Дело о трупах в постели

–Сидеть!

–Конечно, – тут же согласился Овсов.

–Сегодня же я отправлю запрос твоему начальству с требованием проконтролировать твой рабочий день и служебные показатели!

–А без меня никак нельзя это было сделать?

–Ты ещё будешь указывать, что мне делать, а что нет?!

–Вы меня неправильно поняли. Я всего лишь хотел спросить, что мне ещё следует знать?

–А вот это правильный вопрос, – судья Чурбак впервые за весь разговор слегка смягчила тон, – каждый вечер будешь представлять мне отчёты о проделанной за день работе. Понятно?!

–Да, разрешите идти?

–Вали отсюда, пока я добрая.

–До свидания.

Дмитрий покинул здание суда в неоднозначном настроении. Уж слишком явно Оксана Гарольдовна надавила на него, даже слишком нагло. Ведь достаточно Овсову пожаловаться на судью своему непосредственному начальству и Чурбак попадёт в крайне сложную ситуацию. Ни в одном законе не прописано, чтобы оперуполномоченный отчитывался перед судьёй. Да ещё каждый день. Не говорит ли исключительная наглость Оксаны Гарольдовны о том, что за её спиной стоит прокурор?

В голове Овсова промелькнула шальная мысль: а что, если он нравится Чурбак и таким образом она пытается склонить его страсть и темперамент на свою грудь? Нет, вздохнул Дмитрий, это всё дурное влияние эротических снов. Не нравлюсь я Оксане Гарольдовне и это видно невооружённым глазом.

Сразу по приезду в УВД Овсов вызвал к себе новенького оперуполномоченного уголовного розыска.

–Алексей, для тебя есть очень важное задание.

–Я готов, – в глазах молодого лейтенанта полыхнуло служебное рвение новичка.

–Дело это очень трудное, можно сказать, виртуозное, но лучше всего его как раз предоставить самому молодому, чтобы выглядело правдоподобно.

–Я слушаю.

–С завтрашнего утра каждый день от моего имени составляешь подробный отчёт о проделанной работе. Овсов Дмитрий Юрьевич, дата, и поминутно обо всём, что сделал ты, сделал ещё кто-то из оперов, чтобы звучало солидно и серьёзно, и заносишь мне на подпись. Если меня нет, то звонишь, и мы договариваемся. После этого самое главное – отчёт надо будет отвезти и лично вручить судье Чурбак в городской суд.

–А зачем это всё? – по лицу Алексея растекалось разочарование.

–Так и думал, что не стоит тебе доверять, – вздохнул Овсов.

–Мне можно доверять, но это же ерунда полная!

–Не бывает в нашем деле ерунды. И пока такие простые истины до тебя не дойдут, не сможешь ты стать настоящим розыскником.

–Но Вы же предлагаете составлять «липу» и отвозить судье.

–Лёха, да ты и, правда, тормоз. Если бы не тормозил, то сразу бы догадался, что такие вещи для прикола не делают.

–А что, её подозревают?– моментально насторожился лейтенант.

–Нет, никто её пока не подозревает, но проверить надо. Знаешь, сколько пустышек за одно дело просеиваем, пока за самую мелкую детальку ухватимся? Теперь дошло?

–Теперь дошло.

–И учти, разговор с Чурбак – это самое сложное. Я не знаю, как она будет реагировать на тебя, может, просто поговорит, а, может, матом покроет. Твоя задача: быть очень вежливым, подобострастным и исполнительным, какую бы хрень она не несла. Может, потребует, чтобы я отчёты привозил. Тогда схема чуточку другая – ты составляешь, я отвожу.

–Пойду, узнаю фронт работы на завтра.

–Дерзай.

Сотовый телефон зашёлся жаворонком.

–Да, Овсов слушает.

–Вас беспокоит начальник юридического отдела налоговой инспекции Васина Ирина Сергеевна. В Ваших интересах посетить нас как можно раньше.

–Для чего?

–Для предоставления разъяснений по поводу автомобиля.

–А по телефону нельзя?

–Ваше объяснение должно быть документально оформлено и Вами подписано.

–Сейчас можно?

–Да, кабинет четыреста восемнадцать, не забудьте свой паспорт.

Все внутренние стены налоговой инспекции прятались за пластиковыми панелями. Менялся только оттенок. От светло-голубого в коридоре до белёсого внутри кабинетов. Ирина Сергеевна встретила Дмитрия приветливо, практически радушно.

–Что ж Вы, голубчик, надо же Вам разобраться, а не прятаться от проблем.

–Да я как бы и не прячусь.

–Но Вы должны были явиться к нам, дать письменные объяснения…

–Я не против, просто мне никто не сказал.

–Хорошо, – Васина взяла паспорт Овсова и занесла данные в компьютер, – сейчас я распечатаю протокол, а Вы на второй странице дадите объяснение, и мы с Вами полюбовно разойдёмся.

Заурчавший принтер выплюнул два листка бумаги, начальник юридического отдела скрепила их степлером и, развернув листы, отдала Дмитрию вместе с паспортом.

–Вот здесь, – она ткнула в незаполненные строки шариковой ручкой, – напишите Ваши возражения.

–Хорошо, – Овсов достал свою ручку и сделал вид, что обдумывает предстоящую писанину самым серьёзным образом. Однако, тот факт, что ему даже не предложили прочитать весь протокол, не просто удивил его, но шокировал. Никогда в милицейской практике Дмитрия не случалось подобного – чтобы он требовал от человека подписать бумагу, не ознакомившись с ней. Ведь может произойти нелепица, которая приведёт к тому, что документ признают недействительным. Например, занесены, ошибочные данные. Обвиняемый в суде просто ткнёт пальцем в ошибку и твёрдо скажет: «Это не про меня». И будет прав.

Капитан милиции, воспользовавшись тем, что Васина отвлеклась на разговор по телефону, задумчиво перенёс бумаги под столешницу, развернул и начал читать протокол с первой строчки. Смысл происходящего разъяснился мгновенно – сотрудники налоговой инспекции пытались обмануть Овсова, заставляя его подписать документ и тем самым признать факт нарушения, который описывался на первой странице. Что он там насочиняет в пустых строчках, не имело никакого значения. Главное, чтобы стояла подпись под документом до истечения срока трёхлетней исковой давности. Очевидно, для того, чтобы потом подать в суд на злостного неплательщика налогов.

Вообще-то, Дмитрий ничего не имел против уплаты налога. Акт дарения существует в природе и, скорее всего, налог действительно следовало уплатить. Но зачем тогда обманывать клиента в такой наглой и циничной форме?

А, может, дело и не в налоге вовсе? Дело в этом протоколе. Чтобы были законные основания подать на гражданина Овсова в суд со всеми вытекающими последствиями. Вплоть до возбуждения уголовного дела.

Может, это и есть настоящая цель прокурора? Красиво-крикливая Чурбак всего лишь отвлекающий манёвр. А настоящий удар наносится исподтишка и стремительно разяще. Без шансов удержаться на ногах.

Ведь ещё никто не знает, что капитан милиции уже в курсе тесной связи между нынешней судьёй Чурбак и судьёй в прошлом – Васиной.

Дмитрий вернул протоколу первоначальный вид, чтобы начальник юридического отдела не поняла, что он его прочитал, и поднял наверх.

–Вы знаете, я очень плохо владею русским языком и никак не могу сформулировать мысли. Мне надо подумать несколько дней. Затем я вернусь к Вам, чтобы дописать.

–Напишите, как получится.

–Я так не могу. Что ж в протоколе будут три корявых слова болтаться? Нет, так нельзя.

–А Вы просто напишите – с протоколом не согласен. Так многие заполняют.

–Ну, а почему не согласен? С чем не согласен? А с чем согласен? Надо же всё отразить.

–Вы так говорите, как будто собираетесь роман написать. Это лишнее. Напишите коротко, по существу, и всё.

–Вот я как раз так и хочу, но у меня не получается сразу. Надо подумать, поразмышлять.

–Послушайте, не морочьте мне голову, это простой протокол, подписывайте.

–Не могу.

–А я говорю, подписывайте.

–Не могу.

–Да подписывай, тебе говорят!

–Не могу.

Ирина Сергеевна сурово сдвинула брови, встала, подошла к Овсову и бросила:

–Идите за мной.

Они вышли из кабинета и отправились в другой конец коридора. Дверь начальника налоговой инспекции оказалась открытой.

–Вот, полюбуйтесь, Галина Филимоновна, Овсов не хочет подписывать протокол.

–Почему? – удивилась высокая худая женщина пятидесяти лет в тщательно отутюженной форме.

–Говорит, тупой, плохо владеет русским языком.

–Я не это сказал, – негромко попытался поправить начальника юридического отдела Дмитрий, но обе женщины посмотрели на него, словно на пациента, мешающего серьёзному консилиуму психиатров.

–У него и, правда, лицо туповатое, – произнесла Галина Филимоновна.

–Я вижу, но подписать то надо.

Начальник налоговой инспекции стала что-то вопросительно шептать Васиной на ухо и, судя по тому, что последняя опять вывернула протокол, и предъявила в таком виде, Дмитрий только утвердился в своих подозрениях.

–Овсов, подпишите бумаги, – Галина Филимоновна подтолкнула юриста и та положила перед капитаном милиции второй лист протокола, твёрдо уперев в первый свою руку.

–Я не могу.

–Иначе будет хуже.

–Я не могу.

–Не играй со мной.

–Я не смею.

–Да он дурака валяет, – громко заявила Ирина Сергеевна.

–Вы меня смущаете, – пробормотал Дмитрий.

–Что?!

–В голове вообще никаких мыслей нет, – почти прошептал капитан милиции.

–Да подписывай! – почти закричала раздражённая Галина Филимоновна.

–Я не могу, когда на меня так давят! – завопил в ответ Овсов, пулей вылетел из кабинета, пронёсся по коридору, лестнице и выскочил на улицу.

Несмотря на произошедшее, настроение у капитана милиции улучшилось. Он почувствовал себя уверенней и спокойней. Одно дело, когда ты бредёшь в тумане, безлюдном и беспросветном, и совсем другое, когда твои оппоненты что-то делают, и по этим действиям ты начинаешь разбираться в ситуации.

Теперь абсолютно понятно, что и судья Чурбак и начальник юридического отдела инспекции, да и сама глава налоговой инспекции имеют прямое отношение к тому, чем занимается Овсов.

Дмитрий вернулся на работу и вызвал к себе Алексея.

–Покажи, что уже записал и что собираешься.

–Вот, – лейтенант протянул листок бумаги.

–Так, так, хорошо. Побольше воды и ничего не значащих деталей. Гражданин, которого ты опрашивал, во что был одет?

–Это не я опрашивал, а в соседнем кабинете.

–Не имеет значения. Ты же видел этого человека?

–Да. Костюм на нём болтался. Может, не его, а, может, он похудел, и одежда стала большеватой.

–Замечательно, вот такие подробности и записывай. Создай вид глубокой аналитической деятельности. Типа, ты на него смотришь и видишь насквозь. Даже, если что-то лишнее насочиняешь, ничего страшного. Не это главное. Самое главное, наблюдай за выражением лица судьи Чурбак. Как она будет реагировать на всю эту литературно-детективную деятельность. Понял?

–Понял. Разрешите идти выполнять?