Помоги проекту - поделись книгой:
…Представь в уме плясунью непотребную,
Что с шумом и кривляньем лицедействует,
Изображая бытия превратности
Обманчивым мельканьем суетливых рук.
Срамница млеет, вертится, жеманится,
Подмигивая томно и прельстительно
Тому, кого дурачить ей взбрело на ум,
Но тотчас на другого и на третьего
Все с той же блудной лаской переводит взор.
Все обещает, все подделать силится
И ничего не создает надежного…
Вейлу непрерывности существования Римской империи феномен гетеризма, корни которого уходят в архаический период античной Греции (VIII–VI века до н. э.), благополучно перешел в новую эпоху, пережив христианизацию общества. Почему этот гетеризм остался в обществе? Почему церковь и само христианизированное общество не смогло с ним справиться? Каково было отношение церкви к этому, в сущности, античному институту?
Под гетеризмом мы понимаем специфически античный (позднеантичный) феномен, который, будучи порождением греческого полиса, в первые века н. э. представлял собой уже явление, близкое проституции новейшего времени. Однако принимая эти два термина за синонимы, мы полагаем, что для Ранней Византии более уместен термин «гетеризм» как более аутентичный, так как «проституция» создает ненужный «современный» эффект.
Методологически данная тема может быть раскрыта тремя способами. Первый лежит в русле христианской традиции и предполагает либо вообще умолчание о гетеризме, либо его маргинальное описание как неизжитого от античного времени социального порока.
Второй подход находится в контексте современных западных концепций гендера, тела и секса и может быть назван светским и даже постхристианским.
Мы попытаемся положить в основу нашего исследования компромиссный третий вариант, сочетающий в себе оба предыдущих, и будем руководствоваться методами современной исторической науки, но обойдемся без полярных оценок и категоричных суждений.
Проституция как высшая форма разврата резко осуждалась в Писании. Символ средоточия всех пороков в Библии — «блудливая жена», которая «раскидывала ноги твои для всякого мимоходящего» (Иез. 16, 25).
Из Евангелия от Матфея (21, 31–32) мы знаем, что уже на самом раннем этапе истории христианства блудницы составляли значительный контингент среди учеников Иисуса и последователей его учения. Иисус прямо называет их (наряду с мытарями) в числе верующих.
Ужесточение отношения к блудницам начинается с апостола Павла. В его текстах присутствуют женоненавистнические тенденции; он объявляет женщину гораздо ниже мужчины, мотивируя это грехопадением в раю, при котором была соблазнена женщина (1 Тим. 2, 11–14).
Для Павла даже брак — необходимое зло. Что же до проституции, то он осуждает ее самым решительным образом: «Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела. Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? Итак, отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет! Или не знаете, что совокупляющийся с блудницею становится одно тело с нею? ибо сказано: «два будут одна плоть». А соединяющийся с Господом есть один дух с Господом. Бегайте блуда; всякий грех, какой делает человек, есть вне тела, а блудник грешит против собственного тела» (1Кор. 6, 13–18).
В IV веке Псевдо-Афанасий говорит о том, что блуд и прелюбодеяние — меньшее зло, нежели гордость, низринувшая сатану с небес (О девстве, 5). Но уже сам факт такого сравнения свидетельствует о многом.
Отношение к блуду и плотскому осквернению эволюционировало на протяжении ранневизантийского периода вполне четко и определенно в сторону углубления христианского ригоризма. Антиох Стратиг в VII веке, когда христианская мораль утвердилась уже достаточно крепко, писал: «Выслушайте, жены! Нет перед Богом ничего славнее чистоты плоти, нет ничего перед Богом злее осквернения плоти» (Антиох Стратиг, 24).
Иоанн Златоуст предостерегал христиан своего времени от праздных бесед о женщинах, ибо это «возбуждает в душе пламень» (Беседы на Евангелие от св. ап. Иоанна Богослова, XVIII, 4). При этом речь шла именно о блудницах, чьи «слова, одежда, распутные глаза, сладострастные взгляды, плетение волос, натирание лица, подкрашивание ресниц» способны даже на уровне разговоров смутить душу.
Особого осуждения заслуживали, по мнению христианских писателей, те, кто спускал деньги на блудниц, вместо того, чтобы потратить их на благое дело: «Какого гнева не заслуживаешь ты, когда даешь деньги блуднице, но проходишь мимо нищего без внимания?» (там же, XLII, 4). Если же с блудницей согрешил муж, глава семейства, то тем самым он осквернил и свою жену. «Он становится с блудницей одним телом. Как после этого честная жена соединит с собой член блудницы?» — вопрошает Иоанн Златоуст (там же, XLII, 4).
