Страшные сказки братьев Гримм

– Ты… – господин в соломенной шляпе покачал головой. – Ты лжешь.

– Я никогда не лгу, – парировал Смерть. – В отличие от некоторых.

– Но ты… Тебе ведь не дано любить, – сказал бородатый господин.

– Это правда, но я, по крайней мере, никого не пытаюсь убедить в обратном. В отличие от некоторых, – повторил он. – Ну а сейчас я не прочь глотнуть вашего портвейна.

Наступило воскресенье, день крестин младенца. Крестьянин не стал рассказывать жене о встрече на проселочной дороге с тремя необыкновенными господами. Вернувшись домой, он уговорил себя, что случившееся ему просто примерещилось. В отчаянии он слишком глубоко заглянул на дно бутылки с водкой, а на самом деле не было никакой встречи с Господом, Дьяволом и Смертью.

Тут дверь церкви распахнулась. Все обернулись, на пороге возник пожилой господин в длинном черном сюртуке.

– Кто это? – шепотом спросила мать ребенка своего мужа, сидящего с отвисшей челюстью.

– Я крестный мальчика, – ответил господин Смерть, беря спящего ребенка из ее рук, покрывшихся гусиной кожей. Женщина сидела молча. Казалось, она не в силах открыть рот. Оцепенели и гости. В церкви было тихо, как в могиле.

Старик погладил нежную щечку ребенка своим костлявым пальцем и в тот же миг почувствовал, как что-то шевельнулось у него внутри. Прежде он никогда не испытывал подобного. Он мгновенно подавил ощущение и попросил священника продолжать.

Священник, лицо которого приобрело тот же цвет, что и воротник у него на шее, кивнул, судорожно сглотнув.

* * *

Лето сменилось зимой, на смену ей снова пришло лето. Так шли годы. Что-то увядало и снова вырастало, увядало и вырастало. А что-то только росло, ребенок превратился в юношу, а юноша – в молодого мужчину. Самый младший из тринадцати. Несчастливое число, если всему такому верить. Но он не верил.

Он копал в поле картофель, когда отец окликнул его. Парень воткнул лопату в землю и поспешил к дому.

– Что-то случилось? – спросил он, увидев во дворе родителей. Они стояли, обхватив друг друга руками и выпучив глаза, словно увидели что-то страшное.

– К тебе пришли, – ответил отец, кивнув в сторону дома. – Это… это твой крестный.

– Мой крестный? – удивился сын. Он никогда его прежде не видел. Несколько раз он спрашивал, кто его крестный, но каждый раз получал уклончивый ответ, и разговор быстро переводили на другую тему.

Парень вошел в комнату, там стоял пожилой мужчина в темном одеянии. Некоторое время он рассматривал юношу, и подобие улыбки тронуло его бескровные губы.

– Любезный крестник, – заговорил он. – Пойдем со мной.

Нахмурив лоб, юноша последовал за ним из дома по тропинке, спускавшейся к лесу. Он оглядывался на своих родителей, по-прежнему стоявших будто каменные изваяния. Они становились все меньше и, наконец, совсем исчезли из виду.

– Ты знаешь, кто я? – спросил пожилой господин, когда они зашли в чащу леса и деревья сомкнулись вокруг них. – Кроме того, что я твой крестный?

Юноша покачал головой. Тогда спутник объяснил, в чем заключалась его служба. Юноша вытаращил глаза.

– С-смерть, – повторил он с запинкой. – Я… я крестник Смерти?

Он подумал, что должен был предположить, что это розыгрыш, что он стал жертвой чьей-то проделки. Но не предположил, потому что… Он почувствовал. Что это не шутка. Почувствовал ледяной холод, исходящий от шагавшего рядом спутника. И увидел это в серых, как камни, глазах, которые, казалось, проникали в его самые потаенные мысли и в то же время будто смотрели сквозь него.

Вдобавок его спутник не отбрасывал тени.

Крестник Смерти. Что ж, вот и объяснение некоторым странностям, не так ли? Почему родители всегда иначе вели себя с ним – осмотрительнее, чем с другими детьми. Почему его братья дрались друг с другом, но всегда отказывались драться с ним. Почему его никогда не дразнили и не давали прозвищ. И почему кошки иногда шипели, когда он проходил мимо.

Крестник Смерти. От этой мысли голова шла кругом. Он едва не встал посреди дороги. Но не посмел.

– Меж тем ты превратился во взрослого мужчину и в состоянии сам принимать решения, – произнес крестный, заводя его дальше в лес. Все дальше и дальше, в самую чащу, где ложились тени, черные, как длиннополый сюртук господина Смерти. И было тихо-тихо.

Они прошли еще немного, и лес отступил, открыв небольшую поляну.

– Но я обещал помогать тебе и хочу сделать из тебя богатого и известного врача.

– Врача? – молодой человек покачал головой. – Да я и читать-то не умею.

– Нет необходимости, – прозвучал ответ. – Когда тебя позовут к больному, я появлюсь перед тобой. Если встану у изножья кровати, значит, больной безнадежен. Он принадлежит мне. Если же встану в изголовье, дай ему кусочек этого растения, и болезнь отступит, – господин Смерть низко наклонился и сорвал несколько листьев с растения, ничем не отличавшегося от остальных. Он протянул их крестнику и взглянул на него, подняв бровь: – Правила просты. Не нарушай их.

Молодой человек поклялся жизнью, и, казалось, старик едва не рассмеялся.

* * *

Вскоре крестник Смерти стал самым известным врачом в стране. Он переезжал с севера на юг, с востока на запад, врачевал и исцелял. Поговаривали, что подобное прежде удавалось лишь одному.

Кого-то, увы, было не спасти, таков порядок вещей, но молва утверждала, что врачу достаточно одного взгляда, чтобы это понять. В таких случаях он печально качал головой и выражал глубокие соболезнования родным.

Но много больше больных поддавалось исцелению, да притом в считанные секунды, и издалека потянулся народ к доброму доктору за помощью, и он не различал богатых и бедных, лечил всех одинаково, и крестный одобрительно кивал ему при встречах у постели больного.

Да, богатый и известный, сам он ни разу не заболел, хотя постоянно имел дело с заразными болезнями. Он ни в чем не испытывал нужды.

И все же. Ведь возникало же такое чувство? Будто чего-то хочется. Вот только чего, он и сам не знал.

Вдруг заболел король.

Его болезнь была смертельной.

При дворе тоже слышали про кудесника – доктора, что порой творил чудеса, и за ним послали. Его провели в спальню, лежащий в постели государь превратился в свою бледную тень.

Резкий запах ударял в нос, хотя все окна были распахнуты. На стуле сидела принцесса, держа отца за руку, такую исхудавшую, что, казалось, кости вот-вот прорвут кожу.

А ее прекрасное лицо было залито слезами.

– Ты можешь спасти его? – спросила она врача.

Тот застыл на пороге. По двум причинам: королевская дочь, с мольбой взиравшая на него, была столь прекрасна, что сердце врача забилось, как никогда прежде, и его крестный, черным безмолвным силуэтом высившийся у кровати. В изножье.

Королю суждено было умереть, и врач не мог ничего с этим поделать.

Или мог?

«А что если…» – подумал он, размышляя над тем, как же тогда разозлится Смерть. А может, будет к нему снисходителен, он как-никак крестник господина с косой. Да и речь шла не о ком-нибудь, а о самом короле.

– Переверните Его королевское Величество головой в другую сторону, – скомандовал врач. – Живо!

Слуги удивленно взглянули на него, но выполнили приказ. Короля перевернули, Смерть оказалась теперь в изголовье, и врач дал королю снадобье. В ту же минуту прерывистое дыхание сменилось спокойным и кровь прилила к щекам Его Величества.

Все ахнули.

Все, кроме врача и господина Смерти, ошеломленно взиравшего на своего крестника. Врач постарался уклониться от взгляда старика и поспешно покинул комнату, в последний раз обернувшись на принцессу. Она все еще плакала, только уже от радости, и его сердце забилось еще сильнее.

«Я поступил правильно», – подумал он. Уцепился за эту мысль. «Я поступил правильно».

На исходе того же дня в дверь врача постучали, еще не открыв, он знал кто пришел. Он ощутил холод, идущий от двери.

У порога стоял господин Смерть с лицом мрачным, как могила, в которой должен был лежать король.

– Тебе известны правила, – заговорил он голосом, глухим от ярости, – тот человек был моим.

– Он и будет твоим, но только спустя некоторое время, – ответил врач, пытаясь выдавить улыбку. – Ведь это сам король, и я не мог просто…

– Смерть не делает исключений, – закричал его крестный, стукнув кулаком в дверь с такой силой, что по дереву пошли трещины. Свистящее дыхание, играющие на щеках желваки. Тут он прикрыл глаза, заставив себя успокоиться. – Но каждый может ошибиться, поэтому на этот раз я решил тебя простить. – Он снова открыл глаза. Серые, цвета пепла. – Не заставляй меня пожалеть об этом.

– Такое больше не повторится, – пообещал врач, и старик исчез.

Той ночью молодой доктор увидел три сна.

В первом сне он стоял посреди темной комнаты, освещенной единственной свечой. Яркое пламя казалось глазом, не мигая смотревшим на него. От этого ему было не по себе, он почему-то чувствовал себя голым и беззащитным и отводил взгляд. Но куда бы он ни смотрел, перед ним везде оказывалась свеча. Она следовала за ним, как тень.

Потом ему приснилась маленькая девочка верхом на белой лошади. Ее каштановые волосы развевались на ветру. Прежде он никогда ее не встречал, но чувствовал какую-то непонятную связь с ней. Его сердце странным образом забилось. Тут девочка повернула голову и посмотрела прямо на него. Ее лицо стало меняться. Казалось, оно сжалось, и даже на расстоянии был заметен ужас, плескавшийся в ее глазах. Потом она закричала. Закричала так, словно вид доктора напугал ее до потери сознания. Лошадь поднялась на дыбы и…

Врач очнулся в луже пота, в ушах эхом звенел крик девочки. Сердце колотилось в груди, он почувствовал себя совершенно больным и сел в постели, страшась увидеть в изножье своего крестного. Мертвый взгляд и тянущиеся к нему пальцы.

Но в комнате никого не оказалось.

Со вздохом молодой человек откинулся на постель. Теперь он едва мог припомнить, что ему снилось и почему сон казался таким кошмарным. Он почувствовал, что дремота вновь овладевает им и мысленно взмолился о том, чтобы дальше спать без сновидений.

Но без сновидений не обошлось.

На этот раз он видел приятный сон, потому что в нем была принцесса. Она больше не плакала. Она улыбалась ему и протягивала руку. Он взял ее за руку.

* * *

Через несколько дней придворные снова послали за доктором. Исцелив короля, он покинул замок столь поспешно, что его не успели вознаградить за работу. Во всяком случае, он полагал, что его пригласили именно за этим.

Однако вопреки ожиданиям, его не встретили фанфары, не увидел он и разодетых в блестящие ливреи слуг. Вместо этого замок погрузился в гробовую тишину, которую нарушали лишь рыдания фрейлин, эхом прокатывающиеся по холодным галереям.

Что стряслось? Он же спас королю жизнь, разве не так?

Так, он не ошибся. Но лихорадка отыскала себе новую жертву, и с каждой минутой ей становилось все хуже и хуже.

Принцесса.

Новость бритвой полоснула доктора по сердцу, и он стремглав бросился в спальню, где теперь лежала принцесса. При виде ее он на миг оцепенел.

Капли пота у нее на лбу.

Кожа, казавшаяся прозрачной, плотно обтягивала кости.

Тело, скрючившееся от боли.

Ее бледные щеки и запавшие глаза. И вопреки всему – все такая же непостижимо прекрасная.

– Спаси ее, – прорыдал король, сидевший на том самом стуле, на котором меньше недели назад сидела принцесса. – Спаси мою дочь, и я позволю тебе жениться на ней и получить королевство после моей смерти. Заклинаю тебя. Помоги ей так же, как помог мне.

Доктор перевел взгляд с короля на принцессу. С принцессы на своего крестного, тоже стоявшего на прежнем месте.

В изножье кровати, и господин Смерть предостерегающе покачал головой.

Доктор сделал вид, что не заметил его, он действовал не раздумывая.

На этот раз он, не прося никого, сам развернул больную. Принцесса была легкой, как перышко, доктор не отрывал взгляда от ее лица, заметив краем глаза, что крестный сжал руки в дрожащие кулаки. Что глаза, будто высеченные из камня, метали искры при виде нежных губ принцессы, раскрывшихся навстречу бокалу с соком целебных растений.

Прошла секунда, показавшаяся вечностью.

Наконец, королевская дочь открыла глаза, снова ясные и живые, и улыбнулась той самой улыбкой, которую он видел во сне. Ее улыбка теперь принадлежала ему, и он протянул принцессе руку.

Но кто-то схватил его за руку.

– Ты пообещал, – произнес голос, слышный только доктору, и господин Смерть вцепился в него руками, и свет тут же померк, такие они были обжигающе ледяные.

Очнувшись, доктор обнаружил, что замок исчез и он находится в громадной подземной пещере, конца которой не видно. Лучи солнца не проникали сюда, но темно не было.

Напротив.

Было светло от горящих свечей. Тысячи и тысячи свечей, словно он оказался среди сонма звезд в ночном небе. Его окружали свечи, огромные, как верстовые столбы, и малюсенькие, как мизинчик младенца. Некоторые свечи, казалось, только что зажглись, другие почти полностью догорели. Одна за другой свечи гасли и одна за другой вспыхивали новые. Из-за этого тени на влажных стенках меняли очертания, напоминая копошащихся живых существ.

– Знаешь, что это? – спросил господин Смерть, оказавшийся рядом с ним, и доктор с облегчением отметил, что гнев в его голосе несколько поутих. Доктору хотелось верить, что его крестный понял, почему он так поступил. Почему ему пришлось так поступить.

– Пламя человеческих жизней, – ответил доктор, стараясь не дышать. Ему казалось, что вместо сердца в его груди один из таких огоньков. И самый легкий ветерок может загасить его, превратив в дым.

Он покачнулся от этого непостижимого зрелища, увидеть которое прежде не доводилось ни одному человеку, и едва не опрокинул одну из свечей. Крестный ухватил его и отпустил только тогда, когда доктор снова обрел равновесие.

– Осторожно, – произнес старик. – Пойдем, ты должен кое на что взглянуть.

Осторожно ступая, доктор двинулся вслед за крестным по необъятному залу мимо множества огоньков. Огоньков человеческих жизней. От их жара пот заструился у него по затылку, словно расплавленный воск.

У красной свечи, размером с руку крепкого мужчины, они остановились.

– Чья она? – спросил доктор, чувствуя, что во рту пересохло. – Это… это моя?