Лучше прячься

– Шторм не любит, когда роются в его вещах. Он будет злиться, – усмехнулся, засовывая между зубов зубочистку.

Злость Русакова – меньшее, что меня сейчас беспокоит. Я толкаю ногой один из шкафов его стола, вымещая злость на бедолаге. Только не легчает ни капли.

Приближаюсь к Изварину. В глаза его безразличные смотрю.

– Отвези меня к нему.

Вижу, как вытягивается его лицо в удивлении.

Он не спешит с ответом. Смотрит на меня так нагло, перекатывая зубочистку во рту.

– Докопалась все-таки, следачка, – смеется, смотря себе под ноги.

Пропускаю мимо ушей его колкость.

– Можешь просто адрес сказать, я сама поеду…

Изварин качает головой, смеется. Ненавижу его. Мерзкий, прогнивший до самых костей. За километр от него разит предательством, алчностью. Он совсем не друг Шторму. Не понимаю, почему Русаков до сих пор доверяет тому.

– Попроси Артема, он и адрес скажет и отвезет. Шторм мне спасибо не скажет, если я ему такую свинью подложу.

– Артем не отвезет. Ты это прекрасно знаешь.

Несколько секунд мы оба сверлим друг друга глазами. Он выиграл, и прекрасно понимает это. Насладиться хочет своей победой.

– Ты знаешь правду, что еще нужно? – кивает на папку в моих руках. – Только это глупо, Романова. Ты и правда надеялась, что он ее в Россию отправит? Квартиру купил, бабки дает. А если она захочет, то и бизнес купит.

Больно от его слов. Только сейчас я на адреналине. Не чувствую ничего, кроме злости, а ее много во мне.

– Так ты боишься Шторма или все-таки добьешься своего? Ты же так хотел, избавиться от меня. Так это твой шанс…

Конечно, воспользуется. Я знала это. Понимала, что Марк не откажет себе в радости разбить нас с Мишей. И я была уверена, что сейчас Шторм с Олей. Возможно, Изварин и появился здесь, чтобы сдать Русакова.

– Жду тебя внизу, – бросает небрежное, и спускается вниз, оставляя меня в тишине.

* * *

Изварин в машине, а я умываюсь и привожу свой внешний вид в порядок.

Если Миша с Олей, не хочу выглядеть помятой и жалкой. Пусть знает, кого потерял.

Зайдя в комнату, хватаю из шкафа несколько футболок и джинсов. Закидываю все это в спортивную сумку, также достаю из шкафа паспорт и кое-какую наличку. Здесь немного, но на первое время хватит. Не знаю, что буду делать, у меня нет никакого плана.

Когда я выхожу из дома, то замираю на мгновение. Просто останавливаюсь и делаю глубокий вдох. Становится не по себе. И куда я пойду? Что собираюсь сделать?

Бросить все. Оставить того, кому отдала сердце. А что если все не так? Вдруг есть объяснение тому, что он купил ей квартиру? Документ я не забрала с собой, оставила его в кабинете. Я хочу поговорить с Русаковым. Не хочу оставлять последнюю каплю надежды.

Сажусь в машину к Изварину, перед этим бросив спортивную сумку на заднее сидение. Всю дорогу мы едем молча. Я пытаюсь успокоить дрожащие руки, а он то и дело бросает на меня взгляды.

Спустя двадцать минут мы подъезжаем к ресторану. Изварин глушит мотор.

– Ты уверена, что хочешь это видеть?

Впервые за всю дорогу я поворачиваюсь и смотрю на него. Марк идиот? Он не понимает с первого раза? Тот словно мысли мои читает.

– Миша не даст тебе уйти. Все так и останется.

Я даже думать об этом не хочу.

– Здесь подожди – не дав возможности ответить, выхожу из машины и закрываю за собой дверь.