Государственный закон был к согрешившим мужьям не столь строг, как христианские проповедники. Он, например Кодекс Юстиниана, скорее регулировал отношения с проститутками, нежели осуждал их за эти отношения.
Одно из первых официальных упоминаний о государственной политике в отношении проституции дает нам Зосим, языческий историк рубежа V и VI веков, говоря об эпохе Константина Великого: «Император… наложил налог хрисаргир на всех торговцев по всей империи, не исключая и беднейших городских лавочников. Не пощадил Константин даже несчастных гетер. Результатом этого было то, что на каждый четвертый год, когда взималась эта подать, плач и причитания разносились по городам, потому что били и пытали тех, кто не мог заплатить из-за крайней нищеты. Поэтому матери продавали своих детей, а отцы заставляли дочерей заниматься проституцией, вынужденные пойти на это, чтобы заплатить вымогателям» (Зосим, И, 38, 1–3).
Хрисаргир (дословно: «златосребр») — налог на имущество и товарооборот; он налагался не только на торговцев и ремесленников, но вообще на всех, кто имел доход, и считался весьма тяжким бременем.
Впрочем, налог на проституцию был изобретен не при Константине. В Римской империи он восходит к Калигуле (Светоний. Калигула, 40), но тогда он считался постыдным. Теперь же он квалифицировался подобно доходу с любого прочего заработка.
Отменен хрисаргир был в 498 году императором Анастасием. Вот как пишет об этом христианский историк Евагрий Схоластик: «Он [Анастасий] совершил также величайшее и божественное дело — полное уничтожение так называемого хрисаргира, о чем необходимо рассказать, хотя для этого требуется язык Фукидида или какой другой, еще более величественный и искусный» (III, 39).
Законодательство о проституции прослеживается по Кодексам Феодосия и Юстиниана. Законодательство Юстиниана показывает, что византийская проституция обнаруживала такую же дифференциацию и специализацию, как греко-римская. Публичные дома, театральная и уличная проституции, трактиры с женской прислугой — все это мы находим в Византии, и притом в течение едва ли не всего Средневековья.
По данным агиографии создается впечатление необычайной распространенности гетеризма в ранневизантийских городах, особенно в Сирии и Египте. И в самом деле древняя эллинская проституция, видоизмененная сильным восточным влиянием, была существенной частью жизни больших городов империи. По словам отечественного византиниста А. П. Рудакова, «перед нами настоящая язва, которая сопровождала эту старую, утонченную и вырождающуюся культуру с ее пониженным моральным чувством». Гетеры обитали в каждом квартале и не давали проходу ночным прохожим.
Преп. Пелагия в бытность гетерой прохаживалась по улицам Гелиополя в сопровождении целой свиты прислуги. Преп. Панселена в Антиохии зарабатывала по 10 литр золота за ночь (Синаксарь Церкви Константинопольской, 743). Пусть даже здесь имеет место изрядное преувеличение (10 литр — это более трех килограммов), но очевидно, что заработок гетеры высшего ранга позволял пребывать в роскоши.
Но были и несчастные обитательницы городских трущоб, продававшиеся по самой низкой таксе — три обола, а то и за кусок хлеба. Днем они работали, например, в ткацких мастерских или, как Мария Египетская, занимались прядильным ремеслом. Императрица Феодора, сама в юности бывшая гетерой и, вероятно, поэтому уделявшая особое внимание борьбе с проституцией, построила несколько приютов и «реабилитационных центров» для таких женщин.
Гетеры из низов не гнушались никакими источниками дохода, многие из них были связаны с преступностью. В одном из житий рассказывается, как двенадцать гетер заманили святого в дом, где сняли с него хитон и продали его, поделив между собой вырученные 24 обола.
Довольно часто на улицу впервые выходили вполне обычные женщины, которых к тому принудили обстоятельства. В конце VI века, в житии александрийского патриарха Иоанна Милостивого, Леонтий из Неаполя описывает, как монах шел в Тир с поручением, и к нему подошла проститутка, которая кричала и умоляла: «Спаси меня, отец, как и Христос спас блудницу» (Лк. 7, 37).
