Новолуние

– Обратно? – обернулся я к ним. – И что, мы вернёмся с пустыми руками и позволим Олегу умереть от страшной боли? Неужели вам настолько холодно, что вы готовы плюнуть на жизнь самого младшего из нас и вернуться домой? – пытался перекричать ветер я.

– Елизар, ему ничем не поможешь! Неужели ты думаешь, что если мы найдём того самого волка, он вернётся, чтобы помочь Олегу? Что ты за глупость несёшь? – вышел вперёд Сергей, самый старший из нас. – Мы должны поговорить со взрослыми. Они должны знать, что делать. По крайней мере, они опытнее, чем мы. Мы должны вернуться обратно!

– Так возвращайтесь! Я вас не держу! – гневно бросил я им и снова направился вперёд, преодолевая сугробы и борясь с холодным ветром.

Ветер хлестал меня по лицу. Снежинки превратились в маленькие осколки и царапали онемевшее от холода лицо и руки. Я стянул капюшон своей куртки ещё ниже, чтобы хоть как-то укрыться от непогоды.

Почему я не чувствую его запаха. Неужели он так далеко оторвался от меня?

– Подожди, брат! – раздался где-то позади голос Игоря.

Я обернулся и увидел бегущего за мной запыхавшегося друга. От его поступка во мне прибавились силы, хоть кто-то остался на моей стороне, даже понимая, что исход нашей погони, скорее всего, ни к чему не приведёт. Хоть кто-то по-прежнему на моей стороне, хоть я и не прав отчасти, поддавшись своим эмоциям уже в который раз.

– Надеюсь, мы всё же сможем помочь Олегу. Пусть эти хлюпики возвращаются домой, поджав хвосты, а я с тобой до самого конца! – тяжело дыша и еле перебирая ноги, подбежал ко мне Игорь. – Не будем терять времени – вперёд!

– Спасибо, друг! – похлопал я его по плечу и с новыми силами направился в путь.

Ночь вокруг нас была непроглядной, всюду раскинулось белое поле, ни намёка на жизнь. Да и какая может быть жизнь в такую непогоду. Умный хозяин в такую погоду собаку на улицу не выпустит. Надеюсь, я не слажал. От моих усилий зависит жизнь Олега.

– Следы становятся отчётливее! – крикнул я Игорю.

– Хороший знак! – ответил он мне, но его слова быстро унёс ветер.

С каждым шагом огромные волчьи следы становились все отчётливее и отчётливее. Во мне затеплилась надежда – он не уйдёт от нас. Олег будет спасен! Я ускорил шаг, чтобы как можно скорее нагнать волка. Вьюга ослабила свою хватку и практически прекратилась, но я всё ещё не видел ничего дальше пяти метров.

Мои глаза отчётливо различили отпечатки того зверя. Нужно приготовиться к тому, что волк может напасть.

– Мы его догнали. Готовься, – обернулся я к Игорю и посмотрел ему в глаза.

Мой друг лишь коротко кивнул и сжал кулаки. В прорезях его специальной зимней маски сверкнули глаза полные решимости.

Теперь я шёл осторожнее, потому что шаги волка стали короче, и он уже не сможет от нас сбежать. Он где-то рядом. Вот-вот я пройду ещё пару шагов и увижу его белую спину. Я выключил фонарь в своей руке и приготовился им сражаться. За моей спиной щёлкнул складной нож Игоря. Он тоже готов.

Мои глаза даже без света фонаря отчётливо различали глубокие следы в снегу. Шаги волка стали короче, будто у него закончились силы. Но навряд ли это существо было таким слабым. Что-то здесь не то. Без сомнений, это какая-то ловушка. Нас дурачат, но отступить назад мы не можем – мы у цели. Правда, если с Игорем что-то случится, я никогда не прощу себе этого.

Ветер подвывал над нами. Снежинки стали крупнее, превратившись в хлопья. Мы шли вперёд, преследуя нашу цель. С каждым шагом я чувствовал облегчение. Только бы удалось как-то уговорить того исполина помочь Олегу, только бы удалось выйти с ним на контакт.

Огромные отпечатки следов глубоко врывались в снег, постепенно сближаясь, будто тот, кто их оставил, хотел остановиться. Изредка я поглядывал по сторонам, чтобы неожиданно не наткнуться на белоснежного волка, затаившегося где-то рядом.

Шаг за шагом мы приближались к цели, уверенные в своих силах. Шаг за шагом мы догоняли незнакомца, вызвавшего в нашем доме приступ сумасшествия. Шаг за шагом…

От того, что произошло далее, я впал в ступор. Не веря своим глазам, я обернулся, чтобы проверить правильно ли мы идём. Всё верно. За мной идёт Игорь по опечаткам того волка. Я снова посмотрел вперёд и в панике обернулся к Игорю.

– Игорь, следы пропали!

– Как пропали? – не поверил своим ушам мой друг.

Игорь выбежал вперёд осмотреться. Следы волка обрывались на том самом месте, где стоял я. Дальше не было видно никаких следов.

Я включил фонарик, пытаясь найти потерянный след, но ничего.

– Елизар, ты не потерял следы, – присел Игорь и всмотрелся вдаль. – Посмотри на это.

Я направил луч фонаря на то место, которое указывал Игорь. В том самом месте, где обрывался волчий след, начинался новый. След, который я никак не ожидал увидеть. След, которому здесь было не место. В том самом месте, где обрывались следы исполина, на поверхности снега появились отпечатки голой человеческой ступни.

– Ка-как та-такое может б-быть? – не верил своим глазам Игорь.

Я не мог сказать ни слова. Тот самый огромный белый волк превратился в человека, что, по сути, просто невозможно. Это явление сродни приземлению инопланетной тарелки посреди густонаселённого мегаполиса или пришествию бога на землю. Да и то об этих явлениях говорят в народе, а о превращении волка в человека не ходят даже легенды в моём мире. Лишь в фильмах по телевизору подобные мне бесконечно могут менять свой облик.

– Он обернулся в человека, – не веря самому себе, произнес я.

Я направил луч фонаря далеко вперёд, но вьюга быстро заметала остатки голых человеческих ступней на снегу, уходящих куда-то в белоснежную бесконечность, унося с собой моё понимание этого мира и уверенность в нём. Ничего не будет как прежде. Никогда не станет прежним.

Глава 6

Как только мы вернулись домой, со всех сторон посыпались извинения из рода «когда мы шли обратно, мы хотели вернуться, но ваших следов уже не было видно», хотя мы с Игорем спокойно вернулись по нашим же следам. Меня долго трясло от злости, но я хорошо сдерживал себя, приглушая голоса моих «друзей» в своей голове. Через полчаса из Жуково приехали взрослые, взбудораженные этой новостью. Мама Игоря первым делом осмотрела всех нас, пока очередь не дошла до самого младшего. То, чем стал Олег, очень сильно напугало всех без исключения. Некогда веселый и живой мальчик не мог распутаться в своих конечностях. Каждое движение давалось ему с трудом, а осознание окружающего до сих пор до него не доходило. Благо Тимур, его лучший друг, с которым он проводил больше всего времени, не оставил его. Он без раздумий выдвинул свою кандидатуру для опеки Олега. По Тимуру было видно, что ему сложно видеть Олега в таком состоянии, но он не отступил.

Между ними, казалось, была невидимая прочная связь.

* * *

– Елизар, могу я с тобой поговорить наедине? – подошёл ко мне дядя Вова, папа Игоря, когда я наблюдал за суматохой в доме из темноты прихожей.

– Да, конечно, – выступил я в свет, и мы прошли в восточную часть дома, где он соединялся с гаражом.

Когда мы оказались в зоне недосягаемости, отец Игоря остановился и повернулся ко мне. Он достал из кармана куртки пачку сигарет и затянул одну из них, дрожащими руками убирая пачку обратно.

– Половину пачки за вечер выкурил. Давно не курил. Нашел эту пачку в комнате Игоря, видимо, в суматохе забыл её спрятать, – усмехнулся мой крёстный отец, открывая окно. – Игорь не стал открывать при всех то, что вы увидели вдвоём. Тебя я тоже прошу никому не рассказывать этого. Остальным это необязательно знать. Достаточно лишь вас двоих и нескольких взрослых, кто дружит со своей головой. Завтра после обеда я поеду к твоему отцу, чтобы всё ему рассказать. Надеюсь, он придумает, что можно сделать с Олегом и как дальше быть с этим незнакомым белым волком.

– Я и не собирался никому ничего рассказывать. Они вообще струсили и ушли домой на полпути. Эгоисты, никто не подумал об Олеге, – сдерживая гнев, произнёс я.

– Знаешь, вот что я могу сказать тебе, как взрослый. Увы, это правда жизни. Пока вы молоды и у вас нет взрослых забот и взрослых проблем, вы будете клясться в вечной дружбе. Но как только вы повзрослеете, возможно, даже через пару лет, вы начнёте отдаляться друг от друга. У вас появятся новые друзья, будь то друзья по университету или работе. Надеюсь, вы хоть иногда будете видеться прежней компанией. Взрослая жизнь, увы, такая. В конце концов у вас останется только ваша семья, заменяющая вам всех друзей. Я тоже в своё время думал, что наша дружба с друзьями будет вечной. Сейчас у всех свои семьи и свои заботы, а кто-то, наверное, увидев меня, колхозника из деревни, в городе даже не поздоровается. Но это не значит, что ты должен от всех отдаляться. Забудь мои слова и продолжай жить дальше. Быть может, вам повезёт больше, чем большинству взрослых, – с этими словами мой крёстный выбросил окурок в окно. – И ещё, Арина очень напугана, хоть и не показывает этого. Мне кажется, ты должен с ней поговорить.

Точно! Как я мог забыть о ней!? Нам предстоит очень серьёзный разговор, ведь она не знает нашей тайны и всё, что произошло этим вечером, для неё скорее кажется каким-то фильмом ужасов или страшным сном, от которого она всё ещё не может проснуться.

Не привлекая внимания, я обошёл толпу, решающую, что предпринять дальше, и разделившуюся на два лагеря – на тех, кто за то, чтобы всех забрать в Жуково, и тех, кто предлагает всем взрослым или хотя бы некоторым, остаться здесь. Моя роза сидела на ступеньках рядом с Леной и Игорем, наблюдая за взрослыми и не понимая, о чём все говорят. Я осторожно подошёл к ней и предложил ей пойти на кухню, где никого не было. Возвращаться наверх она боялась, да и мне не очень-то хотелось вновь туда подниматься.

– У тебя, наверное, появилось множество вопросов, – посмотрел я на неё.

Она ничего не ответила, лишь коротко кивнула и приняла чашку кофе из моих рук.

– С чего бы начать? – замешкался я.

– Начни с самого начала, – шепотом сказала она, смотря мне прямо в глаза.

Мне стало тяжело выдерживать её пристальный взгляд, потому что моя исповедь казалась мне чем-то ужасным. Вернее, тайны, которые я скрывал от неё, кажутся мне неправильными, отчасти смешными и грязными. Не каждый день я открываюсь перед человеком. Я вообще никому никогда не рассказывал о том, что я оборотень или кто я там такой. С раннего детства нам прививали, что это страшная тайна, которую мы должны унести с собой в могилу.

– Я не обычный человек, – начал я и снова замялся. – Вернее даже будет сказать, что я вообще не человек. Так сложилось, что единственное, что приходит на ум, это слово оборотень, – я снова выдержал паузу, пытаясь смотреть ей в глаза. – Звучит, наверное, по-идиотски. Таких, как я, как мне известно, осталось очень мало. Мы скрываем нашу природу ото всех, потому что, как показывает история, люди не очень-то нас любили. Все, кто находится в этом доме, тоже имеют в своей крови гены волка, даже ты, но не у всех эти гены проявляются. У кого-то они просто исчезли вследствие смешения разных рас, не носящих в себе этого гена. Например, у тебя. Наша природа отличается от того, что показывают по телевизору – мы не можем оборачиваться сколько душе угодно. У нас есть только один шанс и тот невозвратим. Если кто-то обернётся волком, то это навсегда. Мамы своей я тоже никогда не видел. Папа говорит, она умерла при родах. Кажется, это всё. Не знаю, что сказать. Я впервые кому-то открываюсь. Если у тебя возникли какие-то вопросы, то спроси лучше сама, а я постараюсь ответить на них.

– Всё, что произошло этим вечером само собой меня привело в шок, признаться честно, я всё ещё не до конца поняла, что произошло. В голове крутится столько вопросов, но я даже не знаю с какого начать, – сказала Арина, нервно сжимая чашку. – Можно как-то это вылечить?

– Вылечить оборотничество? – уточнил я.

– Да. Можно как-то это исправить?

– Не знаю. О нас не пишут в книжках по биологии.

– Верно. А ты не боишься этого? – задала она следующий вопрос.

– Боюсь ли я быть таким, какой я есть. Наверное, временами боюсь, потому что меня могут не принять. Меня могут отвергнуть, потому что я не такой как все. Не такой, как большинство. Есть ещё одна проблема. Превращение в волка неконтролируемо. Оно может быть вызвано вспышкой гнева или другими сильными эмоциями, когда теряешь контроль над своим разумом. Превращение может также вызвать передозировка различными препаратами, но оно не пройдёт до конца. Организм не сможет перестроиться. Есть огромная вероятность, что ты умрёшь раньше, чем начнут ломаться твои кости.

– Это ужасно, – произнесла Арина и подошла ко мне.

Её тонкие руки обхватили меня и крепко обняли. Я тоже обнял её, прижимая к себе, и вдыхая её аромат.

– Сегодня ты помогла мне сохранить чистоту разума и не погрузиться в волка. Ты спасла меня, – прошептал я ей на ушко.

Она ничего не произнесла, лишь потёрлась лбом о мою грудь. В следующее мгновение она встала на цыпочки, и я почувствовал её губы на своих. Я почувствовал, как моё тело само начало всё делать за меня. Мои руки прижали её сильнее, а губы приняли её поцелуй.

Какое-то непонятное тепло разлилось во мне. Некое чувство единства окутало меня, и в голове будто засверкала табличка с надписью «она моя».

– Я хочу быть с тобой, – произнёс я, когда она снова опустилась вниз и прижалась к моей груди.

– Я тоже хочу быть только с тобой. Навсегда, – сказала она.

– Навсегда, – повторил я и зарылся в её волосы.

– Если я смогу, то никогда не дам тебе стать волком, – продолжила Арина.

– Только это мне и нужно, – сказал я, и почему-то в горле встал ком.

Что это ещё за сюрпризы такие? Я плачу? Ну и тряпка же я! Как-то даже стыдно стало. Только бы никто этого не видел, даже Арина. Для неё я должен быть сильным мужчиной, способным защитить её от всех невзгод и закрыть от всех ураганов, которые принесёт эта жизнь.

– У меня есть только один вопрос, – нарушил я тишину. – Эм, даже не знаю, как это сказать. Я уже могу считать тебя своей девушкой?

– Что-то мне подсказывает, что прошлая ночь означает «да», – сказала она и снова поднялась на цыпочки.

Опять я проморгал вспышку! Да что же это такое?! Чёрт! Чёрт!

Наши губы соприкоснулись, и природа сама продолжила всё. Вся моя любовь к ней, вся симпатия и нежность передались через наш поцелуй. Наверное, поцелуй – единственное, что может передать эти чувства.

Мне не хочется возвращаться к тем проблемам, которые ждут меня за пределами этой кухни. Я не хочу снова возвращаться в ту реальность, что стоит за этим порогом и нервно бьёт пальцами о стену. Не хочу уходить из этого рая, где кроме меня и Арины никого нет, и никто здесь нам не нужен. Скорее бы уединиться с ней в моей комнате. Я никуда и ни за что её не отпущу. Не хочу расставаться с ней ни на секунду. Я рассыпаюсь с ней на маленькие частички, но все эти частички принадлежат ей, и только она может собрать их воедино. Сегодня я понял, что чувство, возникшее между нами, может перевернуть мою природу волка. Даже волк, спящий во мне, не смог перебороть этих чувств, которые пока не могут объяснить учёные и не могут измерить приборы в процентах или метрах. Любовь неосязаема, и она ведома только двум влюблённым, которые словно связаны одной нитью. Ради этого чувства двое влюблённых готовы кинуть вызов всему миру. Любовь – это сила, которую нельзя объяснить. Каждый человек по-своему чувствует и проявляет её, кто-то ради этого чувства готов на самопожертвование, а кто-то наоборот становится сильнее, испытывая и храня в себе это неосязаемое и неизмеримое чувство. Кто-то страдает от этого чувства, обрекая себя на немыслимые душевные муки, кто-то не может открыть её, кто-то не может быть собой, а кто-то наоборот обретает себя, когда находит её. Никто не может жить без любви, даже тот, кто отрицает ее существование, потому что это то, что заставляет нас жить. Ты можешь не слышать, не говорить, не ходить, даже не двигаться, но рано или поздно всё равно влюбишься. Вот же удивительно!

Вроде бы все мы разные, у всех свои цели, свои планы на жизнь, но всех нас объединяет желание любить и быть любимыми. Кто-то может утверждать, что мы рождаемся, чтобы продолжить род, но ведь мы отличаемся от животных именно тем, что продолжение нашего рода неразрывно связано с любовью. С сентиментальностью или со слабостью, как скажут некоторые, но в таком случае мы все слабы.

Мы слабаки. Мы слабы перед силой, которая может свернуть города и вывернуть вселенную наизнанку. Любовь – это сила, не подчиняющаяся известным нам законам. Это новое измерение, новый закон в науке, новая сила, сродни гравитации. Любовь – это то, что нас всех объединяет в одно целое. Мы можем говорить на разных языках, отличаться по цвету кожу, жить в разных частях нашей маленькой планеты, но все мы любим.

Не привлекая внимания, мы поднялись по лестнице на второй этаж.

Позади нас остались люди с озабоченными выражениями лиц, разгадывающие новую загадку. Но мы их не замечали. Нас не было в этом мире. Мы были в своём. Приближаясь к комнате, мы с каждым шагом чувствовали пламя, разжигающееся между нами. Её ладонь стала липкой от волнения. Я открыл дверь своей комнаты и втолкнул Арину внутрь, и запер дверь, чтобы нам никто не мешал.

В комнате было темно и прохладно, но пламя, вспыхнувшее между нами, заполонило всё вокруг, питаясь нашими чувствами, как кислородом. Холод и тьма отошли в свете огня нашей страсти и наших чувств, накрывших нас с головой.

Мои пальцы бегали по её гладкой обнажённой коже, вызывая у неё мурашки. Я чувствовал, как она напрягается, но после моих нежных касаний она таяла, превращаясь в мягкий нежный бархат. Её теплое дыхание щекотало мою шею.

Розы окутали меня со всех сторон, разжигая моё пламя сильнее и сильнее. Осторожно уложив её на свой скрипучий диван, я пополз губами к её ключицам. Её тонкие пальцы бегали по моему затылку, и мы стали частью единого целого.

* * *

Далеко на востоке розовели размазанные по небу ночные облака. На небосводе догорали последние звёзды, уступая дневному небу своё место. Туман осел на траве миллиардами сверкающих бусин. Ночь подходит к концу. Скоро из-за горизонта поднимется солнце, и начнётся новый день. Но не для меня. Вечер этого дня я уже не увижу. По обе стороны от меня стоят два Палача, одетых в чёрные одежды.

Они стерегут меня, чтобы у меня не было возможности сбежать.

Признаться честно, я и не могу этого сделать. На кон поставлено слишком много жизней. Одна моя ничего не значит по сравнению со всеми остальными. Они останутся доживать свою старость, а я уйду из этого мира. Но какие бы высокопарные речи не были в моей голове, я не могу отделаться от страха смерти. Ладони потеют. Взгляд только и делает, что выхватывает небольшой, но острый нож в руке Палача, напоминая о моей участи.

Ожидание ужасно. Почему они просто не могут сделать свою работу сейчас? Почему нужно ждать рассвета, будто я какой-то герой древней саги? Они могли перерезать мне горло и дома, и в лесу, но они предпочли сделать это на рассвете. Как это драматично, смахивает на глупо-срежиссированный романтичный фильм, вот только я не роковая красотка, которую спасают в самый последний момент от неизбежной гибели.