Осматриваюсь по сторонам. Замечаю в витрине ресторана его силуэт. Сердце галопом. На Русакове темно-синяя полосатая рубашка. Его прическа, как и профиль, идеальна. И мне так больно от этой его идеальности и красоты. Сдохну ведь, а все равно любить его буду. Только его одного, всегда.

Не шла в ресторан. Словно тянула время. Боялась заканчивать все, боялась лишать себя путей отступления. Положила ладонь на все еще плоский живот, и всматривалась через стекло в родной профиль. Представила на мгновение, что ничего нет. Ни Ольги, ни свидетельства о праве собственности, ни договора купли-продажи квартиры, в которой проживает Ольга.

Вот сейчас я зайду и просто сяду рядом. А он ладонью своей мою накроет, и поцелует, как всегда. А я во вкусе его, в поцелуе растворюсь и поверю. Каждому слову его поверю, потому что хочу. Больше всего на свете этого желаю.

Так и будет. Именно так и не иначе. Я делаю шаг, потому другой. Захожу в ресторан. И когда я попадаю в зал, то через плечо идущего ко мне официанта, я вижу столик Русакова. И того, кто с ним сидит.

Первым порывом – подойти к столику и нагло усесться к ним. Насладиться по-полной удивленным выражением лица Русакова, его смятением. Интересно, как он себя поведет? Снова начнет грубить и говорить, что я лезу не в свое дело?

И я уже делаю шаг, но что-то останавливает меня. Словно интуиция кричит в этот момент: «Не смей. Подожди!». Лучше узнать немного информации, а потом уже бросать кости. И я улыбаюсь подошедшему ко мне официанту, говоря, что хочу устроиться за столиком, находящимся чуть справа от Шторма.

Мужчина услужливо провожает меня.

– Чай зеленый без сахара, пожалуйста.

Улыбнувшись, он удаляется в кухню, а я поворачиваюсь, наблюдая за парой, сидящей у окна.

Сейчас, когда меня закрывает высокая этажерка, заставленная вазами и прочими интерьерными вещами, я могу внимательно и спокойно рассмотреть все, до мельчайшей детали. И теперь я вижу легкую улыбку на его лице, когда он подносит бокал с вином к губам и делает глоток. Я вижу вырез ее платья, в котором ее небольшая грудь кажется самым вкусным и сочным десертом. Вижу, как блестят ее волосы от солнечных лучей, ласкающих их. Я вижу ее красные сочные губы и нежный взгляд. Я словно глазами Русакова на нее смотрю. На тонкую, хрупкую лань, с огромными печальными глазами. Невероятной красоты девушку, которую хотел бы заполучить каждый мужчина. Ту, которую так хотел сделать из меня Русаков вместо крутой бабы с яйцами, лезущей не в свое дело.

Чужой он сейчас. Не мой. Ничего не узнаю в нем. Ни пальцы его сильные, держащие бокал, ни крепкую шею, которую только вчера так жадно целовала. Нет, чужак сейчас за тем столом. Ее, Ольгин Шторм.

Официант ставит передо мной чай. Я делаю глоток напитка, желая хоть на толику снять напряжение, рвущее мою грудь. Чувствую, что в любую секунду просто сорвусь и разрыдаюсь. Делаю глоток, прикрывая глаза. В этот момент фоновая музыка в зале затихает, и я слышу множество голосов. Непонятная, ненужная мне речь. Но один из них я узнаю. Он заставляет меня напрячься так, что вся нервная система, словно оголенный провод под напряжением.

– Миш, ну сколько можно? Я не могу себе места найти… Все эти подарки, квартира и деньги – ты откупаешься от меня, да?

– Я не хочу говорить об этом, Оль. – его голос хриплый и недовольный. Шторм в своем репертуаре.

Слышать эти слова от него, как последний гвоздь в крышку гроба моей надежды. Надежды на то, что все происходящее простой сюр.