В легенде о Феодуле Столпнике упоминается знатная женщина, которая вынуждена была торговать собой, когда ее муж оказался в тюрьме за долги. Аналогичный печальный рассказ приводит Иоанн Мосх. Женщина стала проституткой после того, как в долговую тюрьму попал ее муж, потерявший все имущество во время кораблекрушения (Луг духовный, 186).
Во многих городах имелась развитая индустрия публичных домов, которые занимали целые кварталы. Об одном из них в Антиохии сообщает Иоанн Малала (Хронография, XVII).
Знаменитая XIV новелла Кодекса Юстиниана, направленная против торговли девушками, говорит о необычайном изобилии публичных домов в столице и ее окрестностях и указывает, что раньше это зло сосредотачивалось только в «весьма немногих частях города», а ныне притоны разврата размножились повсюду, и даже в непосредственном соседстве с церквами.
Мужчины тоже промышляли проституцией, преимущественно гомосексуальной, но иногда оказывали услуги и женщинам (Евагрий Схоластик, III, 39).
Несмотря на все усилия, Юстиниану и Феодоре не удалось пресечь публичный разврат в Константинополе, где еще в IX веке существовал квартал проституток, уничтоженный императором Феофилом. Еще одним злачным местом в столице был печально знаменитый квартал Кифи, исчезнувший лишь при императоре Льве VI (886–912 годы).
Гонимые проститутки уходили в другие места и продолжали заниматься своим ремеслом.
В основной своей массе девушки работали на сутенера. В упоминавшейся новелле XIV есть указание, что обеспечение городским жильем крестьянской девушки было частью сделки, которую сутенер заключал с ее отцом. Под жильем подразумевалась крыша над головой — как правило, девушки жили по нескольку в одной хижине или комнате. В Константинополе проститутки жили и обслуживали клиентов, как и в Риме, преимущественно вблизи ипподрома.
Проститутки, помещенные в публичные дома, в VI веке уже являются устойчивым социальным институтом. Эти женщины, как правило, были рабынями сутенера
Почти каждый крупный город имел свой публичный дом. Так, Иоанн Мосх описал публичный дом в Иерихоне; он называл этот город «обителью похоти» (Луг духовный, 17). По указаниям современников, даже в Иерусалиме было множество блудниц, которые обслуживали пеструю многонациональную клиентуру из местных жителей, торговцев и паломников.
Как ни парадоксально, работа императорского инспектора борделей в византийской администрации считалась настолько почетной, что в 630 году в Палермо на этот пост был назначен местный епископ.
В ходе раскопок в Скифополе на севере Палестины был обнаружен публичный дом позднеантичного периода. Заведение располагалось в центре города — с запада к нему примыкали византийские бани, с юго-запада — второй ряд магазинов западного портика и оживленная, одна из центральных, улица. Двухэтажное здание борделя представляло собой две экседры размером 13 на 15 метров, объединенные полукруглым внутренним двором. Каждая экседра включала шесть небольших трапециевидных комнат, в которых были ниши с углублениями для деревянных полок. Внутренние поверхности стен были оштукатурены.
Пол большинства комнат украшался мозаикой, изображающей животных и растения. В некоторых комнатах на полу была эмблема Тихе — богини счастья, случайности и судьбы. Кое-где мозаика впоследствии была заменена кирпичами или слоем дробленой извести.
Заметим, что внутреннее убранство экседр скифопольского борделя напоминает комнаты лупанария Помпей. Комнаты, где обслуживались клиенты, содержали каменную кровать с валиком в качестве подушки. На первом этаже имелись комнаты с потайными выходами — для клиентов, которые не хотели быть узнанными.
Существовала определенная иерархия и правила в занятиях проституцией. В Ранней Византии можно выделить две основные категории блудниц: бедные проститутки —
Св. Иаков Нисибийский (ум. 350) в «Беседе о танцах в театре», говоря, что танец — это «матерь всех непотребств», которая «подстрекает к распущенности жестами для совершения одиозных актов», имел в виду именно его связь с гетеризмом. Наличие такой связи подтверждает мозаика VI века в городе Мадаба в Заиорданье, изображающая танцовщицу с кастаньетами, одетую в прозрачное муслиновое платье, и рядом с ней сатира, явно сексуально возбужденного.
Одним из наиболее популярных мест промысла блудниц были порты. В Константинополе имелось несколько гаваней, где промышляли гетеры.
Местом узаконенного обычаем разврата были трактиры. В Дигестах (XXIII, 2,43) отмечается как массовое явление изобилие женщин, «бесстыдно ведущих себя в трактире или в другом заведении». Палладий Еленопольский как общее место говорит о том, что «в харчевнях было множество блудниц» (Диалог с Феодором, XX). И конечно же, процветал разврат в гостиницах (ксенодохиях) и дворах, где происходила смена лошадей и путешественники останавливались на кратковременный отдых.
«Бродячие» блудницы часто сопровождали своих клиентов в пути. Иоанн Мосх рассказывает, как близ Тарса в Киликии в ксенодохии отдыхали трое молодых людей с блудницей по имени Мария. Встретив там же двух благочестивых старцев, гетера бросила свое ремесло и ушла с ними в монастырь (Луг духовный, 31).
Мария Египетская в юности «работала» на судах, отправлявшихся с паломниками в Святую Землю, а также и самом Иерусалиме (что не красит, разумеется, паломников).
По официальному римскому дорожному кодексу, продолжавшему действовать в Ранней Византии, организация удовлетворения всех потребностей путешественников лежала на содержателях постоялых дворов. Они или нанятые ими люди должны были прислуживать путникам: подавать вино, развлекать танцами и т. д.; неотъемлемым атрибутом услуг был секс в комнатах отдыха на верхнем этаже. В соответствии с Кодексом Юстиниана сексуальный контакт с «буфетчицами» не считался за супружескую измену, так как эти женщины по роду занятий относились к проституткам.
Агиографические тексты (например, «Житие преподобных Марии, именовавшейся Марином, и ее отца Евгения») вообще исходят из того, что женская прислуга гостиниц и сами хозяйки постоялых дворов ничем не отличались от профессиональных гетер.
Жизнь в гостинице ассоциировалась у агиографов с представлениями о блуде. В «Житии Андрея Юродивого» даже встречается термин
Распространенным явлением в позднеантичном обществе была проституция свободных девушек на улицах крупных городов. Эротические эпиграммы (Агафий Схоластик, VI век) описывают встречи с такими проститутками (Греческая антология, V, 46; 101; 302; 308). Мужчин они «отлавливали» на перекрестках дорог, а в непогоду и зной стояли под сводами уличных арок. В небольших городах излюбленным местом проституток были городские площади.
Состоятельные гетеры принимали клиентов в собственных домах. Так, в сравнительно небольшом в VI веке Иерихоне, по сообщению Иоанна Мосха, произошел эпизод с грехопадением одного монаха из близлежащего монастыря. Обуреваемый похотью, он направился именно в «жилище блудницы» (Луг духовный, 14).
В своем доме правила свое стыдное ремесло блудница, пытавшаяся совратить авву Серапиона (ум. ок. 358) (Изречения св. старца Серапиона, 1).
Источники отмечают знание гетерами мужчин: «Блудницы, одержимые злыми духами, по выражению глаз узнают целомудренных мужей и отвращаются от них, как… от солнца» (Греческая антология, V).
Гетер всегда можно было встретить в общественных банях. Некоторые из бань, по сути, имели статус публичных домов (разве что проститутки здесь не жили), и респектабельные дамы никогда не посещали их.
В 1986 году археологи обнаружили в палестинском Аскалоне, расположенном на юго-западном побережье Средиземного моря, близ Газы, термы IV–VI веков. Здесь была открыта известная еще с древнегреческих времен надпись, идентичная той, что украшала публичный дом в Эфесе: «Входи и наслаждайся…».
Во время археологических работ в водостоке под баней были найдены останки почти 100 младенцев. Установлено, что канализация здесь забилась до отказа еще в VI веке. Исследование костей показало, что младенцы прожили максимум три дня после рождения. Можно, конечно, предположить, что все эти дети были мертворожденными, но их количество, возраст и состояние останков заставляют сделать вывод, что они были убиты и брошены в канализацию сразу после рождения. Вероятно, проститутки Аскалона в термах не только обслуживали клиентов, но и рожали и здесь же избавлялись от нежеланных детей.
Для полной характеристики деятельности гетеры необходимо сказать о стоимости — ее услуг и ее самой.
Крестьяне ближайшей округи Константинополя продавали своих дочерей сутенерам за несколько золотых солидов. «Зарплату» несчастным девушкам их хозяева платили одеждой, обувью и едой, то есть заработать что-то на будущую жизнь и оставить после этого свое ремесло они при всем желании не могли.
Девушек часто перепродавали. При Юстиниане молодую проститутку в Константинополе можно было купить «довольно дешево» (Новеллы, 39,2). В Южной Палестине в конце VI века — начале VII века проститутка на рынке стоила 5 солидов — это немного больше, чем верблюд (4 солида), и немного меньше, чем ослица (5 солида); мальчик-раб стоил 6 солидов. Для сравнения: выкуп пленника у варваров составлял в VI веке около 8 солидов.
Цены за услуги гетер были баснословно низкими. Самая дешевая гетера стоила три обола, и это при том, что на дневное пропитание простонародья уходило от 7 до 24 оболов. Таким образом, для того, чтобы не умереть с голоду, дешевая проститутка должна была обслужить за день от трех до восьми клиентов.
Отсутствие клиентов в течение нескольких дней означало нищету и голод. Так, блудницы Эмесы (совр. Хомс в Сирии) питались исключительно водой в течение трех дней подряд, пока преп. Симеон Юродивый не принес им пищу, хлеб и кувшин вина. С другой стороны, когда удавалось заработать, гетеры старались не отказывать себе ни в чем.
Агафий Схоластик в VI веке вторит авторам афинской комедии IV века до н. э., осуждая непристойность, похоть и тягу к золоту византийских куртизанок. Образцом ему послужил Алексид, который утверждал, что «Прежде всего они обеспокоены зарабатыванием денег» (Греческая антология, V, 302; Алексид, фр. 103).
Впрочем, нередко ювелирные украшения были единственным богатством проститутки. Когда в 539 году жители Эдессы решил выкупить своих сограждан, которых держали в заключении персы, гетеры отдали на этой благое дело свои драгоценности, поскольку денег у них не было (Прокопий. Война с персами, 11,13.4).
К проституции в моральном отношении приравнивалось актерство и вообще выступления на публичных зрелищах.
К женщинам, чья деятельность предполагала торговлю своим телом, относились мимические актрисы (поэтому среди названий публичных домов было и такое — «мимарий»), музыкантши (флейтистки и арфистки), танцовщицы, певицы на свадьбах и прочих торжествах. Авва Памво в Александрии увидел танцующую женщину и заплакал — по поводу ее душевной гибели и своего несовершенства, ибо он не мог угодить Богу так, как она угождает бесстыдным людям (Великий патерик, III, 42).
В частной жизни актрисы отличались легкостью поведения. И для Иоанна Златоуста, и для Прокопия слова «актриса» и «блудница» — синонимы. Театр считался школой разврата со «скопищем распутных женщин» (Иоанн Златоуст. Против иудеев). На связи с актрисами общество смотрело спокойно, и нередко их содержали знатные лица, благодаря чему некоторые актрисы приобретали большое богатство. Так, «первая из антиохийских танцовщиц сидела на иноходце, красуясь пышным своим нарядом, так что всюду сверкало на ней только золото, жемчуга и драгоценные каменья, а нагота ног была украшена перлами. Пышная толпа слуг и служанок в дорогих одеждах и золотых ожерельях сопровождала ее… Женщина ехала с открытым лицом столь бесстыдно, что покрывало у нее было наброшено на плечи, а не на голову» (Раскаяние св. Пелагии).
Актрисы в Ранней Византии участвовали и в чисто античных сатировско-дионисических пирах со всеми атрибутами дионисийского культа (Палладий. Диалог с Феодором, XV). Бывали на этих пирах и некоторые видные придворные (например, трибун евнух Виктор).
Наряд актрис отличался большой откровенностью, их жесты и движения откровенно провоцировали мужчин. Об этом с негодованием пишет Иоанн Златоуст: «Когда ты уходишь, в душе у тебя остаются ее слова, одежды, взгляды, походка, стройность, ловкость, обнаженное тело, и ты уходишь, получив множество ран. Не отсюда ли беспорядки в доме? Не отсюда ли погибель целомудрия? Не отсюда ли брани и ссоры? Когда ты, занятый и плененный ею, приходишь домой, то и жена тебе кажется менее приятной, и дети — более надоедливыми… Причина же этого в том, что ты возвращаешься домой не один, но приводишь с собою блудницу, входящую не явно и открыто — что было бы более сносно, потому что жена скоро выгнала бы ее, — но сидящую в твоей душе и в сознании и воспламеняющую душу вавилонским и даже более сильным огнем» (Беседа против оставивших церковь и ушедших на конские ристалища и зрелища, 3).
Заметим, что, в отличие от Рима начала империи, где блудницы по закону должны были носить мужскую тогу, дабы отличаться от «приличных» женщин (Гораций. Сатиры, I, 2, 63), и средневековой Западной Европы, где проститутки последовательно изображались в полосатых платьях (причем сходный костюм должны были носить прокаженные и еретики), гетеры в Ранней Византии не имели на этот счет никаких предписаний и одевались, кто во что горазд.
В значительной степени рынок проституции формировали брошенные дети. Юстин Мученик говорил, что все новорожденные младенцы, брошенные на произвол судьбы, «как мальчики, так и девочки, станут проститутками» (Первая Апология, 27). А Климент Александрийский (Педагог, III, 3) восклицает: «Как много отцов, забывая детей, от которых они отказались, затем имеют сексуальные отношения с сыном, который является проституткой, или с дочерью — блудницей!»
Возраст начала занятий проституцией был низким: иногда детей приобщали к этому занятию на потребу развращенной и пресыщенной публике в 5–6 лет.
В 329 году Константин I утвердил закон, по которому в случае крайней нищеты родители могут продать новорожденного. Двумя столетиями спустя Иоанн Малала подчеркивает, что только бедные продают своих дочерей сутенерам (Хронография, XVIII).
Осуждение христианством полового акта без воспроизведения потомства привело к запрету гомосексуализма на западе империи уже в III веке и одновременно к запрету мужской проституции. Христианские авторы считали такие отношения недопустимыми в принципе. В 390 году указом императора Феодосия I принуждение или продажа мужчин для занятия проституцией стало караться смертной казнью (Кодекс Феодосия, 9, 7, 6). Первыми на этот указ откликнулись римские проститутки, при активном участии которых толпа вытащила из публичных домов обитавших там мужчин и сожгла их заживо. Но если в западной части империи с легальной мужской проституцией после этого было покончено, то на Востоке она сохранилась, хотя, в отличие от женской, не облагалась налогом, о чем в своей «Церковной истории» сообщает Евагрий Схоластик (III, 39–41). Лишь в 533 году Юстиниан приравнял все гомосексуальные отношения к категории прелюбодеяний (Институции, 4, 18, 4).
В 529 году Юстиниан начал борьбу с детской проституцией путем наказания всех тех, кто занимается торговлей детьми, в частности владельцев борделей (Кодекс Феодосия, 8, 51, 3). В 535 году он аннулировал договоры, по которым константинопольские сутенеры заставляли работать привезенных в город крестьянских девочек (Новеллы, 14). Некоторым из них не было и десяти лет.
Анализируя законодательство Юстиниана, можно проследить, как изменялся спрос на детскую проституцию с римских времен до позднеантичного периода. Если в римский период предпочтения педофилов сосредотачиваются преимущественно на маленьких мальчиках — например, об этом говорит Тибулл, живший в I веке до н. э. (Элегии, I, 9, 53), — то в византийский период бблыпий интерес проявляется к девочкам. Мария Египетская стала проституткой в двенадцатилетнем возрасте.
В силу специфики профессии гетеры часто беременели и, как правило, без колебаний шли на прерывание беременности. В этом смысле Ранняя Византия ничем не отличалась от Древней Греции времен Гиппократа. Будущая императрица Феодора, будучи гетерой, «часто бывала беременной, но почти всегда ей удавалось что-то придумать и с помощью ухищрений вызвать выкидыш» (Прокопий. Тайная история, IX, 19).
Если же не удавалось избавиться от плода, то — довольно часто — избавлялись от новорожденного. До поры до времени это никак не каралось или же наказывалось относительно мягко, но в 374 году указ императора Валентиниана I запретил детоубийство под страхом смерти (Кодекс Феодосия, 9, 14, 1). Тем не менее убийства нежелательных младенцев продолжались и в позднеантичный период.
Новорожденные, брошенные в коллектор аскалонской бани, были преимущественно мальчиками. Дело в том, что одинокие матери в Ранней Византии часто продавали новорожденных, а гетерам было проще продать девочку, которая, выросши, скорее всего, пошла бы по стопам своей родительницы, хотя бы даже не знала ее.
Помимо собственно христианского греческого населения в Византийской империи проживали различные этноконфессиональные группы, что позволяет поставить вопрос о проституции у них или об их взгляде на это явление у христиан.
О проститутках-христианках достаточно много говорится в иудейской традиции ранневизантийского времени, преимущественно в Палестине. Так, равви Иуда заметил: «Как хорошо сохранились труды этого народа [римлян]! Они создали улицы, они построили мосты, они возвели бани!» На это равви Шимон Бар Иохай ответил: «…Они построили базары, чтобы пустить туда блудниц, бани, чтобы омолаживаться, мосты, чтобы взимать сборы за них» (Вавилонский Талмуд. Шаббат, 336).
Один трактат (Псахим, 1136) рассказывает, как равви Ханина и Хошайя, оба бедные сапожники в землях Израиля, жили на одной улице с блудницами и шили для них обувь. Проститутки удивлялись целомудрию раввинов, так как те даже не поднимали глаз и никогда не смотрели на них.
В глазах благочестивых евреев византийской Палестины любая общественная баня, которая не использовалась для ритуального очищения, была испорчена идолопоклонством и вожделением; тем более что у входа почти каждой бани помещали статую Венеры. В подтверждение плохой репутации общественных бань говорит тот факт, что еврейского патриарха Гамалиила II, уличенного в Птолемаиде (Акко) в посещении бани, перед которой также имелась такая статуя, обвинили в идолопоклонстве. Но патриарху удалось отбиться от обвинений, апеллировав к тому, что статуя богини — просто украшение (Талмуд. Мишна, Авода Зара, 3,4).
Согласно закону Константина от 336 года (Кодекс Феодосия, IV, 6, 3), гетера не могла выйти замуж лишь за человека сенаторского звания, но и это правило можно было обойти (Прокопий. Тайная история, IX, 51). Уже не раз говорилось, что супруга императора Юстиниана Феодора происходила «из борделя». Из этого следует, что гетера могла подняться на самый верх социальной лестницы. Правда, это касается лишь единиц. Большинство проституток, которые работали в публичных домах и тавернах, были рабынями или неграмотными крестьянками и заканчивали свою жизнь там же, где и начинали, — в самых низах.
То же самое можно сказать о детях гетер. Тем показательнее примеры тех, кому посчастливилось обрести иную судьбу. Так, сын и внук блудницы Фотий был усыновлен полководцем Велизарием и стал консулом (Прокопий. Война с персами, I, 11–12; II, 6).
Если же вернуться к Феодоре, то она, как пишет всячески обличающий ее Прокопий Кесарийский, «пользуясь в своем ремесле тремя отверстиями, упрекала природу, досадуя, что на грудях не было более широкого отверстия, позволившего бы ей придумать и иной способ сношений» (Прокопий. Тайная история, IX, 18).
О Феодоре как императрице мы еще поговорим, а здесь нас интересует ее жизнь в качестве гетеры. «Феодора, будучи пока незрелой, не могла еще сходиться с мужчинами и иметь с ними сношение как женщина, но она предавалась любострастию на мужской лад с негодяями, одержимыми дьявольскими страстями, хотя бы и с рабами, которые, сопровождая своих господ в театр, улучив минутку, между делом предавались этому гнусному занятию. В таком блуде она жила довольно долго, отдавая тело противоестественному пороку» (Прокопий. Тайная история, IX, 11). По-видимому, Прокопий имеет в виду оральный секс: вряд ли маленькая девочка 6–8 лет, недостаточно развитая для нормального полового сношения, была способна на анальный секс.
«Как только она подросла и созрела, она пристроилась при сцене и тотчас стала гетерой из тех, что в древности называли «пехотой» (Прокопий. Тайная история, IX, 11). Как видим, проводится аналогия с самым «низшим» видом войск.
Весьма характерна для эпохи поздней Античности / Ранней Византии судьба Марии Египетской — блудницы, которая, осознав свое падение, стала одной из важнейших христианских святых. Основной источник сведений о ней — «Житие Марии Египетской», ярчайший образец византийской агиографии, — датируется VI веком.
Тематически агиография очень разнообразна: при ее трансцендентной установке в ней находят отражение политические события, детали хозяйственной жизни, быт и нравы современников. Изображение внутреннего мира человека в принципе не входило в круг внимания агиографов, однако спорадически на окраинах сюжета, не затрагивая основных действий персонажа, возникают эпизоды, отражающие его повседневную жизнь.
Поделиться книгой: