Анастасия

…Петух на заборе – обыкновенный, серо-белый, никакой особенною красотой не выделяющийся. Будка, в которой спал кудлатый барбос (" Да, все равно", – хмыкнул Гришка, – " я его больше из жалости держу. Воров не собака останавливает, сам понимаешь – они просто знают,что я князев кмет. И не суются."

Двор был бедный, но в общем-то, неплохо содержался. Настя заметила, что он чисто выметен, мусора и хлама в помине нет. "Ну, пусть небогато, " – решила она. – "Мало ли что, может, у человека жалованье маленькое. Не всем же роскошествовать."

Григорий распахнул дверь в сени. Посторонился, пропуская Настю.

– Вот мой дом, – молвил он. – И ты, Никанор, теперь за него в ответе. Вместе со мною.

Девушка (предварительно отерев грязь со своих сапог) не спеша переобулась в сенях. Надев соломенные шлёпанцы, она почувствовала себя куда уютнее, да и то, что от надоевшего чапана теперь можно избавиться, ходить только лишь в рубашке и штанах, несказанно грело душу.

– Рукомойник там, – хозяин указал на дверной проем, ведший, очевидно, в ложницу. – Иди, ополоснись, а я тем временем на кухне кашу согрею. Вечером – уж прости – придется тебе здесь порядок наводить одному; мне в дозор надо…

"Да и слава Богу", – подумала Настя. – " Отовраться, почему не хочу спать на одной кровати с ним, я бы, конечно, смогла, но… муторное это дело, блин!" Впрочем, как оказалось, ложниц тут было две. Правда, во второй стояла не кровать, а широкая лавка, однако ж, учитывая даже и это… объясняться с Григорием не намного проще. "Стесняюсь", – вот и всё , что в итоге сказала она. Кмет поверил.

Подле умывальника Настя ополоснула руки до локтей и плечи; скинув тапки, похлюпала холодной водой на ноги. Освежившись таким образом, она присоединилась к хозяину – тот уже возился с казанком, полным каши. " Ячка", – про себя улыбнулась наша героиня. – "Как давно я не ела грубой, сытной ячки?" – И – не могла припомнить. Видно, вправду времени-то много прошло…

"Поздравляю", – сказал Петруха. – "Тебе здесь будет хорошо". В ржании савраски и клекоте орла, дружно раздавшихся в ответ, она тоже чувствовала поддержку.

На мгновение, – всего лишь на мгновение! – в ее душе воцарился мечтательный настрой, эдакая ленивая истома и желание отдаться ей без остатка… но Настя тут же взяла себя в руки. " Спокойно, дорогая. Тебе предстоит много-много работы, в том числе, по завоеванию нового нового парня. Не время сейчас в излишний восторг впадать!"

Половицы приятно холодили ей ноги. Каша была действительно сытной, хотя не особо-то вкусной. "Как та, в сказке… из топора", – вспомнила она, и подавила чуть не вырвавшийся смешок.

Гришка смотрел на неё с очевидным расположением, даже, наверное, с теплотой. Ему нравилось наблюдать, как новоприбывший, – " Никанор!" – усмехнувшись, вспомнила она, – мирно ест, наслаждаясь покоем, уютом и тишиной.

Наконец, с кашей было покончено. Настя откинулась на стуле, похлопала себя по животу:

– Теперь немного отдохнуть, а там и за работу.

– Я тебе покажу, что да как, – молвил хозяин. – Позаботишься о животных, приберешь в избе… Пока меня не будет, тебе целых пол-дня возиться.

– Ничего, Григорий, – девушка слегка поёрзала ногами, нашарила шлёпанцы, встала. – Но сейчас, если ты позволишь, я примерно часик – ну, чуть-чуть меньше – вздремну; ладно?

Кмет потрепал ее по плечу (она испытывала смущение, но и он… вроде удивился, что ли?!)

– Отдыхай, друг. Я постерегу твой сон.

…Так и шла ее жизнь на хуторе у Гришки. День проходил за днём , незаметно: все те же хлопоты по хозяйству, все тот же краткий отдых, все те же голоса в голове – Пётр, конь и орёл: "Ну, ты молодец, держись!"

И девушка понемногу вновь стала верить (хотя не отдавала себе в том отчёта), что жизнь ее – не такая уж зряшная. В том, чтобы дальше коптить небо, очевидно, была и цель, и смысл.

…На вторую неделю, как жила у него, она пошла в лес собирать валежник. Сизые тучи стлались по небу. Было мрачно и холодно, однако ж не сыро. В чаще, само собой, вообще была непроглядная тьма, поэтому, выбравшись на опушку, Настя вздохнула с облегчением.

Вот он, завал хвороста. Гришка еще вчера, как рассказывал ей утром, сбил вместе три хлипкие жердочки над ним. Повесил шубу мехом навыворот. Но если он таким образом надеялся отогнать от завала злых духов, то очень ошибся.

Ибо Настя встретила на валежнике шамана (был он как медведь, только верхних лап – не две, а четыре. Нижние – как и положено, кряжистые, загребавшие чуть вбок – плотно стояли на земле, будто человечьи. Нос у "медведя" был длинный, тощий – еще чуть-чуть, и она сказала бы "острый". Рот вымазан в какой-то светящейся желтой дряни. Шаман – а то, что это шаман, девушка не сомневалась – кружился в удивительном танце; слегка покачиваясь с ноги на ногу, он бил толстыми когтями по древесному корню, на котором стоял, и родящийся таким образом ритм подчинял его движения себе. "Музыка" создавала в сознании нашей героини странные образы: большой – нет, даже большущий – Рак, из которого кметы делают, потроша его на ходу, воинский доспех. Голый, хлипкий парнишка, прожаренный солнцем и не без труда в этот доспех забравшийся. Девушка с луком и стрелами, пускавшая ветры сквозь мочальную юбчонку…

Наша героиня потрясла головой, и все исчезло. Все – кроме пляшущего медведечеловека.

" Это сильный Див", – решила Настя. – "Не аждаха, понятно… Но по меньшей мере, убыр. А то и шурале!"

Про валежник Настя, конечно же, и думать забыла. Сделала шаг-другой в сторону шамана, однако поняла, что слишком торопится, и подалась назад. Она не погибла. Лукавый, может, и хотел погубить, но не имел столько сил. Знакомые звуки – ржание савраски, крик беркута – донеслись до ее слуха; девушка пришла в себя. Новое видение, не связанное с теми, непристойно манившими, на миг открылось перед ней: зеленый тополь в огне, распускающемся вверх, словно журавль-малыш, взмывает в заоблачную мечту.... И тут же – видение вновь перестало существовать. Девушка почувствовала, что у мага больше нет над нею власти.

…Когда она вернулась домой, про себя крайне удивленная, что колдун позволил так просто уйти из его лап, девушку ждал сюрприз: Григорий стоял во дворе, а перед ним был возок (не сильно большой, но и не крохотный) в коем лежали необструганные бревна. "Он что, тоже за валежником ходил?! А чего мне не сказал?"

– Это от княжеского эконома, – ткнув пальцем в сторону телеги, молвил Гришка. – Говорит, для укрепления домашнего хозяйства. Как думаешь, братец Никанор, что из этих бревен сделать можно?

"Проверяет", – понял " братец". – "Будь я девушкой, то скажу – сделать прялку, или еще что-нибудь такое. Надо ж, самый первый день, и уже засомневался!"

– Ограду построить, – важно прикинула она. – Заборчик… Там можно будет упражняться с мечом или копьем.

– А что, неплохо придумано, – хмыкнул воин. – Я ему так и скажу. Молодец, Никанор! Ну а теперь пойдем, что ли, в баню. Погреемся.

"Не бойся; соглашайся", – шепнул Петруха. – " А там будь что будет. Он не увидит твое настоящее тело. Мы с савраской и птицей-орлом позаботились об этом".

Настя не очень поверила, но кивнула, показывая, что рада.

***

…Когда они предстали друг перед другом нагие, Настя узрела, что…

(Ржание, как назойливый призыв, отчаянно звенело в ее ушах, и крик беркута не давал покоя, мутя сознанье)…

Что теперь она, совершенно точно, НИКАНОР. Тело ее в две секунды стало мужским – таким же невысоким и кряжистым, как у друга-воина. "Была хрупче прутика, обернулась – или обернулся – крепышом…" Впрочем, ладно. Даже если Гриша поймет, что здесь что-то не так – нам того и надо. "Верно ведь, Петюня?"

Призрак не ответил. "Молчание – знак согласия", – ухмыльнулась про себя девушка, ставшая парнем. И – позволила усатому кмету молча хлестать ее по спине и по бокам молодой березой. В общем, все было довольно тихо, спокойно, если не считать, что голоса хранителей-животных все время мешали. Будоражили. Не давали как следует расслабиться… " А-а, ну и Бог с ним!" Заодно ("каюсь, грешна, грешна!") можно было увидеть своего нового друга в чем мать родила.

…Все же ей показалось: при выходе из парильни, когда она впопыхах накинула крепковатый, но удобный халат, – на миг сквозь полы халата мелькнуло ее прежнее, девичье тело. Заметил ли Гришка – вот вопрос… Возможно, и заметил, да виду не подал (пока). И в постель к ней вечером не пришел. Значит, если она правильно поняла, тревожиться не о чем…

Ну а сам воин, конечно же, так не считал. И, как ни раздражало его колдовство – все-таки вынужден был к нему прибегнуть. Он знал пещеру у реки (а "Никанор" не знал), где живет старая, мудрая дочь Змеи Горыни.

– Госпожа! Госпожа ведунья!..

– С чем на сей раз пожаловал, Григорий?"Оплата-то у тебя, как договорились?

– Три пуда сала с собой, прошу на этот счет не волноваться. А вот погадайте мне, ваше темнейшество, гляньте в костер – что там языки пламени изображают?

– Что ты – на перепутье. Даже, можно сказать, на пороге важных дел.

– Это я и сам знаю. Но как убедиться наверняка – девушка передо мной или парень? Никанор или кто-то другой?

Где-то вдалеке звучал орлиный клекот, доносилось – из его же собственной конюшни – ржание савраски. Они заглушали разговор, так что Григорию еле хватало силы как можно громче кричать. Иначе бы ведьма не услышала.

– Если это девушка, – хмыкнула ведьма, – приведи ее ко мне.

– И что тогда будет?

– В оборот ее возьму. – Григорий знал, что ведьма шутит, и не испугался. Потом она, уже серьезно, сказала:

– Базилик знаешь?

– Цветок такой, с приятным запахом? А конечно.

– А что у мужчин бывают иногда непоизвольные выбросы этого самого… Ведаешь?

– Еще бы. – Он не стеснялся сейчас, ибо разговор с ведьмой – дело особое, смущенья не требует.

– Ну вот, значит. Кладешь базилик под одеяло своему гостю, а потом смотришь – увял или расцвел.

– А что, нельзя как-нибудь проще? Без лазанья в чужую постель, да еще до свадьбы?

Ведьма задумалась…

– Метла. Вот испытанное средство. Поставь в угол метлу. Если пройдет мимо – значит, парень. Возьмется подметать – девушка.

– Как-то это слишком уж просто…

– Но эффект дает. Не сомневайся. Способ старый, сто лет уж как

отработан. – Ведьма приспустила платок и блаженно почесала родимое пятно на носу. – Сделай так, и сам все увидишь.

– Не шибко верю тебе, магисса. Но все-таки будь по твоему; другого выхода и я не вижу.

(Парой дней позже).

…– Любушка ты моя, милушка! Как же тебя звать-то?

Она поглядела на него с доброй улыбкой:

– Настена я.

И пошли рассказы: про то, как ее в детстве за пана Змиевского выдали, как она схоронила под рубахой кривой клинок, потом в постели отсекла немилому муженьку голову и, не дожидаясь, пока новая отрастет, сбежала из замка. Как металась по лесам и полям, желая прибиться хоть к кому-нибудь. Как ее в итоге нашли агенты Непутевого и графа Чертандо (кто они, Настя не знала, но, видимо, очень влиятельные персоны). Вербовка не удалась, но девушка не жалела: впереди-то еще целая жизнь!

… Как встретила савраску и орла, ставших ее верными хранителями. Как переспала с Петром, а наутро нашла его, убитого, в хате. И как сошла с ума под конец – голоса стала слышать…

– Маленькая моя, все это пройдет, – сочувственно сказал Гришка и обнял ее. Почему-то она поверила. Если раньше кто предлагал ей дружбу до конца жизни, Настя относилась к этому подозрительно, и таких "друзей" обычно спроваживала. Только с Петром – и вот сейчас, с новым возлюбленным – было иначе.

Они вошли в спальню вместе. Григорий поцеловал ее – страстно и нежно, но больше у них (пока) ничего не было…

Она рассказала ему, когда появляются конь и орел. Гришка отправился в поле – проследить за ними. Даже кнут с собой взял, как истинный ("заправский!") пастух. В общем, к галлюцинациям девушки, как и к ней самой, он тоже проявлял милость.

Потом была пьянка. Воин говорил – "застолье", но то была самая обыкновенная буза. Девушка напилась до потери пульса, и почти весь остаток дня ходила блевать на крыльцо. Впрочем, "ходила" – еще громко сказано. "Не приведи Боженька вам такое увидеть…"

А вечером они были в постели, и позволили себе куда больше, чем в прошлый раз. Не только Григорий был рад ее разоблачению; она и сама нашла в близости с ним много замечательных ("забойных!") "фишечек", которые, к счастью, "рубила" на ходу.

А после, уже под самое утро, послышался молодому странный звук:

будто кто-то скребется в дверь.

– Это Анька, – сонно пробормотал он.

– Какая еще… – поразилась Настя.

– Да ходит тут одна такая, не то мышка, не то крыска, не то вообще домовой. Раненых пользует – и наших, и татарюг; ей без разницы. "Попей, браточек", – и фляжку сует. А фляжка-то почти с ее рост высотой! Ну и другие – крысы, мыши, уж не знаю кто – взяли за моду ей подражать.

Девушка тщательно вслушалась… и помотала головой.

– Так говоришь, она раненых пользует – но мы-то, мы-то, какие же раненые?! Анька-а! – опершись на локоть, весело прокричала она. – Мы здоро-овы! Ступай искать в другое место, и да повезет вам всем сегодня!

Но шорох продолжался. Кто-то рьяно царапал дверь, водил по ней кованым железом (очевидно, отмычкой!)

– Это н-не Анька, – побледнел воин. – И не ее отряд.

– Так чего же ты лежишь?! – Настя пнула сонного героя в бок. Вскочила

и – в одной сорочке – бросилась к печи. Вернулась к ложу, вооруженная ухватом; Григорий тем временем успел вынуть из угла здоровущую палку.

И не зря.

В дом лезли дивы и джины ("Это татаре их позвали!", – взвыла Анастасия. – "Там, в лесу, был шаман – я ничего такого не подумала, а он меня, видать, заприметил!" – "Поздно жалеть", – рыкнул Григорий. – "Надо биться!"

Толсторогий и краснокожий шар с выпученными глазами – див – полез через порог первым. Анастасия как следует приложила его ухватом по голове; он рухнул, простонав:

– Ну-у, бой-баба!

Гигантские тараканумы, дракуларисы… Кого только не было здесь! Пара Йырбодов вместе с Карудом ворвались в комнату на медведе, и на плече у одного Йырбода сидел, плюясь грязною слюной, злобный недопеченный Колобок…

Медведя Григорий метнул через плечо. Йырбод и его приятель огребли от девушки – уж что-то, а ухватом ласку дарить она умела. Мерзкий Колобок подпрыгнул и вгрызся ей в плечо; еле удалось отцепить. Девушка швырнула Колобка в печуру, и закрыла заслонку. "Пущай хоть дотла горит!"

Пара леших женского полу – шюрали, НЕ шурале! – нарвались на импровизированное копье воина, которым он повредил обеим правую грудь. Шюрали взвыли и бросились прочь.

С джиннами было проще. "Их сила в бороде, запомни!" – орал воин. И, схватив сразу двоих за бороды (а потом связав эти бороды тройным узлом), Настя получила, с места не сходя, раздавленных и покорных колдунов-чертей." Отпусти нас, девица, любое твое желание выполним!" Но Анастасия просто дала им пинка под зад и выбросила из избы.

– Гришка! Мы же с тобой, блин, чу-удесная боевая пара!.. – во весь голос орала она, потрясая ухватом (хоть врагов уже не осталось, не считая того, на полу, с проломленной головой). – Просто рождены, чтоб вместе ходить по свету, бить этих… шурале, или как их там!

– Я тоже так думаю, – хохотнул воин. – А что думает насчет этого наш Петюня?