– Ты не хочешь говорить, а я устала делить тебя с ней, – мне кажется, или она расплачется в любую секунду. – Думаешь, я не чувствую, как от тебя разит ее духами?! Думаешь, я дура, и не понимаю, что ты с ней спишь?

– Хватит уже, Миш… Я знаю, что у тебя доброе сердце, но ты мучаешь меня. Скажи, ты любишь ее?

Замираю в ожидании его ответа. И, кажется, сам воздух вокруг сгущается, становится тягучим. И я вижу пылинку, спускающуюся осенним листком вниз. Я смотрю на его профиль, на хмурый лоб и напряженный взгляд, смотрю на то, как неспешно ее ладонь ложится поверх его, и чувствую, как внутри что-то ломается. С хрустом, громко, словно дробится кость от удара.

Огромный булыжник, застрявший где-то в области грудины, не дает сделать вдох. Я сглатываю, пытаясь протолкнуть его, но бесполезно. Перед глазами все плывет, я прижимаю дрожащие руки к груди, ненавидя себя за слабость.

– Я сто раз уже говорил тебе… – произносит устало. – Между нами ничего нет…

И это выстрел. Гребаный удар под дых. Воздух влетает со свистом в легкие, и на мгновение в глазах темнеет от боли. Все тело онемевшее, в ушах жуткий гул, и я на автомате тянусь к сумочке. Достав купюру, поднимаюсь из-за стола. Мои ноги – чертовы развалины. Они не держат меня, дрожат. Но я смотрю на дверь кафе и понимаю, что просто не имею права показать им свою боль. Я должна уйти отсюда. Во что бы то ни стало.

И я иду. Шаг за шагом, сквозь темноту перед газами, глотая слезы, я наконец-то оказываюсь на воздухе. Делаю вдох, и в следующий момент меня прорывает. Я кричу. Но всю глотку кричу, захлебываясь слезами. Я бегу вперед по улице, не зная куда. Я просто хочу быть как можно дальше от этой грязи, от боли и от мужчины, так легко сломавшего мою жизнь, и не давшего взамен ничего, кроме глупых обещаний.

– Стой! – передо мной вдруг вырастает огромная стена.

Смахнув с лица слезы, смотрю наверх.

Изварин. Его лицо напряжено, и тени на улыбку нет. Он внимательно осматривает меня, словно боится, будто меня ранили. Хотя, так и есть.

– Где Шторм? – мужчина поднимает взгляд поверх моего плеча, но спустя мгновение возвращается.

– В прошлом, – выдавливаю из себя, голос наждачкой по гортани. Сглатываю огромный непроходимый ком, и, приложив к груди ладонь, жду, когда эта боль стихнет.

Он кривится.

– Ну, бл*ть, я ж предупреждал,– цедит сквозь зубы. А потом вдруг его огромная ладонь ложится мне на плечо. И я срываюсь. Слезы новым потоком льются из глаз, а он к себе меня прижимает, дает выплакать всю боль.

– Идем в машину…

Я позволяю ему увезти себя за собой. Марк усаживает меня на пассажирское. Когда истерика немного стихает, я достаю из сумки влажнее салфетки и, опустив козырек на машине, стираю с лица потекшую тушь.

Он садится рядом. Закрывает дверь и молчит. Перед собой смотрит. А я понимаю, что у меня остается только один выход.

– Помоги мне уехать. Мне деньги нужны, хотя бы тысяча баксов.

Изварин нервно смеется.

– Он найдет тебя, Романова. Даже если ты сбежишь в Россию. Наорет, трахнет тебя как надо и простит. А мне кишки выпустит и на елку в вашем дворе намотает. Не-а, я не дебил…

Марк достает телефон из кармана, намереваясь набрать номер Шторма. И я понимаю, что это хороший шанс для Марка помириться с ним. Сдать, желающую сбежать от него, женщину. Но я не могу позволить этому случиться.

– Я не вернусь к нему, – кладу ладонь на его. Изварин поднимает на меня глаза.

– И спрячусь так, что он не найдет. Поверь мне, это в моих же интересах. Но даже если Русаков отыщет, я не сдам тебя. Скажу, что уехала сама. Случайно оказалась в ресторане и увидела их, услышала то, что не должна была, – последняя фраза кислотой гортань обжигает. Марк внимательно слушает меня.

– Шторм меня знает, я могу так сделать. Впрочем, я так и делаю…

Марк молчит. И я знаю, если он сейчас позвонит Шторму, и сдаст меня ему, тот ни за что не отпустит. В клетку посадит, но не даст мне жить. Чертова собака на сене. Но и избавиться от меня на руку Изварину. Это принесет ему большие плоды, чем возвращение сбежавшей жены. Если Шторм останется с Олей, он изменится. Вернется к своему безрассудству и жестокости, вернется в криминал, как того и хочет Изварин.

И он тоже понимает это.

– Ладно, хер с тобой, – выдает наконец-то, а я выдыхаю в облегчении. – Есть у меня кое-что по бабкам. Но много не дам. У нас с Русаковым и так напряженка сейчас, не знаю, когда следующее дело провернуть смогу.

На большее я и не рассчитывала.

– Просто отвези меня в аэропорт.

Глава 7

В пятый раз набрал ее номер и бросил телефон на панель. Выкручивая руль одной рукой, второй расстегнул верхние пуговицы рубашки. Вот уже час не могу до нее дозвониться. Еще там в ресторане, словно по голове чем-то тяжелым треснули. Удушающее чувство тревоги стянулось на шее петлей. Еще и Оля песню свою завела. То ли актриса, бл*ть, великолепная, то ли настолько отбитая. Затирать про отношения начала, какие отношения? В мой план не входило тр*хать ее, и я даже намека ей не дал, что это случится.

Вышел из зала, мол, покурить. А сам номер ее набираю раз за разом. Выключен.

Твою мать!

Ольгу не повез домой, поручил это Артему. И плевать в этот момент на то, что план под угрозой. Пока в глаза ее не посмотрю, пока к себе не прижму, не успокоюсь.

В автомобильном динамике раздался механический голос.

– Телефон выключен или находится вне зоны действия сети.

Перед глазами все пеленой накрыло. Еще не понимал до конца, но чувствовал – что-то случилось.

Припарковавшись у ворот, вышел из машины. Холодные порывы ветра забрались по тонкую куртку. Зазнобило. Только не от холода.

В этот момент к дому подъехал Белицкий. Вышел из водительского, напряженный весь, в глаза не смотрит. Чует вину свою.

– Нет ее в ресторане. Кристину ищем, как только найдем, парни маякнут.

– Сюда ее привезешь. Я сам с ней поговорю.

Поднимаю глаза на дом, внутри все сжимается. Каждый нерв задубевший от напряжения, а под кожей зудит все.

– Следи за Данилюк. Чтобы из квартиры никуда не уходила. Телефон на прослушке?

Тема кивает.

– Мне кажется, она уже все поняла, Шторм. Оля никогда дурой не была. Она играет, и тебя обвела.

Осекаю его взглядом.

– Если это так, я ей глотку вырву, Тем. Если, бл*ть, они с ней что-то с делали… – даже произнести это не могу, поперек горла булыжник.

Мне нужны доказательства. Нужна информация. Где ее видели в последний раз, во сколько. Если это просто моя паранойя, а я сунусь к Оле – загублю дело.

Срываюсь к дому. Слышу, как заводится мотор тачки Белицкого и он уезжает. На посту начбез. Гаспар выходит из помещения, с сигаретой в зубах.

– Алена здесь?

Он удивленно таращиться.

– Нет. Я сам только приехал. Олегу сх*ровило, отпросился…

– Проверить камеры, Олега сюда. Мне нужно знать, когда Алена была здесь, все ясно?

Гаспар хмурится.