Мальчик и Птица: Старый Ворон. Продолжение

Конечно же, ему не страшно, он знает, что это – Старый ворон.

– Тебе снится море?

Мальчик кивает во сне.

– Мне нужно кое о чем тебе рассказать…. Ты готов меня слушать…?

– Это будет похоже на сказку? – спрашивает мальчик свою птицу

– Да…

– Тогда я не буду открывать глаза…

– Хорошо, – Старый ворон улыбается, так как это могут позволить себе только птицы.

– Когда этот мир находился в стадии творения, – говорит он, сидя на подоконнике за спиной мальчика и любуясь тенями его ушедших морских снов, – Те, кто жил за пределами сущего, называли эту эпоху, эпохой сновидений. Все, что теперь есть, тогда лишь снилось одному древнему богу – создателю и когда бог – создатель, открыл глаза, могло исчезнуть или остаться. И нужен был тот, кто скрепит сны с реальным существованием, и, конечно же, нашелся такой герой. Никто сейчас уже это не помнит. Но, язнаю, что тогда им стал великий паук – учитель мудрости Иктоми. Это он помогал богу – творцу, он прял нить жизни, прикреплял к ней всех людей и вплетал их в сеть узоров мира, его паутина скрепляла сон создателя с реальным существованием, то же самое, он сделал со всеми животными, птицами и иными созданиями. Никто не знает, куда ушел учитель мудрости Иктоми, когда закончилась Эпоха снов, возможно за пределы мира, к творению которого он был причастен. Возможно, он плетет свою паутину во вне…, а может быть и остался, сменив обличие. Может быть, не зря индусы называли своего Брахму – творца всего сущего – пауком, который ткет из паутины – материи – наш мир. Возможно, это суть имени одного существа, того, кто стоял по правую руку творца или был одной из его частей, я давно подозревал, что создатель многолик и все мы лишь его частицы, потерянные и забытые, отражения, функции, мысли, его желания, развеянные по мирозданию и за его пределами. Ты спишь, мальчик мой, – печально вздыхает черный ворон с крыльями, украшенными по краям тусклым серебром.

– Да, – отвечает мальчик. – Я сплю и вижу сны…

– У краснолицых людей, живущих по ту сторону океана, – продолжает свой рассказ Старый ворон, – есть поверье, что после смерти их душа будет блуждать в темных лабиринтах подземного мира, пока не подойдет к большой Черной реке, которую самостоятельно преодолеть не сможет, если не попросить помощи Отца – паука. Отец паук – сплетет волшебный плот из своей паутины. И посадит одного из своих сыновей поддерживать это колдовство, так и плывут они по Черной реке за пределами смерти, один паук и одна душа, и они неразрывно связаны друг с другом, пока душа не окажется в безопасности на другом берегу, там, где вечный свет и плещется теплое море Надежд.

– Зачем ты все это мне рассказываешь, – спрашивает мальчик во сне свою птицу.

– Потому, что мы отправимся с тобой в страну снов, где правит тот, о ком я тебе рассказал.

– Я боюсь пауков…, – вздыхает мальчик во сне.

– Но теперь, ты знаешь о них столько, что не должен напрасно бояться, но быть осторожным не повредит. Ты не должен доставать свой меч. Он нам там не поможет, даже став просто тем, кто плетет сны, Великий паук не перестал быть одной из главных частей самого творца. Как и Птицу птиц, бездушные эоны лет существования сделали его разум холодным и бесчеловечным, но он не знает зла, попробуем, просто договорится, в этот раз малыш, ты просто спутник героя, а геройствовать буду я, – смеется Старый ворон.

Мальчик пытается открыть глаза, но передумав, встает, так как есть.

– Дай мне свою руку, – просит Старый ворон, теперь он снова выглядит как круглолицый морщинистый старик, одетый в строительную робу и грязные сапоги, мальчик не видит это, но знает, или чувствует, что все именно так.

И вот, они идут вместе – дорогами снов. Сначала это сны мальчика….

Дорога под их ногами состоит из нескончаемой череды рельс пронзающих миры, невидимые меридианы, устремленные из одной бесконечности в другую. Мальчик чувствует, что снова возвращается к своему Морю.

*

Когда закатные лучи огромного апельсинового солнца касаются далекой линии пурпурного горизонта, море поет. И пусть это всего лишь шорох волн, для тех, кто умеет слушать мелодию дождя и звон весенней капели, это и есть настоящая песня.

Легкий бриз песчинка за песчинкой переворачивает с горбатых дюн нагретый в дневной жаре чистейший кварцевый песок, и дюны плывут, словно большие корабли в предсумеречной подсвеченной теперь уже розовыми закатными переливами дымке.

Запах зеленых водорослей смешивается с терпкими ароматами горных кипарисов и степных маков, приносимых бризом из дальних степных окраин этих южных земель.

Мальчик улыбается и открывает глаза, а когда закрывает их они идут дорогой Старого ворона.

*

Насколько видят глаза, до самого виднокрая перед ними расплескалась степь, заросшая вереском и полынью, усыпанная островками алых маков, тянущих свои бутоны вверх, там, где безумная синева, такая холодная и острая, что кажется от одного взгляда на нее можно поранить глаза.

Развеянную по степи тишину оглашает только пение цикад…

Старый ворон смотрит, как на горизонте появляется едва заметная темная точка, она быстро приближается, превращаясь в серого ястреба, он словно молния падает с неба и слышится грохот. Это грохочет горизонт, там поднимется облако серой пыли, и облако это все ближе и ближе, и вот спустя пару мгновений, мимо них проносится, подобно ветру табун огненных лошадей, их гривы и хвосты развеваются, словно тысячи нитей алого шелка, а держащийся за руку Старого ворона мальчик, открыв глаза – замирает от восхищения.

Старый ворон закрывает свои глаза, погружаясь в воспоминания тех лет, когда он был властителем долин и степей за Каменным поясом на краю мира, а когда открывает их, видит мир, запутавшийся в тончайшей паутине, кажется сплетенный из солнечных лучей.

*

Из солнечных лучей, загораживая им дорогу, выходит гамельнский Крысолов. Это все тот же молодой мужчина, одетый в камзол благородного изумрудного цвета, синий шелковый плащ и алые башмаки. Он строен и красив, на лице его улыбка обрамленная белыми локонами волос. – Людская жадность – вот он, яд, сгубивший гамельнских ребят, – весело напевает Крысолов, так похожий на ангела.

– Ты заступаешь наш путь? – Старый ворон улыбается в ответ. А гамельнский Крысолов внезапно мрачнеет.

– Я не смею остановить тебя старый бог, лишь прошу, чтобы ты выслушал мое предупреждение.

– Хорошо, я слушаю тебя.

– Не слушай его, – просит шепотом мальчик, – Он великий обманщик….

– Я знаю, – улыбается старик – ворон, – но даю слово врагу, даже если слово его, не стоит – ничего…

– Я лишь хотел сказать, – говорит Крысолов, что Крысиный король сам просил Великого паука об одолжении – сохранить этих детей в его снах. Великий паук настолько древний, что не помнит, чем зло отличается от добра, и ваш путь может оборваться навсегда при встрече с ним.

– В твоих словах правда неотличима ото лжи, не знаю, чисты ли твои помыслы, но мы намерены – рискнуть.

– И мальчик, – шепчет Крысолов, потупив свой насмешливый взгляд.

– Мальчик всего лишь проснется, – отвечает твердо Старый ворон, глядя в глаза своему врагу. – Это я могу обещать, как тот, кто еще помнит, каким был мир в эпоху снов и стоящий когда то за гранью творенья этого мира.

– Хорошо, – Крысолов закрывает свое лицо синим плащом, и пропадает в вспышке алого света, еще до того, как Старый ворон думает, что «может быть стоит закончить их разговор навсегда…».

И вот все, также, не отпуская рук, мальчик и Старый ворон идут по миру, сотканному из тончайшей паутины – солнечных лучей. Под их ногами шуршит трава, похожая на розовую воздушную вату, в воздухе витают запахи цветочного меда, лайма и кардамона, впереди возвышается до небес целый лес деревьев с золотыми кронами, вместо листьев на них коконы белого шелка, их сотни, тысячи, а может быть миллионы. Между них порхают алые бабочки с крылышками размером с ладонь взрослого мужчины, на алом – широко открытые синие глаза – смотрят на нежданных гостей.

– Разве они не боятся пауков, – спрашивает мальчик у Старого ворона.

– Бабочки не знают о пауке, пока не попадают в его паутину, но тогда эти знания уже ничего стоят – отвечает ему птица. Кажется, мы пришли малыш, знакомься, это – Великий паук – учитель мудрости Иктоми.

*

Великий паук, не так велик, чуть больше обычного человека, у него восемь мохнатых суставчатых лап и тридцать крапинок синих глаз, смотрящих на тебя не моргая. Он черный в красных пятнах, у него желтые круги вокруг глаз. Мальчик не видит его острейших жвал покрытых смертоносным ядом, но знает, что они есть.

– Прежде меня звали Кса, – говорит большой паук, – Тогда я изобрёл язык, имена и разные игры, а еще я придумал ваш Интернет. Когда-то я дал вам людям язык, теперь – компьютеры и роботов. Зачем вы пришли в мой сон, – спрашивает, Великий паук.

– Крысиный король прячет в твоих снах, украденных им детей, – отвечает Старый ворон, кланяясь. – Мы пришли, чтобы их спасти.

– ШшШшШшШш, – шипит великий паук. – Видишь те коконы, что висят на деревьях с золотыми кронами за моей спиной, ….они там…..

– Зачем ты это с ними сделал, – спрашивает мальчик. – А они не умрут…!

– Нет, – смеется Паук Иктоми. – Кокон человека соткан из его жизненного опыта, на нем вытканы узоры его прошлых воплощений и нынешней жизни. Эти дети просто спят, как и ты, и видят сны.

– Ты можешь их вернуть? – Старый ворон смотрит во все тридцать глаз Великого паука.

– Я не могу их вернуть, Похититель луны. Только разбудить, а проснутся они там, где я захочу. Я не хочу возвращать их домой, там, в Хамале из них вырастут подобия их родителей. А так, по воле Создателя, их родители раскаются, и это раскаянье превратится в легенду, легенда забудется спустя каких-то сто лет и возродится как сказка, а сказка статен мифом, в который поверят многие, так это бывает часто у людей, – холодный голос великого паука похож на хруст льда. – Я не отдам их Крысиному королю, если ты попросишь сделать так….

– Я прошу…, – кланяется Старый ворон.

– Хотя, эта вероятность, – продолжает выносить свой приговор Великий паук Иктоми, – трепещет как огонек свечи. Она выглядит во множестве моих глаз – более верной. Но есть еще одна нить меж сказкой и истинным положением звезд, нити тянутся туда за горы в одну из благословенных долин Трансильвании, дети проснутся там, и возможно, станут предтечей одного из новых народов, я присмотрю за ними, присылая нужные сны, пожалуй столетий пять, им хватит этого, чтобы повзрослеть, а потом они сами будут выбирать свой путь, а теперь уходите, – Великий паук закрывает свои глаза – все тридцать, кажется готовый заснуть.

– Карррр, кхм, – подает голос Старый ворон.

– Да…., – говорит Иктоми, не открывая глаза, – подойди ко мне маленький человек.

– Я боюсь, – шепчет мальчик на ухо Старому ворону.

– Не бойся, это подарок…, отвечает ему старик.

– Подарок…, – подтверждает Великий паук – учитель мудрости Иктоми, протягивая мальчику одну из передних лап сочленений, в ней ивовый обруч, весь перетянутый цветными нитями паутины, усыпанными мерцающим бисером, с обруча свисают яркие перья.

– Что это? – спрашивает мальчик птицу и паука.

– Ловец снов, – отвечает Старый ворон.

– Ты видишь, – полусонно шепчет Великий паук, эта паутинка на обруче подобна сети, она задерживает все зло и ловит плохие сны, а через это отверстие в центре – проходят добрые сны и добрые мысли. – Просыпайся малыш, время вставать.

*

И мальчик просыпается. Он почти не помнит свои сны, в ладошке его зажат какой-то округлый предмет. Мальчик с любопытством подносит его к еще спящим глазам, и тут же все вспоминает. Он видит ловец снов…. О Великий паук, Старый ворон, Крысиный король и Крысолов, а еще он забыл, что сегодня диктант по русскому языку, а он ни чуточки – не готов. Так начинается его новый день.

10. Новый День. Волшебная флейта

– Новый день, – улыбается мальчик, открывая свои глаза, очутившись в уютной кровати под толстым шерстяным одеялом у себя дома. Ему не нужно никуда идти, потому, что сегодня выходной, и даже домашнее задание ему не грозит, он выполнил его еще вчера, когда вместе с Адамом сидел на физкультуре и бездельничал, потому что им обоим дали справку об освобождении от занятий на улице. Они все же простыли после купания в большой луже и неудачного плавания «в неведомое». А младший брат Адама не простыл, и поэтому, грустно наворачивал уже второй круг по спортивной площадке, показывая им обоим язык.

«Вот и промчалось лето….», – грустилось мальчику. Он вспоминал… – море. И то, как они с папой ходили на рыбалку. И вместе с бабушкой, охотились в лесу на грибы. А еще, то, как однажды, кажется, это было в июле…, они с другом Адамом отправились лазать на гаражи. Сначала у него не очень получалось, взбираться – опираясь на висячие замки, петли и выступы обломанных кирпичей. Но глядя на ловкого товарища он быстро овладел этим умением. И вот, они взобрались на самый высокий гараж, туда ставили две грузовые машины, принадлежащие одному местному бизнесмену. Взобраться туда было еще сложнее, и даже немного опасно, так как удобный подъем располагался у самого края и внизу четыре метра свободного падения, но никто из них двоих не упал и не струсил. Зато там – наверху, их ждало настоящее небо. Здесь оно казалось намного ближе, даже, если смотреть на него дома из окна или с балкона на третьем этаже. Мальчик не знал, почему так. Но это небо, можно было потрогать рукой. Оно было большим и холодным, безумно голубым и глубоким, по нему мчались пушистые облака, его пронзали солнечные лучи и птицы. И они с Адамом долго лежали на той крыше. Просто так, и смотрели в небо. Может быть, в первый раз они оба задумались – как оно прекрасно и бесконечно. И еще, оба мечтали о полете, хотя не сказали тогда не единого слова, небо просто соединило их еще крепче, его невозможно было постичь, и им этого и не было нужно, лишь смотреть на него, облизывая подсохшие губы, и ощущать, как чудесен этот мир.

Мальчик обнял своего друга за плечи, тот притворно повозмущался, но не стал разрывать этих объятий.

А между тем над ними парил черный ворон, кончики его крыльев украшала серебряная пыль.

*

Мальчик чихнул, оказывается он снова заснул от теплого одеяла и того что не нужно было спешить тянуло беззаботностью, но все же в его голове появилась одна мысль, которая заставила его подняться, на всякий случай мысленно надеть свою волшебную картонную корону на голову и позвать крича в открывшуюся ему пустоту: Старый ворон, мы забыли про волшебную флейту!…

– И вовсе нет, – услышал он знакомый голос с противоположной пустоте стороны. – Про волшебную флейту может знать сова, только я обещал, что ты больше не вступишь не в одну из долин.

– А мне снова придется встретиться с хитроумным волком и великим медведем?

– Думаю, нет, – отвечает Старый ворон. – У них хватает собственных дел.

– Тогда я отправлюсь с тобой.

– Хорошо….

*

Выбравшись в самую гущу Безымянного леса, того, что начинается у Черного озера, они долго петляют меж брошенных каменных столбов, похожих на столбы для электропроводов, пока те не начинают превращаться в каменные деревья. Здесь уже дуют холодные ветра, бросая в лицо сгустки серой пыли, мальчик радуется, что додумался надеть камуфляжную куртку с большим капюшоном, в ней он обычно ходит в лес с папой или ездит на рыбалку.

В этот раз они идут очень долго…

В дупле каменного дерева, похожего на все другие каменные деревья в этом лесу сидит белая сова, у нее круглая голова с большими глазами, когти длинные и острые, а клюв хищный и короткий. Глаза совы неподвижны и смотрят только прямо вперед, но, кажется, видят все, что желают увидеть.

– Они видят прошлое, будущее и настоящее, – шепчет Старый ворон.

А мальчику внезапно становится очень грустно, он вспоминает свою Снегирь…

– Где сокрыта волшебная флейта? – спрашивает Старый ворон сову, позабыв о приветствии, ибо взволнован и очень торопится успеть завершить это темное дело до начала зимы.

Меж тем белая сова молчит, видимо обидевшись, что ей не оказали должного почтения.

– Здравствуйте тетушка Сова. Не могли бы вы мне сказать, что такое волшебная флейта, – спрашивает мальчик.

– Это верный вопрос, – отвечает сова. – Волшебная флейта, это – Таинственный дар Богини Звезд, рождающий чарующие звуки… Зов Сердца… Голос Вечности… Именно они зовут в дорогу, именно они не дают уснуть, упасть или сбиться с пути: …звуки эти защитят тебя и будут твоим путеводителем. Они помогут тебе угадывать желания души и сердца; они заставят забыть горе и страдания, ….

– Нам нужно вылечить мир – погрызенный Черными крысами, а еще отправить их обратно в ту бездну, из которой они вышли, – шепчет мальчик, глядя на белую сову.

– Не знаю, та – ли это история, – задумалась белая сова, и та – ли флейта, эти истории постоянно путаются в моей голове, но на всякий случай расскажу, если будете слушать?

– Будем, будем, – кивает своим черным клювом Старый ворон.

– Так вот, встрепенулась белая сова…

*

– Когда-то – очень давно, среди самых диких гор, жила одна женщина с маленькой дочкой. Безумно любя свою дочь, она одевала ее только в красные платья. За это девочку прозвали сестричка Розочка.

Как-то раз мать и дочь трудились на своём поле, будучи как одно целое, как солнце и его лучик, как звезда и летящий сквозь космос свет этой звезды. Вдруг посреди светлого дня поднялся ураганный ветер, это к полю подлетел ужасный Черный дракон. Он схватил своими когтями Розочку и полетел в сторону западных гор, там, где любит прятаться зло.

А женщина застыла от охватившего ее горя и отчаянья. Ей казалось, что она больше ничего не видит и не слышит, меж тем она ясно поняла, то, что донес до нее ветер:

– Только мой брат сможет спасти меня, мама!

Три дня и три ночи плакала безутешная мать, ничего не замечая вокруг, еще семь дней и семь ночей шла неведомо куда. А очнулась она от плача младенца. Под большим иссохшим деревом на куче валежника лежал сверток истлевшего шелка, а в нем плачущий младенец. Мать прижала его к своей груди, которая волшебным образом тут же налилась молоком.

Она решила назвать мальчика Спаситель, не забыв, последних слов любимой дочки.

Этот мальчик – найденыш рос не по дням, а по часам. Спустя час после того, как она первый раз покормила его своей грудью, ему уже был год, а когда спустя десять дней, она вернулась в свой дом, он превратился в крепкого двенадцатилетнего подростка, который в недалеком будущем станет мужчиной – богатырем. Мать полюбила его как родного сына и, жутко боясь лишиться ещё и его, поэтому решила не рассказывать мальчику о его пропавшей сестре, никогда.

Но в один из дней на порог их дома приземлился Старый ворон, – белая сова, прервав свой рассказ, повернула свою голову на плечо мальчика, там сидела его птица. Старый ворон смущенно кашлянул, а белая сова продолжила свой рассказ: и вот, тот ворон закаркал: