Помоги проекту - поделись книгой:
– Ну… если не считать Лейфа с этими «Ценителями» … то ничего. Я вообще думала, что при наличии гравов причинить кому-то вред не представляется возможным даже в теории…
– Тем не менее Вы уже столкнулись с тем, что некоторых даже грав не способен остановить… И количество преступлений с применением магии с годами не уменьшается. И работы у маг-патрулей меньше не становится… Пришлось даже целое Управление маг-контроля для пресечения таких преступлений создать. Кроме того, не забывайте, что некоторые преступления могут не нести в себе прямой угрозы физическому состоянию человека. Есть преступления, совершаемые вдали от публики. Кто-то может попытаться вскрыть сейф, пустив в ход магию огня или металла, кто-то захочет втихаря обнести чужую виллу, применив полог тишины, некоторые специализируются на подмене настоящих предметов искусства на подделки, используя магию, рассевающую внимание… Все это, как правило, проделывается без свидетелей.
И нашему Управлению приходится, прибыв на место преступления, стараться снять слепок «автора». А точно это сделать удается не всегда и не всем. Нужно обладать особым чутьем, чтоб суметь «привязать» полученный слепок к конкретному лицу. Или хотя бы примерно очертить круг подозреваемых.
Милла только кивнула:
– У нас для этого существуют эксперты. Они, используя технику, анализируют улики, оставшиеся после преступления и тоже стараются сузить круг потенциальных виновников.
– Только мы вынуждены искать мага, а, значит, требуется специалист по обнаружению магических следов. Такие люди в нашем мире называются сенсами. Рождаются они крайне редко, сейчас на весь Гольдштадт приходится только три сенса: профессор Тобиас Нёргор из Гиверанского университета, главный инспектор СМО Себастьян Клаусен, и я. С Вами – четыре. И я искренне надеюсь, что мы не расстанемся сегодня, а продолжим наше сотрудничество.
Надеется он, фыркнула она про себя. Сказал бы уж прямо, что никто ее с такими способностями не отпустит, по любому заставят на себя работать, всяко честнее было бы…
– А как у меня? …
– Вы уже сумели почувствовать направленную на Вас лечебную и боевую магию. Судя по всему, Вы способны определить, чем именно маг собирается на Вас воздействовать. Но это можно будет точно утверждать, только проверив Вашу реакцию на остальные виды магии.
Вот, значит, что он имел в виду, говоря «прогоним по всему спектру» … в логике ему не откажешь…
– Мне придется быть у Вас… на подхвате?
– Да нет… для нужд нашей службы моих способностей вполне достаточно, чтобы суметь при проведении расследования в любой момент определить и направление магической силы, и ее потенциал. А Вы пока чувствуете только сам факт определенного маг-воздействия. Поэтому Вам придется развивать свои умения под крышей одного из ведомств суперинтенданта Торваля Лаурсена вообще, и под началом одного из главных инспекторов, в частности.
– А что это? И хотелось бы понять зачем вообще я там могу понадобится?
– Видите ли, тийра Милла, суперинтендант Лаурсен является в Совете Гольдштадта представителем магии разума. На его долю выпадают мало афишируемые и наименее приятные обязанности по контролю действий не только обычного населения, а и тех его представителей, которые наделены магическими способностями, что не добавляет популярности его деятельности…
Еще бы такие обязанности добавляли популярности! Кому приятно знать, что в обязанности твоего знакомого входит копание в твоем мозгу, а, при необходимости, и корректировка каких невосторженных соображений! Это если не учитывать того факта, что никто не может гарантировать, что такую корректировку он с тобой уже не проделывал в прошлом! Как Линнегор-то с ним так спокойно и по-дружески общаться умудряется? А, так он же сенс, наверное, успевает почуять потенциальное вмешательство и как-то защититься, раз уж он майр…
– Так вот суперинтендант Лаурсен осуществляет общее руководство несколькими вверенными ему подразделениями, среди которых Управление маг-контроля Гольдштадта, которое занимается магами, уже совершившими преступлениями, Спецмаготдел, занимающийся предотвращением магических преступлений, и Контрмаготдел, призванный бороться с магами других стран. СМО руководит главный инспектор майр Себастьян Клаусен, КМО – главный инспектор майр Кристен Стрем. Именно там Вам и предстоит трудиться.
То есть ее хотят забрать на работу в один из этих самых отделов? И на ее мнение на сей счет им абсолютно наплевать… А с учетом того, что все, что она пока может, это просто ощущать направленное конкретно на нее маг-воздействие…
– Вы хотите сделать из меня подсадную утку для провокации потенциальных подозреваемых? Предварительно взяв такую магическую клятву, чтоб я не смогла отказаться?
– Какая сообразительная тийра! Я же говорил, Тор, что тебе понравится!
Ему-то может и понравится… а вот ей…
– Тийра Милла, а чем Вы, собственно, недовольны? Вы получаете шанс намного раньше других пришлых обрести статус, надежную работу, достойную заработную плату и приличное место обитания!
– Тем, что даже успев почувствовать направленную на меня магию, я могу элементарно не суметь, не будучи магом, а, главное, даже не успеть ничего противопоставить противнику, как уже не успела этого сделать в «Синем слоне». А ведь Лейф, по Вашим словам, был слабым маг-лекарем… Что же будет, когда я столкнусь с тем, кто сильнее?
И тут соизволил заговорить Торваль Лаурсен:
– Тийра Милла, Вы не припоминаете, кто именно отвечал за настройки Вашего грава?
– Эээ… дежурный инспектор лекарского отделения…
– А в случае работы в СМО этим будут заниматься мои сотрудники, чья квалификация неизмеримо выше. И Ваш грав будет усилен. При малейшем намеке на воздействие на Ваш разум, Вы не только сами сможете посылать сообщение об этом, Ваш грав также немедленно подаст тревожный сигнал прикрывающим Вас агентам. И негативно среагирует на того, кто попытается Вам навредить. Мы не бросаем своих служащих без поддержки.
– Тор, а почему СМО? С учетом интересных разработок для Ольсена, в КМО пользы было бы больше…
– Сначала надо убедиться, будет ли польза от сенсорных способностей тийры… точный спектр которых пока даже не установлен! А уже потом прикидывать дополнительные возможности…
И бросил на нее взгляд исследователя на подопытную крысу, как бы проверяя, ну как там, второй хвост не образовался после влитой в скотинку дозы чудодейственной авторской настойки? Крылья не прорезались? Или кисточки на ушках не выросли? Экспериментатор хренов…
Работа под руководством Себастьяна Клаусена ожидаемо не задалась. Нет, ее добросовестно «прогнали» по всему набору видов магии и установили, что ее организм способен среагировать в случае, если магия вообще твориться вокруг, на расстоянии не более пяти метров, затрагивая ее саму, но… признание ее потенциальной пользы как слабого сенса было единственным плюсом. Потому что оно же одновременно было и минусом. Работники обоих подотделов СМО, что боевики, что расчетчики, оказались теми еще чванливыми гадами. У них на презрительных мордах было крупными буквами написано «Мы – элита!» А с учетом того, что практически все они, за исключением нескольких подсобных работников, были майрами, причем сильными магами разума, боевыми или лекарями, попадание к ним в отдел какой-то невнятной даже не мийры, а тийры, представляете, просто тийры, пусть и с халявным даром сенса воспринималось как вопиющая несправедливость. Правильно, они-то учились, старались, развивали дар, проходили строжайший отбор, чтоб попасть в секретную госструктуру, а какая-то пришлая – хлоп! и зачислена! Пусть пока в стажеры, но с перспективой стать младшим инспектором СМО!
Воистину возмутительно. И результатом стала постоянная травля Миллы в отделе. В первый же день ее попытались припахать принести тофф остальным работникам, причем, судя по уничижительно-приказному тону инспектора Снорта, это было единственным, на что она вообще могла в этой жизни сгодиться… После ее вежливого (пока еще вежливого!) отказа превращаться в девочку на побегушках, остальные сотрудники аж удивились и решили для вразумления прицельно «прогнуть» ее порцией магии разума, но не учли реакцию самой Миллы, а, самое главное, ее грава. На посланный двойной тревожный сигнал примчался с охраной сам майр Себастьян Клаусен, который и обнаружил Миллу в полуобморочном состоянии, Снорта, катающегося по полу от боли после грав-удара и остальных оторопевших сотрудников, соображения которых хватило только на то, чтоб вызвать лекаря…
Разнос получился знатный. Майр Клаусен, не выбирая выражений, громко сообщил свое мнение по поводу наличия мозгов у своих подчиненных, явно склоняясь к варианту «нет и не предвидится». И даже соизволил снизойти до объяснений, что он, конечно, сенс, но работать подсадным ему не позволяют должность, статус и половая принадлежность. А еще напомнил всем сотрудникам, что поскольку подавляющее большинство преступников мужского пола, то до сих пор в этом качестве приходилось работать сотрудницам отдела, наделенным магией разума, причем далеко не всегда это получалось удачно! Сколько раз доводилось ошибаться и потом приносить извинения, все помнят? И теперь, когда его отделу мало того, что перепал сенс, да еще единственный на всю страну женского пола, способный решить проблему точного определения факта наличия преступного магического воздействия, он, главный инспектор СМО, полон решимости приложить все усилия к максимальной сохранности данного ценного кадра. Оттого и грав у Миллы не стандартный, а лично Эгилем Лаустсеном модернизированный и усиленный. Теперь ее сигнал об отслеженной попытке воздействия для него и трех дежурных охранников звучит как пожарная сирена. А покуситель получает полноценный болевой импульс, способный на время вывести из строя даже мохнатого бюрля, которого не всегда и файербол останавливает…
Инцидент, понятно, замяли, инспектору Снорту оказали лекарскую помощь, он даже принес Милле извинения сквозь зубы, но отношение к ней стало только хуже. «Выскочка!» было самым мягким определением, которого она удостаивалась от сослуживцев. И никакие безупречно обработанные отчеты, и даже арест четверых преступников, предварительно спровоцированных ею на маг-воздействие подозреваемых не принесли ей не то, чтобы хорошего отношения коллег, а даже хотя бы признания заслуг. Зато неожиданно быстро удалось поладить с Коре Лунном, прикомандированным к ним из КМО на время поимки незарегистрированного мага металла. Возможно, дело было в том, что Коре тоже не был магом, или в том, что, будучи превосходным аналитиком, он не кичился своими способностями, умея прислушиваться к ее не вполне стандартным предложениям по поимке преступника, но именно с ним Милле удалось найти общий язык. Именно с ним они придумали, как не позволить «дикому» магу в очередной раз скрыться, несмотря на все его способности…
Конечно, магов в Гольдштадте отслеживали с самого детства, учили, помогали развиваться и пристраивали на неплохие должности, но… случались и аномалии. Иногда магические способности пробуждались в более взрослом, а то и вовсе зрелом возрасте, и тут уж все зависело от самого одаренного. Большинство мгновенно кидалось регистрироваться, дабы официально закрепить свой, отныне более высокий статус и получить все плюшки, прилагавшиеся к званию мага. Но попадались и другие. Те, кто решал успеть втихаря попользоваться новыми способностями, причем причины могли быть очень разными.
Кому-то не терпелось разбогатеть. Кому-то удовлетворить застарелую зависть. Кому-то хотелось любви окружающих. Некоторые стремились похулиганить и насладиться страхом окружающих. Кто-то получал возможность расправиться с объектом ревности. Кто-то жаждал мести. А кто-то просто выплескивал собственную природную злобу на всех… Но так или иначе, поимка таких «диких» магов выливалась зачастую в долгую процедуру выслеживания. И сотрудникам СМО регулярно приходилось мотаться по стране, расследуя вместе с алгвазилами местного Управления маг-контроля случаи нарушения прав граждан.
Последний случай пробуждения способностей оказался ну просто из ряда вон. Дар мага земли и повелителя металла невероятной силы обрушился на тихого, забитого жизнью и соседями сельского счетовода. И когда тот осознал, чем он отныне владеет… он озверел и припомнил односельчанам все их насмешки, подколки и издевки. Домá он просто порушил, выдернув из них несущие балки и крепления, и не всегда дожидаясь, когда жители их покинут. Кузнеца спалил на его же рабочем месте. Старосту повесил на колодезной цепи. Отказавшую ему когда-то зазнобу изуродовало самостоятельно летавшим серпом. Оставшиеся в живых жители поголовно получили ранения от разлетающихся веером собственных сельскохозяйственных орудий. Жить в этой местности стало просто невозможно, потому что прежде чем уйти дальше развлекаться, свежеиспеченный маг не только уничтожил все постройки с крышей, где можно было хотя бы дождь переждать, но и тщательно сплавил все металлические изделия, находившиеся в радиусе ста метров в огромный бесформенный ком посреди села, ставший памятником его пребыванию в невезучем населенном пункте.
А дальше все банально и предсказуемо. Маг металла начал путешествие по стране, выбрав карьеру медвежатника. А действительно, где еще брать деньги на жизнь человеку, который только и может, что повелевать металлоизделиями? И серия дерзких ограблений прокатилась по восточной части Гольдштадта. Стражи порядка, увидев первый же не вскрытый, а проплавленный сейф, мгновенно свалили проблему на представителей маг-контроля, резонно мотивируя это тем, что «проесть» металл обычный человек не способен. Местные алгвазилы из Управления маг-контроля немедленно кинулись разбираться… и застряли: факт применения маг-способностей они зафиксировали, а «привязку» к конкретному лицу определить так и не сумели. Даже визит старшего алкайда Управления маг-контроля Магнуса Линнегора не помог. Маг-отпечаток преступника был. Отпечатка для сравнения не было.
А потом этот «дикий» маг еще начал брать индивидуальные заказы на взлом. Причем, как нарочно, выбирал из них самые невероятные по степени защищенности сейфы и хранилища. И с блеском их очищал. Уже в народе зрело недовольство, что в обмен на уплату налогов они получают только очередные рассказы об отсутствии денег по причине ограблений. Уже и пресса начала активно намекать на слишком раздутые бюджеты сыскных маг-подразделений, от которых все равно никакого толку… А попытки отследить и взять преступника уже дважды закончились тем, что он умудрялся уйти, оставив после себя мертвые и полумертвые тела.
Именно тогда майр Линнегор потребовал объединения усилий всех ведомств, подчиненных суперинтенданту Лаурсену, и создания межведомственной рабочей группы. Группу возглавил сам майр Себастьян Клаусен. Из Управления маг-контроля был делегирован алгвазил Харалль Франсен, из КМО – инспектор Коре Лунн. И если майр Франсен предпочитал общение с близкими ему по положению инспекторами СМО, то тайр Лунн такими амбициями не страдал. И потому с удовольствием «обсасывал» проблему поимки Металлиста, как уже успели окрестить преступного мага, с любым, кто мог подстегнуть его мысль. С Миллой в том числе.
В процессе мозгового штурма они с Коре «вывернули» проблему задержания мага металла наизнанку. Потому что как до сих получалось? «Дикий» маг при попытке задержания легко превращал все металлические предметы вокруг себя в оружие. Не хотите получить столовым ножом в глаз? Или чтоб Вам на голову прилетела кочерга? Или чтоб ваши пуговицы ворвались в ваш же мозг, превращая его в брызги? А Милле довелось посмотреть магоснимки результатов неудачных поимок Металлиста. И они с Коре придумали целую операцию по заманиванию преступника в отдельно стоящий особняк, якобы для потрошения очередного сейфа с драгоценностями, для чего пришлось изрядно потрудиться. При этом дом со всеми окружающими постройками пришлось предварительно очистить от всего металлического. От всего в прямом смысле слова, от гвоздей до труб. И только потом Металлисту через третьи руки передали заказ на сейф в этом доме. А чтоб преступник раньше времени не заподозрил лишнего, сильнейшие маги разума наводнили помещения, постоянно транслируя вовне ощущения наличия металлических предметов. А высокомерный инспектор Снорт, как один из сильнейших, вынужден был прикидываться главной приманкой, то есть собственно сейфом с содержимым. И Металлист клюнул. И когда прозвучал сигнал к задержанию, закономерно пришел в ярости, поняв, что кроме его единственного кинжала, ничего сделанного из металла вокруг нет, а уж как он исходил чуть ли не пеной, когда его по итогу спеленали простой веревкой…
Они с Коре даже успели обсудить проблему поиска непойманного «пятого», того самого потенциального организатора группы охотников на девиц, так ловко подстроившего совращения и похищения, начав прикидывать какими именно возможностями он должен обладать, чтоб суметь не оставить практически никаких следов…, потому что что-то там явно было не так просто…, но довести до конца свои на сей счет рассуждения не успели. Коре Лунна в связи с окончанием дела Металлиста отозвали обратно по месту постоянной работы.
Уж как отбывающий Коре ее зазывал работать в КМО, уж как она сама мечтала свалить подальше от распальцованных сослуживцев, как просила-умоляла о своем переводе майра Клаусена, упирая, с одной стороны, на их с Лунном сработанность и, с другой стороны, на справедливость правомерного распределения сенсов по вверенным суперинтенданту Лаурсену подразделениям… тот так и не уступил. Пока она чуть не погибла.
Очередное, шестое выполнение роли подсадной утки на первый взгляд выглядело несложным. Их отдел уже с месяц отслеживал мага воды, которого подозревали в том, что он за отдельную плату помог одному из владельцев курортов разорить конкурента. Нет, магия у него была слабенькой, на «линзы» высокого давления, способные резать даже металл, его не хватало, и убийств за ним не числилось. Но вот создавать водяные «захваты», из-за которых чуть не утонуло пять человек, он был горазд. Или водяные «кнуты», сбивавшие купальщиков с ног, после чего те были вынуждены залечивать переломы. Или вызывать водяной «вихрь», повадившийся образовываться в абсолютной спокойной лагуне и разбрасывать купающихся как игрушки. Конечно, после двух десятидневок такой антирекламы с членовредительством никто не захотел ехать отдыхать в столь опасное место. А хозяин, тайр Свенсен чуть не оказался перед необходимостью или разориться, или уступить свое дело, но вовремя сообразил, что не бывает такого водяного «бешенства» просто так. И тут явно замешан кто-то магически одаренный, нанятый конкурентами. И немедленно нажаловался. СМО принял вызов. И установил, что единственный маг воды, который мог это устроить, это некий Франс Йохансен. И наступила очередь Миллы подставляться.
Ей показали его магоснимок и довезли до места проведения операции. Она даже не волновалась. Зайти в трактир, заинтересовать собой подозреваемого в преступлениях мага воды, оказаться за его столиком, ощутить воздействие, подать сигнал, дождаться нагрянувших инспекторов СМО, какие сложности? Все стандартно. Но в этот раз все пошло не так.
Нет, подозреваемый маг ею пусть и не сразу, но заинтересовался, и они провели за едой добрых полчаса, обсуждая последние новости, но воздействовать на нее он не торопился, и Милла забеспокоилась. Ведь если сейчас они разойдутся, то в следующий раз ее как бы случайное появление в его окружении подстроить не выйдет, а, значит, надо его спровоцировать. И когда собеседник попросил счет, она, наплевав на все правила и инструкции прямо брякнула ему:
– Знаете, а мы так и не пришли к общему мнению, зачем Вам так понадобилось рушить бизнес тайра Свенсена. Неужели тайр Хильдерсен настолько много посулил Вам заплатить?
И только тут Йохансен занервничал. И Милла ощутила, как немеет тело, ну точно, стандартное воздействие магии воды, и немедленно отправила сигнал о помощи дежурящим снаружи майрам Снорту и Абрахамсену. Она ожидала их появления, стандартного крика о запрете на движение и последующего скручивания очередного подозреваемого, вернее теперь уже стопроцентно виновника, но… никто после сигнала ей на помощь не пришел. Более того, Франс Йохансен наклонился через стол и прошипел не хуже какой-нибудь шумящей гадюки:
– Что, не торопятся тебя твои напарники спасать? И не спасут, я тоже сюда не один пришел!
