь мелко. Я надеюсь. Но навыки у меня плохие. Я долго не проплыву.

– Вообще, ты вовремя нам это сказал.

– Я к тому, что давайте я их отвлеку по суше, а вы рванете с грузом здесь.

– А вот хрен тебе. Герой нашелся. Смерть Джона простить себе не можешь? Все пойдем. Мы тебя поддержим.

– Все-таки на суше погибать приятнее, чем тонуть.

– Возможно. В случае чего потом при встрече в аду расскажешь.

– Я только в Рай пойду.

– Хм. Давай лезь в воду, мать Тереза.

Вода оказалась холоднючая, аж не могу. Вроде бы лето на дворе. Все у китайцев не как у людей. Даже река неправильная. Теперь понятно, почему они так рвутся к нам. Хорошо хоть кроссовки не снял. Иногда приходилось отталкиваться от дна, а там каких-то коряг уйма. Наверняка бы ногу поранил. В воде это опасно: кровь не свертывается. Мне показалось, что мы плыли сутки или двое. Но, когда вылез на берег вслед за Крабом, оказалось, что проплыли меньше километра. Но с сектора выбрались. Есть! Выжали одежду. Десять минут отдыха и вперед. Пока нас здесь не ждут. Бежали с полчаса. Сопка, сарай – хорошие ориентиры. Так и есть – до границы всего двенадцать километров. Решили передохнуть в кустарнике. Подошли поближе. Нас спасло то, что мы не прятались, надеясь на солидный отрыв от преследователей. Нас в упор о чем-то спросили. На китайском. Просто спросили пароль. Мой китайский был на уровне: читаю и перевожу со словарем. Я щелкнул вниз флажок автоматического переводчика и дал очередь. Жак – еще одну. Вопросов больше не поступало. Но мы себя обнаружили.

– Быстрее к границе. Подтянут силы и нам хана.

Со всех сил мы рванули домой. Ну, что там какие-то двенадцать километров. Начался рассвет. В буквальном смысле этого слова – это был багровый рассвет. Как та река на болоте. Плохой знак. Но выбирать не приходится. Здесь все решают навыки, умение и сила. Дважды нарывались на засаду и дважды проведение или, скорее, Бог, прикрывали нас. Мы вновь уходили, а они оставались. Они первые начинали. Мы только защищались. В шахматах Белые начинают и выигрывают. Здесь же Желтые начинали, а Белые выигрывали. И совесть наша чиста. Они такие же солдаты, как и мы. Они такие же болванчики, защищающие своего Мао, как и мы, воюющие не знамо за что. Налетели на машину солдат. Они ехали к месту нашей последней стычки. Огневой контакт. Чуть-чуть рукопашной и вперед. Но нас уже обложили и гонят. Вскрик. Я оглянулся. Краб на коленях и медленно падает вниз лицом.

– Жак, прикрой. – Встал на колено, перекинул Краба через плечо и бегом. Вот она граница. Метров пятьсот, чуть меньше. Позади топот и крики офицеров. Оборот – очередь. Некоторые упали. Я заюлил, как заяц. И вовремя. Плохо стреляют. Вроде – погранцы. Им по должности положено уметь стрелять. Комбинезон в двух местах прошили пули. Был бы на моем месте Джон – хана, пристрели ли бы. Но я худой. Почти дистрофик. Многие, на свою беду, вначале принимали меня по “одежке“, но это была их проблема. Сто метров. Пятьдесят.

– Жак, с той стороны границы не стреляй. Перебегай и падай.

Я обернулся и дал еще одну очередь. Как назло подстрелил еще двоих. Но я этого не хотел. Я хотел только припугнуть, умерить их пыл погони. Но на войне, как на войне. Хотя начал ее и я. Или мы: Я и пятеро моих друзей. Я пробежал КСП, забежал в кусты и рухнул. Рядом появился Жак, готовый стрелять в любого, кто дернется через нашу границу. Наша граница на замке. А кто с мечом к нам придет, тот от автомата и погибнет. Запомните это, китайцы. С моим падением в кустах прекратилась и война. Никто не стрелял и даже не кричал. Они немного постояли, посмотрели на наши кусты и ушли. Вскоре с заставы подоспел пограничный наряд. Мы – дома. И это не так уж и плохо. Хотя сколько теперь будет разборок по нашему переходу. И положили мы китайцев немерено. Одна надежда – контейнер с грузом. Наш вещдок. Из двух АКМов сделали носилки для Краба, и пограничники понесли его. Нам они не задали ни одного вопроса. Ну, у них и выдержка! Дошли до заставы. Там уже стояла заведенная санитарная машина для Краба и легковушка для нас. Все. Конец командировки. Теперь только рапорта, докладные и отписки. Нет, наверняка, еще допрос будет. И не один. Но это потом. А сейчас – спать. Видимо – нервы.

***

Прошла неделя ежедневных допросов, исписаны кипы бумаг. Наконец-то они насытились нашими рассказами и своим допросами. Расписавшись еще раз о неразглашении тайны в течение ближайших двадцати пяти лет, нам разрешили ехать в свою часть. Интересно, а экзамен нам зачли? Что там еще скажет наша экспертная группа? Давно уже я не возвращался домой с такой радостью. В подчиненной части через друга набрал целый бидончик сметаны в летной столовой. Купил конфет для дочки и домой. Открыл дверь своим ключом. Никого. А жаль. Нет, дочурка играет в комнате. Я быстро разулся и туда. Жена переодевает дочурку. На меня и не взглянула.

– Я здесь сметаны привез. Целый бидончик. И конфет.

– Налей в банку. Остальное – в холодильник. Чтоб не скисло.

И все. Теплый дружеский прием после стольких дней командировки за имуществом. Груз привезли. А что потом?

– Пойду, доложу о прибытии.

Ни слова в ответ. Рабочий день давно уже закончился. В кабинете – никого. Но это и хорошо. Самая лучшая компания при таком настроении – это я сам. И никто мне не нужен. Кто был мне нужен – меня отверг и игнорирует. Уж лучше бы меня там, чем Джона. Хотя… моим бы ничего не выплатили. В лучшем случае – помогли бы сесть на поезд и прощай. Не их вина в этом. Случайно погиб по собственной вине. Вот только посылает нас туда кто?

«Я всю жизнь сомневаюсь во всем,

Даже в собственном темном сомнении,

Размышляя о том и о сем,

Сам с собой расхожусь я во мнении»

Молодец все-таки этот Губерман. Посижу еще часок в кабинете и пойду домой. Жизнь продолжается.

2007 год.

На обложке: автор Министерство Обороны РФ, скачено в гугл-картинках при инструменте «с лицензией на использование и изменение», https://images.app.goo.gl/Rd7d6xHYMVgG2snC9