Лучше прячься

Срываюсь следом. Разъяренной фурией буквально залетаю в его кабинет. Он снова это делает! Пользуется мной и уходит! Русаков оставляет меня одну, делая невыносимо больно!

– Ты считаешь это нормально?!

Шторм что-то ищет в бумагах на своем столе. Он поднимает на меня глаза, выглядя абсолютно спокойно.

– Я не пойму, о чем ты. Прости, Ален, мне нужно ехать. Срочные дела.

Шторм забирает какие-то документы и направляется к выходу. Но я застываю в дверях.

– В ней дело? Да? Если ты решил остаться с ней, так и скажи, Русаков. Не х*р делать из меня дуру набитую!

Он подходит ко мне вплотную. Смотрит на меня с высоты своего роста. Со злостью смотрит.

– Тогда не веди себя как дура набитая, – а голос до раздражения спокоен.

– Я сказал, все в порядке.

Он отодвигает меня в сторону. А я вцепляюсь в его руку пальцами. Не позволю ему все сломать! Не позволю растоптать нас! Только не сейчас! Не тогда, когда он нужен НАМ!

– Не надо говорить так со мной… – голос сиплый, дрожит. Сглатываю ком, смотря на него сквозь слезы. А он все такой же равнодушный и спокойный.

– А ты не врубай свои яйца и не меряйся со мной. Я – мужчина, ты – женщина. И решать дела в этой семье буду я. Не забивай свою голову всякой х*йней. Сейчас сложное время, просто потерпи. Я обещаю, что скоро вернусь…

Его слова одновременно злят, и дарят надежду. Может, это все гормоны? Может, из-за них я так остро реагирую на его отсутствие дома? Я не знаю что делать. Не знаю, как достучаться до Миши…

– Почему ты не хочешь довериться? – в глаза ему смотрю, подыхая изнутри. И хочу сказать о ребенке, но не знаю, как он отреагирует. Я не чувствую его сейчас. Совсем. – Почему все в тайне…

Всхлип, срывающийся с моих губ, пробивает его броню. Он хмурится. Делает шаг ко мне, сгребая в объятия мои плечи.

– Потому что так надо, маленькая, – тихий, уставший шепот на ухо. – Ложись спать, – он целует в висок и уходит.

И я снова одна.

Глава 6

Отчет никак не бился. Половину дня я потратила на него – и ничего. Голова раскалывалась, в груди засело раздражающее чувство тревоги.

Шторм вернулся в пять утра. Молча раздевшись, лег рядом и уснул. А я так и не сомкнула глаз. Какие только мысли не лезли в голову. В один момент захотелось сделать нечто совсем нездоровое. Я смотрела на его телефон, лежащий на тумбочке, и еле сдерживала себя, чтобы не влезть в него, не посмотреть. Кому звонит, чем живет, о чем волнуется… Но это был бы конец. Капаться в подобном – все равно, что сказать человеку: «Я тебя не уважаю».

А я хотела верить Шторму, и приняла решение оставить все как есть. Он просил меня подождать, что ж, я подожду.

После обеда созвонилась с дедушкой, но даже разговор с ним ничуть не успокоил меня. Дедуля был каким-то тихим, ворчливым. Ничего мне не сказал, но я чувствую, что ему плохо…

В последнее время все сыпется из рук. Ресторан, наш дом со Штормом, раньше казались мне такими уютными местами, а сейчас от всего холодом веет, равнодушием. Хотелось курить. Уже две недели держусь, и вроде бы получается, но в подобные этому моменты накатывает, будь здоров.

Из мыслей вырвал стук в дверь. Обернувшись, увидела только что вошедшую в кабинет Крис.

– Алена, прости, но в зале посетительница странная. Уселась за четвертый столик, говорит, тебя видеть хочет…

– Кто такая?

Девушка выглядела озадаченно.

– Не представилась, но улыбалась так дружелюбно, может подруга…

У меня даже на Родине с девчонками общение не складывалось. С детства только с пацанами дружила. А тут подруга нарисовалась. Под ложечкой неприятно засосало. Я поблагодарила Крис и, собрав бумаги в стопку, посмотрела на себя в зеркало. Поправив макияж, вышла из кабинета.

Как только я оказалась в зале и увидела черную макушку и прямую спину посетительницы, по телу прокатилась волна злости. Ну конечно, это она.

Стало обидно. Шторм ведь обещал, что решил с ней вопрос. Я, конечно, предполагала, что Ольга все еще в стране, но и представить не могла, что у нее хватит наглости заявиться ко мне в ресторан.

Меня трясло. Поэтому пришлось задержаться на пару минут у бара, справиться с нервозом. Сделать это на все сто не получилось, но состроить равнодушное выражение лица все же удалось.

– Я бы сказала «добрый день», но не стану. Он перестал быть таковым… – усаживаюсь к ней за столик, напротив. В глаза ее холодные, рыбьи смотрю. Девушка выглядит расслабленной. На ее лице ухмылка, в то время, как пальцы что-то усердно печатают в телефоне.

– Я ощущаю навязчивый запах. Знаешь, будто дешевые едкие духи. Такие, от которых тошнить начинает…

Она поднимает на меня насмешливый взгляд.

– Ты слишком нервничаешь. Хотя, я понимаю тебя…, – убирает в сторону новенький телефон. – Быть одной, вдали от своего мужчины так тяжело! Порой не остается сил, чтобы верить в лучшее. Особенно, если это хорошее – лишь твои мечты, которые уже никогда не воплощаться в жизнь, – последнюю фразу она произносит с широкой улыбкой. Я плохой человек. Потому что единственное, чего я сейчас хочу – врезать этой кошке промеж глаз.

Поднимаюсь из-за стола. Но перед уходом, все же решаю попрощаться.

– Жрать захочешь, позови официанта. Извини, но у меня много работы.

Я направляюсь в сторону кабинета. Глаза печет от подкативших слез. Но я не собираюсь плакать! Только не из-за этой дряни и ее слов. Хотя они делают мне очень больно.

Захлопнув за собой дверь, усаживаюсь за стол. Принимаюсь лихорадочно перебирать бумаги, желая хоть чем-то себя занять, чтобы не сорваться. Но я чувствую, как истерика с каждой секундой набирает обороты. А потом я вижу его. Маленькое фото моего ребенка. Оно лежит сверху ежедневника, потому что утром я любовалась им. Беру его, второй рукой накрываю живот. Вспоминаю, ради кого это все. Ради кого я не должна реагировать на подобных стерв.

Вдруг открывается дверь, и я быстро убираю фото в ежедневник. Ольга. Ну конечно, глупо было надеяться, что эта змея уйдет по-тихому. Она внимательно смотрит на содержимое стола, пока идет ко мне. А потом нагло усаживается в кресло напротив.

– Мы не договорили, милая. Я к тебе по делу пришла.

– По делу? – смеюсь, откидываясь на спинку кресла. Я понятия не имею как себя вести, и чего она хочет. Но, в любом случае, рот ей не заткнешь. Пусть говорит.

Губы девушки кривит едкая улыбка.

– Ты знаешь, я вот уже пару недель как отдыхаю, – произносит она со вздохом. – Бездельничаю, хожу по магазинам, обставляю свою новенькую квартиру.

От ее слов не по себе. Каждый нерв в теле напрягается до предела. Я не знаю, что чувствую сейчас, не знаю, буду ли я верить ее словам. Но то, что она говорит – ужасно. Миша не мог так со мной поступить…

– Вчера мы с Мишей говорили о тебе… – продолжает она. – Шторм рассказывал о том, как ты горишь рестораном, и как тебе нравится заниматься бизнесом. А я на твоем фоне, ленивая содержанка, – улыбнулась, смущенно опустив глаза. Актриса недоделанная. Не верю. Бл*ть, ни единому слову не верю.

– Я живу за его счет, в купленной им квартире… Я понимаю, что даю ему много взамен, но, все же хочу быть наравне со Штормом. Ну ты меня понимаешь.

Она поднимается с кресла, подходит к окну, забирая с подоконника статуэтку. Крутит ее в руках. А я пытаюсь побороть подкатившую к горлу тошноту. Знаю, что стерва просто пытается выбить меня из колеи. Рассорить нас с Мишей. Но ведь его, правда, нет рядом. А что, если…

– Я хочу стать твоим совладельцем. Буду тоже вести ресторан, – ее слова, словно красная тряпка для быка. Вдруг все страхи улетучиваются, оставляя после себя лишь одно желание – выбросить эту дрянь из моего ресторана и жизни.

– Да что ты… – слетает насмешливое с моих губ.

Она переводит на меня удивленный взгляд.

– Да. Мы же близкие друг другу, считай одна семья. Но ты не переживай, в этом деле я тебе не соперница. Я могу взять на себя организационные вопросы, интерьерные. Буду заниматься соц сетями ресторана, оформлением залов, а ты всем остальным. Тем более, Миша скоро сделает окончательный выбор. Все эти его метания из одной постели в другую дико утомляют. Я хочу забыться в работе. Ну и тебе помощь, будешь чаше Шторма видеть… он ведь сутками со мной.

Внутри меня все горело. Мне нужно было срочно на воздух. Руки тряслись, а сердце было готово выпрыгнуть изо рта. Я резко поднялась с кресла и, не помня себя от злости, метнулась к этой с*ке.

– Выметайся из моего ресторана, – произнесла это тихо, из последних сил держа себя в руках.

Она невинно похлопала ресницами.

– Ты чего злишься? Не знала, что он со мной? Да брось, ты не дура, догадывалась. Только Шторм хорошо умеет в уши свою правду лить. Да и делает он всегда так, как считает нужным.

Ольга приближается вплотную, тянется к моим волосам. Я резко отстраняюсь.

– Он тебя не бросит никогда. Будет держать рядом, помогать. Но Миша всегда был моим. Как бы не хотел все это прервать, как бы его не мучила совесть, он любит меня… Всегда будет любить и выбирать.

Я сжала челюсть так сильно, что заскрипели зубы.

– Если через минуту ты не исчезнешь отсюда, я вызову охрану, – проговорила на выдохе, боясь в любую минуту сорваться. – Тебя отвезут и сбросят в канаву, где тебе и место, милая. И если ты еще раз придешь в МОЙ ресторан, я забуду на пару минут о том, что я воспитанная леди. Вырву твои патлы с корнем, так что придется до конца жизни носить парики.

Она ухмыльнулась.

– Ухожу, – подняла руки вверх, пятясь к моему столу. – Но ты приходи в гости, на новоселье. Сегодня нам спальню привезут. Красивая мебель, Шторм даже с совещания сорвался, чтобы помочь выбрать ее.

* * *

Чертов Шторм. Он не брал трубку. Я выжимала педаль газа, неслась по загруженному авто дорожному полотну, то и дело набирая его номер. Во мне кипела злость. Нет, плакать совсем не хотелось. Омерзительный вкус предательства и обмана не давал мне расклеиться. Я держалась.

Старалась гнать все мысли прочь. Даже думать не хотела о том, что в словах Ольги есть хотя бы доля правды. Но я понимала, что эта девушка не дура. Не пришла бы она ко мне, не будь у нее подстраховки. Значит, Шторм врал. И теперь я хочу узнать правду. Не знаю, что с ней буду делать. Но дальше так не может продолжаться.

Резко затормозив у ворот дома, бросила телефон в сумочку и вышла из машины. Удивленный моим внезапным и ранним появлением, охранник выскочил из своего поста.

– Загони машину, – бросила ему ключи и, не дожидаясь ответа, направилась в дом.

– Шефа еще нет, – раздался голос за спиной. Я отвечать не стала.

Бросив на входе сумку и скинув обувь, поднялась наверх. Каждая ступенька давалась мне с трудом. Сердце готово выпрыгнуть из груди в любую минуту. Снова начало тошнить, но сейчас я могла думать только об одном. Внутри меня разгорался пожар, и потушить его могла лишь правда.

Не помня себя от злости, я буквально влетела в его кабинет. Никогда прежде я не заходила сюда без Шторма. Просто не видела необходимости. Видит бог, я всегда высоко ценила его личное пространство. Но если вокруг война, то в борьбе все средства хороши.

Опустившись в кресло, тут же почувствовала запах его парфюма. В этой комнате Миша проводит большее количество времени. И здесь даже воздух хранит его энергетику.

Лихорадочно прошлась взглядом по бумагам, лежащим на столе. Какие-то счета, отчеты. Пролистала ежедневник. Номера телефонов, записи встреч. Ничего необычного. Только один ресторан фигурирует слишком часто. Siesta. Я знаю его. Мы со Штормом ужинали там пару раз, когда только прилетели из России.

Судя по записям, в последний раз он был там вчера… Черт. Отбросила в сторону книжку. Стало так больно, что из груди вырвался всхлип. Именно в этот момент мое видимое спокойствие подошло к концу. Вполне безобидная запись на бумаге стала рубиконом.

Я взвыла. Просто закрыла лицо руками и прокричала в пустоту. Во мне будто пружина сжималась.

Господи, что я творю… Мне стало так холодно. То и дело в голове раздавался мерзкий голосок Ольги и ее слова про Мишу, и про их спальный гарнитур. Они царапали нутро, выкручивая и вытягивая спицами каждый нерв в моем теле.

Я все поняла. Сердце продолжало говорить об обратном, до последнего отказываясь верить в ложь, но рассудок кричал об обратном. Я злилась на саму себя, но понимала, что пришел конец. Ведь если хотя бы одно из слов, сказанных Ольгой – правда, я не смогу его простить. Никогда не смогу.

По моим щекам текли слезы. Я открывала каждый из шкафов, то и дело повторяя пересохшими губами.

– Пожалуйста, Миша. Умоляю тебя…

До конца не знала, чего просила. Было страшно. Я почувствовала себя маленькой, напуганной девочкой, запертой в огромном, враждебном доме. В доме, полном привидений и чудовищ.

Я стирала слезы с глаз, ведь они текли не переставая. Я перерывала каждый листок. Я злилась. На себя, на него, на Ольгу. Она отбирает его у нас. Нагло, цинично и жестоко. А он точно также предает.

Я уже перевернула все шкафы, и хотела было убраться из проклятой комнаты, но вдруг глаза зацепились за желтую папку для бумаг. Дрожащей рукой потянулась к ней.

Вытащив все содержимое, пробежалась по напечатанным строчкам несколько раз. Сердце замерло, а по спине пробежал холодок. Я со злостью и остервенением в очередной раз стерла рукавом слезы и снова прочла документ. Буквы плясали перед глазами, взор то и дело застилала пелена. Но когда я дошла до последней строчки и увидела подпись, сделанную его рукой, сомнений не осталось.

Тут же отбросила обратно бумагу, словно она ядовитая. Несколько секунд просто сидела и смотрела на нее.

– Сволочь.... – сорвалось с губ в тот момент, когда я устало опустилась на пол и прижав к груди ноги, обняла их. Слов больше не было. Как и мыслей. Я вдруг почувствовала себя такой уставшей, такой пустой.

Прикрыла глаза, укладываясь прямо на пол. В груди застрял тугой ком, и он не давал нормально дышать. Врал! С*кин сын, он врал мне! Тр*хал меня ночью, в глаза мне смотрел и без зазрения совести кормил лживыми речами.

Захотелось выть. Голодной, одичавшей волчицей. Выть во всю глотку. Выть так, чтобы каждый в этом мире почувствовал глубину моей боли.

Я должна была собраться. У меня ребенок, и я не могу позволять себе быть растоптанной, сломанной. Я цепляюсь за эту мысль, словно за руку поддержки и потихоньку поднимаюсь с пола.

Запрокинув голову к потолку, делаю глубокий вдох и вытираю ладонями лицо.

– Хорошо, – самой себе шепотом. – Он соврал мне. Так было нужно? Пусть так. У меня малыш, и прежде чем я пошлю Мишу к черту, я хочу сказать ему о том, что у него будет ребенок. Я хочу посмотреть в его бесстыжие глаза и произнести заветные слова. Те слова, что так бережно хранила для особенного момента.

Он лжец. Что ж. Я принимаю это и ухожу. Вот только он должен знать, что потерял, когда променял меня на нее.

Вдруг слышу шаги. Кто-то поднимается по лестнице. Спешу стереть с лица потекшую тушь и остатки истерики.

В комнату заходят. Я оборачиваюсь, уже готовясь к непростому разговору, но, так и не сказав ни слова, удивленно застываю.

– Ты? – слетает с моих губ.

– Не ожидала? – раздается хриплое, с кривой ухмылкой на небритом лице.

Шторм запретил ему являться в наш дом. С того самого дня, когда вернулась Ольга. И сейчас, появление Изварина в кабинете Миши должно было напугать меня. Но я чувствовала что угодно, но только не страх.

– Он с ней?

Это первое, что слетело с губ. И как только я произнесла эти слова, тут же пожалела. Доставлять удовольствие этому человеку не было никакого желания. Он ведь спит и видит, когда я уеду обратно на родину.

Изварин молчал. Прошел в кабинет, с удивлением рассматривая беспорядок. На полу валялись бумаги и папки, все шкафы были распахнутыми, словно открытые рты беззубых чудовищ.