Штурман Йорика

…Дочки главаря – будущие воительницы-амазонки – демонстрировали ей лук и стрелы. Содержимое горшка. («Вот она, главная гордость трёхлетки!») Мальчики показывали, как они стоя могут облить прибрежный камень. («И ни одна девка, понимаешь…»)

Потом Танис увидела высокого красивого парня – лет пятнадцать ему, кажется, было – который стоял, нагишом и абсолютно не стесняясь своей более бледной кожи, а рядом с ним привален к камню был панцирь крупного омара. Девушка подумала: такому нежному отроку ( и глаза-то, ма-амочки, – в пол-лица!.. ) напяливать на себя страшный доспех, не обсохший ещё как следует, поистине – испытание. Но тут подошла одна из амазонок; бледный воин заулыбался, зарумянился, и плоть его… Короче, вы поняли. Юноша почти совсем утратил контроль над злосчастной плотью. Дочка же главаря равнодушно взирала на большеглазого; она ждала. Кого (или чего), Нис не знала… Чуть позже, правда, сие стало очевидно. Явился ещё один пятнадцатилетка, более простой на вид, крепко сложенный, белобрысый (невзирая, что сам – красней орехового дерева!) Он тронул голое плечо большеглазого, и парень робко, отчасти даже покорно, подвинулся в сторону. Блондин, видимо, гордясь тем, что выиграл, с торжеством сжал локоть своей дамы. Она равнодушно ковыряла в носу, пускала ветры сквозь мочальную юбочку и вообще бравировала тем, до чего презирает приличия. «Самое оно для княжны-воина…» Бросив взгляд на место, где стоял голыш, наша героиня увидела – его там уже нет. Поискала глазами начальника племени; он заметил, виновато развёл руками… а потом заржал!! Типа, «ну чё делать». Гос-спади, какие драмы… даже у этих ничтожных людишек.

Той ночью наша героиня спала в углу их маленького приморского лагеря, возле палатки Главного. Честно сказать, Нис теперь жалела, что безмозглым был «Йорик», а не она сама – ибо её рассудок (даже во сне) был занят всеми этими навороченными причёсками! Пополам с перхотью, клещами, вшами…

Ночью девушка встала. Неслышно прошла по чёрной гальке и песку. Откинула полог шатра

Большого босса. Нет, наверное, это всё-таки индейцы, не жители южных островов, случайно попавшие сюда. Вон он спит, Журавль, как его Нис обозвала. Мирно храпит, обработанный с вечера; жёны и ребятня – тут же.

«Спасибо, вы были о-очень любезны. Но я не для того носилась в удалом джете по небесам, чтоб пробавляться обычной головомойкой». А признаваться самой себе, мол, пожалела брюнета… «Ну что за детство, tali?!»

Прим. автора: «tali» – лапочка (южнокайманск.)

Словом – ушла в ночь. Пока она брела по дюнам (стылым и противным, однако ж ногам не привыкать было. «Сахарная, да? Авось не растаешь!»), так вот – покуда шла, серое небо уже стало понемногу окрашиваться в цвет желтка.

Cолнце всходило… и в его свете Нис углядела странную тень. По форме, да и по тому, как тень двигалась, легко было понять, что…

Перед нею – «Бедный Йорик»!

«Вернулся!» Она даже не успела по-настоящему обрадоваться, так быстро всё произошло.

И тут же увидала: аэростат нагло продолжает свои штучки. Он по-прежнему мстит ей – на борту была уже другая.

В просторной рубашке навыпуск, в штанах защитного цвета и до невозможности начищенных сапогах. Ветер развевал чёрные кудри.

«Явились, чтоб помучить. Мать-прамать!..»

Новая лётчица, усмехаясь, взирала с небес на прежнюю. У Нис, конечно, был сейчас самый затрапезный вид, но эта с… пардон, вертихвостка , всё же как-то докумекала, кто перед нею – то ли по глазам, то ли… В общем, не суть.

– Я Лесса, – крикнула она, так, что было слышно, наверное, аж за дюнами. – По-простому Олеся!

Она была счастлива…

Не знала. Не понимала, что среди ву-джетов просто не бывает верных. «В наш грязный век рассчитывать на дружбу летучего корабля – значит позволять себе о-очень большую наивность. С одной стороны, так легче жить. Не замечая всех реальных ужасов вокруг. С другой же…

Ты мёртв для меня, безмозглый. Давно мёртв».

…Нис какое-то время провожала взглядом свой бывший аэростат. Потом опустила глаза и пошла прочь.