Рядовая командировка или Туда и обратно

– Одевайтесь, а горячего чаю с бутербродами, я вам организую прямо сюда.

– О, це дило. Молодец.

К нам подошли пятеро солдат и стали помогать надевать амуницию и пристегивать наши шары. Вскоре пришли еще два солдатика, принесшие термос ТВН-12 с чаем и дипломат с бутербродами. Поели, и вроде бы стало веселее. На улице было уже достаточно темно, и густые кучевые облака, постоянно закрывавшие луну, делали ночь еще более темной. Зашипел газ в баллонах, и наши шары зашевелились сначала, как огромные черви, потом стали похожи на огромных черепах, и только после этого на свет появились коконы. Но черного цвета. На самом деле, они были зеленые, на случай застревания в деревьях. Но в темное время, все кошки серые. Опускаться с парашютом – одно, а медленно и плавно подниматься вверх – абсолютно другое. Тоже наслаждение и эйфория, но не совсем то. Там – адреналин, здесь – успокоение. Но клювом щелкать нельзя: внизу граница и меткие китайские пограничники. Да и друзей из виду нельзя терять. Сейчас тот случай, когда один в поле не воин. У нас экзамен для группы: группа ушла, и группа должна вернуться. Мы пока не одинокие волки, а команда спецов. Почти спецов. Только сдадим экзамен и станем. Мы медленно воспарили над бараком и отцепили тросики, соединявшие нас со стальной чушкой на земле, на случай сильных порывов ветра. Говорят, что существует три вида привидений: первые – это полтергейст (шумный дух), вторые – фантомы и третьи – сами призраки, которых можно считать за разумную энергетическую субстанцию. Мы были, скорее всего, третьим. По плану было пролететь как можно дальше от китайской КСП – контрольно – следовой полосы, и на месте посадки закопать свои воздушные шары. Для облегчения работы нам даже пристегнули по МСП – малой саперной лопатке, не предусмотренной нормой снабжения для таких экзаменов. Но нам не подфартило: метров через двести ветер стих полностью. Помотылявшись на одном месте на высоте около пятнадцати метров, мы решили приземляться, пока нас не заметили с земли. Тратить время на закапывание шаров в такой близости от границы безрассудно, поэтому мы вспомнили еще одну крылатую фразу десантника: десантник только две минуты орел, а остальное время – ломовая лошадь. Взвалили на себя весь наш компромат и быстрым шагом пошли прочь. Хорошо там, где нас нет. Но, к нашей радости, не в данном случае. На этой стороне границы были те же болота, кочки, мошкара. Вскоре присмотрели небольшую трясинку и зашвырнули в нее все, что нам не хотелось тащить с собой. Стало значительно легче и плечам, и на душе. Еще бы: двести километров с препятствиями да плюс груза немерено. Сверили часы. При заброске на одной руке – компас, на другой – часы и чехол с ножами. Сталь ножей иногда влияет на часы, сбивая их с точного хода, поэтому приходится периодически проверяться. “На Аллаха надейся, а верблюда привязывай“– любил повторять Ходжа Насреддин. А десантник всегда должен прислушиваться к мудрым советам. Вся природа, кроме ветра, была сегодня на нашей стороне. Луна изредка выглядывала сквозь прорехи туч, позволяя сориентироваться на местности; легкая прохлада сгоняла капельки пота, выступавшие на наших лицах от долгого бега, и только полное отсутствие ветра, своим шумом скрывавшего бы наши шумы, на бесконечно долгие метры разносило редкие хрусты веточек под нашими ногами. Молодость плюс тренировки делали свое дело: мы отмахали уже километров двадцать, не менее. Можно было уже перейти на шаг и сориентироваться по карте. До заданного к разведке района осталось почти семьдесят километров, а надо сделать еще три закладки в тайники и замести следы: мы здесь работаем не одни. Мы с Китаем не воюем, поэтому в случае нашей гибели или тех, кого мы подставим по нашей преступной халатности, нас спишут на случайную гибель по собственной неосторожности. Нашим родственникам даже денег не выплатят. Как это было с отцом нашего товарища в Анголе. А сколько их там погибло после тысяча девятьсот семьдесят девятого года, года официального прекращения боевых действий. Фидель – молодец, своих не бросает. Его кубинские десантники шорох там четко наводят. А наша страна, как обычно, использовала своих и выбросила. Что-то это мне напоминает. Деревни обходили стороной, насколько это было возможно. Молодое, только что родившееся солнце, вырвалось из-за сопок и осветило нас. Сверились с картой: пятьдесят пять километров. Хорошо. Вот, что значит, нет лишнего груза. Привал. Сделали друг другу расслабляющий массаж и отдыхать. Первым работать сторожем выпало мне. А это и лучше: сказывается нервное перевозбуждение. Шести часов отдыха вполне достаточно и выспаться, и просто поваляться на траве, наслаждаясь пением птиц и хорошей мужской компанией.

– Господа офицеры, у нас гости.

– Это как?

–А вон. Китаеза спешит куда-то. Еще пять минут, и он пройдет как раз через нас.

– Господа, мы же спецы. Пять минут – это масса времени. За работу.

Китаец прошел, и не один мускул не дрогнул на его лице. Как нас учили на лекции – это косвенное свидетельство о результате нашей маскировки. Спасибо нашим вьетнамским товарищам, если бы не их огромный опыт войны, то нам пришлось бы ликвидировать этого бедолагу. Критически осмотрели место дневки и двинулись дальше. Интересно, у них во всем Китае такая густонаселенная местность. Неудивительно, что они ежемесячно мелкими группами в один – два миллиона тайно просачиваются на нашу территорию, и их мафия уже подмяла под себя российских бандитов Владивостока и Хабаровска. Пришлось затаиться, чтобы не нарваться на случайный взгляд.

– Краб, полазай по эфиру, может, что интересное найдешь.

– Нет проблем.

Для связи у нас было две рации: одна – американская для связи через космос, вторая – наша, но широкодиапазонная.

– Не понял. Не понял, мужики. Какой-то урод открытым текстом говорит, что недавно отправили в командировку группу и назвал нас всех по кличкам.

– Не понял.

– А я, что говорю. Только вместо Ферзя назвал Фредом, Джона – Джеком.

– О‘кей. Значит, Слип, и ты, Сэм, думайте себе новые клички. Остальные остаются при своем. Дай Бог, что нам их вообще не придется кричать в эфир.

– Добро. Сэм, у меня для тебя есть приличная кличка: эль-тар, что по древнеарабски обозначает месть. А себе возьму аналог имени, которое мне хотели дать родители при рождении – Джак-ши.

– А это что еще?

– Джакши – повелитель мира.

– Скромно. А русское имя, какое хотели дать?

– Владимир – владеющий миром. Понял?

– Теперь понял. А то сначала удивился, что это ты таким скромным стал.

– Слова Джек и Джакши похожи для нас, но не для китайцев.

– Согласен. Пусть будет у меня Эльтар. Коротко и говорить легко.

– Заметано. Надо запомнить время и частоту: вернемся – стуканем КГБ, чтобы с тем козлом разобрались.

– Согласен. Из-за таких тупых недоносков хорошие мужики подставляются.

– Мужики – множественное число. Значит, под словом хорошие ты имел в виду не только себя.

– Конечно, нет. Еще Краба и Эльтара.

– Ну, ты и паршивец.

– Не без этого. Гражданский, кажется, ушел. Пошли.

Разве двадцать километров крюк для хорошей собаки? А для десантника – это вообще только разминка. Предложенный для обследования нашей группой район представлял из себя холмистый, поросший высоким кустарником участок примерно в два квадратных километра. Внимательно обследовали местность при помощи биноклей – ничего. Но не могли же КГБешники ни с того, ни с сего дать именно этот район. Конечно, экзамен есть экзамен. Но с другой стороны, такая возможность, как посмотреть вблизи, потрогать руками – это для глубинной разведки очень важно, и навряд ли нам дали пустую карту. Не зря написано: “Ищите да обрящете“. После обеда появился отряд солдат и начал обходить все “секреты“, и производить смену караула. У нас-то часовые меняются каждые два часа, а здесь прошло около шести часов. По крайней мере, мы теперь знали расположения всех тайных постов. А это значит, что объект все же существует. Было бы у нас харчей побольше, то мы бы сделали все по полной схеме. А сейчас ни еды, ни времени. Питались одними змеями, благо их полно было вокруг. А времени оставалось четверо суток с дорогой. Конечно, погранцы никуда не денутся и будут ждать, сколько потребуется, но командировочные оплачиваются только за шесть суток. Шутка. Разумеется, будем работать. Здесь уже профессиональный интерес. Едва стемнело, как Краб, Эльтар и Ферзь пошли на дело. Почти по фене. Мы знали, нас ждет засада, но мы знали почти все точки, где нас ждали. Но все ли? Джон остался следить за рейдом, а я с Жаком лег отдыхать. Следующая ночь была наша для разведки местности или наша для работы по разведанному объекту. Но все равно спать не придется. Товарищи пришли за полчаса до рассвета. На листочке были нанесены все точки засад и два входа в подземное укрытие. Следующей ночью будем проникать вовнутрь. Жак времени не терял и наловил десяток змей. Решили не рисковать и есть змей сырыми, чтобы дым от костра не привлек к нам внимания. Змея – очень хорошая полевая пища. Большое количество протеинов отлично компенсирует энергозатраты. Главное – это прижать голову к земле, отсечь голову и снять шкуру. Все, еда готова. А дальше хочешь, жарь, хочешь, запеки в глине, хочешь, сырую. Днем отдыхали, наслаждались вынужденным бездельем, не забывая следить за сменой караулов. “Кто предупрежден, тот вооружен“– это мы тоже знали. Стемнело. Можно начинать работать. Первым пошел Эльтар, так как он хорошо воспринимал на слух китайскую речь. Я оказался предпоследним. Ползли по-пластунски. На всякий случай. Входная дверь. Сталь замурована в бетон. Взрывать глупо по многим причинам. За дверью тихо.

– Мужики, а как они там дышат? Воздухозаборники надо найти. – Предложил Джон.

Джон – приятное исключение из здоровяков. У него и сила, и ум. Расползлись. Нашли одну решетку воздухозаборника. Вскрыть решетку – не то, что толстую стальную дверь подрывать. Отверстие узкое, но, если голова пролезла, то и все тело протиснуть можно. Но не у всех. Крепыш Джон так и не смог протиснуться и остался на шухере. Мы же, как форточники, разбрелись по коридорам в поисках добычи. Я был в паре с Ферзем. Пришлось одного китайца оглоушить, связать и спрятать в шкаф, надеясь, что его найдут утром. Судя по формулам, здесь был секретный химический завод. Забрали все рукописи и образцы в ампулах. Чтобы хоть как-то задержать их исследования, перед уходом из лаборатории поразбивали склянки. Вот такие мы какашки. Хотели сжечь, но тогда у нас не будет форы при отступлении. Передав трофеи Джону, выбрались наружу. Оказалось, что связанных там аж три человека. Хорошо хоть трупов после себя не оставили. Это ж не фашисты, а китайцы. Они же братьями нашими были совсем недавно. А с братом, как ни ругайся, а все равно помиришься. Вернулись проверенным путем и легкой трусцой, но не домой, а вглубь страны, надеясь, что нас там сначала искать не будут. Хотели сделать крюк и уйти через болота, что находились, судя по карте, левее километров двадцать. Но километров через восемь начало светать, а вокруг оказалось много деревень, не обозначенных на карте. Как это ни кстати. Рисковать было нельзя, уж больно много вокруг начало бродить всякого народа, включая странствующих нищих. Вскоре в небе появились вертолеты, зигзагом облетающие окрестности. Могли бы и пораньше летать. Расслабились в тылу, не ждали, что мы придем. А мы пришли. Пришли, увидели и наследили. Иначе не получилось, хоть и хотелось. Вернемся домой – выпьем за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями. А еще лучше, чтобы наши желания обалдевали от наших возможностей. Но это будет после. А сейчас все лежали мордой лица в грязь, совсем, как советовал начПо на прощание. Появились Газ-66 с солдатами, а вскоре и посты с вооруженными местными жителями. Нам только этого не хватало. Главное – на карте обозначена только одна деревня и то в глубине. А на деле – только в пределах видимости было три штуки. Вот такие пирожки с котятами. Хорошо хоть две змеи мы оставили про запас, будто чувствовали такой подвох со стороны китайского крестьянства к российской военной интеллигенции. Опять стемнело. Нам пришлось перевоплотиться в лесных духов и продолжить путь. Миновали уже третью деревню, как нарвались на сторожевой пост. Короткое огневое столкновение, и мы без потерь пошли дальше. Жаль крестьян, но своя жизнь дороже, а они начали стрелять первыми. На войне часто побеждает не тот, кто выстрелил первым, а тот, кто выстрелил метко. И туда, куда надо. Не добитый враг еще опасней, так как неопытный воин скидывает его со счетов и перестает обращать на него внимание. За что и расплачивается жизнью. Это война. Это правила войны. А мы – профессионалы. Экзамен сдадим и будем. Дальше надежда была на удачу, и наши быстрые тренированные ноги. В деревне зажглись огни, заурчали заводящиеся машины. Обидно. Была бы война, так все понятно. А здесь два правительства не могут договориться, а “мочить“ друг друга придется нам – пушечному мясу. Но китайцам легче. У них такого мяса полтора миллиарда единиц, а нас всего шестеро. Кто на что учился. Не нравится – сидел бы дома, работал на заводе каким-нибудь токарем или фрезеровщиком. Военная романтика. А, может, и не совсем романтика? Может, просто желание удрать, смыться от паскудной не сложившейся личной жизни? Но это у меня. А парни? Нас же шестеро. У них же тоже свои причины. Когда бежишь, лучше о чем-нибудь думать, чтобы отвлечься от усталости, не думать о том, что грядет. А тут еще этот проклятый камушек, что попал в кроссовку. Долгий изнуряющий бег отключал сознание, и где-то в глубине, в подсознании рождались слова, которые речитативом ложились под такт наших кроссовок в этой гонке на выживание:

« Бывают в жизни моменты,

Когда хочется просто плакать.

Но наши мужские слезы

–Это лишь артефакты.

Солнце взойдет из-за леса

И высушит соленые воды.

Не останется и следа,

Лишь горечь твоей победы.

Он пел мне “мужчины не плачут“,

Мол, ветер рождает слезы.

И мысли мои ускачут,

Оставив мне только грезы.

Мужчины не плачут, я знаю,

Но только тебя вспоминаю.

Становится влажной ресничка,

Сгорела в жизни страничка.

И хватит тебе придуряться,

Над собою сейчас изгаляться.

Болтать эту чушь надоело.

Берись ты скорее за дело:

Картошки почисть для любимой.

Покушать девчонке ведь надо,

А не разгадывать эти шарады.

Ведь в жизни намного все проще:

Увидел, влюбился и бросил,

Словно в гости сходил к теще.

Болтать мне муру надоело,

А хочется взяться за тело,

И в холеные, нежные руки

Передайте меня на поруки.

Оторвите меня от бумажки,

А стихи вы скормите дворняжке.

Пародистам работы добавил

И народ хоть чуть-чуть позабавил.

Лишь одно я напомнить позволю,

Про мужскую нелегкую долю:

Будь мужчиной при чине,

При деньгах и машине.

И тогда от жены,

Уж поверь мне и ты,

Все равно ты услышишь, как допинг из яда:

"Милый мой, я устала. Не надо"».

Как хорошо, когда у тебя есть такой человек, который личным примером подтолкнет тебя к чему-нибудь возвышенному. И возникшая злость прибавит тебе силы, и скажешь ты ему:

– А вот возьму и не сдохну. Назло тебе.

В моем монологе я не успел дойти до момента “Уеду в глушь, в Саратов, к маме “, как в воздухе застрекотал вертолет.

– Мужики, вертушка. Со звездой.

– С китайской звездой.

Больше добавить мы ничего не успели, так как место на этом участке было открытое, и с борта вертолета мы были видны, как на ладони. Глухо застучал пулемет. Еще в полете, не успев шлепнуться на землю, я успел заметить, как неестественно дернулось тело Сэма – Эльтара. Как же так, братишка, а как же твое желание поехать в Африку и отомстить за отца? Эх, морячек, морячек. Да упокоится твоя душа, не познавшая пока греха смертоубийства. Вертолет сделал круг и начал боевой заход. Не на тех нарвался, зараза. Это тебе за Сэма. И я послал короткую очередь в открытую дверь вертолета, срезая подчистую пулеметчика. А вот – за нас. Вторую очередь я послал под основание винта. Пошел черный дым, и мотор стал работать с перебоями. Резко снижаясь, вертолет ушел к сопкам. На самом деле в вертолет и с вертолета попасть тяжело. Без опыта трудно выбрать правильное упреждение при стрельбе. Но меня-то научили стрелять с вертолета, вот опыт и оказался истребован. Если вертолет или самолет летит прямо на вас, не цельтесь в него. Вы просто поднимите автомат вертикально вверх и нажмите на спусковой крючок. Он сам прилетит к вам и к вашим пулям. На курок, как постоянно пишут в книгах, и слышишь в фильмах, в этот момент лучше не жать.

– Мужики, быстрее к болотам. Сэма убили. Джон, кидай его себе на плечо. Сейчас сюда грузовики понаедут.

Джон склонился над Сэмом и пальцами проверил пульс на сонной артерии. Кивнул и взвалил тело на себя. До болот, поросших высоким камышом, было больше двух километров. Добежать не успели – показались грузовики с солдатами, которые на огромной скорости неслись к нам по полю. Заработали пулеметы Калашникова, установленные на кабинах машин. Хорошая вещь, но когда работает на тебя. Наконец-то нырнули в заросли. По-моему, никого не задело. Ушли в глубину метров на триста. Китайцы – не фашисты, эти полезут в болото. Им не привыкать. Прости, братишка. Отец твой сгинул в Африке, а ты – в Китае. Видно уж судьба у вас такая. Сделав пару петель из веревок, мы утопили тело друга, привязав его к двум большим корягам.

– Прости, Эльтарчик, что не можем похоронить тебя по-христиански. Ты, наверняка, одобрил бы нас. Но, как вернемся, обязательно поставим тебе свечку за упокой твоей души. Пошли, ребята.

Вскоре вновь появились вертолеты. Две вертушки зигзагами обследовали болотный массив. Наконец, одна из них обнаружила нас. Плотный огонь из пулеметов и скорострельных пушек начал косить камыш, быстро приближаясь к нам. Мы вскинули наше оружие, и вертолет, горящим факелом, рухнул вниз. От взрыва топливо разбросало вокруг, и начался пожар. Ветер был переменчив, поэтому у нас появилась фора и шанс на спасение. Второй вертолет, наученный печальным опытом двух подбитых собратьев, завис вдалеке и оттуда свинцовым ливнем орошал землю, сея разрушение и смерть. Дымовая завеса слегка закрывала нас. Но только слегка. Ферзь остановился и крикнул нам вдогонку:

– Я прикрою. Встретимся на берегу.

Прошло несколько минут, и пулеметный огонь прекратился. Вскоре раздался взрыв – последний вертолет рухнул в болото. Выбравшись на берег, мы рухнули на траву. Все-таки бег по пояс да по грудь в воде, да еще постоянно попадая в трясучие ямы, не лучший способ релаксации. Прошло полчаса, но Ферзь не появлялся.

– Джакши, сходи с Джоном за Ферзем. Наверняка где-нибудь раненый

ползет. Ты стреляешь лучше – прикроешь крепыша.

– О’ кей, Краб.

Мы нашли Ферзя по багровой реке, медленно текущей на фоне болотной жижи. Два заряда скорострельной пушки сделали его смерть быстрой и безвозвратной. Китайские летчики сражались до конца. Для погребения его останков нам хватило всего одной петли и небольшой коряги.

– Спасибо, Ферзь. Ты сдал экзамен на отлично.

– Лаконично. Хотя его смерть была больше похожа на смерть царя Леонида и его трехсот спартанцев.

– Похоже. С поправкой на двадцатый век.

Жак и Краб ждали нас на берегу.

– Мы похоронили его.– Тихо произнес я. Им оставалось только кивнуть головами.

– До границы – восемьдесят семь километров. Лучше затаиться до ночи.

– Согласен. Кто против? О‘кей. Принято.

– Краб, выходи на связь. Все равно мы обнаружены.