Милла никак не могла понять, что происходит. То, что операция провалена, было ясно, что их тут поджидали, тоже не вызывало сомнений, не иначе какая-то сволочь слила информацию, но почему блокирована работа ее грава? Лекарь Лаустсен его только вчера тестировал, Йохансена при одной только попытке ее «придавить» должно было шарахнуть полноценным болевым импульсом, от которого выходят из строя инспектора СМО и даже мохнатые бюрли! А он сидит как сосватанный и еще умудряется угрожать! А ей нечего ему противопоставить! Только если… он ведь может принять ее за магически одаренную… и подобного явно не ждет…
И Милла покрепче перехватив в руке вилку, воткнула ее изо всей силы в кисть собеседника, а когда он заорал от боли и перестал давить на нее своей магией, приласкала его еще и бутылкой по голове. Чтоб наверняка. Она уже потом сообразила, что майры Снорт и Абрахамсен ворвались в трактир как-то очень вовремя, практически сразу после ее удара, но в тот момент смогла только пробормотать:
– Ситуация «хэта». Пакуйте клиента.
Скандал разразился уже в отделе. Не просто так задержались с визитом в трактир инспектора, не случайно не сработал грав! Проверка это была, которую негласно устраивают всем новичкам. И вместо настоящего Франса Йохансена ее проверял ранее никогда не виданный ею заместитель главного инспектора Клаусена майр Троэльс Аксельсон. А вместо стандартной «ударной» реакции ее грав, специально ослабленный Эгилем Лаустсеном, выдавал только сигнал о факте маг-воздействия. А Снорт и Абрахамсен, получив его, специально задержались, ожидая, что она предпримет в столь нестандартной ситуации.
Мысленно обозвав всех присутствующих драными собаками женского пола, Милла задумалась, а какой именно реакции от нее ждали? Чтоб она каялась и просила пощады? Рыдала? Пыталась сбежать? Пробовала торговаться? Как себя вели остальные проверяемые?
Именно это ей отказались сообщить, зато хором орали, как она посмела поднять руку и не только руку, а еще и пару столовых предметов на старшего по званию. Милла хладнокровно дождалась окончания воплей, потребовала от Лаустсена восстановления стандартных функций ее грава и немедленно послала с него вызов майру Клаусену. Тот, что характерно, не поленился прогуляться из родного кабинета в общую рабочую комнату и поинтересоваться причиной нарушения тишины. И выслушав возмущенные крики остальных, спросил Миллу о причинах ее столь кардинальных действий. Та четко процитировала:
– Пункт Устава СМО 14.7-прим: в случае отказа спецсредств, невозможности вызвать подкрепление и наличии превосходящей физической и/или магической угрозы, личному составу не возбраняется действовать по протоколу ситуации «хэта» и применять любые средства для собственного спасения.
Память у нее вполне молодая, так что вызубрить и процитировать положения Устава – это как два байта об асфальт! Формально ей даже предъявить нечего.
Майру Клаусену пришлось подтвердить правильность действий Миллы в ситуации «хэта». А действия Эгиля Лаустсена расценить как саботаж. И как не брызгал слюной инспектор Снорт, как не возмущался инспектор Абрахамсен, как не выставлял напоказ раненую конечность и перемотанную голову Троэльс Аксельсон, главный инспектор СМО не нашел в ее действиях ничего, за что следовало бы объявлять взыскание. Он даже соизволил съязвить, что в свое время неоднократно предупреждал разных приверженцев дурацких традиций о недопустимости подобных проверок, и предсказывал, что когда-нибудь особо рьяные проверялы нарвутся на неприятности, вот они и нарвались, все закономерно.
И пока остальные не придумали, чтобы еще эдакое ей инкриминировать, Милла воспользовалась случаем и попросила:
– Майр Клаусен… Вы же понимаете, что я и раньше у всего отдела была как бельмо на глазу… а после сегодняшнего случая мне здесь работать точно не дадут… Я очень прошу Вас подумать о моем переводе в КМО.
И ее таки перевели! Со скандалом, с выяснением отношений на уровне глав отделов, с привлечением в качестве арбитра самого суперинтенданта Торваля Лаурсена, с взятым клятвенным обещанием откликаться на любую просьбу прежних сослуживцев поработать подсадной, но перевели!
Переход в Контрмаготдел под крыло главного инспектора Кристена Стрема был, наверное, самой лучшей новостью с момента ее попадания на Тариану. А уж когда ее поставили в рабочую двойку не с кем-нибудь, а с Коре Лунном, Милле хотелось скакать и вопить от счастья как маленькой. И ни разу за все последующие годы она об этом не пожалела.
А уж когда выяснилось, что за успешное решение проблемы положен еще и дополнительный гонорар сверх жалования! Разные моральные терзания вкупе с угрызениями совести куда-то так быстро подевались! Оставив только незамутненную радость от возможности поиграть в «живые» шахматы, заставляя фигурки на доске поступать заранее продуманным образом. Особенно щекотало нервы то, что они даже не догадывались, что их поступки ею заранее спланированы, исходя из их психологического портрета.
Прижилась она здесь, явно прижилась, несмотря на все метания и страдания. Если вдуматься, то она довольно быстро проскочила те самые пять стадий принятия горя, описанных еще Элизабет Кюблер-Росс в шестидесятые годы двадцатого века. Психика, покореженная обстоятельствами (особенно ее обстоятельствами!), сопротивляется, и медленно запускает защитные механизмы, позволяющие не допустить нарушений в психической деятельности и не тронуться окончательно.
Сначала, когда она только осознала факт перемещения незнамо куда, было полное отчаяние и отрицание ситуации. Ну кто в здравом рассудке может в такое поверить? Хотелось изолироваться от внешних проблем, спрятать голову под подушку и сделать вид, что никаких изменений нет и не было. Поэтому первую неделю прибытия она провела в неком ступоре.
Затем пришла злость. Тут уже ей хотелось орать, скандалить, швыряться тяжелыми предметами и бить окружающие морды. Больше всего мозг разрывало от непонимания: «За что? Почему это произошло именно со мной?!» Неужели случайное касание этого стопицот раз проклятого артефакта обеспечило ей кардинальную перемену жизни? Это несправедливо! Очень хотелось обнаружить виновного в ее перемещении и выместить на нем все негативные эмоции. Наверное, именно ненависть подталкивала ее учиться, стиснув зубы, потому что разбираться с поиском виновных без знания языка и окружающих реалий невозможно.
На следующем этапе пришла очередь торга. Если уж попала туда, откуда нет выхода, попробуй устроиться хотя бы здесь. И она старалась. Она же не отказывалась трудиться, пусть и не там, куда ее старательно пытался засунуть тот чиновник-чернослив. Она терпела, вместе с Пиа ютилась в крохотной продуваемой квартирке, экономя каждый краун, чтоб хватило на самую дешевую еду и одежду. Она старательно предпринимала попытки в процессе работы в цветочной лавке привлечь внимание потенциального мужа, чтоб не оставаться за бортом жизни. Она не отказала Ольсену в том, чтобы сочинить для него «цепляющие» фразы и заработать на этом. Она старательно барахталась как та лягушка из сказки. Никто не посмеет сказать, что она сидела сложа руки и не искала выход из положения! Только найденный выход в виде госслужбы тоже радости не принес.
И попав в Спецмаготдел, она быстро ощутила на себе все признаки четвертой стадии – депрессии. Невзлюбили ее там со страшной силой… да и за что им ее любить? Слабенький дар сенса не вызывал в инспекторах подотделов желания принять не-мага как равного сотрудника, результатом чего и стала ее постоянная травля. А чего стоили их регулярные попытки превратить ее в обычную подносчицу тоффа остальным работникам? Вот тут она на собственной шкурке прочувствовала все «радости» подобного состояния: и апатию, и грусть, и пессимизм. Чему радоваться, когда что ни делай, а с точки зрения окружающих ты не больше, чем выскочка и девочка для битья?
И только попав в Контрмаготдел, Милла ощутила себя, наконец, на своем месте. Только теперь к ней пришла пятая стадия, стадия принятия. Только здесь, где ее воспринимали как нужного сотрудника, а не приблудную пришлую, взятую на службу из милости, она почувствовала, что нашла, наконец, свое призвание. Реально оценивая ситуацию, можно было сказать, что именно здесь у нее появились настоящие перспективы развития. Ее больше не пугал факт отсутствия выбора мира проживания, но вполне устраивало собственное положение и возможные последствия собственной деятельности уже не казались фатальными.
Много чего случилось за это время, но свою нишу в этом мире она заняла по праву. И теперь может позволить себе и отдельный домик, и прислугу, и приличный счет в банке, и заначку на крайний случай, и даже возможность выбирать партнера по желанию, а не по кошельку.
Милла снова потянулась в кровати. Почти двадцать лет она провела в попаданстве, и сегодня ей исполняется сорок три года. Пора позвонить горничной, чтоб принесла тофф с кростневым сиропом. И парой горячих плюшек. За завтраком надо продумать, как правильно отметить такую дату.
София бесшумно вошла с подносом, на котором кроме утреннего перекуса громоздилась гора конвертов. Лениво прихлебывая бодрящий напиток, Милла просматривала почту. Тэк-с, ну и что у нас тут? Письма? Поздравления? Приглашения? Счета? О, поющая открытка от Несса! Нет, любовника ей сегодня видеть не хочется, его время наступит завтра.
Сейчас она еще с полчасика поваляется, а потом вызовет маг-мобиль и поедет в лучший столичный салон красоты на все возможные процедуры, от массажа до маникюра, от обертывания до макияжа часов на шесть-семь, расслабляться и приводить себя в порядок, там же и перекусит чем-нибудь легким. Потом заедет в «Парящую птицу», ателье знаменитой Сусанне Йеппесен, где переоденется в давно заказанное и уже готовое платье, потом не торопясь поужинает в «Белом лебеде», а завершит вечер в театре драмы. Сегодня там дают «Перевернутый дом».
И никто из поздравляющих и пытающихся навязаться по любой причине не будет составлять ей сегодня компанию, она этого просто не позволит. И диск маг-связи отключит. Как там говáривала блистательная Джулия Ламберт? «У меня в жизни больше не будет такой минуты. Я ни с кем не намерена её делить». Права она была, такое не делится, такие моменты существуют только для себя.
Милла подумала, что и дальше в ее жизни все будет так же шоколадно.
Она ошибалась.
II. Вынул ножик из кармана…
И очнулась я от дикой боли в ноге. В мозгу проскочило что-то из прочитанного: эндартериит, атеросклероз, ой, не к ночи будь помянуты! И я попыталась заорать. И не смогла. Это ж надо, чтоб такое приключилось – нет возможности выразить собственные ощущения самым простым способом. Инсульт меня хватил, что ли? Так нет, двигаюсь без труда… А другую конечность что-то сдавило, нет, так не пойдет! Рывком высвободила не болящую правую ногу и на всякий случай лягнула темноту. О, есть контакт, кто-то верещит! Это что ж за фигня такая?
И тут загорелся какой-то непонятный свет и набежали… как же их назвать? Короче, тетки. Такие, знаете, бывают уверенные в себе и завтрашнем дне подъездные тетки. Они еще не перешли в категорию «седая немощная старушка», а крепко зацепились на уровне шестьдесят+ и проторчат в нем еще лет пятнадцать. У них всегда и на все есть свое мнение, они лучше знают, как лучше, а возражающих сразу переводят в категорию шалав и наркоманок.
И эти тетки загомонили как торговки на Привозе, а до меня дошло, что я их не понимаю. Приплыли. Вот и он, мужчина, от которого реально теряешь голову, Альцгеймер называется. Посетил, понимаешь, во всей красе! Эх, и ведь еще вчера ничто не предвещало…
А что вообще происходит? Что у меня с левой ногой? Почему с пола доносится поскуливание какой-то девицы-подростка? Да где я вообще?
Даже если предположить, что крыша поехала окончательно, это еще не повод просыпаться в какой-то халупе в обществе незнакомых теток, забывать родной язык и терять дар речи! Срочно надо разъяснить происходящее! И тут я присмотрелась к собственной ноге и чуть не заорала по второму разу. По второму разу заорать опять не вышло, но шок у меня приключился не хилый. Нога была не моя.
Мать моя женщина, папа – капитан, бабка деревенщина, дедка шарлатан! Вот как так – нога, боль в которой я чувствую, ни разу не моя! А вторая? Вторая тоже чужая. Но ощущается как моя. Шиза? Белая горячка? Болезнь Пика? Ты заканчивай рефлексировать, а лучше осмотрись, что тут твое, а что… неизвестно чье.
Ноги. Тонкие макаронообразные нижние конечности. Но кожа нежная, значит, молодые, а не просто похудевшие. Руки? Руки тоже как у бухенвальдского крепыша. И тоже помолодевшие. И бесформенный застиранный балахон посередке. И на розыгрыш все это не тянет…
А одна из теток уже вопит мне что-то, вцепившись в плечи, не иначе хочет подробностей. Тетка, как тебе объяснить, что сама не в курсе, если я даже говорить не могу? Попытка произнести хоть что-то вылилась в невнятное мычание. Тетка досадливо отмахнулась и принялась теперь трясти девицу с пола. Эй, а моей травмированной конечностью заняться? Я взвыла погромче и потыкала пальцем в болящую ступню. Опа, да у меня там ожог, то-то я думаю, что ж такое поганое ощущение. А откуда бы ему взяться? С подачи этой скулящей поганки? Ну я ей… Это ж похоже я ее так удачно лягнула, ну и правильно сделала. Ты потерпи, я еще мало тебе ногой врезала, надо было сломать чего-нибудь. Ничего, вот с ожогом разберусь, и мы плотно побеседуем… о том, зачем тут всякие шастают и с каких таких пирожков на меня покушаются… А беседовать, не понимая языка, ты как собралась? Не знаю, но просто так это не оставлю. Клык даю! Вражеский.
Тут ко мне подскочила более вменяемая, а может, просто более сердобольная тетка и начала производить над моей пострадавшей ступней какие-то странные манипуляции. Не то, чтоб я прям сильно возражала, но как-то мне казалось, что ожоги лечат несколько по-другому. Пантенолом там, Бепантеном, бальзамом Спасатель мажут, на худой конец, но не наложением рук! Мракобесие какое-то.
А может и нет… боль в ноге начала уменьшаться.
Тетки, наконец, закончили галдеж, и самая авторитетная из них что-то коротко скомандовала, глядя на продолжающую скулить девицу. Остальные немедленно кинулись выполнять приказ: девицу увели и сами ушли. Вот это дрессура! А тетка выдала мне что-то успокаивающим тоном, махнула рукой, от чего в моей комнатушке погас свет и тоже умотала.
А я осталась в темноте ловить и пытаться пристроить на место свою ускользающую крышу. Понять ее желание удрать от нерадивой хозяйки, просыпающейся незнамо где, вполне можно, но это несколько преждевременно. Сначала следует во всем разобраться, а потом уже ехать. Я, может, и сама ей компанию составлю, если все покажется совсем беспросветным…
Место. Из того, что я успела углядеть – убогое строение с плохо прокрашенными стенами. Могли меня сюда притащить спящей, чтоб розыгрыш ощущался правдоподобным? Вполне.
Люди. Тетки как тетки, таких в любой киношной массовке как тараканов на коммунальной кухне. Могли их нанять за небольшую денежку потрындеть на неведомом языке, чтоб запудрить мне мозги? Легко.
Свет. Свет зажегся и погас от маханий старшей тетки. Мог сработать фотоэлемент? Мог.
Голос. Вся жизнь у меня не было проблем, чтоб сказать то, что чешется на языке, а тут вдруг – нате! Немота! Нет, конечно, можно было втихую вколоть анестетик, чтоб челюсть онемела, как при визите к стоматологу… но онемению уже пора пройти.
Тело. А вот здесь версия розыгрыша окончательно дает сбой. Ну не получается эту хилую тушку принять за свою, даром, что ощущается родной. Я еще раз ощупала собственные конечности и убедилась, тело практически детское, неразвитое.
Метод лечения. То, что не лезет ни в какие ворота, даже мумбайские ворота Индии. Потому что водить конечностями над ранами с умным видом умеют все псевдолекари, а вот чтоб после этого реально уходила боль… не знаю я такого метода.
И какие выводы? Вариантов-то немного. На механическое повреждение мозга не похоже, болей и дискомфорта нет. На алкогольный делирий не тянет, да и не доводилось мне напиваться до зеленых человечков. Зато похоже на истинные галлюцинации, неотличимые от реальных… которые могут возникать после специально подсыпанных препаратов, например, каннабиоидов,… а вот это не исключено… Тогда следует признать, что тебе, дорогая, «посчастливилось»: перепал практически полный глюк-набор: и слуховые, и зрительные, и обонятельные, и тактильные. И бывает это обычно при болезни Паркинсона. А вот это плохо.
Есть, конечно, еще один, самый невероятный вариант, что ничего мне не кажется, а все происходит на самом деле, но именно его сознание старательно отбрасывает. Не хочет верить потрепанный жизнью мозг, что у тебя чужое тело, а вокруг чужая реальность. Так что попробуем поспать, вдруг мне все это сниться, а завтра я проснусь дома и буду удивляться полету собственной фантазии…
И, конечно, чуда не случилось, и проснулась я в том же убогом помещении и в том же полудохлом теле. И побудка была не самая приятная. Прибежавшая ни свет, ни заря очередная тетка (клонированием они здесь размножаются, что ли?) кинула под кровать какую-то обувку, сунула мне в руки потрепанное одеяние и жестами потребовала вставать. Ау, мадам, а туалет здесь имеется? Или жители как собаки под куст бегают? Тетка продолжала настаивать на одевании, пришлось подчиниться и нацепить на рубашку-балахон нечто, отдаленно напоминающее платье. Экая страшная дерюга. Таким хорошо полы мыть, а не носить на себе. Обувь оказалась тоже не фонтан, больше похожей на больничные тапки из кожи молодого дерьмантина. А тетка уже недвусмысленно выпихивала меня наружу, видимо мое пребывание в этом закутке ее чем-то сильно не устраивало… И пришлось выходить в большой мир, поскольку мысль о необходимости посещения туалета свербела в голове, и не только в голове все настойчивей.
Открывая все двери по пути прохождения коридора, искомое я все-таки нашла. Что я могу сказать? Моя радость от решения периодической проблемы не шла ни в какое сравнение от ужаса при виде допотопных местных… эээ… удобств. Хичкока бы сюда, вот кто мог порадоваться! И даже сделать это помещение фоном для очередного убийства в одном из своих триллеров. Для общего нагнетания атмосферы страха и безысходности происходящего.
Так, а теперь кормиться! Раз уж я здесь вроде как обитаю, меня, по всем прикидкам, должны подкармливать. Столовая нашлась по запаху. Добрая сотня девиц от трехлетних карапузов до вполне почти взрослых барышень чинно восседали за столами по возрасту. Ну, и куда мне? Подергав за фартук очередную тетку, я вопросительно замычала. Та что-то протараторила и отвела меня за стол к таким же недокормышам примерно девяти-десяти лет. Пришлось сесть и съесть нечто. Так, с ходу, я бы визуально определила это как разваренную кашу с давно помершими сухофруктами, потому что вкуса в этом вареве не ощущалось…
А доев это нечто после сигнала главтетки все девицы чуть не одним движением поднялись и практически строевым шагом покинули помещение. Я только и могла, что глазами хлопать, глядя на эту репетицию военного парада. Так, а мне-то куда? За ними бежать? Или?…
Поделиться книгой: