Зверь-из-Ущелья

Зверь-из-Ущелья

Зверь-из-Ущелья

Глава 1.

– Тебя узнают, вот увидишь. Твоя красная голова слишком заметна, – подруга в шутку растрепала мне волосы.

– Она не красная, – огрызнулась я и набросила капюшон. – Она рыжая, ясно?

– Красная, красная...

Пришлось ткнуть Сору в бок – та в отместку ущипнула за плечо.

– Хватит! Лучше давай поторопимся.

Воровато оглядываясь, мы выскользнули из узкого коридора и окунулись во тьму перехода – лишь врождённое чутьё искателей позволило не споткнуться и не покатиться кувырком, ломая руки, ноги и носы.

Скоро, скоро я увижу их! Как долго я ждала этого момента, как много раз представляла себе, и сегодня это, наконец, свершится! С каждым шагом радостное возбуждение усиливалось, нетерпение толкало в спину.

Здравый смысл, этот надоедливый зудящий голосок, подсказывал – лучше остаться дома, пойти в святилище или мастерскую. Так хоть польза будет! Но очень уж хотелось хоть одним глазком посмотреть на лестрийцев, на чужаков, детей равнин, которых я никогда раньше не видела. Интересно, у них и правда глаза светятся в темноте, а зубы и когти острые, как у хищных лесных котов? Нет, думаю, это просто выдумки болтунов.

Но всё равно любопытство раздирало в клочья, а уж если подруга поддержала опасную затею, то надо использовать шанс и не сомневаться!

"Бездельницы!" – прозвучал в голове строгий голос матушки Этеры, но я заставила его умолкнуть.

Нечего портить настроение, ведь совсем скоро я смогу прикоснуться к запретному, приоткрыть окошко в чужой мир и заглянуть за границы великих Западных гор.

От всех этих мыслей, от волнения и предвкушения сердце радостно затрепетало.

Мы с Сорой бодро взбежали по вырубленной в скале винтовой лестнице, освещённой лишь колонией голубых цинний, и очутились на галерее. Несколько десятков голов, как по команде, повернулись в нашу сторону.

– Что-то неловко мне... – шепнула подруга, и я кивнула, соглашаясь.

Хорошо, что захватила плащ с капюшоном. Не хотелось, чтобы весь Антрим знал о моём неуместном любопытстве. Таким, как я, не полагается интересоваться мирской суетой. А я за свои недолгие девятнадцать лет успела нарушить половину всех правил.

Стараясь больше не привлекать внимания, мы пробрались к каменным перилам – отсюда открывался хороший вид на коридор и площадку с семью вратами. Никто не давал разрешения пялиться на лестрийцев, но прямого запрета тоже не было. И, конечно, вся молодёжь сбежалась сюда.

– Не терпится их увидеть...

– Где они?

– Уже скоро...

Шумная возня и сдавленные шепотки растревожили улиток цинний, и под сводами, рассеивая спасительный мрак, замерцали бирюзовые огоньки. Их называли подгорными светляками – невероятно чуткие, они вспыхивали при звуке голосов или шагов, развеивая вековечную тьму. И я бы залюбовалась чудной картиной, но сейчас внутренности сжались в комок.

Светло. Слишком светло.

Вряд ли старейшины обрадуются, разглядев столпотворение на верхней галерее. А лестрийцы так вообще примут за дикарей, что с разинутыми ртами сбежались посмотреть на невиданное зрелище.

– Проклятые улитки, чтоб их подгорные твари слопали, – ругнулась Сора, осматривая то тут, то там вспыхивающий потолок. Пещера напоминала небо, расшитое сотнями ярких созвездий. – Вот сварю из них суп, будут знать! – подруга всё крутилась, задевая острыми локтями. Даже ей, худой и угловатой, было тесно на узком скальном балконе в толпе таких же зевак.

– Их нельзя на суп, они ядовиты. И вообще, терпи. Скоро мы их увидим, – шепнула я Соре в ухо, придерживая пальцами так и норовивший соскользнуть капюшон.

Она лукаво полыхнула глазами и чуть слышно усмехнулась.

– Интересно, их мужчины на самом деле так ужасны и опасны, как о них говорят? Они спят и видят, как бы соблазнить невинную горную деву?

И по её взгляду, и по голосу стало ясно – она вовсе не прочь быть соблазнённой. Эта непоседа умудрялась для всех быть примерной девицей на выданье, которая никогда не перечит, стремится всем услужить и лишь наедине с подругами превращается в бешеного подгорного духа.

Я закатила глаза.

– Соора... Хватит болтать глупости. Я готова поспорить, что они так же отзываются о нас.

– Будет тебе! – легкомысленно отозвалась та. – Не даром ведь девиц на равнину не пускают, даже на ярмарки не берут, – она покосилась на меня. – Особенно таких, как ты.

Досада стиснула горло – что тут возразить, ведь это чистая правда. Не пускают, берегут, внушают страх. Конечно, из самых лучших побуждений. А Сора тоже хороша! Знает ведь, что мне нельзя и думать о ярмарках, веселье, чужаках. О мужчинах…

‍

Особенно о них.

Но долго злиться на Сору у меня никогда не получалось, я отрешилась от её болтовни и силой мысли заставила себя перенестись далеко отсюда. Прочь из подземной залы, по ту сторону Западных гор, где пшеничные поля утекают за горизонт, а ветер танцует на просторе. В мир запретный, но оттого ещё более желанный.

Туда, где я гуляла лишь во снах.

Возможно, через год или два удастся уговорить отца взять меня с собой в Лестру. На равнину мы, искатели, спускаемся только в дни крупных ярмарок. Торговля – вот единственная точка соприкосновения с враждебным миром, полным соблазнов. Жаль, старики упорно твердят, что неокрепшим душам, особенно женским, делать там нечего.

Зато старший брат, Орм, ходит туда с отцом дважды в год! Орм – мужчина. Наследник и гордость рода. Не то, что я. С рождения своевольная, непокорная, слишком упрямая, ещё и рыжая. Одна от меня польза – пробудившийся Дар.

Пальцы крепче стиснули ограждение.

– Эй, Рамона, ты чего так дышишь?

– Всё нормально.

Ну вот, снова обманываю. Узнай кто, что я не рада своему положению, – кстати сказать, весьма желанному многими, – окончательно заклеймят сумасшедшей. Неблагодарной. Сколько себя помню, отец и матушка Этера постоянно напоминали о долге и смирении, удобряя почву для бунта в моей мятежной душе.

Им не понять. А единственного человека, кто был на это способен, забрали к себе горы.

Сзади рассмеялись, зашикали, заворчали. Поползли возбуждённые шепотки. Напряжение висело в воздухе и было почти осязаемым, сдавило голову тисками.

Меня колотило, как в лихорадке.

– Как же торжественность момента? Они хоть немного могут помолчать? Старейшины будут в ярости, если репутация холодных и благоразумных искателей будет испорчена.

– Начни с себя, Сора.

Подруга вздёрнула нос и демонстративно отвернулась. Но я знала – она тоже не умеет долго дуться. За всю жизнь мы ни разу серьёзно не поссорились. Хотя нет... В детстве отбирали друг у друга цветные камешки.

Внезапно из раздумий выдернул гул. Он прокатился по пещере мягкой волной, и одни из семи врат засветились изумрудным. Кристаллические конгломераты налились зеленью, удлиняясь, сливаясь, образуя фигуры самых замысловатых форм. Во все стороны поползли сияющие нити-вены, выткались на тёмном полотне камня, оживляя его.

Пара ударов сердца, и из чрева горного портала вынырнули первые фигуры. Среди них я узнала отца – он выглядел строго и торжественно.

Судя по взволнованному шепоту за спиной, остальные тоже не могли дождаться лестрийцев. А я вдруг испугалась! Струсила, как заяц перед волком. Ноги ослабли – сейчас упаду на пол! Вот будет потеха.

– Ой, смотри, Рамона... – Сора ухватила меня за кисть, и я подняла взгляд.

Делегация предстала перед нами во всём составе – чужаки в сопровождении нескольких старейшин, самых уважаемых людей скального города.

Должно быть, лестрийцы решили, что их встречают с размахом и почестями. Вон сколько народу столпилось, не хватает только в ножки поклониться. Некоторые даже носы задрали – именно такие напыщенные индюки и называют нас дикарями. Мне брат рассказывал, что люди равнин иногда толпятся у прилавков на ярмарке не для того, чтобы купить амулеты из зачарованных самоцветов, а затем, чтобы позлословить или поглазеть, как на неведомых зверюшек.

– Вон тот – точно лорд Брейгар. Сам повелитель Лестры, – еле слышно протянула подруга, намекая на высокого мужчину в плаще цвета серебра. Он был немолод, но волосы оставались тёмными без малейшего намёка на седину.

– Великий Брейгар? – спросил мальчишка слева от нас.

– Он самый.

Да, мы тоже кое-что знали о людях за границами Западных гор. Обрывки слухов, сплетни, и тихие разговоры по углам иногда лучшие источники информации.

Непонятный страх потихоньку отступал, а любопытство, напротив, поднимало голову. Сила и властность одного из четырёх лордов страны чувствовалась даже на расстоянии. В том, как Брейгар держал голову, с каким достоинством осматривался, как обменялся кивком с одним из своих. Стоило признать, лестрийцы ничем не отличались от нас: две руки, две ноги, голова.

Чудовища? Вот глупости! И кто только такое придумал?

Раньше чужаков никогда не приглашали в Антрим. Опасались, не доверяли, берегли тайны и сокровища от жадных глаз. А я вдруг подумала, сразят ли их виды скального города? Где ещё они увидят волшебной красоты пещеры, услышат песни камней, подержат на ладони облака? А звёзды! В горах такие крупные и яркие звёзды, что кажется – протяни руку и обожжёшься.

Моя родина богата не только блеском самоцветов.

– ... тот, что с белой головой, сын Брейгара? – прилетел вопрос откуда-то из-за спины.

– Не с белой, а с жёлтой, – тоном знатока поправила Сора, а я высмотрела в толпе юношу с волосами цвета пшеницы.

Никогда раньше не видела белокурых людей. Даже рыжие редко, но рождались, а вот светлые – никогда. Если тот парень и правда сын Брейгара, то он ничем на него не похож – тонкокостный, слишком холёный, держится не так уверенно и властно. Но серебряный плащ с вытканным на нём рисунком почти не отличался от плаща лорда – значит, и правда, сын.

– А где второй? Я слышала от брата, что у лорда двое сыновей.

Да, слышала... Вернее, подслушала. Водилась за мной такая недостойная, но довольно полезная привычка.

В тишине мой вопрос прозвучал слишком громко, и показалось – неосторожные слова эхом пронеслись под каменными сводами.

Сердце запнулось, во рту пересохло.

Матерь Гор, сделай так, чтобы меня не узнали! А то снова влетит.

Я не слышала, о чём говорят там, внизу. Но видела – отец достал светильник, и тот вспыхнул не хуже факела, загоняя тени в самые дальние углы, срывая покровы. В этот миг к отцу приблизился человек из свиты равнинного лорда и сразу приковал к себе внимание. Все остальные просто померкли на его фоне, превратились в смазанное пятно.

Я несколько раз моргнула и затаила дыхание. Прикусила губу, всматриваясь в незнакомца.

Чужак был высоким, с гордым разворотом плеч и короткими тёмными волосами. За спиной он носил меч – длинный и наверняка тяжёлый, такой я бы даже поднять не смогла. Этот лестриец прекрасно знал, как управляться с оружием.

Он выглядел спокойным и равнодушным, как лес в безветрие. Но в то же время от него разило первобытной силой и опасностью, грацией дикого зверя. От таких людей инстинктивно стараешься держаться подальше, потому что не знаешь, чего от них ждать.

На плечах чужака лежал плащ с серебристой опушкой, спускаясь почти до пола мягкими складками. Руки с крепкими запястьями были небрежно скрещены на груди, витая цепь с амулетами обнимала крепкую шею. Лицо, тронутое лёгкой щетиной, бесстрастное, суровое, будто из камня вырезанное, невольно внушало уважение. И почтение.

И трепет.

Несмотря на всё это, я не могла от него оторваться. Шумно втянула воздух и почувствовала, как щёки налились румянцем. Матерь Гор, прости свою безумную дочь! После я заглажу вину молитвами, принесу дары и поделюсь силами с подземным древом, а сейчас…

Посмотрю ещё. Одним глазком. Только интереса ради, ведь я таких раньше не видела.

Оценю красоту и стать этого мужчины, как обычно оцениваю блестящие самоцветы – редкие и чистые. А потом забуду. Обязательно.

Чужак был занят разговором с отцом и даже не подозревал, что его бессовестно разглядывают. А потом вдруг напрягся всем телом, и...

Поднял взгляд. Посмотрел поверх отцовой макушки – скользнул по рядам искателей, хищно сузив глаза.

Странное предчувствие заставило покрыться мурашками, приподняло волоски на руках. Я выдохнула и не могла вдохнуть, застыв в ожидании.

Зачем он так смотрит? Кого ищет?

В глубине души я уже знала ответ, хоть он и казался совершенно безумным. Немыслимым.

Я дрожала, но отвернуться было невозможно, будто от меня к нему протянулась незримая цепь. А после...

Наши взгляды, наконец, встретились.

Что он мог разглядеть здесь, в толпе тёмных фигур, на верхней галерее пещеры? И всё же мы смотрели друг другу в глаза. Бесконечно долго, не мигая и, кажется, даже не дыша. Взгляд его колол, резал по живому, вскрывая все мои постыдные мысли и тайны. А глухая тоска, которую я загнала в глубины души и разума, заворочалась разбуженным зверем. Заныла, заскреблась, напоминая, что я вовсе не та, кем меня хотели видеть отец и Верховная жрица.

А потом пришло отрезвление – выбило из груди воздух, и я отпрянула во мрак. Сжалась в комок, пытаясь унять суматошное сердце.

Бах! Бах! Бах! – пульс стучал по вискам, как кузнечный молот по наковальне.

А лестриец смотрел туда, где ещё недавно торчала моя макушка. Ждал, когда высунусь, чтобы…

Что? Утащить в своё логово?

Глупости. Бред! Быть такого не может. Но, как бы я себя не разубеждала, холод прокрался по рукам, скользнул за пазуху.

Ох, Рамона, доиграешься когда-нибудь... Но Матерь Гор сегодня была на редкость милосердна, и вскоре процессия двинулась прочь. Лестрийцы шли, чеканя шаг. Уверенно и слаженно, как люди, привыкшие к битвам. Они почти миновали пещеру Семи Врат и скрылись в тоннеле, но я всё смотрела и смотрела в спину незнакомцу, будто кроме него здесь никого не было. Будто он заслонил всех собой.

Мысленно касалась плеч, трогала волосы, спину… Это длилось и длилось, как навеянный молитвами сон, как наваждение. И выдохнуть я смогла лишь тогда, когда хлопнула тяжёлая дверь.

– Вы видели?

– Так глядел! А взгляд-то звериный…

– Интересно, на кого?..