– Пора, – безразличным голосом обратился ко мне один из Палачей.

У него был приятный баритон. Быть может, при других обстоятельствах, я бы с радостью выслушал от него какую-нибудь занимательную байку. Но не сейчас. Сейчас он пришёл только по их приказу.

Тени. Они любят щекотать нервы. Я слышал, что ни одна из казней не проходила как предыдущая. Всегда что-то менялось.

Я расстегнул пуговицы рубашки, чтобы её не забрызгало каплями крови. Она мне ещё пригодится на моих похоронах. После меня всё равно некому донашивать одежду.

– Елизар! – вдруг нарушил мертвенную тишину её голос.

Глаза открылись, и я очутился в своей комнате. Рядом со мной, свернувшись клубочком, спала Арина. В комнате было довольно темно. Значит на улице всё ещё ночь.

Осторожно, стараясь не разбудить свою возлюбленную, я поднялся с дивана и натянул шорты. Ужасно хочется пить.

Май в этом году невероятно жаркий для весеннего месяца. Да и вообще, зима как-то быстро отступила. В апреле весь снег сошёл с полей, и уже к Пасхе снег остался только в лесах, да в оврагах, где солнечные лучи не могли прогреть землю.

Взяв бутылку воды и пачку сигарет, я вышел в сад. Надеюсь, за время моего отсутствия Арина не проснётся. Не хотелось бы, чтобы она проснулась. В последнее время её и без того мучает бессонница.

Я сел на качели между цветущими яблонями, стараясь не скрипеть. Нужно смазать их. Каждый день думаю об этом, но в итоге каждый раз забываю это сделать. Что-то мне подсказывает, что и сегодняшний день не станет исключением.

Наслаждаясь прохладой весенней ночи, я закурил, наблюдая, как ветер покачивает лес за высоким забором нашего участка. Я не стал надевать обувь, люблю ощущать под своими ногами траву и тёплую почву. Наверное, это один из сюрпризов моей волчьей натуры. Всегда стремиться к единению с природой. Либо же это просто обычные человеческие радости.

С приходом весны люди приходят в лес. Начинаются загородные пикники, гуляния по лесу влюблённых парочек или обычных мечтателей, которым в окружении молчаливых деревьев намного комфортнее, чем с себе подобными. В эту пору начинается миграция стаи в леса побольше до тех пор, когда появления человека в лесу можно не опасаться. Да, в принципе зимнюю охоту тоже никто не отменял. Благо, существуют заповедники. Моим сородичам становится мало места в этом мире. Люди, хоть и прекратившие охоту на нечисть, всё ещё неосознанно жмут нас и заставляют искать новые места для обитания.

Папа рассказывал, что раньше, в стародавние времена, волки могли чувствовать себя свободно. Леса были огромны, добычи всегда всем хватало, людей было меньше. Но с движением прогресса мир оборотней стал деградировать. Если раньше мало кто из моих задумывался над тем, что нужно приспосабливаться к этому миру, то сейчас без этого никак. Все мы, как граждане страны, обязаны иметь документы и проходить регистрации. Мы обретаем личность, становимся частью общества. Находим работу, заводим семью и живём, как обычные люди. В старые времена оборотни старались держаться вместе после средневековых охот на нечисть, но теперь все разобщились. Разделились. Смешались с людьми. Некоторые даже предпочитают сохранять инкогнито и не признавать своей реальной натуры. А кто-то в череде смешения крови совсем вырождается, как моя Арина и Женя.

Неосознанно мои глаза замерли на пустой теперь комнате на втором этаже, крайней справа. Когда-то она была занята. Сейчас в ней никого нет. Пуста. Свободна. Когда-то в ней жил один смелый мальчик, жизнь которого началась так же печально, как закончилась.

Шорох. Позади меня. Мгновенно оборачиваюсь, сжимая кулаки. Тимур. Один из своих.

– Не спится? – расслабляясь, спрашиваю я у него и перемещаю взгляд на лес.